Онтологические прогулки

     Важнейшее качество человеческого интеллекта – высочайшая способность к синтезу, объединению отдельных восприятий в более сложную целостную структуру, обладающую новыми свойствами, с последующим включением в эту структуру нового опыта и совершенствованием этой структуры. Это качество обеспечило человеку победу в борьбе за выживание, так как позволяло по ничтожным, еле заметным следам и признакам синтезировать образы грядущей реальности: опасность, притаившуюся в темноте, зверя – объект охоты, приближающуюся непогоду, суровую зиму, засушливое лето, мор скота и людей, войну и голод. Человек ощущал существование в природе всеобщих связей, заставляющих разрозненные явления соединяться в единый организм.  А иначе как могут одновременно зацветать  цветы и деревья,  прилетать птицы, вырастать грибы, а кедры – одновременно раз в три года давать обильный урожай? Какая связь объединяет несметные количества саранчи в единую страшную силу? Что заставляет леммингов срываться с насиженных мест и пускаться в дальние миграции? И если такая всеобщая связь существует, то что она значит для человека? Что значат нашествия саранчи, и миграции леммингов, и набеги кочевников, и переселения народов? «Что значит это, наводящее ужас, движение?» ЧТО ВСЕ ЭТО ЗНАЧИТ?

     И человек наблюдал за полетами птиц и в них усматривал знаки, и в облаках он вдруг угадывал божественные лики, и формы облаков становились знаками, и в шуме ветра он слышал голоса, что-то ему говорящие на неведомом языке, и он пытался вникнуть в сказанное, он рассматривал формы грязи после схода воды, формы растений и формы кругов на воде, он бросал кости, он обращался к старикам, колдунам и оракулам, он совершал заклинания и обряды, он предавался экстазу. Он стремился к познанию единства, к полной ясности и пониманию природных связей и сил, ибо только ясность и понимание дают уверенность в жизни и надежду на будущее. И, ощущая собственное бессилие, он приносил многочисленные жертвы богам, чтобы вставало солнце, лето сменяло зиму, шли дожди и созревал урожай, чтобы не было нашествий саранчи, голода, мора, войны.

     Сейчас, когда все сыты и социально защищены, когда боги не требуют жертв и не грозят небесной карой, и можно не признавать богов, и миром правит организация, унификация, стандартизация, синхронизация, глобализация, когда все ясно, только не совсем ясно, где жизнь, а где игра, когда цель познания – больше денег, а цель жизни – еще больше денег, и деньги сами делают деньги, и рай – при жизни, и не нужно искусство, а нужны зрелища, и не нужны чувства, а только ощущения, больше ощущений и больше гормонов, и ничего не волнует, и выстрелы – только в телевизоре, и громко играет музыка, то совсем не слышно тихого шороха. Это без отдыха и без устали, и совсем незаметно роет свои норы КРОТ ИСТОРИИ.

     Быть, или не быть? Вот в чем вопрос.

     «А в чем, собственно, вопрос и почему такой пафос?» – удивитесь вы.

     Действительно, если все так хорошо, почему так плохо?

     А плохо вот почему: впервые за всю историю эволюции представителям животного мира (людям) нет необходимости бороться за свое выживание. Отпадает необходимость в познании, в той ведущей тенденции, которая направляла эволюцию на протяжении миллионов лет. Что будет, если погаснет этот постоянно горящий в душе огонь? Не превратится ли человек из свободного дикого вепря в ленивую домашнюю свинью? А если превратится, что ожидает человечество?

     История хотя бы отчасти позволяет ответить на этот вопрос. Подобная ситуация, правда, в значительно меньшем масштабе, возникла в Римской империи, когда провинции кормили разжиревших граждан Рима, большинство из которых могли позволить себе не работать и наслаждаться жизнью. Немедленно началась коррозия чувственной сферы. Постепенно представления древнегреческих спектаклей сменились представлениями боев гладиаторов. Дальше – больше: римские граждане с восторгом наблюдали, как дикие звери разрывают и пожирают тела христиан, в том числе – маленьких детей. Ни малейшего сочувствия на лицах. Больше крови – больше наслаждения. Куда древнегреческим трагедиям! Женщины перестали рожать детей. Деятельная часть общества погрязла в стяжательстве, интригах, коррупции, разврате, все продавалось и все покупалось и не осталось здоровых сил, чтобы повернуть процесс вспять или хотя бы приостановить. Падение Рима стало неотвратимым.

