Проза

 

После того, как Перепёлкин в тот судьбоносный воскресный вечер покинул Жижина и Антона, внук с дедом разбрелись по разным уголкам дачного участка и занялись каждый своим делом. Антон на чердаке, лёжа на старенькой тахте, слушал плеер и смотрел журнал «Мир авто». Глянцевые картинки с «мерседесами», «роллс - ройсами», «ягуарами», «бьюиками», «феррари», «ламборджини», «бентли» в интерьере с красивыми домами и яркими девицами манили в сказочную страну, пропуском в которую являются деньги и, причём, много денег. «Сколько надо бабла рубить, чтобы так жить?» - размышлял он. – «Мать – крутая, дед вообще конкретный мужик, и то таких денег не имеют. Кто может себе позволить такую роскошь?»

Тем временем Виктор Алексеевич, сидя в беседке, просматривал газеты. Сняв наушники и выключив плеер, Антон, крича сверху, обратился к Жижину:

- Дед, а почему ты «хаммер» не купишь?

- На какой ляд он мне сдался, Антоша? – ответил Виктор Алексеевич, оторвав взгляд от газеты.

- Прикольно.

- Кафтан по плечу мерить надо.

- У нас в Захолустьеве есть же «хаммер», - продемонстрировал свою осведомлённость внук.

- Знаю. Бандит он, - дед оказался тоже в курсе местных дел.

- А что, бандитам можно на таких «тачилах» ездить?

- Видишь ли, для него это является показателем, на какой он стоит ступени лестницы бандитской иерархии. Как для военного - звание, так для бандита – автомобиль. Мерило успешности в карьерном росте. Примерно где-то на генерала метит, - высказал свои соображения Жижин.

- Почему он без номеров ездит? Крутой? – допытывался Антон.

- Нет номеров, значит, автомобиль не поставлен в ГАИ на постоянный учёт. Машина мощная, налог большой надо платить. А так только штраф, и то, если милиция остановит. Я подозреваю, наши местные блюстители порядка к нему вопросов не имеют. Поэтому и катается по улицам Захолустьева без номеров. Мне сдаётся, он просто экономит деньги.

- Выходит, он – обычный гопник?

- Антоша, я не знаком с бандитской терминологией и не разбираюсь в их иерархии. И вообще, много для них чести, если мы будем их обсуждать.

- В школе пацаны говорят, что того чувака на «хаммере» зовут Гриней, и он – местный положенец. Москва его назначила смотрящим над нами. В соседнем районе другой смотрящий, и так по всей стране. Правда ли это? – задал внук очередной каверзный вопрос.

- Всё может быть. Времена смутные, - пояснил дед.

- Если он - бандит, почему его не посадят в тюрьму? – не унимался Антон в поиске истины.

- Дойдёт очередь. Не всех же сразу, - Жижин постарался более или менее логично объяснить положение дел в государстве.

- Я тут на днях видел, как этот «хаммер» к даче начальника милиции подъезжал, - не очень объяснимый факт привёл Антон.

- Работа с осведомителями, - пришла на ум Виктору Алексеевичу фраза из когда-то прочитанной детективной литературы.

- Дед, какие осведомители, если он - главный бандит района?!

Неплохая получилась реплика.

- Я не о нём.

Где-нибудь на ток-шоу эта фраза прошла бы под бурные аплодисменты.

- А тот – главный милиционер района?! – наседал внук.

- Тогда корректировка плана совместных действий, - ответил Жижин с кислой улыбкой.

- Всё шутишь. Серьёзно не можешь объяснить, - с обидой сказал Антон и, надев наушники, продолжил слушать музыку и рассматривать фотографии.

- Братва – народ официозный. Где тут всё объяснишь. У самого голова кругом идёт. Что такое хорошо? Что такое плохо? У Маяковского только всё складно получалось, – произнёс Жижин уже в пустоту.

Рассказ Антона навеяли ему воспоминания почти пятнадцатилетней давности. В начале 90-х у него обворовали дачу. «Обворовали» - сказано, наверно, не правильно, так как ничего не взяли, да и брать было нечего. Глубокая осень, сезон закончился, все пожитки, инструмент, инвентарь были увезены в гараж. А вот напакостить – напакостили. Вскрыли половицы, всё перевернули. Сначала Жижин не мог понять, зачем. Не найдя разумного объяснения, кроме как что подполом у него в доме искали клад. Стало смешно. «Святая наивность! Кто же сейчас деньги и драгоценности хранит таким образом!?» Распространяться по этому поводу не стал. Но земля слухом полниться. Для Захолустьева это событие. «Как?! Самого Жижина обчистили! Так ему, кровопийце, и надо!» На следующий день весь город судачил об этом. Особой активностью отличались те, кого с потерпевшим никогда не сводила судьба. Слухи дошли и до начальника местной милиции, он тут же позвонил Виктору Алексеевичу и предложил свою помощь. Жижин отблагодарил за оказанное внимание и объяснил, что ничего не украли, а только причинили неудобства. Произошёл короткий разговор, в конце которого начальник милиции произнёс: «Виктор Алексеевич, если, не дай бог, что случиться, обращайтесь ко мне напрямую».

Случай обратиться представился где-то месяца через два. У главного энергетика завода ночью с гаража украли «шестёрку». В городе в то время  угоняли транспорт с постоянной регулярностью и с концами. Виктор Алексеевич, не веря особенно в успех, скорее чтобы отметиться в сочувствии к подчиненному, сам позвонил начальнику милиции. Через два часа после разговора автомобиль был найден. «Когда захотят, значит, могут? Или что-то другое?» - окончательных выводов он не сделал, но событие отложилось в памяти в раздел загадок.

Может быть, Жижин и дальше бы продолжал регулярно на прямую обращаться за помощью к начальнику службы 02, но вскоре появились ЧОПы (частные охранные предприятия), которые улучшили обстановку с воровством и угонами. Граждане стали свои авто оставлять на платных стоянках, садовые общества взяли под охрану ряженные под казаков. В школах ввели на входе фейс-контроль, коттеджи обнесли заборами, на въезде поставили шлагбаум. То есть они легализовали свои доходы. И им хорошо, и в государстве относительный порядок, и нам спокойнее. А если на счёт денег? То нас с 1917 года по 1991 год учили, что деньги - зло.

Жижин набрал в колодце ведро воды. Солнце шло на закат, лучи света, играя красками, преломлялись от поверхности воды. Необычность тонов заставило присмотреться: масляное пятно. «Грязное ведро? И почему?» - задал себе вопрос. Не найдя разумных объяснений, вылил воду на траву. Набрал снова. История повторилась. Проделав эту процедуру несколько раз и добившись нужного результата, пошёл в домик готовить ужин и заодно обед на завтрашний день, размышляя, как нефтепродукты попали в колодец.

Ели молча. Тишину нарушил Жижин:

- Антоша, скоро мы станем богатые, как Абрамович.

- Что, твоя бабка, а моя прапрабабка еврейкой оказалась? И только сегодня это вскрылось? Или ты знал и всё время молчал о своём национальном происхождении? Нехорошо дед, - растягивая каждое слово, произнёс Антон.

- Существеннее причина, - спокойно ответил Виктор Алексеевич.

- Тогда, дед, у меня другой вариант - в масоны ты подался с перспективой на магистра ложи.

- Нет. Источник богатства под нами, - с прищуром в глазах пояснил Жижин.

