Проза

                                                                                      а если тебя пощадят,
                                                                                      дойдёшь до тихого помещения на выходе с кладбища,
                                                                                      посередине помещения гранитная чёрная скамья,
                                                                                      где можно допить водку, если не взяла ещё

                                                                                                                                                         Андрей Родионов

Автобус подвалил к кособокой остановке и выпустил меня на обледенелую кочковатую землю: здесь пригодился бы альпеншток и ведро песка. Город уютней трассы, там кроме кладбищ, гнилого бетона и мусора на обочинах - вообще ничего не было, а здесь все-таки красные пятиэтажки с узкими окнами, толстые трубы в драной теплоизоляции, разнесенные ветром помойки. Сразу понятно, почему квартиры такие дорогие. Так-то смотришь, какая может быть цена здешнему колхозу? Но ты подними бесплатную газету, отковыряй голубиный помет да прочитай: «три миллиона рублей».
Мне надо было на почту за посылкой – единственная цель визита в город.
На почте разгорался скандал: какой-то мужик принес большую сумку посылок и тормозил очередь. Баба в зеленой куртке выговаривала:
- Спекулянт, а такие слова мне говоришь! Мне, женщине!
- Да замолчи уже.

Баба позвонила мужу, чтобы подъехал и разбил спекулянту лицо, но тот был далековато. Тогда баба сделала вид, что звонит в полицию:
- Патрульная машина будет через семь минут, не торопись, спекулируй пока.
Спекулянт нервничал, засовывая посылки в почтовую амбразуру. Он побаивался и мужа, и полиции, и всего на свете. Хотя мне вот кажется, что мужа никакого не было - первый звонок тоже симуляция.
Очередь двигалась медленно, точнее, вообще не двигалась. Виноват был, конечно, спекулянт. Я сказал девушке впереди:
- Стоять не буду.
Девушка повернулась ко мне и вытащила наушник.
- А?
- Стоять не буду, - повторил я.
Но девушка все равно смотрела на меня вопросительно.
- Так что вот, - почему-то добавил я.
Развернулся и пошел к выходу. Не надо было ничего говорить. Просто ушел бы и все, а то как-то странно получилось. Обычное же дело, предупредить, чтобы не было проблем с поиском крайнего, впрочем, это же город, тут все иначе. Еще бы в Москву приехал и уведомлял там всех, что ты вот на шинель, например, чихнул, или вообще у тебя в эскалаторе шнурок застрял, и все сейчас будут падать.
Я решил погулять немного, пока очередь рассосется. Когда нет цели, человек выглядит подозрительно, поэтому я зашел в хозяйственный магазин и долго разглядывал светодиодные лампочки. Вкрутить в сортире - вот была бы красота. Или не была бы.
- За триста рублей я могу приобрести тридцать обычных лампочек, - сказал гражданин за спиной.
Я глянул – пожилой такой, в высокой шапке. Говорит, тридцать обычных лампочек может приобрести, ну и ну. Приобретай, хуле.
- Да, - сказал я. – Невыгодно.
- Вот и говорю.
Гражданин закряхтел и перешел в соседний отсек, где продавали водопроводные краны. Я же купил одну лампочку, чтобы попробовать, какая она, светодиодная.
Через час я вернулся на почту, где уже никого не было: ни спекулянтов, ни баб, ни девушек. Получил желтый пакет и поспешил на остановку (один раз упал, наступив на ледяной горб). Здесь ходит областной автобус, на вокзал ехать не надо. В салоне, кроме меня, были трое: злая старуха (иногда вопящая про сатану), мужик с протокольным лицом, парень в желтых штанах. Последний был пьян, все время заглядывал в пакет, откуда торчали цветы, отрывал ровно один лепесток и запихивал в рот. Протокольный же просто возил ботинком по грязному полу, рассматривая след.
Мне казалось, что вся эта троица – агенты мясомолокозавода, сейчас они достанут пистолеты и автоматы, да начнут меня почему-то расстреливать, хотя я ничего такого не делал, только посылку получил плюс вся остальная жизнь, как говорил один художник. Может, как раз моя жизнь им и не нравится? Мне начинает казаться, что я во всем виноват. В стылом сером небе, например, за которым сроду не было никакого космоса. Еще мне снится тяжелый сон: в руке лягушка, она улыбается, а потом начинает раздуваться, в муке раскрывает рот и лопается. Тогда я просыпаюсь и лежу в страхе, обдумывая, что это значит.
Я прошу водителя остановить «прямо здесь». Здесь – это обочина трассы.
До поселка два километра, я пройду этот путь пешком (или не пройду), купив зачем-то водку в магазине для дальнобойщиков. Я напиваюсь, трясясь от холодной жидкости, ледяного стекла и непонятного ужаса.
Здорово набравшись, я распечатываю пакет из Китая, достаю музыкальный чип от Commodore 64, выдергиваю телеантенну из затылка и вставляю микросхему через переходник, что приложили заботливые китайцы. От восьмибитной музыки легче, почти можно жить и даже, наверное, весело шагать, если бы впереди не ожидала знакомая тройка: сатана, протокол и цветы.