Этот мальчик первоклашка, \ Словно серая букашка: \ Шерстяной костюмчик впору. \\ Неумело пришивает \ Он воротничок крахмальный, \ Неумело набирает \ В чудо ручку перьевую \ Тёмно-синие чернила… \\ Вот шагает он до дома \ Из кирпичной серой школы, \ Из чужой, скучливой школы. \ Перед ним, через дорогу \ Окна, где цветут герани \ Красным цветом: ах, фатера \ Деда днём скучна, пустая. \\ Как же скучно, как же скучно \ В этих комнатах с прабабкой, \ Где машинка монотонно \ Напевает, нитку тянет. (...)

«Верите ли, что часто приходит неистовое желание превратиться в один нос, чтобы не было ничего больше — ни глаз, ни рук, ни ног, ничего, кроме одного только большущего носа, у которого бы ноздри были в добрые ведра, чтобы можно было втянуть в себя как можно больше благовония и весны». Н.В. Гоголь

Вот уже десятый день, как она не едет. Погода переменилась, задул ветер, ураганные порывы. Он не холодный, он – теплый. Огурцы прут, снимаю по 20 в день. Куда мне такую прорву? Кабачки вымахали. Невиданной величины. Уложил в доме на полу, в ряд, как фугасы. Гляжу: и тыквы выкатились – желтые шары под широкими зелеными лапами.

В земной юдоли люди, в том числе отцы и дети, даже если они родственны не только по крови, но и по духу, не в состоянии достичь абсолютного единства. Каждый неизбежно отделён от другого и собственной физической оболочкой, и неповторимым внутренним миром, остающимся во многом таинственным для самого его носителя, «Ибо кто из человеков знает, чтó в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нём?» (1 Кор. 2: 11).