- Что ты опять гонишь?! Вместо выращивания на дачном участке огурцов и редиски будем с тобой нефть качать? Бабушка откопает свой самогонный аппарат, который она при правлении Раисы и Михаила Горбачёвых припрятала. Если, конечно, вспомнит место, куда его закопала. А то получится, что через века устами удачливого археолога в передачу: «Что? Где? Когда?» запулит вопрос знатокам: «Что это такое? И почему этот предмет прятали в конце ХХ века?» Считаю, шансов у знатоков нет, выигрыш достанется археологу. Или тебе дед, для избавления знатоков от каверзного вопроса, придётся у знакомых военных миноискатель попросить. Правда, не исключено, что уже до этого в девяностые годы местные кладоискатели, дырявя землю железными прутьями, где-нибудь глубокой осенью не прошли в поисках сокровищ и не откопали нашу ценность. Подумай сам. Где им ещё в Захолустьеве сундуки с золотишком искать, как не у тебя на дачном участке? И тогда не видать нам крекинга на самогонном аппарате. А предки не составят конкуренцию «Сибнефти» по продаже бензина в нашем регионе.

- Антон, всё испортил ты, - изображая сожаление, произнёс Виктор Алексеевич.

- Дед, а ты в мои годы верил в сказки?

Жижин задумался, что-то вспомнил, погрустнел.

- Не знаю, не знаю, - он немного помолчал. - Воду с колодца набирал, а в воде масляные пятна были.

- Да, местный лузер бензин или масло пролил. Сколько их тут в округе землю рыхлят мотоблоками. Через грунтовые воды в колодец к нам и попало.

- Нет романтики у тебя, полёта фантазии, - произнёс Жижин. «А может, и хорошо», - подумал про себя.

Остаток дня коротали за телевизором, прыгая с одного канала на другой. Ровно  в одиннадцать вечера Виктор Алексеевич пошёл спать. Антон остался щёлкать пультом дальше: каникулы.

 

7

 

Минут за десять до прихода служебной машины Виктор Алексеевич уже прохаживался вдоль забора своего дачного участка. Меря шагами расстояние от угла до угла, собирался с мыслями, готовился к рабочему дню. Утренний променад ещё являлся в какой-то степени  зарядкой. Ритуал, выработанный годами, безотказно работал, через десять минут он будет в тонусе.

В семь двадцать автомобиль остановился около заводоуправления. Глазам  Жижина предстали несколько работников, не спеша идущих в сторону проходной, да дворник, из шланга поливающий клумбу. Быстрыми шагами Виктор Алексеевич прошёл в здание. На вахте поздоровался с охраной. Это контингент женщин, возглавляемых мужчиной, наряженных в зелёные пятнистые куртки и такие же брюки, которые портят любую фигуру, в возрасте от восемнадцати лет и значительно старше, приходящие на работу на сутки через двое, заработная плата небольшая, но график работы их устраивает. Поднялся на второй этаж. В приёмной его уже ждал Попрыгаев. «Как же без него? - подумал Виктор Алексеевич. – Как обязательный утренний кофе для любителей этого напитка. Так для меня он. Интересный типок. Пенсионер, а всё неймётся, интриги плетёт старый хрыч. Почему его держу? Оказывается, нужен такой человек. Погрязли без него бы в болоте. А так будоражит народ, тину разгоняет в коллективе».

- Заходи, Владимир Никитович, - Жижин, открыв дверь в кабинет, пригласил Попрыгаева пройти. Тот, переминаясь с ноги на ногу, походкой пингвина проник внутрь. – Присаживайся, дорогой, - указал Жижин рукой на одно из кресел, стоящих около большого переговорного стола, сам сел напротив.

Они были ровесниками. Когда Жижин приехал в Захолустьев, Владимир Никитович уже работал начальником цеха. Трудился хорошо, план подчинённые выполняли. Сам лично принимал активное участие в общественной жизни страны. Каждый год на демонстрациях 1 Мая и 7 Ноября носил флаг какой-либо союзной республики или портрет члена политбюро. На заводских смотрах художественной самодеятельности пел вторым голосом в цеховом хоре, никогда не пропускал соревнований под девизом «Сибиряк – значит лыжник». Ещё старался не пропускать ни одной юбки. И тут всё в порядке. Связи на стороне были, порочащих последствий не зафиксировано. Жена, ребёнок. В общем и в целом – активист, ударник, передовик, лидер трудовых масс, активный строитель коммунизма до 1991 года.

Время тогда было тревожное – гонка вооружений на дворе, соревнование двух систем (социалистической и капиталистической). С одной стороны, человек человеку – друг, товарищ и брат; с другой – кругом волки. И вот волки хотели загрызть товарищей. Те, в свою очередь, тоже были не прочь поквитаться с хищниками. Поэтому каждый год - новое изделие; ударный труд в конце месяца, ночью и под Новый год. При такой частоте запуска в производство новых номенклатур возникла необходимость ввести на заводе должность заместителя директора по новым направлениям. Попрыгаев по всем требованиям партии подходил на этот пост, поэтому выбор Жижина и пал на него. Не подводил Владимир Никитович, оказанное доверие оправдывал.

В конце восьмидесятых годов двадцатого столетия при поиске руководством страны социализма с человеческим лицом было найдено много общего с поздним капитализмом. В итоге – братание с вчерашними потенциальными противниками и полностью отсутствие интереса к собственному народу. КГБ вместе с комсомолом, откорректировав устав старой партии и сменив название, на бывшей базе создал партию новой формации.

В то время пробил срок уходить Попрыгаеву на предоставляемую государством пенсию. Мечты на перспективу были общественно-полезные - заняться воспитанием внуков. Предварительно, посчитав свои новые доходы и отняв возможные расходы, получил: средств не то что на воспитание не хватает, их нет вообще. Обеспеченной старости не получилось. Вывод: отдых откладывается на потом. А сейчас необходимо продолжать трудиться, трудиться и трудиться. Будучи по натуре авантюристом (у нас руководители другими не бывают; но, надо заметить, авантюристом, стоящим на реалистической платформе), понимал, что должность его в новых условиях не нужна. Новых изделий нет. Пришло время изобретателей в другой области – в финансово-экономической со спецификой на бросок. Чем больше народу кинул, тем ценнее идея, гениальнее изобретатель. Нашлись в государстве масштабные гении, целая страна одним махом.

Владимиру Никитовичу пришлось срочно адаптироваться к новым условиям. Правда, рождённым в СССР не привыкать приспосабливаться, вся прожитая жизнь в этом заключалась.

Таким же утром Попрыгаев в приёмной дождался Жижина и в беседе с глазу на глаз предложил ему вариант своего дальнейшего трудоустройства. Тот, хотя решение принял сразу, попросил паузу в несколько дней на обдумывание. Через неделю Виктор Алексеевич своим приказом должность заместителя директора по новым направлениям упразднил, а Владимира Никитовича перевёл с тем же окладом на место помощника директора по гражданской обороне.

