Жизнь как есть

 

 

Петер Арбо. Гибель Олава Святого

 

Почти тысячу лет назад – 29 июля 1030 года – неподалеку от норвежской деревеньки Стиклестад разразилась битва между сторонниками независимости Норвегии и приверженцами датского королевства. В этой битве погиб норвежский король Олав Святой – креститель Норвегии. Вскоре он был прославлен в лике святых и стал последним западным святым, почитаемым как на католическом Западе, так и на православном Востоке. В его честь были воздвигнуты церкви в Англии и Дании, Швеции и Норвегии. Был некогда такой храм и на Руси. Легенду о его возведении в Новгороде рассказал петербургский писатель и историк Евгений Валентинович Лукин в своей новой книге «Легенды русских столиц: от Старой Ладоги до Москвы».

 

ВАРЯЖСКАЯ БОЖНИЦА

Русская легенда

 

 

Новгородский степенный посадник Добрыня ждал дорогих гостей. Они должны были вот-вот появиться в просторных палатах – важные посланники балтийских городов. Они всегда приходили в назначенный час, и всегда приносили драгоценные подарки. Посадник был падок на лесть и жаден до подношений.

Наконец, двери распахнулись, и дорогие гости вошли в палаты. Как полагается, их встретили хлебом-солью, угостили душистыми медами, настоянными на бруснике и малине. На закуску подали печеные пироги с мясной и грибной начинкой. Отведав яств, посланники приступили к делу.

– Мы только что били челом новгородскому епископу Иоанну Попьяну, и он с презрением отверг нашу просьбу.

– Не может быть! – оторопел посадник. –  Епископ Иоанн Попьян – пастырь кроткий и благочестивый, сидит у себя на дворе ниже травы, тише мыши. Однако что за просьба?

– Мы желаем построить в Новгороде церковь Святого Олава.

– О, святой Олав! – Добрыня расплылся в улыбке. – Новгородцы до сих пор помнят этого норвежского короля – истинного друга нашего князя Ярослава и его прекрасной жены.

Язвительная усмешка проскользнула по губам посадника. Конечно, балтийским посланникам было хорошо известно, что законная супруга великого князя Ярослава Мудрого – шведская принцесса Ингигерда – поначалу была невестой норвежского короля Олава. Однако ее расчетливый отец, первый шведский король Шётконунг, посчитал более выгодным делом выдать ее замуж за русского князя Ярослава, которому принадлежала огромная страна городов – Гардарики. А незадачливому жениху он предложил довольствоваться другой дочерью – Астрид, рожденной от наложницы.

Действительно, в глазах многих Олав казался полным неудачником. Еще в юности он умудрился поссориться с самым влиятельным человеком – датским королем Кнутом Могучим. Вначале Олав и Кнут были большими друзьями, но вскоре Кнут стал завидовать Олаву. Ведь епископ Зигфрид никогда не начинал богослужения, не дождавшись Олава, которого почему-то величал королем.

– По какому праву ты называешь Олава королем? – возмутился однажды Кнут. – Ведь у него нет ни страны, ни короны!

– Это так, ваше величество – согласился епископ – Но он избран и коронован Господом, чтобы управлять страной Норвегией, в которой рожден. Не сомневаюсь, что весь Северный край будет вечно прославлять этот столп христианства, который вырвет с корнем сорняки в винограднике Господнем, и посеет добрые семена Слова Божьего.

– Я вижу, ты, владыка, не пожалел пышных слов, чтобы показать, что этот крещеный в простой руанской базилике норвежский королевич превосходит нас в божественной благодати и добродетелях.

– Я сказал только то, что я сказал, – отрезал епископ.

Кнут Могучий так разгневался на Олава, что тот уже не мог оставаться при дворе датского короля. Вместе с епископом Зигфридом он отправился паломником в Святую землю. Однако по пути ему приснился сон, будто подошел к нему статный муж и сказал: «Возвратись в свою отчину, потому что на веки вечные станешь королем Норвегии». Олав послушался совета, и выехал на родину, где действительно был провозглашен королем.

Ободренный первыми успехами, Олав решил навсегда облагодетельствовать народ – освободить его от иноземных правителей и обратить в христианскую веру, установив закон и порядок. Он стал запрещать блуд и убийства слабых детей, что было весьма распространено в стране. Это не понравилось свободолюбивым норвежцам, которые не желали подчиняться суровым христианским правилам. В ответ Олав, по словам очевидца, «одинаково наказывал и могущественных и не могущественных, но люди считали такие наказания слишком жестокими, и многие, теряя родичей, становились врагами короля, даже если те были виноваты и приговор был справедлив». К тому же датский король Кнут Могучий не жалел золота, подкупая могущественных людей и обещая Норвегии полную свободу и процветание в случае свержения законного правителя.

