Проза

- Передавай! Около восьмидесяти боевиков двигаются по ущелью. Пусть поднимают ОМОН. Нам их не остановить. Пристроимся сзади. Перекроем отход, - Мансур в бинокль рассматривал двигающуюся под нами колонну. - Куда они задумали влезть? Так рота ОМОНа перекроет…

- Командир, еще справа поверху, - сообщил Башир.

Справа, достаточно высоко по склону, шло около двадцати человек, постепенно спускаясь по отлогу к остальным.

- Снимаемся! Быстро! - приказал Мансур.

Мы еле успели быстро покинуть место наблюдения и не обнаружить себя, как с нашей стороны хребта прошли еще десять человек. Итого больше сотни боевиков двигались со стороны Чечни, вооруженные до зубов на нашу территорию. И мы ничего не могли сделать. Остановить их у нас не было ни огневых, ни штатных возможностей. Вся надежда на местных омоновцев. Как ни странно, у боевиков не было тяжелого оружия, только автоматы и РПГ. Ни минометов, ни ПЗРК. Мы продвинулись за ними и заняли оборону на довольно узком участке, надеясь, что сможем помочь омоновцам с тыла. Но колонна уходила все дальше, а огневого контакта все не было. По нашим подсчетам она прошла уже все допустимые рубежи обороны. Мы вышли на связь с представителем ФСБ. Его ответ привел нас в шоковое состояние. Было приказано в бой не вступать, колонну пропустить. Только при нападении на расположение принять все меры для отражения противника.

- Твою м… Они хотят еще один Кизляр или Буденновск? Что за б… Как это понимать? - свирепствовал Мансур в поселке, когда узнал, что боевиков ждал транспорт, и они на нем отправились в сторону Махачкалы.

Все прояснилось двадцать первого мая, когда ваххабиты пытались устроить переворот в республике, захватив здание горсовета и водрузив на нем зеленое знамя, при попустительстве силовых ведомств.

- Я понимаю ваше состояние. Мне нелегко говорить о том, что происходит в Кремле, но я обещаю, что вскоре грядут перемены. А пока я согласен с вами – тоже не вижу необходимости в пребывании здесь и в активных действиях. Поэтому вашу командировку я прекращаю. Отправляйтесь сначала в отпуск, а там посмотрим. Материально вы обеспечены. Для снаряжения сделайте схрон, я думаю сюда вы еще вернетесь в скором времени. Территорию покидаете тихо. Вы есть и вот вас уже нет. Ясно! Не толпой! - генерал был уставшим и осунувшимся, видно измотали его дагестанские дороги. Он достал из сумки восемь коробочек. - Это ваши личные пейджеры. Красный сигнал – немедленно, зелёный – в течение суток должны прибыть в мое распоряжение. Прошу с ними не расставаться даже в отпуске.

«Куратор», тяжело дыша, двинулся к ожидавшей машине. Сколько еще ему сегодня снимать групп с заданий лично. Но маскировка отличная. Уставший аксакал – образ вызывал стопроцентное доверие.   

«Зато у меня никаких мыслей в голове. От слова совсем. Просто моральная усталость и неудовлетворение от проделанной работы, которая никому, кроме нас, была не нужна. Сегодня наша группа в последний раз выйдет на боевые и больше не вернется сюда. И все, кто знал нас в этом селении, будут считать нас погибшими. Кто-то с печалью воспримет эту новость, а кто-то, может, и с радостью. Но как это относится ко мне? Никак! Отпуск – это хорошо. Но куда податься и что в нем делать? Как я не люблю все эти не запланированные действия. Как звонко становится в отпуске от одиночества. Моя семья здесь. Среди моих товарищей. И больше у меня ничего нет», – рассуждал я, готовясь к последнему выходу.

Это был действительно последний выход в этой войне, разделивший для нас её на первую и вторую чеченскую. Именно для нас её разделивший. Через год мы снова придем воевать на эту землю. Но эта будет уже другая война, даже психологически. Не будет уныния, не будет фатализма в оценках. Это будет война до победы. До нашей победы. Будут новые жертвы, будет новый штурм Грозного, снова горы, желающие и несущие смерть. Но не будет жертв напрасных. Будет новый президент, который приведет все к логическому завершению. И Чечня завершит свой разбойничий бег. Наконец положен будет конец Басаеву, Хаттабу и многим их последователям. Радуев сдохнет в колонии «Белый лебедь», осужденный за терроризм. Постепенно вернется слава русского оружия и доброе имя армии. Сгинут в прошлом правители и их приспешники, предавшие страну, жаль не осуждённые и без покаяния в содеянном. Останутся от них в памяти омерзительное чувство брезгливости и чувство фатальной безысходности. Но все начнется только через год. А сейчас…

Мы уходили в горы, и каждый из нас думал о том, чтобы именно сегодня нам встретился бы какой-нибудь отряд боевиков. Не важно какой численности. Главное, чтобы встретился. А мы бы излили на него всю свою злость, уничтожая зарвавшихся и уверившихся в своей безнаказанности чеченцев, арабов и иже с ними. Мы бы отомстили бы и за Ахмета, и за предавшего нас Хлыста, и за себя, и за всех, кого встретила эта земля ни хлебом с солью, а свинцовым дождем танцующей смерти.  Но, увы. Горы притихли и застыли в ожидании, когда мы уйдем. Они так и не проронили ни одного шороха, ни одного движения, затаившись в глубоком убеждении, что сегодня никто в них не умрет. Завтра, может?! Но только не сегодня! И это будет уже без нас.

_____________

*_ Записки являются художественным вымыслом. Их герои и события выдуманы.