Кто никогда не читает вывесок, никакой перемены и не заметил. Попрыгаев сидел в том же кабинете и так же исполнял, как и прежде, с энтузиазмом, въедливостью, пунктуальностью любое указание директора. Поручения были разнообразные, начиная от курирования конкурса «Лучший по профессии» и отслеживания мероприятий по подготовке цехов к зимнему сезону и заканчивая контролем сроков изготовления продукции в Буркина-Фасо или Тринидад и Тобаго. Всё это подразумевало укрепление гражданской обороны предприятия. Личное участие Попрыгаева придавало процессу кипучести, здоровое волнение исполнителей, так как он являлся дополнительными глазами, ушами и резервным мозгом самого шефа. А утром пораньше шёл в приёмную: не мог держать мысли, факты, прошедшие события в себе, всё выплёскивал директору. Жижин информацию накапливал в голове, фильтровал и после принимал решения по тому или иному вопросу. Один как бы участвовал в управлении предприятием, другой как бы убеждался в правильности задуманного.

- Вот, э-э-э…, - Попрыгаев, не изменив себе, начал издалека. – Фёдор Юрьевич (заместитель директора по кадрам и безопасности) вам ничего не докладывал?

- Докладывал, много что докладывал. Конкретно о чём? – приняв стиль общения, предложенный собеседником (догадайся сам, о чём я тебе хочу сказать), спросил Виктор Алексеевич.

- В архиве я документы просматривал по бомбоубежищу, - делая остановки после каждого слова, произнёс Владимир Никитович. - Приказ Совета Министров на глаза попался… - выдержал он паузу, - …датированный 1955 годом, -  ещё раз выдержал паузу. -  О строительстве в Захолустьеве Пимокатного завода.

- Я понял твою мысль, - сообразив, куда клонит подчинённый, поэтому быстро, как из пулемёта, выпалил Жижин. - Все мы считаем, что нашему заводу чуть больше тридцати лет, а тут оказывается, в этом году юбилей – полтинник. Так?

- Так, - ответил Попрыгаев.

- Спасибо, Никитович. Следишь за обстановкой, - поблагодарил Жижин и, смотря прямо в глаза, спросил: – Думаешь, надо солидно отметить это событие?

- Виктор Алексеевич, и дата круглая, и мы с вами, извините, в том возрасте, что итоги уже надо подводить, - не отводя глаз, ответил Попрыгаев и тут же задал встречный вопрос: - У вас контракт заканчивается в начале следующего года?

- Да, - ответил Жижин, про себя подумав: «Нигде я не афишировал, а он всё знает. Точно, нештатный сотрудник органов. Какую им он информацию сливает? По моему заданию курирует мои вопросы, по их заданию курирует меня. Молодец».

- Вот и повод есть напомнить о себе с хорошей стороны перед Москвой и областью, - до конца высказал свою мысль Попрыгаев.

- Спасибо, Владимир Никитович. Будут вопросы, заходи, - вставая из-за стола, тем самым давая понять, что время разговора закончилось, произнёс Жижин.

После ухода подчинённого Виктор Алексеевич подошёл к окну, раздвинул пальцами жалюзи и стал наблюдать, как народ, торопясь, струйками движется на работу.

- Почти одни пенсионеры! Кто будет на производстве лет через пятнадцать работать? – произнёс он вслух и подошёл к коммутатору. – Наталья Николаевна, на восемь тридцать, как обычно, всех первых замов, начальников отделов и  ещё профсоюз пригласите ко мне.

- Хорошо, Виктор Алексеевич, - приняв указание, ответила секретарь.

В начале своего руководства такие планёрки с ведущими специалистами Жижин проводил за пятнадцать-двадцать минут, теперь редко когда укладывался в один час. Такой длительный регламент раньше был принят только для больших совещаний, сейчас они растягивались до трёх часов.

В назначенное время приглашённые на планёрку собрались в приёмной. В восемь тридцать секретарь, предварительно получив разрешение от директора, пригласила их пройти в кабинет. Рассаживались строго по ранжиру, каждое место соответствовало определённой должности. Шум от двигающихся кресел, шуршание одежды, перелистывание ежедневников – поиск нужной страницы, шёпот плавно прекратился. Тела вошли в притёртые с годами положения. Замерли. Тишина.

- Здравствуйте, - поприветствовал собравшихся Виктор Алексеевич.

««Господа» не было произнесено, значит у «тяти» хорошее настроение, выволочки сегодня не будет», - обратили внимание подчинённые.

- Мне надо с вами посоветоваться, - начал совещание Жижин.

«Демократ выискался. Не ошибиться бы. Нужно понять, что он хочет, и правильно выступить», - напряглись персонажи данного действа.

- Все здесь сидящие забыли, что в этом году исполняется пятьдесят лет, как принято решение о строительстве нашего предприятия, - Виктор Алексеевич наиболее громко произнёс слово «сидящие». - Значит, делаю вывод - не живёте вы жизнью завода, решили свои проблемы - и домой, - Жижин, обведя всех взглядом, спросил: - Что будем праздновать или нет?

Тела зашевелились, лёгкая вибрация, небольшой гул.

- Безусловно, упустили мы этот вопрос, - первым отреагировал на ситуацию заместитель директора по производству. – Но, думаю, всё поправимо. В сентябре - День машиностроителя, вот и приурочим к этой дате наш юбилей. Считаю, надо пятидесятилетие отпраздновать достойно. Пригласить нашего губернатора, мэра, товарищей из Москвы (отметив про себя: зачем-то же заводской профсоюзный лидер приглашён на совещание?) Добавил: – Областных руководителей профсоюза. Организовать фуршет и концерт, - чтобы не взять на себя лишнего, закончил свою речь следующим. – Предлагаю создать инициативную группу, назначить старшего, а они уже, в свою очередь, определяться со сметой, кого пригласить конкретно, и так далее. Виктор Алексеевич, у меня всё.

Жижин, явно довольный выступающим, одобрительно кивнул головой.

- У кого ещё будут какие предложения? – спросил он.

- Надо, надо…, - хором заголосили присутствующие.

- Если вы настаиваете, что это событие необходимо отпраздновать, то я подчиняюсь общему мнению. Назначаем старшим Бабло Дмитрия Михайловича (заместителя директора по общим вопросам, а именно по общим вопросам Дмитрия Михайловича и Виктора Алексеевича). Ему даём указание разработать программу праздника, подготовить смету затрат и в течение этой недели все документы утвердить у меня. - Повернувшись к лидеру рабочего движения, добавил: - Также попрошу профсоюз  принять активное участие в организации юбилея. Необходимо пригласить председателя областного профсоюзного комитета. Он, естественно, с пустыми руками не приедет, поэтому надо определиться с ним, кого и как наградить. Предварительно список награждаемых согласовать со мной.

- Хорошо, Виктор Алексеевич, - согласился профсоюз.

- Если у вас нет вопросов, то я вас больше не задерживаю. - Из-за ненадобности дальнейшего присутствия на совещании лидера рабочего движения Жижин отпустил того восвояси.

Профсоюз удалился. Тела опять зашевелились в предчувствии намечающегося мозгового штурма. Понедельник, с утра заведено было решать основные организационно-производственные вопросы на предстоящую неделю. Жижин требовал с подчинённых отчёт, конкретные предложения, поднимал с места одних, сажал других. Сегодня атака захлёбывалась. Стрельнуть словами у присутствующих как-то ещё получалось, и то процесс был больше похож на беспорядочное отстреливание при бегстве, но никак не подходил под наступление.

- Завтра мы останавливаемся из-за отсутствия материалов, - голосил один.

- Комплектацию мы всю предоставили, - перечил ему другой.

- Мы ничего не можем собирать, у нас ни по одному изделию полностью не закрыт дефицит, - продолжал причитать первый.

