Проза

            Действующие лица:

              слепые Незнайка, Цветик, Савонаролла, писатель Прибуддов, впрок-группа «Гарри Портер 95»,

             ангел Бранд,

              беспилотный агент Ким Филби в солнцезащитных очках.

 

Незнайка:

О, где мы? Где мы? Двигаясь сквозь тьму,

не ведаем, откуда тьма упала.

Забыли многие, с чего сей длинный путь

затеяли мы. Сядем. Вспомним. Вздрогнем.

Я слышу голоса. Друзья, я слышу

движенья крыл. Присядем же.

Нам негде торопиться.

 

Цветик:

                                    То же

я думаю. Когда теперь бежать?

С тех пор, как ты загадкой озабочен,

мы потерялись все. Решил узнать

Незнайка, откуда родом он

и кто он есть. Ни сна, ни песен, ни

пиров, ни крошки, нищета, ни зги.

Шумит вокруг то ль чудо, то ль могила.

Одни лишь запахи питают чрево.

Один помпон Незнайкин нам звенит.

Один помпон со шляпы той. Я помню.

Я помню — был он синий. 

 

Незнайка:

Я слышу шорох крыл, я слышу.

 

Савонаролла:

С тех пор, как паспорт Ляпкин-Тяпкин свой

узрел в руках чужих, сухих и тонких,

покоя нет ногам моим худым.

Порвал он паспорт и назвал подделкой.

И вот теперь мы призваны ходить,

изыскивая Новому Незнайке

подостоверней знание о том,

зачем, когда и кем он был рожден.

И правда: паспорт был подделан тот.

Суровой ниткой белою прошит,

а вместо фотографии — зерцало,

с колючками – кайма чертополоха.

 

Впрок-группа «Гарри Портер 95»:

Но паспорт тот разбив, родились мы.

Слепые, со слезою на глазах,

с затихшим смехом родились вторично.

Распался Паззл, а мы, его концы,

обречены теперь толпиться в связке,

и, палками стуча, брести туда,

где нет кварталов, шоу и биноклей.

О, где б ботинки нам свои достать?

Устали ноги, ноженьки устали.

 

Савонаролла:

Попались мне б вы тыщу лет назад,

укоротил бы я вам рост, ребята.

Теперь же я рыдаю с вами в такт,

влачася укороченной походкой.

 

Писатель Прибуддов:

Присядем тихо. Не гневите Будду.

В этой роще — особый запах.

Чувствуете ль вы, как танец свой

меняет химия и сонм молекул?

Вот Аш два О мелькнуло, а за ним

два О без Аша прыгают игриво.

Я чую пляску ароматов тех,

что кольцами бензольными на диво

нам радугу сплетали в жизни той...

В той жизни, где мы думали, что зрячи.

Я, каюсь, в ней стремился к пустоте,

надеясь избежать цепей страданья.

И радугу презрел я в жизни той,

назвав ее однажды словом «спектр».

 

Впрок-группа «Гарри Портер 95»:

Найдите нам ботинки лучше, прель!

Не стыдно ли - садистам поддаваться?

Нам только бы ботинки. Гоу он

маст шоу раздаваться. Гоу дальше.

Ну, попадись, продюсер этот мне.

 

Писатель Прибуддов:

Чего-то хоть стыдиться стали вы.

А раньше только хвастали бесстыдством.

 

Незнайка:

Я слышу шум. То - крыльев! - крыльев шум.

То голубь к нам спускается на плечи.

Скажи мне, голубь, кто я, кто я, кто?

Устал твердить одно и то же я.

Но верю я, что кто-то... кто-то есть.

Ведь кто-то ослепил нас. Кто-то! - Верю.

 

Цветик:

Один помпон Незнайкин нам звенит.

Один помпон со шляпы той. Я помню.

Я помню — был он синий. 

Ты помнишь, в варежках промокших мы

в снежки играем. До сих пор играем.

Не изменилось ничего, мы те же.

Мчат санки нас по-прежнему по снегу.

Та радость белая, блистая под луной,

нам дарит жар и счастие мороза.

И мать зовет домой на ужин нас.

Клубится дым: то ль с крыши, то ль с открытки.

 

Впрок-группа «Гарри Портер 95»:

                        На крейсерский простор наш автор вышел.

                        То вьюга. Воет-воет-воет вьюга.

                        Хотя по-летнему здесь пахнет. Да.

                       

Ангел Бранд слетает с гор и обращается к Незнайке

 

Бранд:

                        Я – Ангел Бранд. Подай мне руку, брат.

                        Я повлеку тебя туда, где ты,

                        себя обретши, к зрению вернешься.

                        Ведь ты — в преддверье Рая. Послан я

                        омыть холодную жестокость тьмы

                        росой слезы сладчайшей осознанья.

                        Принять тебя, очистившегося,

                        я послан. Провести тебя наверх,

                        коль ты готов. Подай мне руку, брат!

                        То будет трудный путь.

 

Незнайка:

                        О, Господи! Тебя не знаю! Кто ты?!

