Жизнь как есть

 

 

День Победы

 

9 мая 1990 года в Тарту, как и во всей Советской стране, отмечался День Победы. Генерал-майор авиации Джохар Дудаев решил сделать горожанам подарок – распахнуть перед ними двери Тартуского гарнизона. Каждый желающий мог посетить военный аэродром и даже посидеть за штурвалом стратегического бомбардировщика. Над летным полем кружились парашютисты на разноцветных парашютах, приземляясь точно в центре. В синем безоблачном небе лучшие летчики полка, сверкая серебристыми крыльями, показывали фигуры высшего пилотажа. Зрители с восхищением разглядывали боевые машины, олицетворявшие собой непобедимую мощь могучей державы. И вдруг раздались изумленные возгласы: над Тарту взмыл огромный черно-сине-белый флаг – национальный флаг независимой Эстонии. Прикрепленный к летящему самолету, он плавно развевался в небесах, обещая эстонцам желанную свободу. Радостно заблестели глаза стариков, мужчины пожимали друг другу руки, девушки смеялись и целовались.

Джохар Дудаев стал героем дня – его дом завалили цветами. Каждому жителю было ясно: в борьбе за независимость начальник Тартуского гарнизона был на стороне маленького, но гордого народа Эстонии.

 

 

Джинн из бутылки

 

Эстонский национальный флаг раскинулся в небе над Тарту не случайно – накануне Верховный Совет Эстонии переименовал эту советскую социалистическую республику просто в Эстонскую республику. Казалось бы, небольшое филологическое упрощение. Но вместе с этим Верховный Совет восстановил действие Конституции Эстонской республики 1938 года, где черным по белому было написано, что Эстония является самостоятельным и независимым государством. Одновременно эстонские депутаты запретили использовать советские государственные символы Эстонской ССР – герб, флаг и гимн, а взамен вернули старые национальные знаки. И первым, кто подчинился только что принятому закону, был начальник Тартуского гарнизона генерал Дудаев. Он приказал вознести в небеса новый, то есть старый флаг независимой Эстонии.

Вообще Джохар Дудаев очень внимательно следил за тем «парадом суверенитетов», который шествовал по Советскому Союзу. Примеру Эстонии последовали практически все союзные республики. Туда же устремились и автономные образования, ибо весной 1990 года союзное руководство во главе с Михаилом Горбачевым постановило уравнять в правах автономные и союзные республики. Вот тогда и прозвучала знаменитая фраза председателя Верховного Совета России Бориса Ельцина, обращенная к руководителям автономий:

– Берите суверенитета столько, сколько можете проглотить!

Он повторял ее всюду, куда ни приезжал.

«В честь приезда Ельцина в Грозный был дан прием, – рассказывал академик, профессор Чечено-Ингушского государственного университета Джабраил Гакаев. – Прием давал первый секретарь республиканского комитета партии, а заодно и председатель Верховного Совета республики Доку Завгаев. Хотя Ельцин пробыл в Грозном всего несколько часов, он успел побывать и на этом фуршете. И там практически был дан карт-бланш тем процессам, которые вскоре начались в Чечне. По крайней мере, Ельцин заверил Завгаева, что никто не выступает против суверенитета Чеченской Республики. В то время, оказываясь в очередной этнической среде, Ельцин вываливал целую гору обещаний, которые должны были потрафить коренному населению. Тогда сначала в Татарстане, а потом в соседней Назрани Ельцин бросил в толпу: “Берите суверенитета столько, сколько можете проглотить”. Он, скорее всего, еще не догадывался, какого джинна выпускает из бутылки».

 

 

Свадебный генерал

 

Поздней осенью 1990 года командиру Тернопольской дивизии и одновременно начальнику Тартуского гарнизона генералу авиации Джохару Дудаеву пришло письмо из Грозного. Лидер Вайнахской демократической партии Зелимхан Яндарбиев приглашал его на первый съезд чеченского народа.

С началом перестройки в Чечне стали появляться неформальные политические объединения. Это и партия «Исламский путь» во главе с Бесланом Гантамировым, и общественно-политическая ассоциация «Гулам» под руководством Мустафы Эльчибиева, и многие другие. Но первую скрипку в борьбе за независимость играла Вайнахская демократическая партия Зелимхана Яндарбиева – чеченского поэта, сменившего сладкозвучную лиру на громкий барабан идеолога независимости.