- Вот перечень, что мы поставили, - размахивал пачкой бумаг второй.

- Вот заявка, что нам надо, - ещё более увесистой кипой листков тряс его оппонент.

- Совершено разучились производственники у нас работать. Нет титана на заводе, и сидят сложа руки, но зато без дела алюминий разного профиля лежит на центральном складе. Пусть конструктора с технологами посмотрят, посчитают, замену сделают, - распылялся начальник снабжения. То опуская глаза в свою записную книжку, то снова их поднимая, выдавал тирады в виде готовых решений: - Видел я эту маслобезостойкую резину. Ну и что?! Выглядит, как обычная. А этой у нас навалом. Если надо, то сертификат напишем любой. Серебряные и биметаллические контакты действительно дефицит. Поэтому предлагаю поручить электроцеху выпаять их на программу этого месяца из старого ненужного оборудования.

- Кто потом за всё отвечать будет?! – Непонимающий возглас одного из присутствующих.

Всплыли извечные, никуда не девающиеся два российских вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?» Виновных, если будет такая необходимость, конечно, назначат. Вот со вторым вопросом сумбур. Каждый уверен в том, что он ничего делать как раз и не должен.

«Тут хоть мозговая атака, хоть метод Дельфи – результата не будет. Бояться уже перестали, а вот по-новому ещё не научились работать», - подумал Жижин, и в голове родилось сумасбродство, после чего предложил следующее: – Может нам нефть начать  добывать? Дырку пробил - и вперёд! Никаких проблем. Только деньги на счёт капают. Продукт ликвидный, технология годами не меняется, ничего изобретать не надо и соответственно думать. Как раз нам подходит такая работёнка! А если для минимизации трудовых затрат ещё таджиков нанять! Рентабельность будет сумасшедшая! Хорошая прибыль, хорошие премиальные будут всем руководителям подразделений. Как думаете?

- Это в соседней области нефть есть, у нас её нет, - произнёс кто-то из присутствующих с сожалением, можно сказать - криком души.

- Кто вам сказал? – Жижина понесло дальше. – Вот я вчера на даче в колодце воду набирал, а в воде масляные пятна! Это о чём говорит? – обвёл взглядом своих топ - менеджеров, сам же и ответил с железной уверенностью в голосе: – Все признаки залежи нефти!

Кто-то понял, а кто-то и нет. Очень тонкая грань между реальностью и фантазией, психическим здоровьем и болезнью. Особенно трудно она различима, когда кругом только прожектёры и простаки. Простаки верят во всё что угодно. Они убеждены в наступлении конца света на следующей неделе и одновременно ожидают улучшение своего финансового положения к концу года. Наивняк с вожделением смотрит в рот комбинаторам и ждёт будоражащих новостей. Для них такая информация – как уголь для паровоза. Пока она есть, они бегут, дымят и свистят.

В конце дня к Виктору Алексеевичу с планом под названием «Мероприятия по разработке нефтяного месторождения имени В.А. Жижина» зашла начальник отдела маркетинга Любовь Ивановна Веселова. Документ был уже всеми подписан, осталось только утвердить его директором. Жижин с интересом взял принесённую бумагу и глазами побежал по тексту:

«Пункт 1. Юридическому бюро решить вопросы по законности добычи нефти.

  Пункт 2. Отделу главного технолога подобрать технологию под местные условия.

  Пункт 3. Конструкторскому отделу разработать необходимое нестандартное оборудование.

  Пункт 4. Отделу кадров подобрать персонал для работы на буровой среди лиц таджикской национальности».

 На четвёртом пункте остановился.

- Да…, - подумал Виктор Алексеевич, ещё отметил про себя: - Темперамент у неё с годами не проходит, а ума особо и раньше не было. Импульсивность дам привлекает и заводит, когда сам полон сил. Глупость женщин, с пропаданием интереса к ним, начинает раздражать всё больше и больше. Не собираясь долго разговаривать, произнёс:

- Любовь Ивановна, оставь бумаги. Я их рассмотрю позже.

 

 

Геннадий Алексеевич Агапеев вышел после совещания  в хорошем настроении. «Во всех службах, кроме моей, – бардак. Ко всем были нарекания со стороны директора, только бухгалтерия обошлась без замечаний. Жизнь просто прекрасна», - с такими греющими душу выводами он, важно вышагивая, направился к себе в кабинет. За ним увязался начальник БИХ (бюро инструментального хозяйства) Семёнов.

- Гена, мне тут историю рассказали про главного бухгалтера смежного нам предприятия, - Микропауза, можно сказать, на вздох, и продолжение повествования. - Значит, он всю жизнь отработал на одном заводе.

- Ты на что намекаешь? Сколько можно этим попрекать? - с раздражением отреагировал Агапеев. Далее более спокойно продолжил: - Тогда меня бес попутал, согласился возглавить одну из финансовых пирамид. Знакомые соблазнили большими деньгами, будь они не ладны. Я там месяц даже не отработал. Сразу, как понял, куда я вляпался, так к нашему «тяте» прибежал и упал в ноги со словами: «Виктор Алексеевич, прости меня, пожалуйста, возьми обратно». Вот и вся история. – И ещё в заключение добавил: - Да и давно это было.

- Как ты мог подумать! Чтобы я тебя упрекнул в чём-то?! Упаси бог! – эмоционально, со стороны могло показаться, что даже искренне, возмутился Семёнов. - Там ситуация другая. Главный бухгалтер того предприятия каждый раз перед началом работы заглядывал в один и тот же ящик письменного стола. Всех его сослуживцев это страшно интриговало. - Следующее предложение Владимир Александрович произнёс голосом заговорщика: - На следующий день, как он вышел на пенсию, сотрудники открыли ящик, а там листок, на котором написано: «Дебет – слева, кредит – справа».

- Семёнов, не смешно, - остановившись около дверей своего кабинета, произнёс Геннадий Алексеевич.

Начальник БИХ уже не слышал этого, его интерес был направлен на девушек-бухгалтеров, которые в коридоре с документами на подпись ожидали своего шефа. Грациозно шевеля плечиками, стуча каблучками и держа впереди себя листки бумаг, они пытались подобраться к телу главного бухгалтера. Самая проворная вслед за Агапеевым проскользнула к нему в кабинет, двое остались стоять около дверей.

- Здравствуйте, девочки, - таким ухарем поприветствовал их Семёнов.

- Здравствуйте, Владимир Александрович, - звонко хором ответили девочки. Девочкам этим было около тридцати лет. Ему чуть за сорок.

- Как уик-энд? – играя бровями, спросил Семёнов.

- Хорошо, - так же звонко дуэтом пропели бухгалтера.

- А я вот в эти выходные в немилость к жене попал, - опустив глаза и склонив голову, констатировал сей факт Владимир Александрович.

- И что так? – спросила одна из них.

- Мою записную книжку супруга решила полистать, а там, напротив номеров телефонов Людмилы и Галины (имена собеседниц) стоит буква «Б». - Подняв голову и наведя глаза в потолок, произнёс: - Скандал был. Долго пришлось объяснять, что это не то, что она думает, а всего лишь обозначает бухгалтерия. Мне кажется, она до конца не поверила. Если будет звонить, подтвердите.

- И что подтвердить? – лукаво улыбаясь, спросила теперь уже другая  девушка.

