Проза

В маршрутке было тепло, я задремал и очутился в автобусе с космонавтами. Космонавтов было трое: они метались, хватались за головы и плакали. Из высокой узкой колонки звучала надрывная музыка. Мне показалось, что это была композиция «Forward Momentum», еще клип такой есть, где отец с дочерью улетели на Луну, а мать с дедом остались на Земле. В конце салона стояла девушка, изображая что-то вроде кучевых облаков в стиле ритмической пластики. Вероятно, эмоции связаны с течением времени: в корабле пройдет год, а на Земле сменятся века. Космонавты только что попрощались с семьями, поэтому им выделили девушку-психолога с навыками танца.

Я проснулся и понял, какой спектакль представлю на новогоднем вечере мясомолокозавода. У меня уже был набросан черновик под названием «Труба». Главный герой Иван возвращается с электрички по полю, и тут с грузового вертолета вертикально падает труба большого диаметра (где-то прокладывают газопровод). Падает торцом так, что Иван остается внутри живым.

Когда герой делает подкоп и выбирается наружу, он оказывается в Петербурге в день похорон Добролюбова. Герой видит издалека процессию и терзается. На нем черный свитер, как у Гамлета в исполнении Высоцкого. Дует сильный ветер, летят ветки, кружат вороны. Добролюбова закапывают, а Иван лезет обратно в трубу и ждет отправки в свое время.

Теперь я поставлю про космонавтов. Расширю автобус до размеров сцены. Между действиями вентиляторы будут раздувать черный занавес с блестящими звездами из пищевой фольги.

Главное, чтобы одна и та же музыка (использую ту же песню Dark Tranquility) играла по кругу с повышением громкости, а публика тоже хваталась за головы. Космонавты поднимутся по лестнице на самый верх сцены и зайдут в нишу, из которой брызнет яркий-яркий свет в качестве финальной точки.

На выходе из зала зрителям выдадут картонные квадратики, покрытые сажей до полной черноты. Каждый, испачкав пальцы, ощутит личную вину за искалеченные судьбы космонавтов, осознает цену прогресса и научных открытий.

Маршрутка довезла меня до поселка, я пришел домой, взял хорошую ручку и ежедневник в обложке из мягкой резины – сто двадцать рублей в магазине «Всё по 120». Чтобы настроиться на творческий лад, я посмотрел в окно на снег, что валил целый день.

И опять увидел пузырёк в стекле.

Я видел его в детстве, отрочестве и юности, более зрелом возрасте, вижу сейчас. Мой дед видел, видел мой отец, вижу и я. Стекла живут дольше людей, а пузыри вообще вечны. Что остается от стекол потом, после того как их раскололи?

- Пузыри, - сказал мне голос Высоцкого.

Я швырнул ежедневник на пол, схватился за голову и заплакал.