Проза

Типичный дворик южного городка. Арочный вход… И вот, пространство, отделённое от улицы. Тут уже своя жизнь, свой уклад, свои взаимоотношения и традиции…

Посередине двора возвышается толстенный тополь. Иногда редкий порыв ветра заставляет шевелиться ленивую крону этого дерева и тогда можно увидеть, что обычно скрытая сторона его листьев тускло серебрится. Под сенью гигантского тополя помещён стол, поставлены лавки и довольно часто стол служит местом сбора обитателей двора. Поводом для общих посиделок служат различные события, украшающие или наоборот, портящие жизнь двора.

По обе стороны двора стоят трёхэтажные дома. Впереди и сзади – стены - перемычки. Во двор выходят двери квартир и комнат жильцов. Но к дверям ещё надо добраться. Проще всего на первом этаже. Вот они двери. Сразу, только порог не задень. Второй и третий же этажи обнесены галереями. Скрипучими галереями. К ним ведут бесконечные переходы, лесенки и ступеньки.

Порою пути к дверям так загромождены, что к ним приходится протискиваться, - значительная часть жизни жителей второго и третьего этажей проходит именно на галереях. Тут и бреются, и стригутся, здесь же готовится нехитрая еда, на галереях и едят эту пищу, отдыхают, читая газеты, сюда же выносятся телевизоры и даже пианино. У некоторых жильцов аквариумы и клетки с птицами размещены в галереях. Кто-то даже спит на узких кроватках; тут не так жарко, как в комнатах. Некоторые секции длинных коридоров превращены в оранжереи. Встречаются и застеклённые плоскости, заставляющие думать, что это и не галерея общего пользования, а чей-то частный балкон.

Вот этот двор и был конечным пунктом моего пути.

Странно, в таком обычно людном дворе и – никого. Некого спросить. Смогу ли я найти нужную дверь? Попробую. Интуиция должна подсказать. Вот нужная лестница. Ступеньки поскрипывают в такт моим шагам.

Вот красный абажур, который в тёмное время суток должен освещать конец ступеней… и начало ровного пола коридора. По поводу ровного пола можно спорить, потому, что местами пол поднимался за счёт набитых поперёк дубовых плашек, явно от разобранной бочки. Дуб потемнел, рассохся, но ещё исправно служит…

Далее все ощущения мои связаны с ожиданием. Ожидаю, что за этой вот конторкой будут стоять два фикуса. И точно, стоят! А вот тут всегда пахнет жареной рыбой. Так и есть! Вот окошко далее будет забито фанерой, а фанера эта покрашена в зелёный цвет. Да, подтверждается! А вот что дальше? Тут что-то необычное должно быть. А, конечно, вот же он – бело-красный спасательный круг. Висит на огромном гвозде, как висит уже вечность… Далее застеленный тонким одеялом стол и на нём утюг. Это что-то новое. А вот неработающий граммофон. Знакомо! Как говорит его хозяин – «не поёт, но труба, видишь, как блестит? Не выкинешь».

Если вы спросите меня, был ли я в этом доме раньше, отвечу – был. Тогда причём тут интуиция? Скорее всего, это память. Наверное. Но я так давно был в этом доме, что память моя за это время превратилась в свойство понимать и проникать в смысл ситуаций внезапным озарением, может быть, подсознательным.

Дело в том, что раньше жил в этом доме мой отец. Он прошёл войну, а после войны осел в этом городе. Обзавёлся семьёй.

Два раза я был здесь: один раз – в возрасте десяти лет, второй – когда мне исполнилось тридцать. Помню счастливые, беззаботные дни у моря. Дни как весёлый праздник. Это в десятилетнем возрасте я побывал в местном летнем лагере. Видимо, домысливаю уже сегодня, отец мне достал путёвку. И какое-то время, точнее – пару дней, я жил в семье отца. 