- Бухгалтерия, конечно, мои ненаглядные, бухгалтерия, - удаляясь, пояснил Семёнов.

Приняв посетителей и подписав все бумаги, Геннадий Алексеевич сидел в удобном кожаном кресле и смотрел в окно. Лето. До конца недели оставалось доработать - и в отпуск. Они с женой в этом году едут к родственникам в Анапу. Билеты уже на руках. Поезд, купе, чемоданное настроение. Предвкушение моря, солнца, домашнего вина, фруктов. Радующие глаз загорелые женские тела, от моря и солнца благоухающие свежестью. Ветреность в мыслях и поступках. Юг, юг…

Мечты прервала Анна, появившаяся на автомобильной стоянке. Она бегом, семеня ногами в туфлях на высоком каблуке, развевая юбкой в сборку, сверкая голыми коленками, в глубоко расстегнутой кофточке подскочила к только что подъехавшей машине. Из иномарки с затемнёнными стёклами, опустив окно, высунул  бритую голову «пацан» лет тридцати. Он что-то ей говорил, она что-то отвечала, плавно в такт речи, как тоненькое деревце на ветру, покачиваясь из стороны в сторону. Разговор был недолгий, как подошла, так же быстро и упорхнула. «Что её связывает с этим полубандитом?» - задумался Геннадий Алексеевич. Ещё где-то в глубине мозга в самом затаённом углу шевельнулась другая мысль: «А что её может связывать со мной, с полуинтеллигентом в первом поколении?»  На оба этих вопроса он так и не нашёл у себя чёткого ответа.

Всё началось чуть больше года назад. Геннадий Алексеевич по «электронке» получил послание: «Извиняюсь за моё вторжение в Вашу жизнь. Нет возможности больше скрывать. Вы мне очень нравитесь как зрелый, состоявшийся мужчина. Мне ничего не надо, я мечтаю только о редких, коротких встречах. Может, конечно, всё это зря». Обратный адрес отправителя: blondinka90_60_90@mail.ru

 Если дама одинока, то Агапеев никогда не чурался посетить её дома. Если обременена мужем, тогда предлагал отъехать на автомобиле за город. Это послание попахивало романтизмом. Он был готов к адюльтеру, но никоим образом к высоким чувствам. Любой роман в его понятии должен завершаться хэппи-эндом, то есть с чего начался – тем и закончиться. А именно, жена утром провожает его на работу. Поэтому, терзаемый противоречиями, так и ничего не смог написать в ответ.

Через неделю получил повторное письмо: «Я Вас понимаю. Вы занятой человек. Простите меня, что я позволила проявить к Вам интерес». В этот раз Геннадий Алексеевич не выдержал и всё-таки настучал на клавиатуре: «Не надо извиняться. Судя по посланиям, Вы – молоды. Мне льстит Ваше внимание. Но мне 48 лет, обременён семьёй. Что я могу Вам дать? Наспех короткие встречи, прячась от людей». Ответ пришёл сразу: «Не отвергайте меня. Я согласна на любые условия!!!» Агапеева бес ткнул под ребро.

Вот так и завязались отношения у Геннадия Алексеевича с Анной. Она работала в заводской бухгалтерии, и было ей 26 лет. За этот год Анна из рядовых бухгалтеров по карьерной лестнице шагнула  на должность руководителя группы. В день рождения получила в подарок лично от Геннадия Алексеевича колечко с фианитом. А так же с момента их близкого знакомства стала каждый месяц приглашаться в заводскую кассу, чтобы расписаться в ведомости за дополнительную премию. Всё это происходило, конечно, не без участия Геннадия Алексеевича, но и Анна старалась. Контакт у них после работы был плотный, поэтому он смог разглядеть в ней специалиста, а ей представилась возможность раскрыться как профессионалу. Всё по-честному!

К исходу обеденного перерыва, когда Агапеев увлечённо раскладывал за компьютером пасьянс, сотовый телефон, лёжавший на столе, пытаясь спрыгнуть, побежал на край, по ходу издавая звук: «Вжи, вжи». Именно так, и именно два раза. Это пришло сообщение. Геннадий Алексеевич не являлся прорицателем, но угадать текст послания мог с вероятностью фифти-фифти. «Котик, сегодня мы встретимся?» Или возможен был другой вариант: «Ты можешь! Пусть сегодняшний день станет днем, изменившим твою жизнь! Пошли ответ,  и выиграй 1 из 34 BMW X3». В жизни ничего не хотелось менять. Поэтому склонялся к варианту о котике. Угадал. Утром или вечером с угадыванием было бы сложнее, так как в это время суток регулярно, причём с разных телефонов, приходили послания с мольбой: «Мама, у меня проблемы! Срочно положи 500 р. на (………..)! Позже всё объясню». Геннадий Алексеевич ещё мог поверить в существование такого количества ему неизвестных его детей, но чтобы он при этом являлся мамой?! Как-то не укладывалось в его голове. Поэтому никогда не клал деньги на заявленные номера телефонов.

 Получив послание, котик задумался. Заглянул в ящик письменного стола, закрывающегося на ключ, убедился, что пластик таблеток «Виагра» до конца не был использован. Сей факт определил положительный ответ. Написал: «Буду ждать. Как обычно». Тут же набрал телефон жены и разочарованным голосом произнёс: «Татьяна, мне сегодня придётся задержаться, не теряй меня».

После работы в оговоренном месте Геннадий Алексеевич на своей машине подобрал Анну, и они, отъехав по федеральной трассе в сторону областного центра километров десять, уединились в придорожном кафе. Агапеев заказал два шашлыка, себе чаю, спутнице литр пива. За ужином они мило беседовали. Точнее, говорила Анна: « Ты, прикинь, эта стерва…. Если она ещё раз меня зацепит… Людка, слышал, со своим разошлась, теперь с механиком из четвёртого цеха живёт. А Катька, полный отпад, с любовником в отпуск на море ездила, и муж знал». Геннадий Алексеевич не слушал её, эти истории, похожие между собой, с меняющимися главными героями, были ему не интересны. Он просто  наслаждался обществом молодой женщины.

Закончив трапезу, Агапеев расплатился, и они отправились в обратный путь. Не доехав до Захолустьева, он свернул на просёлочную дорогу, петляя между деревьями, кустами, ямами, остановился под густыми ветками берёз. Можно сказать, спрятались. Сначала слились в поцелуях. Затем Анна, оседлав Агапеева, искусно владея пальцами рук, раздела себя и Геннадия Алексеевича. Она была ведущая, он подхватывал за ней движения. Как жаждущая влаги, схватив алюминиевую банку с напитком, открыла, выпила, скомкала, выбросила. Она – пьющий, он – банка. После окончания процесса каждый по отдельности поправил свою одежду и привёл себя в порядок.

Агапеев открыл дверь в квартиру, в зале был включен телевизор. Он, сняв обувь, прошёл по коридору и заглянул в зал. Жена, поджав ноги под себя, сидела на диване и смотрела очередной сериал.

- Добрый вечер! – поприветствовал он тихим, кротким голоском.

- Лапша на плите, котлеты в холодильнике, - ответила она из того телевизионного, вымышленного мира, где сейчас находилась.

- Спасибо, я на работе перекусил, - виновато промолвил Агапеев.

- Гена, не бережешь ты себя. Всё работаешь на износ и работаешь, - откуда-то издалека, из другой жизни раздался голос жены. Агапеев ничего не ответил, пошёл переодеваться. Сняв одежду, закинул её в стирку, а сам направился в ванную мыться.