     Не наблюдаем ли мы сейчас аналогичные признаки коррозии души и культуры человечества?

     Почему рост индивидуального блага каждого постепенно превращается в бедствие для общества? Куда исчезает «положительное всеединство»? Почему, когда до построения коммунизма оставалось «рукой подать», вдруг, откуда ни возьмись, возник «вещизм», «потребительское отношение к жизни» и т. п. И коммунизм стал отодвигаться все дальше и дальше, пока не растворился подобно нездоровому сну после пробуждения. Коммунизм был побежден отнюдь не капитализмом. Коммунизм – это религия. А религию может победить либо атеизм, либо другая религия.  Эта другая религия – потребление, во главе с божеством, имя которому – деньги.

     Со времен Моисея идет борьба Бога и мамоны. Удалось ли Христу изгнать торговцев из храма? Прекратилась ли продажа индульгенций? Где нищенствующие бескорыстные монахи? Почему повсеместно Христа используют как прикрытие для служения мамоне? Все признали верховенство нового идола. Ему с готовностью и без тени сомнения продают не только тело, но и душу. И совсем не дорого просят. «Я пища тебе и одежда; Я послужу тебе в немощи твоей,  как отец и мать и друг задушевный. Я доставлю все, что нужно тебе, и поработаю тебе благодатию Моею. Только ты веруй Мне вседушно и несомненно, служи Мне твердо и надейся, что смогу исполнить обещанное Мною». И он все исполняет. Не на том свете, а немедленно. Здесь и сейчас.

     Реки крови, льющиеся с экранов телевизора – жертвы ему и в его честь. Он – конечная цель усилий, вожделений, исканий. Он – все оправдывает и все прощает. И человеческие жизни – только средство на пути к нему.

     Почему человечество рождает себе идолов и почему золотой телец главный из них? Причина все там же, в звериной природе человечества. Волку достаточно одной овцы, но он режет все стадо. Сытый, откормленный человек идет убивать утку, прилетевшую в его края за тысячи километров, чтобы продолжить свой род. И он не ограничится одной птицей. Он будет бить, пока не кончатся заряды или пока не расплавится ствол. Им управляет инстинкт, зародившийся в те времена, когда удачная охота спасала племя от вымирания, когда за двумя урожайными годами следовал один неурожайный, когда нужно было отъедаться и накапливать жир, чтобы пережить голодное время и выдержать длительный переход на новое место... Деньги в один момент решают все проблемы. Деньги – это воплощение мечты о сытой, беззаботной жизни,  об уверенности в будущем, о независимости и полной свободе, о реализации самых смелых и самых сокровенных желаний... Поэтому денег не бывает много, а всегда – мало. Потому что наступят голодные годы, и болезни, и старость, и отвернутся родные и близкие, и только деньги, единственные, не оставят в беде и будут верно служить и заставят служить других. И нет силы, большей, чем сила денег, и нет силы, которая бы им воспротивилась. Это сила божества, которое не на небе, а здесь, рядом, готовое в любой момент прийти на помощь.

     Это всеохватывающее монетарное сознание есть проявление изначальной материальной природы человека, первичности материи и всецелой зависимости человека от материи. Эта зависимость закреплялась в физиологии на всех этапах эволюции и прочно зашита в инстинкты, которые проявляются всякий раз, когда дело касается материальной стороны жизни.

