Проза

В пять часов утра Гром поднял меня, наша тройка дежурила с трех часов.

– Иди смени Дюну. Что решил? – спросил он меня.

– Пока не решил, – ответил я.

– Долго думаешь капитан, – укорил меня Гром.

– Я не думаю, я решаю, – огрызнулся я.

Хотя решение уже сформировалось в моей голове сразу, как я поднялся с кровати. «Судьбоносное» решение пришло просто и обыденно. Стоило только подумать о будущем, которое ждало меня в случае отказа. Причем будущем не в службе, не в карьерном росте, а в личной моей жизни. Снова офицерская общага, встречи с Оленькой – редкие, но трепетные. Она снова будет встречать меня, настороженно оглядываясь в поиске случайных знакомых. Я всегда, ожидал ее где-нибудь на расстоянии от места встречи и подходил к ней, когда она приходила. Конспирация. Потом кафе, которое не посещают наши общие сослуживцы и где от каждого «случайного» прикосновения дрожь пронизывает тело. Или гостиница. Или «неожиданно» встречать ее на детской площадке с дочкой. Кроме службы и этих встреч в моей жизни больше не было ничего уже на протяжении трех с половиной лет. Расположение наше было гарнизонное, в двадцати пяти километрах от небольшого, но славного города, где мы и встречаемся с Олей. Клуб, местная кафешка и стадион с детской площадкой, служебная территория и речушка, огибающая часть с двух сторон. И желание что-то изменить. А здесь? Возможность получить неоценимый боевой опыт, если не сложу буйную голову. Разобраться в себе, в правильности избранной профессии. И что врать? Испытать себя. Первый бой – это первый бой. Что я помню из него, кроме тел убитых бойцов? Стрелял, в меня стреляли.

Я вышел из палатки вместе с Громом. «Покурим?» – предложил он, протягивая мне пачку. Достав сигареты, мы прикурили и сразу отошли за «Урал», оказавшись между палаткой и машиной. Взглянув на меня и сделав пару затяжек, Гром позвал Дюну: «На! Кури, я подежурю».

– Что надумал, Дрон? – глубоко затянувшись и проводив взглядом Грома, спросил у меня мой второй напарник.

– Ты остаешься? – вопросом на вопрос ответил я.

– Конечно. Знаешь сколько я рапортов написал в Афган? – у него загорелись глаза. – Не сосчитать. Если бы не дядя в Управлении. А когда он вышел в запас, уже все закончилось. А ты хотел туда, «за речку»?

– Нет. Не хотел. – сделав последнею затяжку, я закончил разговор. – Иди, отдыхай! Пойду сменю Грома.

– Дрон, Гром говорит, у нас получилась хорошая тройка, – сказал мне вслед Дюна, сплюнул и пошел в палатку.

Я всегда не любил, когда на меня начинали давить. Они хорошие ребята, компанейские. Так сложились обстоятельства, что основное общение было разграничено тройками. Дежурили тройками, тренировались, воевали, курили тройками, травили анекдоты тройками, спали тройками, все было тройками. Надеюсь, что обиды они на меня не держат за неоткровенность в вопросе выбора.

В семь утра после моей смены, оставив караулить палатку прапорщика, майор устроил построение.

– Господа офицеры! Прошу выйти из строя тех, кто решил вернуться в места постоянной дислокации. – Его колючий сегодня взгляд осматривал шеренгу стоящих перед ним бывших и нет подчиненных.

Из строя вышли шестеро, и Кай среди них. Майор каждому крепко пожал руку, поблагодарил и пожелал им успехов в дальнейшей службе. Объявил, что в восемь тридцать борт на Моздок. Им осталось собрать вещи, попрощаться и убыть на вертолетную площадку. Остальным построение в девять часов, а в данный момент свободны. Гром радостно хлопнул меня по плечу, Дюна по-дружески ударил мне в грудь, и мы пошли прощаться с убывающими.

– Дрон! – подозвал меня командир. – Почему?

– Не люблю проигрывать! – ответил я.

– Хорошо, – майор усмехнулся и протянул мне руку для пожатия. – Принимать решения в бою надо быстро, запомни.

– Так то ж в бою, – пожав руку, я вернулся к своей тройке.

Время неумолимо летело к выбранной мною черте – девяти часам утра. Уже вернулся майор, уходивший, как стало понятно по его приходу, за пополнением. За ним в палатку вошли четверо: снайпер и гранатометчик, узнанные по принадлежностям их экипировки и вооружению; старший лейтенант медицинской службы и капитан инженерных войск.

Наступило время «Ч», мы без команды начали выстраиваться в одну шеренгу. Вновь прибывшие, инстинктивно пристроились на правом фланге строя.

– Поясню обстановку, – начал майор. – с завтрашнего дня начинается «Сталинградский этап». Это значит, что в группировке создаются штурмовые отряды для постепенного и поэтапного выдавливания противника из города, путем зачистки зданий. Нам поставлена основная задача и второстепенная. Основная – уничтожение диверсионных и снайперских групп в тылу группировки. Второстепенная – помощь всем и во всем, что расплывчато и невнятно определило начальство. Свободны! Новенькие и старшие троек ко мне!

– Гром, раз твоя тройка без изменений, займись охраной, – приказал командир.

К концу дня прибыло еще четверо новобранцев. У нас снова было пять троек и прибавилась снайперская пара. Весь следующий день был посвящен тренировкам, слаживанием в тройках и группе. Вызовов не поступало. Майор все ожидал, обещанный командованием бэтээр, что значительно повысило бы нашу мобильность и огневую мощь. Но этому сбыться было не суждено. До конца командировки единственным транспортом оставался «Урал».

С четвертого января наша группа впряглась в боевую работу. День за днем мы сидели в засадах на маршрутах следования колонн, преследовали, искали, зачищали здания. Дважды нас обстреливали свои, приняв за боевиков, единожды сами попали в засаду, и один раз напали на наше расположение. Но удача не покидала нас. Вернее, волчье чутье и опыт командира берегли жизни его подопечных.

Услышали мы как-то кустарное творчество, когда отдыхали в расположении десантуры. Пел совсем еще мальчишка. На вопрос на чьи слова песня, простенько без апломба ответил, что на его. Русские мальчишки, сложившие головы на чеченской земле новогодней ночью, сколько еще вас будет погибших на этой непредсказуемой и страшной своей дикостью войне.

(Продолжение следует)

____________