После омовения он вышел в шёлковом халате и прилёг на диван рядом с супругой. Геннадий Алексеевич положил свою голову ей на колени и закрыл глаза. Она машинально стала перебирать руками в копне его волос и продолжала дальше смотреть телевизор. «Звонила Оксана, они с Вадиком поругались. Теперь не разговаривают, - спустившись на минуту с небес, сообщила Татьяна о сложившейся ситуации с их дочерью и её мужем. Помолчав, добавила: - Вот мы с тобой живем душа в душу».

Когда время подошло ко сну, Татьяна, нажав на кнопку рядом лежавшего пульта, выключила телевизор. После чего строго произнесла: «Гена, готовься!» Гена пошёл в спальню готовиться. Лёг на живот, приспустил трусы и стал ждать, пока она наберёт лекарство в шприц. Татьяна, похлопав ладошкой и протерев спиртом намеченное место, вонзила иглу в ягодицу.

Проблемы возникли у Агапеева около года назад, то есть с двумя женщинами близкое общение в один день не получалось. Количество возможностей теперь делилось на два с меньшей вероятностью для жены. Обделённая супруга восприняла это как переутомление. Переутомление, связанное именно с работой, с самим процессом служения родному заводу. Так как потребность Татьяны в Геннадии Алексеевиче оставалась прежней, она занялась восстановлением его формы. Вера в современную медицину, подпитываемая постоянной рекламой, не давала ей успокоиться. Агапеев пил различные чаи и снадобья, глотал какие-то пилюли, а теперь дело дошло и до уколов. Не будем порочить достижения фармацевтов, возможности у Геннадия Алексеевича возросли, просто вероятность у Татьяны уменьшилась.

 

 

В начале рабочего дня, как только Жижин зашёл в кабинет, сразу зазвонил телефон. Он быстрыми шагами подошёл к столу, взял трубку.

- Алло!

- Доброе утро, Виктор Алексеевич! Жеребцов вас беспокоит, - последовал ответ на другом конце провода.

- Здравствуйте, Иван Иванович! – поздоровался Жижин, подумав. – Что тебе понадобилось? Мутный, ты не спроста звонишь.

- Время только семь тридцать, а вы уже на работе! Чувствуется старая закалка. Не то что нынешняя молодёжь, которая всё норовит к обеду явиться, - затравил разговор Жеребцов.

- У них клубы, тусовки, одним словом – ночной корпоратив. При таком графике рано утром вставать нет никакой возможности. А я в двадцать два ноль ноль уже в кровати. К женщинам охладел,  теперь только болезнь или смерть может меня задержать в постели больше восьми часов, - отшутился Жижин.

- Наговариваете на себя, Виктор Алексеевич. Вам бы молодуху - и все года куда девались!

А работать вы умеете. В такое лихолетье завод сохранили, - отпустил комплимент Жеребцов.

- Кому это надо только? - парировал Жижин.

- Как это? А если завтра война? Если завтра в поход? – дальше продолжал затравливать разговор Иван Иванович.

- Необъявленную войну мы уже в девяносто первом году проиграли. В поход?! На чём? – встречный вопрос задал Жижин.

-  Виктор Алексеевич, а как каждый год проводимые парады, демонстрирующие нашу военную мощь? – вопросом на вопрос ответил Жеребцов.

- Это показывает только то, что у нас есть шоумены, и не больше. Мы видим на параде не армию, а потешные полки, - высказал свои соображения Жижин.

- Удивлён, Виктор Алексеевич! У вас всегда преобладал практицизм. Когда такие возможности предоставляются людям вашего круга, а вы ропщите. Не понимаю.

- Иван Иванович, я воспитан по-другому. Мне за державу обидно. В старые времена, не смотря на существующее тогда лицемерие, были хоть какие-то идеалы, которые вслед за собой подразумевали соблюдение определённых правил. Большинство народа, надо отметить, верило в эти догмы, но самое главное, граждане придерживались, кто по убеждению, кто под страхом наказания принятых постулатов. Поэтому был определённый порядок. Он мог нравиться кому-то, мог не нравиться, это уже другой вопрос. Сейчас хаос, закон вроде есть, но его никто не соблюдает. Власть нарушает правила, потому что она – власть; кто имеет деньги, тот игнорирует законы, потому что всё можно купить за деньги, и даже туже власть; простые граждане плюют на установленный порядок, потому что, видя этот беспредел, считают: «А чем мы хуже их?!»

- Виктор Алексеевич, вы утверждаете, что нынче нет никаких идеалов? А как же возрождающаяся вера в Бога? И власть это всячески поддерживает. Что скажете? – задал вопросы Жеребцов.

- Идеалов нет, идол есть. И этот идол – деньги. Нам втюхивают, другого слова не могу подобрать, что за них можно приобрести и богатство, и любовь, и даже здоровье. Цель обозначена, массы рванули, заметьте, не зарабатывать, а урвать, срубить, поднять бабла любой ценой. И всё логично. Так как денег много не заработаешь, можно их только срубить. Пусть это не законно. А кто сказал, что это должно быть по-другому? Нам же всю жизнь что-то не договаривали с перспективой, что мы домыслим. И мы привыкли к этому. Тогда они утверждали: «Первоначальное накопление капитала преступно». Теперь они же призывают: «Вперёд, в капитализм!»  Один домыслил и продал своё табельное оружие, другой тоже что-то домыслил и на последние деньги его купил. Сейчас они средний класс и каждое лето отдыхают на Кипре. А у кого не смогло уложиться в голове, что так можно сделать, теперь после работы всё лето вкалывают на шести сотках. Вот как раз им, чтобы они не впали в уныние, и предлагают обратиться к Богу. Веру в коммунизм подменили верой во Христа, парторга заменили попом, следовательно, поток народной мольбы переправили к нему. А по сути ничего не меняется, содержание просьб осталось прежнее: «Помогите вернуть моего мужа Арнольда Аввакумыча в лоно семьи» или  «Вразумите работника сберкассы две тысячи восемнадцать дробь три, в предоставлении льготного кредита Харлампию Капитоновичу Пузырёву, то есть мне».

- Виктор Алексеевич, мне кажется, вы просто ностальгируете по молодости. Вспомните, раньше всё было поставлено в угоду идеологии. Продукцию изготовить любой ценой к 7-му Ноября! А она ещё потом на складе будет лежать невостребованная до 1-ого Мая. Мы же вместе работали, что вам рассказывать. Это кому надо было? А сколько выговоров вы при коммунистах получали? – всё больше и больше в полемику затягивал Иван Иванович своего собеседника.

Жеребцов после института начинал свою трудовую деятельность конструктором на Пимокатном заводе. Водить карандашом по бумаге целыми днями не привлекало. Уставал неимоверно. А вот говорить на разные отвлечённые темы мог очень долго. Заметили. Пригласили работать по общественной линии. Оказался способным. Выбрали председателем профсоюзного комитета предприятия. Дальше - больше, наговорил до лидера регионального отделения профсоюзов.

