Литературная критика

="03_231.jpg" hspace=7> Рю Мураками роман "69"

Чем с большим цинизмом мы будем подходить к нашим персональным
"окружающим действительностям", тем больший цинизм, цинизм
физиологического толка, мы будем обнаруживать в основе всех наших
деяний, предприятий и начинаний. Цинизм будет заключаться
также и в том, что мы с легкостью и весьма быстрыми темпами
можем менять сиюминутные свои морально-идейные установки,
мгновенно переходя от возвышенного эгоистического пафоса к
прагматичной личной изворотливости, особенно, когда нам
необходимо самооправдание (а ведь оно нам необходимо практически
всегда?). В общем, что бы ни говорил говорящий, доказывающий это
докажет.

Приблизительно такие ментальные оттиски запомнились мне после
прочтения изданного в питерской "Амфоре" Рю Мураками - и его
романа "69". Считается, что Харуки Мураками - конструкт,
созданный японскими литературными корпорациями для западной
аудитории, а его однофамилец Рю - проект, ориентированный на
японцев. То, что наши книжные прилавки полнятся пухлыми томами Х.М.
- подтверждает эффективность японского маркетинга. То, что
у нас издают Р.М. - подтверждает то же самое. Рю Мураками
представляют аудитории как отъявленного хулигана от японской
словесности. Это не так. На деле это добротный ходовой товар.
Очаровывающая простота. Подкупающая доверительность. И тому
подобные приятные вещи.

"69" открывает нам гениально бородатую идею о том, что наш
человеческий ум - только беспринципный ухватистый инструмент, целиком
подчинённый нашим самым "пошлым", самым биовыживательным
"чакрам". В одной из школ провинции Нагасаки один ученик
провоцирует товарищей на революционную акцию - расписать школу
бунтарскими слоганами, вывесить на крыше бунтарский
транспарант и бунтарски забаррикадировать вход на чердак. Да, еще
нонконформистски нагадить на стол директора школы. Долой
капитализм и руки прочь от Вьетнама. В стиле анонимной ночной
герильи. На самом деле все это устроено для того, чтобы завоевать
расположение красавицы из соседнего класса, поскольку ее
впечатляют студенческие волнения и молодежные баррикады. Те
ученики, кто полагает, что все делается всерьез и с
идеологических позиций - попросту болваны. Баррикады - всего лишь один
из способов расстаться с девственностью в 17 лет на
западном побережье захолустного острова Кюсю (какой ужас в этих
пяти последних словах!). Занятия искусствами - еще один такой
способ. Герой снова агитирует товарищей помочь ему со
съемками фильма и с постановкой пьесы-хэппенинга. Годар, Бунюэль,
Кеннет Энджер, Йонас Мекас, ох, ах. А как же, конец эпохи
60-х, какая приличная художественная акция обойдется без
обнаженного женского тела? На главные роли в постановку и в фильм
избирается понятно кто. Та же петрушка, что и с баррикадами.
Затем организация фестиваля с воистину гениальным названием
"Фестиваль Утренней Эрекции". Это не перебор, это вещи со
своими именами.

И вот я думаю, что Мураками-сан (Рю) имел при написании романа
(романов) приблизительно такие же мотивы - ведь писатель всегда
пишет о своем внутреннем мире, о себе. Заметно, что он ищет
то свою ангелицу с глазами, как у олененка Бэмби, то
какого-нибудь суккуба с мотком проволоки в руках. Признание у друзей
еще не дает подлинной славы, истинную славу составляет
восхищение женщин. По крайней мере, в Японии.

Рю Мураками схематичен, как и большая часть японской литературы, как
и большая часть литературы вообще, да что там - как и
подавляющее большинство событий "окружающей действительности",
схематичен, как всякое мировоззрение и всякое заблуждение. При
этом он простоват, а это уже чуть хуже. От произведений
Харуки Мураками остается какой-то атмосферный след, некий туман
в душе, от романов его однофамильца - только ощущение, что
перекусил на ходу и номинально не остался голодным. Хотя,
лично я две страницы описания ночной акции в школе просто до
колик смеялся. Но раньше я смеялся и над приматным
гримасничаньем мистера Бина. И когда недавно в автобусе девушка вместо
того, чтобы схватиться за поручень на повороте, схватилась
всей пятернёй за лицо мачо-крепыша в модных темных очках,
сидевшего перед ней.

Схематичный цинизм Рю Мураками не так уж слаб, по крайней мере, он
уже всем заметен. Благодаря союзу с гениальным
кинорежиссером, например. Имею в виду Миике Такаси и наделавший
европейского шороху фильм "Кинопробы", поставленный по одному из
романов Рю. Схема во многом повторяется (берем не фильм Такаси,
но фабулу): повзрослевший мальчик, уже папа другого мальчика,
овдовел; при помощи своего телевизионщика-друга он
устраивает якобы кинопробы для фиктивного фильма, а на деле они
просто прагматично пытаются выбрать кандидаток на место новой
жены. Герои значительно взрослее, баррикады уже в дремучей
давности 60-х, физиологический эгоизм ничем не прикрыт -
поэтому крови значительно больше, боли и ужаса больше, и
мальчик-сын теперь теряет экзистенциальную девственность раньше
телесно-сексуальной. Автор и сам понимает, что назрела
необходимость заявить из-за писательского стола, что Прагматизм
излишний и цинизм неконтролируемый - жизненно опасные
стратегии, как бы ни утверждали обратное их убежденные
носители. И, если, например, юным героям Сэллинджера было
некого уважать, то героям Рю Мураками не на кого больше
положиться. Эта грустная тема сквозит и через
трансвеститски-наркотический роман "Все оттенки голубого", и даже через не
наделавший европейского шороху фильм "Tokyo Decadence", снятый лично
Рю, и сильно схожий по замыслу с "Кинопоробами".

В самом деле, если вдуматься, то быть циником - на каком-то
глубинном уровне себе дороже. Но как не может быть циником
сколь-нибудь талантливый писатель - непонятно.

"С площадки для сушки белья я спустился на крышу. Прямо подо мной
было небольшое кладбище... Всякий раз, когда я выскакивал,
чтобы всю ночь смотреть порнофильмы, и был вынужден ступать
по могилам, то непременно складывал ладони и молился:
извините меня, извините меня..."

А ведь действительно красивый образ - кладбище, и над ним сушится
чистое белье. Морозная свежесть декаданса.

Е.Иz