                        Впервые сей вопрос, и он — знаменье.

                       

Бранд:

                        Я — ангел Бранд, но Тот, кем послан я, -

                        тебя на самосуд зовет с Любовью.

                        Узнаешь вслед за мной, в чем Истина,

                        хоть вывернул на путь с иного

                        ты закоулка. Не с того, что я

                        пути громоздкого, жестокого.

                        Но есть в Господнем генеральном плане

                        среди лесов, полей и рек, хайвеев,

                        оврагов, троп, бистро и туалетов,

                        средь шумных тюрем, шутовских балов,

                        средь звезд и тростника болотного,

                        среди аэропортов, в «Вестниках

                        Минфина», и в ГУЛАГе – есть везде

                        возможность носом ткнуть в очаг, прорвав

                        рисунок на холсте. За тем холстом, -

                        ты знаешь, что.

 

Незнайка:

                                                            Там дверца, дверца!

                        Там — дверца! Заперта, и нужен ключ!

 

Ангел Бранд:

                        Я ключ принес тебе. Вставай! Пойдем!

 

Впрок-группа «Гарри Портер 95»:

                        С кем разговаривает наш Провал?

                        С тех пор, как он разбил мою карьеру,

                        разбив наш Паззл, лишь одни стенанья

                        рвались из уст бессмысленных его.

 

Писатель Прибуддов:

                        То чудится ему: он слышит голос.

                        Вам чудится: вы слышите его.

                        Мне чудится, что чудятся мне все вы.

                        Но что же есть?!. Как хочется мне есть.

 

Савонаролла:

Мне ничего не чудится. Аз есмь.

Когда б не старость, я б до вас добрался,

и показал, что чудится, а что

на самом деле тленью в вас подвластно.

 

Цветик:

                        Среди миров, в мерцании светилищ

                        мы пребываем те же, там же, вечно.

                        Есть птица памяти. Она летит

                        кругами забирая килограммы

                        конфет и шоколада, колбасу

                        времен кружками с салом нарезая,

                        прихватывая маску Зайца, вопль

                        бенгальский,  фейерверк чудес смешных,

                        снимая крем с «Ура!», крылом смахнув

                        салаты съеденные и дома с сынами,

                        майданный шарф, надежды США,

                        КПСС, индивидуализма

                        опоры, сбереженья, зной,

                        игру в футбол, за ухом сладкий запах,

                        полночный труд в общине идиотов

                        во имя счастья серых гаражей –

                        все-все сметая, подметает ввысь,

                        все это барахло пускает пылью

                        крылатой памяти неистовый полет.

                        Струна звенит в тумане — то помпон

                        Незнайкин слышен. Синий — помню — он.

                        Кто сам Незнайка? – ведать не дано.

                        Он только звук волшебный, тайный зов

                        к ужасной тайне простоты священной.

 

Писатель Прибуддов:

                        Мне диалоги никогда не удавались.

                        Точнее: диалоги на двоих

                        моим коньком служили. Как же так?

                        Друзья мои, – нас более, чем два!

                        Безумье эллину, соблазн иудею,

                         – как смог я выдумать что-либо больше двух?

           

Впрок-группа «Гарри Портер 95»:

                        И здесь все те же сумасшедшие.

                        Иссяк смысл здравый там и тут.

                        Что нам, слепым, рыдая, остается?

                        Ботинки выдадут ли? – вот вопрос щемящий.

 

Незнайка:

                        Что с ними будет, Бранд, когда тебе

                        подам я руку?

                       

Бранд:

                                                Их поведет Прибуддов.

 

Незнайка:

                        Но как же так? За что?! Доколе?

 

Бранд:

                        До самой-самой смерти, протопоп.

 

Незнайка:

                        Бранд, не могу... Не отрешился я

                        до самого конца. Они не виноваты!

 

Бранд:

                        Не нужно, чтоб до самого конца.

                        Конец вам неизвестен. И начала

                        вам тоже не даны. Чего же ждать?

 

Незнайка:

                        Ключ... Говорил ты — ключ есть у тебя?

 

Цветик:

                        То в августе расцвел миндаль,

                        а в сентябре — шиповник.

 

Бранд:

                        Да, ключик золотой. Каморка папы Карло

                        всегда ведет... У каждого своя...

                        Но путь непрост. Тебе придется драться.

                        Я дан в наперсники тебе. Идем!

 

Незнайка:

                        Я не о том... Я не могу идти без них.

                       

Впрок-группа «Гарри Портер 95»:

                        Совсем с копыт слетел он. Сам с собою

                        ведет беседы.

 

Бранд:

                                                Торопись с решеньем.

                        Не можем вечно мы с тобою речь

                        вести. Ким Филби, адский филин, скоро

                        уж будет здесь. Не справишься ты с ним

                        один. А против воли я не помогу.

 

Нейзнайка:

                        Не брошу их. Они, как дети. Я

                        сам кашу заварил. Как брошу я их здесь?

           

Бранд:

                        Я вижу — неготов ты, думая, что ты

                        служил началом.