Дудаев, конечно, откликнулся на просьбу поэта. И не был разочарован: на съезде ему оказали должное внимание. По замыслу Яндарбиева, дорогой гость должен был сыграть роль свадебного генерала и украсить своим мундиром цирковую арену. Дудаев об этом ничего не ведал. Прибыв на съезд, который проходил в городском цирке, он занял указанное место и весь обратился в слух.

Делегаты выступали три дня. Одни говорили о национальных обычаях, которые  обязывают миллионный чеченский народ быть дружелюбным соседом. Другие вспоминали демократические традиции, когда на народных съездах избирали имамов наподобие Шамиля, чтобы развернуть освободительную борьбу. Третьи ссылались на председателя Верховного Совета России Бориса Ельцина, который сулил автономным республикам абсолютный суверенитет.

Наконец, слово предоставили почетному гостю съезда Джохару Дудаеву. На арену вышел никому не известный военный и произнес пламенную речь:

– Мы создадим независимое чеченское государство, мы создадим армию, которая будет способна противостоять любой армии мира, мы дадим отпор не только России, но и любому другому государству, которое будет покушаться на нашу свободу.

Участница съезда Марьям Вахидова вспоминала, что «он был единственным, в чьем выступлении ясно звучала мысль о грядущих переменах. Он говорил, что свобода просто так не дается, придется траву есть и росой запивать. Он выступал ярко, экспрессивно, искренне. В Чечне его тогда практически никто не знал. После съезда он стал известен всем».

Слушая оратора, Зелимхан Яндарбиев ерзал в кресле: он жестоко просчитался. На роль свадебного генерала Дудаев явно не подходил.

 

Примечание. Выступление Джохара Дудаева на первом общенациональном съезде чеченского народа 25 ноября 1990 года запомнилось многим. Известный чеченский поэт Муса Гешаев вспоминал: «Его блестящая речь, решительность и напор, прямота и резкость высказываний – внутренний огонь, не ощутить который было невозможно, – все это создавало притягательный образ человека, способного справиться с хаосом смутного времени. Это был сгусток энергии, копившийся именно для такого часа; пружина, до поры до времени сжатая, но готовая в нужный момент распрямиться, высвобождая накопленную кинетическую энергию для выполнения поставленной благородной задачи».

Мнение Мусы Гешаева подтверждал другой очевидец – присутствовавший на съезде председатель Шалинского райисполкома Бадруди Джамалханов: «Я слышал выступление Дудаева в те дни. Он рублеными фразами говорит: “Мы должны отстоять свое право на независимость! Двести лет у нас шла война за независимость. Двести лет угнетает нас империя. Эта империя должна быть сметена с лица земли. Мы должны отделиться. При этом нельзя забывать о том, что у России, у Советского Союза есть ядерное оружие, которым они должны с нами поделиться”. Собравшимся это очень понравилось, и раздались бурные аплодисменты».

 

 

Хозяин Чечни

 

От зажигательной речи Дудаева по-настоящему струхнул тогдашний хозяин Чечни Доку Завгаев. Это был хитрый партийный аппаратчик. Умный, сметливый, он сделал умопомрачительную карьеру от совхозного слесаря до министра сельского хозяйства республики. Наверху заприметили молодого перспективного коммуниста. Завгаев окончил Академию общественных наук при ЦК КПСС – кузницу идеологических кадров. Ему был доверен пост второго секретаря Чеченского республиканского комитета партии. В 1989 году на альтернативной основе он был избран первым секретарем рескома, а спустя полгода – еще и председателем Верховного совета республики. Фактически стал единовластным правителем Чечни, подотчетным только Москве.

Вот тут Доку Завгаев развернулся во всю силу. Прежде всего, провозгласил политику национального возрождения: представители коренного населения должны были занять руководящие посты, а пришлые люди – освободить их. Русских людей, предки которых поселились на берегах Терека еще три столетия назад, исподволь объявили завоевателями и колонизаторами Чечни. Памятник русскому генералу Ермолову, некогда покорившему Кавказ, обмотали колючей проволокой и заколотили грязными щитами. Это был первый знак предстоящего русского исхода.