Во время работы Жеребцова на заводе Жижин его поддерживал, способствовал продвижению по карьерной лестнице. Иван Иванович подкупал исполнительностью, опрятностью, пунктуальностью. При всех своих положительных качествах он не ходил в любимчиках у Виктора Алексеевича, так как в противовес к выше перечисленным характеристикам являлся человеком скрытным. То есть никогда не напился в компании, хотя имел отменное здоровье, ни разу не поддержал исполнение песни, спиваемую коллегами, и также не пустился в пляс. Про таких говорят: «Сам себе на уме. Тихушник». А народная мудрость гласит: «В тихом омуте черти водятся». Это и настораживало Виктора Алексеевича.

После того, как Иван Ивановича выбрали председателем регионального отделения профсоюзов предприятий оборонной промышленности, они почти перестали общаться. Поводом для редких встреч являлись только официальные мероприятия. Тем не менее Жижин постоянно отслеживал информационное поле вокруг себя, поэтому знал, что Жеребцов приложил руку к некоторым курируемым им заводам. Под лозунгами борьбы за права трудящихся способствовал их банкротству. Где был цех с уникальным, точным оборудованием, открылся мебельный магазин или автосалон, в лучшем случаи участок по изготовлению пластиковых окон. 

- Дураков и сейчас хватает. Как утверждал классик, и двести лет назад они были. Выговоры? Получал! И благодарности тоже, надо заметить, объявляли, - свои аргументы привёл Жижин.

- Тогда, чтобы достичь взаимопонимания, у меня предложение к вам - за чашкой чая всё обсудить. Чай и всё остальное за мной. Когда вам удобно, Виктор Алексеевич? – своё желание дальше пообщаться высказал Жеребцов.

«И до меня очередь дошла, - подумал Жижин. – Не отвертишься ведь от тебя», - а вслух произнёс: – Да хотя бы сегодня.

- Вот и замечательно. Ресторан «Макарони» в центре. Знаете?

- Наслышан.

- В шесть вечера. Устраивает?

- Хорошо.

- Буду ждать. На входе вас встретят.

«Ничего доброго не предвещает этот разговор. Скорей всего, предложит лечь. Под кого? На каких условиях? С кем согласовано в Москве? Не соглашусь, замучают проверками и всё равно отстранят. Схем много. А в конечном итоге развалят завод», – размышлял Жижин.

Посетители заходили и выходили, он подписывал документы, что-то решал, кого-то вызывал. А сам думал, просчитывал варианты, возможные компромиссы, уступки, пути отхода. А в принципе – всё надоело! – пришёл к такой мысли Виктор Алексеевич и решил: «Будь что будет!»

На обеде Жижин приказал водителю заехать в супермаркет. Закупил продуктов и только после этого поехали на дачу. Внук суетился на кухне, резал на салат свежие огурцы, зелёный лук, петрушку. На плите в кастрюле дожидался разогретый суп. Жижин улыбнулся при виде такой картины, сложил в холодильник купленные припасы и направился мыть руки. Когда вернулся из ванной комнаты, стол уже был накрыт. Заправив салфетки за ворот рубашек, внук с дедом приступили к обеду.

- Молодец, Антон! Пунктуальный и ответственный ты человек. Будь всегда таким. Это очень важное качество, - отпустил похвалу Жижин.

- Спасибо, - явно довольный сказанными словами, ответил Антон.

- Сегодня задержусь, в область поеду. Ужинай без меня, - уже собираясь уходить, предупредил Виктор Алексеевич внука.

После обеда, по прошествии где-то минут двадцати, к Жижину в кабинет зашла Ольга Перепёлкина. Внешне лоск был, но блеск куда-то исчез. Волосы не сказать, чтобы растрёпаны, но и не совсем уложены.

- Пап, - нижняя губа затряслась, и уже из глаз были готовы прыснуть слёзы. Сдержалась, губу прикусила и выдавила из себя: – Перепёлкин бросил меня.

Жижин, наклонив голову вперёд, посмотрел на неё из-под очков, сдвинутых на нос.

- А что, это тебя огорчило? – задал он вопрос.

- Как? Бросил! Ты понимаешь, бросил!

- Давай успокойся, рассказывай по порядку, - флегматично произнёс Виктор Алексеевич.

Вздохнув и собравшись с силами, Ольга продолжила:

- Три недели назад мы с ним поругались. Он в тот вечер собрался и уехал на машине. На следующий день я через знакомых узнала, что Перепёлкин живёт на своей даче. Думала, псих пройдет у него, успокоится и вернётся. Сегодня в городской администрации встречаю директора птицефабрики, он мне вопрос задаёт: «Где Виктор теперь работает?» Тут я всё поняла. Не помню, что ответила, сразу домой. Документов его нет, кое-каких вещей тоже. Как я раньше не обратила внимание? Когда забрал? Не знаю.

- Видно, ты его окончательно достала. Не пойму, что тебе надо было? Мужик как мужик -  не алкаш, порядочный, работящий.

- То-то! Миллионы домой приносил. В семье, между прочим, все деньги я зарабатываю, - передёрнув плечами, с раздражением свои доводы привела Перепёлкина.

- Дочь, ты деньги получаешь, а вот он, как раз их и зарабатывает, - поправил Виктор Алексеевич.

Ольга задумалась, после небольшой паузы с обидой в голосе произнесла:

- Что мне делать?

- Ты же меня не слушала раньше, когда я тебе советовал. А всё говорила: «Папа, так надо. Я сама знаю». По своим каналам, конечно, я постараюсь разыскать его новый адрес. Только вопрос: Нужно это тебе?

- Да, - уверенно произнесла Перепёлкина.

- Может, это только гордыня? – спросил Виктор Алексеевич и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Допустим, ты его вернёшь. Дальнейшие отношения должны быть другими, ты должна измениться. Готова к этому?

- Не знаю, - после небольшой паузы ответила Ольга.

- Подумай. Хорошо подумай, - посоветовал Виктор Алексеевич.

- Что скажу Антону?

- А вот тут, я не знаю, - произнёс Жижин.

            Рабочий день подходил к концу, уже никто не работал, все ждали, когда стрелки дотянут до пяти часов. В цехах народ группировался около выходов, готовый бежать в сторону, противоположную от завода. В конторе женщины чистили пёрышки, чтобы выпорхнуть во всей красе и разлететься по своим делам. Кто не наводил блеск, сидел за своим столом с прижатой к груди сумкой с надписью в глазах: «Достали все». Мужчины в туалетных комнатах, выкуривая очередную сигарету, умничали друг перед другом. На повестке дня был вечный, нерешаемый вопрос: «Как навести в России порядок?»

Как навести порядок, знали многие. Но никто не знал, как подготовить общественность к положительному восприятию реформ и как склонить правительство к проведению преобразований. И так повторялось каждый день. Звук есть колебание воздуха. Специалистов колебать воздух у нас предостаточно.

 Жижин, тоже отошёл от дел и смотрел в окно. Перед входом стоял служебный автомобиль. «За час доедем, - рассуждал он. – Водитель предупреждён, должен был поужинать. Так что всё нормально».

Пять ровно. Время поделилось на две части: на рабочее время и после работы. Кто куда! По одиночке: к жене, к любовнице, ребёнка забрать с детского сада, на дачу грядки полить. Группами: в рюмочную или с той же целью в гараж. А Виктор Алексеевич ехал в сторону областного центра. Дорога в этом направлении была не загружена, чего нельзя сказать о встречном движении. Утром ситуация менялась с точностью наоборот. Проезжая очередной лог, водитель произнёс:

- Неделю назад вечером в этом месте  страшная авария была. «Крузер» с «жигулями» лоб в лоб столкнулись. «Жигули» в нашем направлении шли, все трупы. «Крузер» с прокурором из соседнего района из областного центра ехал, им ничего.