В конце концов, Олав был вынужден бежать из страны, оставив жену Астрид на попечении отца. Несчастного беглеца приютил великий князь Ярослав Мудрый и его жена Ингигерда, предоставив ему достойное прибежище в Новгороде.

Король Олав предался глубоким раздумьям, как быть дальше. И Ярослав, и Ингигерда предлагали ему стать правителем Волжской Булгарии, где проживает еще некрещеный народ. Но слуги короля воспротивились этому предложению, заявив, что Олав – норвежский король, и должен сражаться за свой престол до конца. При этом они ссылались на епископа Зигфрида, который считал, что Олав был призван владеть Норвегией самим Господом. А некоторые из окружающих полагали, что он на самом деле святой, потому что творит чудеса.

У одного мальчика в горле образовался такой большой нарыв, что он не мог ни есть, ни пить. Все считали, что дни его сочтены. Мать мальчика отправилась к Ингигерде и попросила его вылечить.

– Ступай к королю Олаву – он здесь лучший лекарь, – посоветовала та. – Попроси его коснуться рукой больного горла, и нарыв пройдет.

Мать мальчика пошла к норвежскому королю. Тот долго отказывался, однако когда узнал, что об этом просила Ингигерда, тут же согласился, потому что испытывал к ней прежнюю любовь. Как позднее рассказывалось в «Саге об Олаве Святом», «подойдя к мальчику, король провел руками по его шее и долго ее ощупывал, пока мальчик не открыл рот. Тогда король взял кусочек хлеба, размочил его и выложил крестом на ладони. Потом он положил этот кусочек хлеба мальчику в рот, и тот его проглотил. У мальчика сразу прошла боль, и через несколько дней он был совсем здоров».

Мать мальчика и другие родные думали, что у норвежского короля просто-напросто волшебные руки, обладающие искусством врачевания. Однако потом выяснилось, что это исцеление было подлинным чудом.

Кроме того, Олаву то и дело снились вещие сны. Однажды ему приснился высокий статный муж, который уже когда-то приходил к нему. В этот раз Олав узнал его – это был доблестный король Олав Трюггвассон по прозвищу Воронья Кость.

– Меня удивляет, что ты никак не можешь решиться, – вещал ночной гость. – Неужели ты хочешь сложить с себя королевское звание, данное от Бога, и взамен получить удел от иноземного князя? Нет, лучше возвращайся в свои владения, которые тебе достались по наследству. Слава короля в том, чтобы побеждать своих недругов, и пасть на поле боя – славная смерть для него.

После этого сна Олава оставили сомнения. Он твердо решил возвратиться домой. Он подумал, что сейчас будет легко вернуть норвежский престол, поскольку тот пустовал. И еще он очень надеялся, что многие люди забыли обиды и встанут на его сторону. Такое решение слуги  приветствовали восторженными возгласами.

Увы, сон поистине оказался вещим – пытаясь отстоять свои права и достоинство, король Олав с верными воинами вернулся в Норвегию и погиб 29 июля 1030 года славной смертью близ городка Стиклестада в решающей схватке с отрядами повстанцев, воевавшими под стягом датского короля Кнута Могучего и прочими значками. Как только он испустил дух, лучезарное солнце вдруг помрачнело, и на поле битвы как будто опустилась ночная мгла. Тогда многим показалось, что вся природа оплакивает смерть крестителя Норвегии. Скальд Сигват Тордарсон сочинил о гибели любимого короля поминальные стихи:

 

 

Среди норвежцев с быстротой молнии распространился слух, что погибший на поле боя король Олав – настоящий святой. Даже те, кто враждовал с ним, теперь поверили в это. И тому были доказательства. Из холма, где был погребен святой Олав, забил целебный источник – его водой многие исцелились от болезней. А когда спустя год открыли гробницу Олава, то нашли его останки нетленными и благоухающими, как будто святой был еще жив. И тогда на месте захоронения короля воздвигли чудесный Нидаросский собор, куда поместили раку с мощами.

Вскоре почитание Олава Святого стало чуть ли не повсеместным. Ему поклонялись во всех концах Северного края. В честь него воздвигали храмы и освящали часовни. И вот теперь такую церковь пожелали построить в Новгороде посланники балтийских городов.

Посадник Добрыня пребывал в размышлениях. С одной стороны, всеми делами в Новгороде заправлял именно он, и даже новгородский князь Мстислав Владимирович, сын Владимира Мономаха, был не волен изменить его решения. А с другой стороны, речь шла о сооружении храма, и без благословения епископа Иоанна Попьяна, недавно возглавившего новгородскую кафедру, строить было нельзя.