Политику национального возрождения горячо поддержало чеченское духовенство. Завгаев развернул небывалое строительство мусульманских храмов – числом более двухсот. Почти каждый день в Чечне открывалась новая мечеть. Было создано Духовное управление мусульман – муфтият. В селе Курчалой распахнулись двери первого Исламского института, ректором которого стал Ахмат Кадыров – будущий муфтий Чечни.

Дух национального возрождения всколыхнул и чеченскую интеллигенцию. Писатели и историки, поэты и художники обратились к прошлому своего народа.  Публиковались романы и повести о трагической судьбе вайнахов, рисовались портреты бесстрашных храбрецов, которые отстаивали свободу Чечни. О них слагались легенды и песни, им воздвигались памятники. И первым чеченским героем стал Зелимхан Харачоевский. Этот дерзкий абрек прославился тем, что когда-то объявил непримиримую войну царской власти – грабил банки и поезда, убивал чиновников и офицеров, обирал богачей. Отобранные деньги иногда раздавал беднякам. Благодаря этому и прослыл кавказским Робин Гудом. На одной из горных дорог ему был поставлен бронзовый памятник. А поэт Муса Гешаев посвятил безжалостному бандиту стихи:

 

Московская партийная комиссия, посетившая Грозный, поинтересовалась у первого секретаря республиканского комитета:

– Что за скульптура джигита стоит при въезде в ущелье?

– Это наш национальный герой Зелимхан! – похвастался Завгаев.

– Тот, что промышлял грабежами?

– Да, тот, – подтвердил Доку Гапурович и философски заметил: – У каждого народа свои герои.

Так разбойничья философия абречества обрела благородный облик. Коммуниста Завгаева особенно привлекал в ней принцип справедливого перераспределения богатств. Раздавая щедрые обещания, этот лукавый правитель Чечни пытался создать у народа иллюзию, что вот-вот может наступить счастливая беззаботная жизнь. Для этого нужно справедливо распределить доходы от продажи чеченской нефти. Ведь нефть по-чеченски «мехка дятта», что означает «масло родной земли» – другими словами, Божья благодать. И потому будет правильно, если кусочки этого «масла» достанутся каждому чеченцу.

«Нефтекомплекс – он как бы от Бога, – рассуждал Завгаев. – Нефть и газ, которые есть в недрах нашей земли, должны в какой-то мере работать на благополучие каждого гражданина нашей республики. Если это житель республики – он должен иметь свою долю прибыли от функционирования нефтекомплекса. Мы можем реально добывать 4 миллиона тонн нефти за счет собственных ресурсов. На миллион жителей нашей республики, если это поделить, получится 4 тонны нефти на одного человека. Если в семье 5 человек, это 20 тонн нефти в год на семью. Если даже взять примерно 100 долларов, которые можно получить на этой тонне, – это 400 долларов на семью. Умножайте еще на 5 миллионов – это 20 миллионов рублей в год, или полтора миллиона ежемесячно каждой семье. Это будет стартовая поддержка, а все остальное каждый может получить, работая, где считает нужным, и строить благополучие своей семьи».

У многих отцов семейств загорались глаза: полтора миллиона рублей можно было иметь каждый месяц, не прилагая усилий! А в действительности вокруг царили безработица, безденежье и безысходность. Кто виноват? Конечно, проклятая Москва, которая испокон веков грабила народ, забирая себе всю прибыль от продажи нефти и газа. Что делать? Отделиться от российской столицы и зажить свободной, богатой жизнью. Идея независимости как панацея от всех бед и несчастий стала для большинства чеченцев путеводной. С особой силой она прозвучала на первом съезде чеченского народа, поддержанного Доку Завгаевым.  Но неожиданно произнес ее не первый секретарь рескома, а приехавший из далекой Прибалтики первый чеченский генерал Джохар Дудаев, сорвав бешеные аплодисменты.

Доку Гапурович понял, что земля уходит из-под ног. Он столько сил приложил к тому, чтобы втайне подготовить тихий развод с Москвой, перед которой был вынужден лебезить и корчить из себя преданного слугу. И вот нежданно-негаданно появился человек, готовый перечеркнуть его давний план – стать единовластным правителем Чечни, подотчетным лишь Аллаху.