Надо сказать, что воспоминания о том времени у меня очень скупые. Помню, были мы на даче. Металлическая калитка входа на дачу увита виноградом. Рядом море. Приехали мы на джипе. У отца были прикреплённые, как говорили, шофёр и виллис. Запомнились на руле загорелые руки водителя, покрытые густым чёрным волосом. Очень хотелось погладить эти руки. По-моему, погладил.

Ещё один эпизод. Мы в доме. Я играю со своим сводным братом Володей. Ему пять лет. Играем возле огромного аквариума. Масса игрушек. И вот, ни с того, ни с чего, Володя вдруг ударил меня. Не больно. Но было очень обидно. Во-первых, ни за что. Во-вторых, я не могу ему ответить – он ведь маленький. Обидно было до слёз.

Ещё из того лета вспоминается, что отец приезжал в лагерь с огромным пакетом фруктов….

Да, в том лагере я научился играть в шахматы.

Во второй раз приезжал сюда по настойчивому приглашению отца. Я уже был женат и приезжал вместе с женой. В тот май погостили мы несколько дней. Воспоминания уже не такие смутные. Наоборот, даже помню много подробностей.

Побывали на месте бывшей дачи. Федеральная трасса неотвратимо пролегла через дачные участки. Пролегла, как по судьбе. Оставалось лишь смотреть на холодное море и ноздреватый песчаник.

О Володе спрашивал. Ответ был краткий – в отъезде.

Однажды были на работе отца. Шли долго.

- Сейчас увидишь место моей работы, - услышал я.

Дошли мы до места, где множество железнодорожных путей образовывали такое хитросплетение, такой узел, что постороннему человеку не разобраться. Снуют паровозы и дрезины. Стуки колёс. Гудки. Крики паровозов. Хрипы рожков. Лязги сталкиваемых вагонов. Идём к конторке. Выскакивает какой-то паренёк, подбегает к отцу и на молчаливый вопрос, передаёт листок с записями:

- Всё нормально, - кричит. - Вот только три состава поперёк расписания нарисовались. Все идут на восток. Что с ними делать? Не пойму! Сомнут ведь расписание….

В то время у меня ещё свежи были в памяти методы решения транспортных задач линейного программирования. Мы в институте их решали в числе иных прикладных задач. Помню, для решения задач требовался математический аппарат, метод и время, конечно. На практике же, смотрю, - никаких рассуждений, расчётов, матриц...Теорией тут и не пахнет.

- Три цистерны с нефтью ты перекинь на пятый путь; состав с лесом поставь на горку; вагоны с углём временно загони в шестой тупик… А дальше – по принятой схеме…- среагировал отец. Дежурный же диспетчер найдёт, куда их воткнуть… Сообщи только ему.

После того моего приезда прошло около пятидесяти лет. Переписка у нас была вялая. А потом совсем заглохла.

На похоронах отца я не был. Не извещали. На могиле не был. Но иногда было не по себе, переживал, чувствовал, что надо побывать. Хотелось посетить.

Как-то, оглянувшись на свою жизнь, я обнаружил, что родни-то у меня почти не осталось. Не считая молодых поколений. Старшие ведь уходят и уходят. Один за другим. Сиротливо почувствовал я себя.

И как там Вовка - думалось? Знает ли он обо мне? Вероятно, да. А вот вспоминает ли обо мне, о встрече? Обрадуется ли? Очень захотелось его повидать. Сводный брат, но кровь-то родная. В Интернете видел его фотографию. Похож на отца…

Такие мысли не давали мне покоя. Эти мысли и позвали меня в путь.

А вот и нужная дверь. Висячий замок заставил меня сникнуть. Придётся ждать. А сколько ждать?

- Вам Вовка, вижу, нужен? Иии..., милок, даже дружки его не знают, где он. Забегают… Вижу, вы не из них. – Пожилой мужчина в майке и трусах появился на галерее и обратился ко мне. - Мы, соседи. Или сидит он, или в бегах… А в точности – не угадаем. Когда родители были живы, всё было яснее. А сейчас – нет. Говорил про свою судьбу «Такова моя планида, мой рок».