- Да, слышал, - подтвердил Жижин.

- Виктор Алексеевич, а вы не знаете, кого виновным определили?

- Вроде, как «жигули» на встречную полосу выехали.

- Вечером в этом направлении и так две полосы свободны. Не понимаю, - промолвил шофёр.

- Мне такую информацию сообщил захолустьевский прокурор. Он рассказал, что даже запрос делали в  космические войска, и те предоставили снимки из космоса, доказывающие виновность водителя «жигулей». И НАСА согласна с такими выводами.

- Это что такое?

- Национальное управление США по аэронавтике и исследованию космического пространства.

- Раньше до такого не додумались бы. Прогресс! И это, поди, так называемые нанотехнологии?

- Ну, что-то из этого.

- И наше правительство делает на это ставку?

- Да.

- Порядка как не было, так и не будет, - с сожалением произнёс водитель и, ещё крепче сжав баранку руками, замолчал.

 Жижин не смотрел на часы, не та ситуация, чтобы быть пунктуальным. Водитель и не торопился, но прибыли вовремя.

На входе в ресторан Жижина встречал молодой человек в безупречно отутюженных чёрных брюках, лакированных туфлях и белой рубашке с коротким рукавом.

- Вы Виктор Алексеевич? – спросил он, как только Жижин вышел из автомобиля.

- Да, - подтвердил Виктор Алексеевич.

- Пойдёмте. Иван Иванович вас уже ждёт, - пригласил встречающий и повёл за собой.

Жеребцов сидел в глубине зала и изучал меню в массивной кожаной папке. Перед ним стоял стакан с водой. Увидев Виктора Алексеевича, он встал из-за столика и сделал несколько шагов на встречу.

- Виктор Алексеевич, я, помня о ваших вкусах, уже осмелился заказать бутылку коньяка, - протянув руку для приветствия, произнёс Жеребцов.

- Спасибо, - ответил Жижин.

Тут же подали меню и Виктору Алексеевичу.

Сделав заказ и ожидая пока принесут блюда, они беседовали. Речь шла о погоде, о семейных делах, куда катиться этот безумный мир. После того как пошёл процесс потребления еды и  употребления коньяка, разговор постепенно начинал менять тематику.

- Виктор Алексеевич, не ценят у нас людей, не ценят, - твердил Жеребцов, тыча вилкой в кусок, лежащий на тарелке, кусок не попадал на вилку, фарфор издавал звонкий звук. Иван Иванович вытянул шею вертикально верх, наклонил голову вниз и взглянул на это свысока. Сфокусировать очертания блюда не получилось,  после чего произнёс: – Давайте выпьем.

Стукнувшись рюмками, выпили. Тут же Жеребцов наполнил опустевшую тару новой порцией коньяка. И дальше продолжил речь:

- Берегли вы свой завод, душу в него вкладывали, а в следующем году под акционирование попадаете. Кто-то придёт, всё развалит и растащит в трамтарарам. Как мне обидно за вас, Виктор Алексеевич. Контракт с вами не думают продлевать. В Москве считают вас неудобным человеком при акционировании. Им во время этого мероприятия нужен зависимый, легко управляемый директор.

- Мне уже поздно меняться, - перебил Жижин своего собеседника

- А может, нам им фигу показать? – мотнув головой, предложил Иван Иванович.

- Это как?

- Активы вывести. - Пауза. - Я помогу. - Жеребцов сделал ещё паузу и затуманенным пьяным взглядом попытался  определить реакцию Жижина. После минутного молчания продолжил: – Весь доход - ваш, за минусом издержек, связанных с этим процессом. Гарантирую. Всё будет чисто, комар носа не подточит. Мне комиссионные не надо. Действую исключительно из уважения к вам.

- Ваша выгода в чём?

- Ну…, - пожал плечами Жеребцов.

- А то мне это напоминает случай из советских времён про одного еврея. Он за рубль двадцать покупал в магазине десяток яиц. Потом их варил и продавал на станции пассажирам проходящих поездов за двенадцать копеек за штуку. На вопрос любопытных: «В чём твой интерес?» Отвечал: «Навар ведь весь мне остаётся».

Теперь уже Жижин изучал реакцию Иван Ивановича. Не увидев ничего кроме обычной мимики пьяного человека, подумал: «Где ты, Жеребцов, молодой и непьющий?!»

- Виктор Алексеевич, тогда мне тоже не откажите в услуге. Надо помочь одному хорошему человеку по карьерной лестнице. Ему нужна запись в трудовой книжке с государственного предприятия. Вы берёте его к себе своим замом, допустим по маркетингу. И мы квиты.

- А если нам поступить по-другому. Предприятие получает кредит под неподъёмные проценты в подконтрольном вам банке. Я через полгода ухожу, а мой преемник тонет в долгах.  Завод – банкрот, и он ваш на блюдечке с голубой каёмочкой. Новый заместитель по маркетингу становиться внешним управляющим, надо сказать - очень удобная кандидатура. Тем самым ещё раз поможем хорошему человеку. Моя цена всего лишь – разница между завышенными процентами и существующими на сегодняшний день. Расчёт, конечно, наличными, - своё предложение озвучил Виктор Алексеевич, при этом пристально смотря в глаза собеседнику.

            Жеребцов не мог понять, серьёзно говорит Жижин или шутит. Ещё коньяк, впрыснутый в организм, ударил по мозгам. Так что Иван Иванович решил больше сегодня интеллектуально не напрягаться.

- Приятно иметь дело с умным человеком. Давайте завтра конкретно обсудим все детали. Я подготовлю к этому времени несколько предложений. Вы выберите то, что вас устроит, - спотыкаясь на каждом слове, почти с закрытыми глазами, с болтающейся головой из стороны в сторону, проговорил Жеребцов и, поймав рукой рюмку на столе, добавил: – На посошок.

- Я подумаю и если что, дам вам знать, - после некоторого молчания ответил Жижин.

- Надеюсь на взаимовыгодное сотрудничество, - выдавил из себя Жеребцов.

Выпив на дорожку, Виктор Алексеевич расслабленной походкой пошёл к выходу. Иван Иванович, раскинув руки и ноги в разные стороны, дожидаясь официанта, лежа в кресле, заорал песню: «Хулиганом я родился, хулиганом я расту…». «Вот это по-нашему. А то в молодые годы чисто басурманином был», - выходя из зала, подумал Виктор Алексеевич.

Обратную дорогу Жижин ехал, прикрыв глаза, анализируя разговор, произошедший в ресторане. О чём он старался не думать, а думать не хотел о приближающейся дате окончания контракта. Сегодня ему об этом напомнили, можно сказать, вернули с небес на землю. Что шансов на продление не было, он знал и без Жеребцова. Причина заключалась не столько в его неудобности при акционировании завода, главное, подошло время, уходить таким людям, как он. Всё это чётко осознавал Жижин. Жеребцов затеял свою игру и хочет использовать его в своих целях. «Не соглашусь помогать ему - включит административный ресурс. Будут копать под меня. Для этого у него есть необходимые связи в местных структурах власти». Марионеткой тоже быть не хотелось. Помня, что утро вечера мудренее, приехав домой, сразу лёг спать.