Как только закрылся съезд, Завгаев в спешке собрал Верховный совет. После острых дискуссий на нем была принята историческая декларация – Чеченская республика торжественно провозглашена суверенным государством, созданным «в результате самоопределения чеченского народа в целях обеспечения каждому человеку неотъемлемого права на достойную жизнь и свободное развитие». В документе ни слова не говорилось о вхождении в состав Российской Федерации либо Советского Союза. По сути, Чечня объявлялась абсолютно независимым самостоятельным государством. Это произошло 27 ноября 1990 года.

И вот чудо: в Москве приветствовали это решение Верховного совета. Маленькая северокавказская республика становилась козырной картой в схватке двух непримиримых сил – либеральной партийной номенклатуры под руководством Михаила Горбачева и радикального демократического движения во главе с Борисом Ельциным.

 

 

 «Вся Чечня – твой тейп!»

 

Поэт Зелимхан Яндарбиев был талантливым идеологом и пропагандистом. Не случайно, вступив в Коммунистическую партию Советского Союза в 1985 году, он сразу же стал большой шишкой – руководителем Комитета пропаганды Союза писателей СССР. Однако никакой харизмы, столь необходимой вершителю народной судьбы, у него не было. Зато таким чудесным даром обладал Джохар Дудаев. Умерив гордыню, Яндарбиев решил сотворить из генерала национального лидера – в пику Доку Завгаеву. А себе примерил скромную роль идейного вдохновителя борьбы за свободу. Этими мыслями он поделился с единомышленником – богатым предпринимателем Яраги Мамадаевым, которого прочил на место хозяйственного руководителя независимой Чечни.

Вскоре представительная делегация, возглавляемая Зелимханом Яндарбиевым и Яраги Мамадаевым, отправилась в эстонский город Тарту. Историческая встреча состоялась в летном профилактории – подальше от любопытных глаз. Протоколов встречи никто не вел, подробных свидетельств никто не оставил. Однако достоверно известно, что явившиеся с далекой родины посланцы предложили Джохару Дудаеву возглавить общенародное движение за независимость, о которой страстно мечтали чеченцы со времен шейха Мансура и имама Шамиля. Конечно, такое предложение отвечало самолюбию генерала. Его сомнения насчет материального обеспечения развеял Яраги Мамадаев, пообещав, что генеральская семья ни в чем не будет нуждаться. Тревожил Дудаева и его родоплеменной статус – он происходил из захудалого рода или тейпа Ялхорой, не относившегося к числу влиятельных и могущественных. Это могло затруднить руководство многочисленными родами, на которые дробилось чеченское общество. Но Зелимхан Яндарбиев успокоил генерала:

– Отныне вся Чечня – твой тейп!

 

 

Генеральская услуга

 

В январе 1991 года в Таллин прилетел председатель Верховного совета России Борис Ельцин. Он подписал со своим коллегой, председателем Верховного совета Эстонии Арнольдом Рюйтелем, договор об основах государственных отношений двух республик. Согласно договору, стороны признавали друг друга независимыми государствами. В Таллине Ельцин обратился к солдатам Советской армии с призывом не стрелять в мирных демонстрантов, как только что случилось в Литве при штурме Вильнюсской телебашни. Неожиданно его поддержал командир дивизии стратегической авиации генерал Джохар Дудаев, который выступил по эстонскому национальному радио с заявлением, что он не позволит советским войскам прибыть в Прибалтику воздушным путем. В Кремле, где еще восседал Михаил Горбачев, это вызвало шок: своенравный Ельцин не только поддержал прибалтийский мятеж, но и привлек на свою сторону стратегическую авиацию, оснащенную ядерными ракетами.

Среди ельцинского окружения кто-то пустил слушок: мол, самолет, на котором Ельцин должен будет возвращаться в Москву, непременно потерпит аварию. Председатель Верховного Совета России решил изменить маршрут и отправиться на машине в Ленинград. Но где достать наземный транспорт? И тут вовремя объявился генерал Дудаев, который оказал Ельцину поистине генеральскую услугу.

– Борис Николаевич! – лихо отрапортовал он. – Мой лимузин в вашем распоряжении!

С тех пор Джохар Дудаев стал считаться надежным сторонником Бориса Ельцина.