– Где вы желали бы возвести церковь Святого Олава? – как бы между прочим спросил Добрыня.

– Посередине Новгорода, на Торгу, – уверенно ответили балтийские посланники. – Там, где стоит деревянная церковь Иоанна Предтечи.

Добрыня взметнул удивленные брови: одно дело построить храм на пустыре, а другое дело – разобрать один храм и на его месте воздвигнуть другой, да еще посередине города. Наверняка найдутся какие-нибудь смутьяны, которые возопят на вече: «Не хотим латинскую ропату! Хотим православную церковь! Разве может свет со тьмой соединиться?»

Балтийские посланники с любопытством наблюдали, как степенный посадник ходит из угла в угол и потирает вспотевший лоб. Видя его нерешительность, они вынули кожаные мешочки с золотом, тем самым показывая, что готовы щедро за все заплатить. Это произвело сильное впечатление на посадника. Ведь еще мудрый царь Соломон говорил: «Золота все послушаются!»

Добрыня прекратил хождение и, не отрывая глаз от кожаных мешочков, отчеканил:

– Идите к новгородским купцам и скажите им: «Если нашей божницы – храма Святого Олава – не будет у вас в Великом Новгороде, то и вашим церквям в наших городах тоже не бывать».

– В чем расчет? – поинтересовались посланники.

– Расчет в том, что новгородские купцы тут же обратятся к нашему епископу, а тот, будучи кротким и благочестивым, им уступит и благословит строительство.

Так и произошло. На следующий день новгородские купцы явились к епископу Иоанну Попьяну.

– Владыка, окажи милость! – пали они на колени. – Разреши балтийцам поставить свою ропату, и место им отведи, где они захотят, потому что если у них не будет божницы в Новгороде, то и нашим церквям в балтийских и прочих городах не быть – ни в Любеке, ни в Сигтуне, ни в Ревеле, ни на Готланде.

Иоанн Попьян был растерян: ранее он уже отказал чужеземным посланникам, а теперь с той же просьбой – благословить строительство латинского храма – к нему обратились новгородские купцы. Как воспримет православная паства, что  посередине Новгорода возвысится варяжская божница? Его предшественнику, епископу Никите, монах Антоний Римлянин рассказывал, какие страшные гонения на православных воздвигает в Италии папа римский. Раскол между Константинопольской и Римской церквями, случившийся в 1054 году, только набирал силу. С того времени прошло уже шесть с лишним десятилетий, а конца и края религиозным распрям не было видно. Но ведь норвежский король Олав Святой отошел к Господу раньше, чем начался этот ужасный разлад. Он еще не успел проникнуться латинской ересью, а значит, не может считаться еретиком, отвергнутым истинной христианской церковью.

– Скажите мне, – глухо произнес епископ, – что говорит степенный посадник об этом деле?

– Добрыня уверяет, что если не будет наших церквей по балтийским городам, то и нам, новгородским купцам, будет очень худо.

– Хорошо, – вздохнул Иоанн, – я благословляю возведение варяжской божницы, а место для нее посадник пусть подберет сам.

Узнав о решении владыки, Добрыня радостно потирал руки: он приобрел не только золото, но и расположение балтийских посланников. К тому же сохранил добрые отношения и с епископом Иоанном Попьяном, и с беспокойным людом, которому хитроумные купцы сумели все растолковать как надо. Что же касается новгородского князя Мстислава Владимировича, то тут Добрыня не видел никаких помех. Ведь князь был женат на принцессе Христине, дочери шведского короля Инге Старшего. Этот брак давал новгородским купцам большие преимущества – от беспрепятственного выхода в Балтийское море до свободного проезда в любой балтийский город. Князь Мстислав Владимирович всегда ратовал за расцвет новгородской торговли со всем миром.

Летом 1117 года на Торгу толпились зеваки. По приказу степенного посадника Добрыни плотники разбирали деревянную церковь Иоанна Предтечи, чтобы освободить пустырь для возведения каменного храма Святого Олава. Среди народа не было единогласия. Одни говорили, что варяжской божнице не место в православном городе, особенно после буйства латинской ереси. Другие напоминали, что варяги и прочие немцы издавна были желанными гостями в Новгороде. Третьи пожимали плечами: «Все делается по воле Божьей». Толпа разошлась, как только последние бревна были положены на телеги и перевезены на городскую окраину.