     Человека очень легко можно «осчастливить». Для этого достаточно вживить ему в мозг электрод, стимулирующий центр удовольствия, и подключить его к кнопке, при нажатии на которую человек будет испытывать ни с чем не сравнимое блаженство. Это будет рай при жизни. И он будет нажимать на эту кнопку всю жизнь, с перерывами на еду и на отправление естественных надобностей до самой своей смерти. И сама его смерть будет прекрасной. Это будет наивысшее блаженство из любого, которое можно купить за деньги. А теперь подумайте: готовы ли вы испытывать это блаженство? Не думаю, что многие согласятся. Потому что это – блаженство удовлетворения инстинктивных физиологических потребностей, своей всеохватывающей зависимости от Кнопки. Но это – самое большое, на что способны деньги в смысле «покупки счастья». И это явно не то счастье, к которому стремилось человечество в своей эволюции. Это счастье, за которым видится звериный оскал смерти и конца цивилизации.

          Все классические идеологии (включая религии), ощущали пагубность потакания инстинктам и алчности. Сребролюбие считалось греховной страстью наравне с телесными страстями. И не без оснований. Их объединяет общее происхождение, уходящее корнями в звериную материальную природу. Что может быть противопоставлено этой довлеющей материальной природе человека? Очевидно, его духовная природа, самоценность его души, полнота внутренней жизни, богатство чувств, составляющих основу полноценной человеческой жизни, а не жизни биологического существа, стремящегося только к удовлетворению своих инстинктивных побуждений. Помимо инстинкта потребления человек обладает столь же мощным инстинктом познания, формирующим чувства и душу. Инстинкт познания – та биологическая основа, которая отличает человека от зверя, благодаря которой человечеству удалось выжить и единственная, на которую можно положиться в будущих испытаниях. Эта основа проявляет себя в этической и эстетической составляющих – образующих в сумме человеческую (в узком смысле) составляющую жизни человека. Путь деятельности, доброты и красоты – единственный, ведущий прочь от мамоны в наше время, когда борьба за физическое выживание перестала быть актуальной.

     Почему деятельность стоит на первом месте? Потому что деятельность – это вообще необходимое условие преобразования биологического существа в человека. Человек должен работать. Работа для человека не необходимость, а условие выживания человечества. Человек должен страдать, преодолевать трудности, стремиться к цели. Иначе он не научится чувствовать и сочувствовать, а без сочувствия он не сможет взять чувственный опыт других людей, огонь души угаснет. Доброта, доброе отношение к людям – необходимое условие для возникновения сочувствия, сопереживания. Душа, неспособная к сочувствию, перестает различать добро и зло. Зло становится нормой. Способность чувствовать красоту – это способность познавать мир вещей и мир людей. Познание красоты – первый шаг к познанию истины. А истина освобождает сознание от господства инстинктов и подчиняет его разуму и чувствам.

     В состоянии ли человеческое измерение противостоять звериному? Что будет, если ребенок с детства будет «подсажен» на кнопку телевизора, если над ним будут сюсюкать и выполнять все его прихоти? Что ожидает его в будущем?

     Замечено, что по достижении достаточно высокого уровня благосостояния общества, меняется лицо культуры: грубо говоря, из культуры духа она превращается в культуру тела, из средства чувственного познания в средство получения удовольствий путем щекотания инстинктов, из культуры чувств в культуру ощущений, от искренности к иронии, от сочувствия к цинизму, от красоты к сексуальности, от катарсиса к адреналину. «Сочувствием у нас занимается мать Тереза!».

     А теперь зададимся простым вопросом: почему авангард 20 в. был столь агрессивен, что манифестировал уничтожение старой культуры? Почему таким же образом поступали молодые христианская и мусульманская цивилизации, и даже реформация, в не столь отдаленные времена уничтожившая пласт немецкой культуры, так что немецкое изобразительное искусство ощущает это до сих пор? Ответ достаточно очевиден: новая культура расчищает себе поле от старой – ликвидирует конкурентов. Естественно, все делается под прикрытием «единственно правильной» идеологии, указывающей путь к принципиально новым духовно-культурным вершинам. Эстетика всегда была несвободна, идеологизирована, и таковой она остается по сей день. Она еще не вышла на уровень бесстрастных рациональных наук, где последние рецидивы идеологизации имели место в дикие времена разгула сталинизма. В чем суть идеологии, определяющей черты эстетики и культуры в наше время?