 

 

Родина зовет

 

19 января 1991 года в эстонской газете «Вперед» была опубликована статья Джохара Дудаева «Я присягал другому». В редакционной врезке к статье он был представлен единственным в Советском Союзе чеченцем-генералом, а также сообщалось о недавнем избрании его председателем Исполнительного комитета съезда чеченского народа. В статье Джохар Дудаев размышлял о выборе, который он должен сделать:

«Вопрос, от которого не уйти, – это вопрос выбора. Как военный человек, я обязан беспрекословно выполнять приказы. Я не делаю себе никаких скидок по профессиональной службе из-за парламентской деятельности, напротив, считаю, что дело, которому себя посвятил, я должен делать безупречно. Если же это войдет в противоречие с моей деятельностью парламентария, то есть исполнение воинского долга вступит в противоречие со служением моему народу, то мое мнение однозначно – я присягал другому. Я – летчик, функции дальней авиации не имеют отношения к милицейским или полицейским функциям… Да, в принципе я готов к тому, что командование пойдет на освобождение меня от службы. В этом случае я вернусь на родину, буду служить своему народу – этот вопрос для меня и моей семьи решен твердо. Во мне жива ностальгия по родным, по земле, на которой родился. В нашем народе генетический код крепок. Родина есть Родина».

В действительности Джохар Дудаев уже принял окончательное решение – навсегда расстаться с военной службой и начать политическую карьеру. Он не стал дожидаться, когда его освободят от должности. Он предпринял обычный ход – отправился на медицинское обследование. Пожаловался на ноющие боли в позвоночнике при физических нагрузках, периодически давящие боли в области сердца, утомляемость. 31 января 1991 года врачебно-летная комиссия поставила диагноз: «деформирующий спондилез шейного, грудного и поясничного отделов позвоночника с болевым синдромом и незначительным нарушением функции». К этому добавила ссылку на атеросклеротический кардиосклероз и сделала однозначный вывод: к летной работе не годен – годен к службе вне строя в мирное время.

 

 

Свобода или смерть

 

Весной 1991 года Джохар Дудаев благополучно уволился из советских военно-воздушных сил, покинул гостеприимную Прибалтику  и вернулся в родную Чечню. Поселился в доме старшего брата Бекмурзы – напротив небольшого саманного домика, который в юности построил своими руками. По вечерам в саду под прохладной сенью абрикосового дерева собиралась семья, приходили гости.

Однажды в саду появился молодой человек с гитарой. Это был чеченский бард Имам Алимсултанов. Он сочинял музыку к легендам и сказаниям, и сам исполнял их в духе героико-эпических песен. Народный трехструнный инструмент пондура ему заменяла современная шестиструнная гитара.

Устроившись перед слушателями, Имам расчехлил гитару и исполнил несколько баллад, а потом, отбивая характерный кавказский ритм, звонким гортанным голосом спел песню о свободе:

 

 

Джохар был потрясен. Он вскочил с места и стал быстро расхаживать, прищелкивая языком от восторга. Певец скромно молчал. Лишь легкая улыбка пробежала по губам – он был рад, что его исполнение понравилось Дудаеву.

– Кто написал стихи? – наконец поинтересовался Джохар.

– Чеченский народ, – ответил Имам.

– Это же гимн! – воскликнул Джохар. – С этой песней на устах чеченцы пойдут в бой. Как славно звучит – свобода или смерть!

 

 

Красная Поляна

 

Неподалеку от Сочи расположилась живописная Красная Поляна. Когда-то здесь командующий русской армией великий князь Михаил Николаевич Романов принимал парад войск в честь победы России в кавказской войне. А спустя полтора столетия в тот же самый день – 21 мая 1991 года – на Красную Поляну съехались делегаты Всемирного черкесского конгресса. Был среди них и генерал Джохар Дудаев. На прощальном банкете он призвал народы Кавказа к единству и национальному освобождению.

«Мы не забываем о том, что на нас лежит ответственность за судьбу братских нам народов Кавказа, – утверждал Дудаев. – Объединение народов Кавказа в единое сообщество равноправных единственно верный и перспективный путь в будущее. Мы, и я лично, придаем особое значение вопросу единения Кавказа. Мы обязаны стать инициаторами такого единения, ибо находимся в центре интересов народов нашего горного края как географически, экономически, так и этнически. Мы не должны уступить России ни пяди кавказской земли».