В ту же ночь пономарю снесенной церкви явился во сне сам Иоанн Предтеча, облаченный в пурпурный хитон. Постукивая пастушеским посохом, пророк прошествовал к ложу пономаря и обратил к небу указательный палец.

– Подстрекаемый дьяволом, посадник Добрыня за мзду надругался над моим храмом, – произнес он громовым голосом. – Завтра в третьем часу дня иди на Великий мост и скажи другим новгородцам явиться туда, чтобы посмотреть на чудо, которое свершится с посадником Добрыней.

Великий мост, перекинутый через Волхов, соединял Софийскую и Торговую стороны Новгорода. К третьему часу дня он был переполнен горожанами, которые таращили глаза и вертели головами во все стороны, ожидая обещанного чуда. В это время степенный посадник Добрыня, ни о чем не подозревая, плыл на своей ладье через реку. Он с недоумением разглядывал большую толпу, что собралась на мосту. «Чего распялили зенки?» – негодовал Добрыня, видя, как хохочущие мальчишки тычут в него пальцами. Он было поднялся, чтобы пригрозить им кулаком, но не успел это сделать. Внезапно налетел сильный вихрь и, подхватив ладью, вознес ее на небесную высоту, а оттуда со всей силою ударил о воду. Ладья разлетелась в щепки, а посадник Добрыня, захлебнувшись в волнах, утонул. К месту крушения поспешили малые лодки, которые выловили остальных, кто был в ладье. А тело Добрыни долго искали и едва смогли вытащить из реки сетями да веревками. За свое лукавство он даже не удостоился погребения, какое бывает по православному обычаю.

Между тем, церковь Святого Олава была построена на указанном месте Торга, а вокруг нее раскинулся Готский торговый двор. Южную стену церкви украсил образ Спаса, написанный новгородскими иконописцами. Говорили, что когда иконописцы сняли покров с образа, неожиданно налетела черная туча с дождем и смыла краски, так что и следа не осталось от изображения. Многие тогда подумали, что это пророк Иоанн Предтеча так напомнил о своем снесенном храме, который когда-то стоял здесь.

В церкви Святого Олава служил службу пастор Стефан. Однажды к нему обратилась пожилая прихожанка, очень почитавшая святого короля Норвегии. Она рассказала, что приютила немого юношу, который владеет кузнечным ремеслом и украшает оружие как настоящий варяг. И вот накануне ей приснился сон, будто к ней явился Святой Олав и сказал, чтобы она привела немого юношу с собой к заутрене. Но, как только они вошли в храм, юноша сел на деревянную скамью и заснул крепким сном. Она показала рукой на спящего юношу. Стефан подошел к нему и осторожно тронул за плечо. Тот мгновенно проснулся и взглянул на пастора.

– Что тебе приснилось, сын мой? – ласково спросил его Стефан.

– Я видел во сне Святого Олава, – вдруг произнес немой и сам удивился, что обрел дар речи. На его глазах проступили слезы. Он пал на колени перед иконой Святого Олава и воздал благодарение Богу за то, что избавился от немоты.

Весть о дивных исцелениях, происходящих в варяжской божнице, разнеслась по Новгороду. И многие перестали посматривать искоса на чужеземный приход. А когда в городе случился страшный пожар, горожане ринулись в латинскую церковь, надеясь найти там защиту. Увидев всеобщее смятение, пастор Стефан взял в руки икону Святого Олава, вышел с нею на улицу и выставил против огня. Удивительное дело: бушевавший огонь приутих, остановился и отступил. Так Новгород был спасен от разорительного бедствия.

Вскоре Олав стал поистине вселенским святым, потому что молва о его чудесах распространилась по всему свету. Множество храмов было воздвигнуто в его честь – в Англии и Дании, Швеции и Норвегии, Финляндии и на Руси. Но самый высокий храм Святого Олава был воздвигнут в Ревеле (Таллине). Его готический шпиль, кажется, достигал облаков.

 

***

 

Недавно в норвежском поселении Стиклестад на месте гибели Святого Олава подвижниками Русской православной церкви был построен небольшой деревянный храм в честь святого Олава Норвежского, а рядом с ним установлена малая звонница. Храм был освящен 16 октября 2014 года – в день тысячелетия крещения Олава в базилике нормандского города Руан. Помимо русских прихожан, на освящении был и норвежец Иона – простой монах, принявший православие. Это он своими руками возвел храмовую постройку, а потом долгими вечерами при мерцании свечей читал здесь часы и пел акафисты. Наверное, ему представлялось, что вот так же Святой Олав стоял на службе в Софийском соборе Новгорода и молился за будущую Норвегию, осененную теплым евангельским словом.  

 

Освящение православного храма в Стиклестаде. 2014.