     Это – идеология массового потребления. Идеология монетарного сознания, стремления превратить в деньги все, что поддается такому превращению, отбросив мораль, как тормоз эффективности. Точно так же, «революционная мораль» и «религиозная мораль» позволяли совершать любые преступления, если они способствовали решению идеологических задач, прежде всего – задачи продвижения данной идеологии. «Категорические императивы» и здравый смысл всегда приносятся в жертву «высшим» целям. Монетарное сознание признает очень простую мораль: если ты победитель, то ты – уважаемый человек, а если неудачник – ничтожество. Принадлежность к обеим категориям определяется исключительно по количеству денег. Если ты умный, но бедный, значит ты глупый. Настоящий ум – это тот, который помогает много заработать. Все остальное – глупость, дурачество и лень. Таким образом, деньги (точнее, их количество) становятся также этическим критерием. Традиционное поле добродетели в монетарном сознании сужается и размывается.

     Идеология массового потребления – обратная сторона медали по имени индустриальная цивилизация, обеспечившая благосостояние человечества. Ее кровеносная система –  денежное обращение, превращение товара в деньги, а денег в товар. Ее миропонимание основано на превращении в товар всего, что поддается такому превращению и чем проще и эффективней реализовать этот товар – тем лучше. Если высокое искусство сопротивляется превращению в товар, оно должно быть опущено до уровня, когда такое превращение неизбежно.

     Итак, идеология – массовое потребление, божество – деньги, общественное сознание – монетарное. А что же эстетика? –  Когда в игру вступают большие деньги, перед ними пасует эта хрупкая женщина – эстетика. Она становится прислужницей главного божества. Ее задача – обосновать и оправдать превращение искусства в товар, а также показать, что именно такой путь – это путь развития и прогресса в искусстве.

     Потребитель требует: «Сделайте мне красиво!» В работу включаются дизайнеры интерьера, ландшафта, бытовых приборов и санитарного оборудования. Фотографы превращают спальню в уголок тропического острова с танцующими девушками, освещенными  лучами заходящего солнца под пальмами на песчаном пляже, или в дубовую рощу, или в бескрайние пшеничные поля... «Хочу произведение высокого искусства!» – требует потребитель и уже готовится открыть рот от восхищения. И он действительно открывает рот: ему приносят инсталляцию из промасленной фуфайки, старой половой тряпки, поломанных велосипедных колес, обломка унитаза, еще сохраняющего следы аромата, а также множества дополнительных деталей «не поддающихся вербализации». Когда ему сообщают цену шедевра, он в очередной раз открывает рот, но на этот раз – чтобы принять лекарство. И вот здесь наступает очередь эстетики. Потребителю поясняют, что здесь представлен не миметизм какой-нибудь, а новая система художественного мышления, выход на уровень конгруэнтный уровню сознания и бытия современного человека, новая парадигма и новый этап эстетической культуры в цивилизационно-культурных полях, шаг к построению принципиально новой планетарной культуры человечества, наконец, что эта вещь представляет собой смысловую и энергетическую структуру с качествами гипертекста, содержащая концентрацию глубинного эстетического опыта художника, выраженного в многомерном энтропийном и смысловом пространстве. Кроме того, подобные вещи этого художника занимают почетные места в экспозиции многих ведущих музеев мира и за них воюют между собой банки и крупные воротилы бизнеса. «Но если цена для вас покажется слишком большой, то наша фирма располагает гибкой системой скидок и большим разнообразием товара. И повторяю, наша фирма предлагает только качественный товар!» –  «А в чем же здесь красота?» – робко спросит потребитель. Ему еще раз объяснят, что пока он занимался зарабатыванием денег, понятие красоты исчезло из обращения, потому что оно ничего не выражает, так как ему ничто не соответствует в реальности. «А как же тогда определить, что есть искусство и что не есть искусство?» – задаст свой последний вопрос покупатель. И ему ответят, что это – не его умишка дело, что этим занимаются специалисты, имеющие образование, квалификацию и профессиональный опыт. А его дело – зарабатывать деньги и потреблять (покупать) готовый продукт. Он не выдержит и спросит: «А как я смогу воспринять это искусство, если оно такое высокое?» Тут на него посмотрят с полным сожалением, как на младенца, и скажут, что уже сто лет, как уважающие себя люди воспринимают искусство не сознанием, а подсознанием. Все, что воспринимается сознанием – не есть искусство. «Вот ты сиди, смотри на эту грязную фуфайку, а подсознание само подключится через нее к мировому Универсуму и оно (подсознание) испытает ни с чем не сравненное наслаждение, которое при желании ты можешь сублимировать в сознание и также кое-что почувствовать». И эстеты удаляются, оставив потребителя, вконец ошарашенным и растерянным.