Призыв генерала вызвал всеобщее одобрение. К нему подходили известные политики из разных стран и желали успеха в освободительной борьбе. Особенно крепко жал ему руку видный черкесский деятель Юрий Хамзатович Калмыков, только что избранный на этом конгрессе президентом Всемирной черкесской ассоциации. Впоследствии он станет министром юстиции в российском правительстве и окажет неоценимую услугу мятежному генералу.

 

«Я содрогнулся от ужаса»

 

В начале июня 1991 года состоялся второй съезд чеченского народа. Выступая с докладом, Джохар Дудаев демонстрировал решимость и уверенность в достижении главной цели – независимости Чечни.

«Да здравствует развал Империи! – провозгласил он. – Основным источником доходов жизнедеятельности любой Империи являются колонии, одна из которых – наша Чечня – вот уже полтора века эксплуатируется с невиданной жестокостью. Имперская машина с помощью аппарата насилия отняла у нашего народа религию, язык, образование, науку, культуру, природные и материальные ресурсы, право на свободу и на жизнь. Чеченский народ определил свой путь, единодушно приняв решение на построение суверенного государства, возложив ответственность за проведение в жизнь решений съезда на Исполнительный комитет».

Делегаты переименовали съезд в Общенациональный конгресс и избрали исполнительный комитет. Председателем Исполкома остался генерал Джохар Дудаев. Его первым заместителем был избран Юсуп Сосламбеков, заместителями – Зелимхан Яндарбиев и Хусейн Ахмадов. Комитет информации Исполкома возглавил Мовлади Удугов, Комитет обороны – Беслан Гантамиров, Правовой комитет – Эльза Шерипова. Эти люди составили костяк радикального националистического движения, которое вскоре придет к власти в Грозном.

Джохар Дудаев согласился возглавить Исполком не без мучительных размышлений: «Когда я увидел, кому съезд вайнахского народа вверил свой суверенитет и свое будущее, – признавался он, – даю слово чести – у меня по коже мурашки побежали. Уже на первом заседании Исполкома у тех, кто организовывал этот съезд, началась драка из-за денег. Буквально из-за денег, собранных на прошедшем съезде. Никаких должностей мне в этой республике, в той среде, испорченной до беспредела, не нужно было. Я вообще не только боялся этой среды, откровенно говоря, я ею брезговал. Эта среда была настолько далекой от моего интеллекта и моего уровня со своей роскошью, чванством, закулисными играми. Эта среда была для меня дикой и далекой... Я посмотрел и содрогнулся от ужаса. Доверие народа – кому оно вручено! Стало ясно, что это крах, что дело пойдет не по тому руслу, которое наметил народ, что они буквально извратят идею независимости, размажут ее, заплюют, и народ превратят в ничто. Вот это и заставило взвалить на себя тяжкий груз».

 

 

Тень Джохара

 

У Дудаева появилась тень. Это был его самый близкий соратник – идеолог Зелимхан Яндарбиев. Он ни на минуту не отпускал Джохара от себя, всюду следуя за ним. Стоило тому остановиться на улице и начать с кем-либо беседу, как тут же подбегал Яндарбиев и прислушивался к разговору. Все заметили: если рядом находился Яндарбиев, Дудаев вел себя жестко и несговорчиво, а без него мгновенно менялся, становясь благоразумным собеседником.

На переговоры в Грозный прилетел российский министр печати Михаил Полторанин. Он давно знал Яндарбиева, который некогда вращался в московских литературных кругах и слыл подающим надежды поэтом. Увидев, как он опекает Дудаева, Полторанин взял его под локоток и тихо сказал:

– Земляк, зачем ты так усердно пасешь Джохара?

– Не ваше дело, – обиделся тот. – А вашим казахским земляком я стал по несчастью. Моя родина Ичкерия, земляки – чеченцы.

И, демонстративно отвернувшись, удалился. «Из дикого волка не получишь дрессированного Полкана, приносящего тапочки», – подумал российский министр, глядя вслед тени Дудаева.

А гордо удалявшийся Яндарбиев бормотал про себя грустные стихи:

 

 (Продолжение следует)