 

Незнайка:

                                                            Когда есть ключ...

                        Я буду знать про ключ! Ведь это — ключ.

                        Ведь главное — он есть! Со знаньем этим

                        смогу я пережить любое. Даже

                        знанье того, кто есть я. Есть на свете ключ!

                       

Бранд:           

                        На свете есть, но нету у тебя.

                        Не ведаешь, что говоришь. Не знаешь,

                        что путь далек и страшен не сейчас,

                        а лишь тогда, когда мы дверь откроем.

                        Один его никто не превзошел,

                        для этого я послан - чтоб помочь.

                        ...Ким Филби здесь уже. В последний раз -

                        дай руку, говорю.

 

Незнайка:

                        ...куда вел ход каморки папы Карло?..

                        … Так вот, что там... Так вот, куда влечет!

                        Прозрачные ступеньки... Рампа... Сцена!

                        - Я ЗНАЮ выход! Я его нашел!

 

Бранд:           

                        Прощай несчастный! Время истекло!

 

Незнайка:

                        До встречи, Бранд!

 

Бранд:

                        Не я приду к тебе. Прощай.

                        Прощай. Прощай. И помни обо мне.

 

С небес слетает невидимый и неслышимый беспилотный агент Ким Филби в солнцезащитных очках. Сцена преображается. Все посреди улицы.

                       

Савонаролла:

                        Я вижу, Господи... Я вижу, вижу, вижу!

                        Мы посреди шоссе! Вокруг — огни рекламы!

                        Какое счастье! Этот гнусный мир

                        вернулся к нам! Вернулся для борьбы!

                        Во мне вскипают силы. Радость, слышишь?

                        -  мы вновь дадим паскудствам смертный бой!

 

Впрок-группа «Гарри Портер 95»:

                        Поберегись, болван! Сейчас задавят!

                        Ботинки! - О, ботинки на ногах!

                        Кретины! Говорил же я: работать,

                        не сдаваться надо! Маст гоу он!

                        Мы выиграли! Ха! То трюк был

                        световода. Идиотов набирают

                        в тамошний театр. Любители, непрофессионалы!

                        Ни смысла, ни сюжета, ни черта.

                        Там даже реквизита нет, не говоря о деньгах.

                        Смотри, смотри — а вот реклама наша.

                        Сегодня мы даем свой бенефис!

                        Вперед-вперед, быстрее, мы же дома.

                        А кто контракт подписывал? Убью!

 

Писатель Прибуддов:

                        Нежданно как-то я создал сей случай.

                        Воистину чудны дела Ничто.

                        Клубы воображенья сеют карму,

                        но сеятель ведь сам - не больше, чем клубок.

                        Найти ученика и объясниться, -

                        таков мой метод творческий.

                        Развеять. Развеяться. В пустое изойти.

                        Сейчас он пригодится. Впрочем,

                        и ученик — Ничто, одна машинка кармы.

                        Мы без машин — ничто.

 

Цветик:

                        Мы те же, там же, никогда — оттуда.

                        Сквозь уханье совы звенит-звенит с небес.

                        То колокол тысячелетний, то

                        набат судьбы негромкий, дальний.

                        Познаньем скромно мы зовем его.

Один помпон со шляпы той. Я помню.

                        Я помню — был он синий.                         

 

 

Одним майским чудесным утром

 

            Пре-тен-ци-озно!

            Пре-тен-цио-о-озно! - Твое словечко.

            Вставай, Миов, вставай, у меня воды отошли, отошли дважды! Пошевеливайся, отец народов, собираемся!

            Расправь полы халата, дурачок, мы взлетаем. Скоро начнутся схватки. Хватит чмокаться и пугаться, я сама напугана. Сумка с манатками вон там, за холодильником. Неси давай. Просыпайся же. Я звонила, едут. Я собрана. Разуй глаза, или что у тебя там вместо них. Я умру до родов, будешь жить на свою дурацкую пенсию сам! Неси. Я села. Пересчитай пакеты. Простынь, полотенце. Пеленки и памперсы. Пакет со шприцами, запчасти к моему телу, бутылочки и таблетки. Моя косметичка. Паспорт, в паспорте деньги. Хватит целоваться, мне и без этого.

            В холодильнике борщ и тушеное мясо.

            Если  что, помни — я любила тебя. Я истеричка, потому что в первый раз рожаю.

            В пенале под тарелками пятьсот долларов.

            А из тебя и нетрудно отжать слезу, Миов.

            Узнаешь теперь, что случается с волевыми женщинами при смерти.

            Я и не каркаю. Каркает Ворона из «10б».

            Ты в детстве не досмотрел физиологический атлас, а в аудио его еще не перевели. Надейся теперь на технику. Женщин ты не знал.

            А что? Неплохая пара. Ты – сентиментален, я –истеричка. Так суждено.

            Маме позвони после моего звонка тебе. Раньше не звони. Она все привезет.

            Уже началось. Начинается, Миов, что ты сидишь, как истукан. Делай же что-нибудь. Говори. Началось. Начнется скоро.

            Я боюсь.