     Каково же было его изумление, когда приходившие к нему «продвинутые» знакомые рассматривали инсталляцию, цокали языком и говорили что-то вроде: «Да, это вещь. Поздравляю с приобретением. А ты – продвинутый парень. Не ожидал».

     Это приобщение к «элитарному» искусству сильно напоминает одну старую историю, описанную Андерсеном в его гениальной сказке о голом короле. Сюжет этой сказки «красной нитью» проходит через все искусство 20 века. Как сказано в Писании, нельзя одновременно служить богу и мамоне. Если искусство становится предметом бизнеса, то оно развивается по законам бизнеса, а не по законам искусства. И хорошо, если эти законы согласуются, так что выигрывают обе стороны. В противном случае, художник будет раздавлен машиной бизнеса, а эстетика – поставлена на колени в низком поклоне: критерии красоты будут заменены критериями товарности, эффективности в производстве, прогнозируемости рынка, нормой прибыли, а само произведение искусства будут величать – арт-продукт, чтобы не задавали лишних вопросов.

     На протяжении последних ста лет в искусстве и эстетике, которая его обслуживает, наблюдается мощная и неуклонная тенденция – движение от человека к зверю, от разума – к инстинктам, от чувств к эмоциям и ощущениям, от духовного – к телесному. Бессознательное (инстинкты) стали почти единственным и неиссякаемым источником творческой энергии, художественных поисков и вдохновения. Маргинальное в среде психологов (относящееся скорее к области художественного творчества, чем к науке), к тому же дурно понятое учение Фрейда, стало знаменем в среде деятелей искусства (включая эстетов), как выдающееся явление культуры, определившее и указавшее путь ее дальнейшего развития.

     Куда ведет этот путь? Прежде всего – к ликвидации этической (гуманитарной) направленности, эстетизации зла и уравниванию добра и зла в общем значении. Действительно, инстинкты, бессознательное – этически нейтральны. Даже суд оправдывает человека, если он невменяем или действовал в состоянии аффекта (без контроля сознания). То же самое можно сказать о красоте. Все, что связано с инстинктом, не имеет отношения ни к красоте, ни к гармонии, ни к трагедии, ни к комедии, ни к возвышенному, ни к низменному, но связано с телесностью, сексуальностью, агрессивностью, жестокостью, насилием, подавлением сферы разума и сознания, гипертрофированием сферы всего звериного и скотского, что запечатано, как в ящике Пандоры, в глубинах древнего мозга и в полной мере проявляется лишь при глубочайших психических расстройствах.

     Почему именно таков путь превращения искусства в товар? Почему открыт ящик Пандоры?

     Причин несколько. С одной стороны, художник может паразитировать на классической культуре, разбавляя ее актуальным (в смысле спроса) содержанием, с другой – такое искусство находит своего массового потребителя. Только искусство, основанное на инстинктах, может быть действительно массовым, потому что опирается на самую консервативную часть мозга, не подлежащую изменениям и единую для всего человечества. Идет тотальная эксплуатация инстинктов, превращение их в деньги, причем методы такого превращения поддаются строгой рационализации и сведению к технологиям, обеспечивающим массовое производство. Зрителя сажают на Кнопку в буквальном смысле. Это – кнопка телевизора. Зритель выбирает бои гладиаторов вместо древнегреческих трагедий. «Народу нравится!»

     Естественно, одними боями гладиаторов не обойдешься. Есть вечная тема, как магнитом привлекающая человека с монетарным сознанием – деньги. Все, что связано с жизнью денег и около денег, приправленное сексом и агрессивностью, неисчерпаемый источник прибыли для кино-теле-индустрии. Здесь старой фуфайки будет маловато. Здесь нужна суперреалистичность, заставляющая зрителя жить вместе с героем и ощущать обретение денег в финале, как своих собственных. И не дай бог плохой конец!

     Теперь индустрия работает в паре с искусством. Только индустрия смогла поставлять массовое искусство в массы, постельные сцены – прямо в постель. Человек работает, чтобы придя с работы, потреблять искусство, за которое он платит деньги. А искусство, в свою очередь, трудится не покладая рук, чтобы взять эти деньги и поставить новый товар, еще и еще. Масштабы – колоссальные. Искусство стало, пожалуй, самым эффективным средством воздействия на широкие народные массы.

     Коренное противоречие развития человечества состоит в том, что темпы биологической эволюции человека не соответствуют темпам цивилизации. Гомо-сапиенс отстает от гомо-фабер. Тот же человек, что раньше обладал бронзовым мечом, сейчас обладает ядерной бомбой. Полузверь с ядерной бомбой. По-научному, это называется возрастание роли человеческого фактора. Двадцатый век показал, до какой степени общество неспособно противостоять воле одного человека, вооруженного людоедской идеологией, и к чему это приводит. Сейчас, прямо на наших глазах, разрастается противостояние народов и государств. Доведенные до абсурда религиозные верования опять становятся основой идеологии. Опять ресурсы человечества направляются на создание самых мощных вооружений, и где-то в глубоких подземных штабах сейчас разрабатываются планы, цель которых – как можно больше уничтожить. Есть ли у человечества силы и воля, чтобы направить ход истории в русло созидания, а не разрушения?

     В основе всего лежит человек. Тенденции в развитии системы ценностей человека определяют вектор развития общества. Изменения в системе общественных ценностей наиболее выпукло проявляют себя в культуре, и по ним мы можем судить о возможных будущих состояния общества задолго до того, как тенденция вполне себя проявит. Искусство – индикатор направления развития. Что востребовано: синтез, объединение, включение, познание, мощь человеческого духа, эстетика полноценной жизни, доброты и сострадания или разделение, разложение, выделение из целого, эстетика неуемного и ничем не ограниченного потребления, инстинктов, физиологии, разрушения, насилия и смерти?

     Мы еще очень мало знаем о законах развития общества, тем более, такого глобализированного как сейчас. Но уже ясно, что в этом процессе существуют критические точки, после прохождения которых, начинается необратимый процесс саморазрушения. Мы не знаем, как прогнозировать приближение к такой точке, но можно утверждать, что тенденции в культуре – один из индикаторов направленности этого процесса. И эти тенденции не внушают оптимизма.

     К сожалению, необходимо произнести слово, борьба. Борьба против идеологии неуемного потребления и монетарного сознания, которую уже начали в пассивном варианте хиппи, а в диком, агрессивном варианте – исламские фундаменталисты и неорганизованные неудачники. Цель первых – изменение сознания (хотя бы ограниченного круга людей). Цель вторых – уничтожение всей порочной системы («...до основанья, а затем...»).

     Ждет ли нас «война миров»? Падет ли Рим? Это зависит от глубины осознания проблемы в обществе. Общество еще дремлет, наслаждаясь сытой, красивой жизнью и боями гладиаторов. «Природный ресурс» – инстинкты, продолжает разрабатываться, подобно полезным ископаемым, принося неслыханную прибыль. Политики ограничиваются декларациями, эстетика – констатацией, деятели искусства (за исключением немногих) – зарабатыванием денег. Народу нравится!

 

                                                                                                                       Вильнюс – Мельники, 2006 г.