Лаборатория бытийной ориентации №82. Берег шелковой коровки Ирландии
1. Черная пантера
Создатели партии «Черная пантера», по всей видимости, были весьма
начитанными людьми, если использовали джойсовский образ в названии
партии, призывавшей убивать белых свиней в полицейских мундирах.
На улицах Дублина пантеры не встречаются, не встречаются и кошки,
чего не скажешь о Москве, где прохожие то и дело суют тебе в руки
пятнадцатикилограммовых котов и предлагают с ними фотографироваться.
В московском Доме Ветеранов проходила выставка редких котов: шотландские
вислоухие, лысые сфинксы, чумовые хвостатые братки, ненавидящие
двуногих либералов, расположились под портретами Сталина и коврами
с вытканным на них маршалом Жуковым. Выставка весьма ощутимо воняла
и вызывала сильные квазиощущения.
2. Ирландцы
Ирландия билингвальна. Гэлик — это обворожительный язык, являющий
собой смесь иврита, еврита, статичных старочеченских горских наречий
и венгерского. Даблин, город, где в аэропорту есть крылатая свинья
на колесах, зовется на самом деле Бале-Аха-Клиах. Ирландцы еще
более чудаковаты, чем русские: на одном из каналов местного ТВ
некий ирландский Макаревич, воркуя на гэлике, учил готовить многоразличные
кушанья; и вот он с таким видом, что покажет сейчас гобзование
щедрот, обжарил сосиску, разрезал ее на три части, сложил из них
звездочку, а в центр ее плюхнул немного вареной морковки. Нигде
меня столько не хлопали по плечу, как в Ирландии, из чего я заключил,
что ирландцам понравился. Ну вот, а сначала не хотели впускать:
ирландское посольство уточняло на всех моих работах действительно
ли я в очередном отпуске, потом из посольства позвонили в тюменское
турагентство и встревоженно спросили: с кем останется моя десятилетняя
дочка? И только когда их заверили, что дочери у меня нет ни десятилетней,
ни еще какой, успокоились и пустили меня к башне Мартелло на берегу
виноцветного моря.
3. Правда
Некоторые даблинские дублинцы похожи почему-то обличием на Ника
Рок-н-ролла и не похожи на гнусных англичан, которых пучит от
денег и запоров. Некоторые похожи на рыжего сына Ахмада Кадырова
и от них ожидаешь какого-то подвоха, как от некоего рыжего хулигана
из детской книжки — того, который «свистнул, прыснул и сказал»...
Хотя, что это за книжка не помню и действительно ли хулиган рыжий
был — сомневаюсь. Девушек (как в Тюмени) много симпатичных. Ирландцы
производят впечатление людей искренних, простых и прямых. У них
даже есть в Дублине бар «Правда», где на фасаде здания воспроизведена
фотография Лили Брик работы Родченко (а может быть и не Родченко).
Возле бара скульптура из металла: две тетушки-товарки (не иначе
какие-то знаменитые революционерки) беседуют друг с другом о чем-то,
сидя на скамеечке. В баре по-русски написано «Водка», «Коньяк»;
на этом русская специфика заканчивается — кроме этих надписей
все внутри ирландское. Сидят внутри ирландцы и искренне, просто
и прямо штырят друг с другом по-ирландски. И совсем рядом чудесное
Ирландское море. Талатта! Таллата! Кораблики плывут эпи ойнопа
понтон. «Яйцещемящее море», как ловко в свое время перевел знаток
исихазма С. С. Хоружий.
4. Лжец
От завкафедрой политологии окружающим глупо ждать искренности
и правды. Он ходит бочком и не станет приплясывать в магазине,
когда неожиданно заиграет музыка для пубов, а если его занесет
случайно в Даблинию (нечто вроде музея, где представлена жизнь
средневекового Дублина), то он не станет уподобляться неотесанным
ирландским мужланам и участвовать в гопницкой забаве, имитирующей
побивание камнями на средневековой площади, не станет бросать
в лицо закованной кукле мячи (кукла при этом что-то кричит на
гэлике и все смеются). Господь поругаем не бывает, но Бык Маллиган
и его мордастый приятель наряжаются ангелами, прицепляют себе
крылья, ставят рядом табличку «Ангелам нравится климат Дублина»
и приглашают всех желающих с собой фотографироваться; и завкафедрой,
чтобы сойти за своего, фотографируется с ними, а потом ужасается
богохульности этой забавы и отвратительности «ангелов» в духе
рисунков Бидструпа или Эффеля. И море поверх манжеты теперь тебе
не просто море, но «великая и нежная мать» из сопливо-зеленой
влаги которой ты, эволюционируя, выполз бешеным молюском, отрастил
себе ножки и стал слоняться туда-сюда по суше.
5. Пальмы
В Дублине растут пальмы, словно это не Дублин, а какие-нибудь
Гагры. Рядом с северными пальмами чувствуешь себя по-гиперборейски,
кем-то другим себя чувствуешь, чем тот, кто ты есть. Словно прилетел
ты сюда не из Сибири, а, скажем, из Эдинбурга и ты совсем не Вова,
а знаменитый англоязычный художник Яиц, создатель всяческой мазни,
который по совместительству еще и знаменитый писатель и философ,
сочинитель всяческой мутоты. (Живущий в Омске человек по фамилии
Горелик, когда стал читать запоем китайские трактаты, то очень
скоро узрел в твороге трех белых существ, а сам лицом стал превращаться
в китайца средних лет, изменился цвет кожи и разрез глаз. Василий,
душа которого сейчас в Андалусии и Валенсии, превращается в Хосе;
за те полгода, пока я его не видел, у Василия волосы стали совсем
темными). Яиц явился, надменный, в Национальный ботанический сад
и закормил там белочку ирисом, закормил это крохотное животное
до кромешного поноса и Ирландия простила. Ирландия умеет прощать.
Когда белочку пучило, в личике ее проступило нечто черное, почти
пантеровское. Когда Ирландия его простила, Яиц пошел и заказал
в ресторане «Bad ass» суп под названием «Шерсть собаки, которая
тебя укусила» и суп ему неожиданно понравился. Выйдя из ресторана
он столкнулся с улыбающимся мужчиной, который спросил, читал ли
Яиц Библию, дескать, там он найдет для себя хорошие новости.
6. Фрэнсис Бэкон
Помимо всего прочего в поездке посещались разного рода музейные
заведения. В Москве Василий и Наташа отвели в мемориальную квартиру
Пушкина на Арбате. Что сказать — широко жил Александр Сергеич!
Несколько месяцев проживания в мемориальной квартире стоили ему
8 тысяч рублей (для сравнения — корову в те благословенные времена
можно было купить за 3–4 копейки). В Дублине ходили в Музей современного
искусства, который после Парижа и даже Лондона поражает глубочайшим
провинциализмом. Деды драли у импрессионистов, дети у Ива Клейна,
простодушно заменив его «интернациональный синий» интернациональным
красным. Для того, чтобы посмотреть жульническую выставку Фрэнсиса
Бэкона, нужно было заплатить 7 евро. Вся выставка являла собой
небольшой зальчик, где крутили видеофильм про то, как Ф. Б. ловко
отвечает на вопросы корреспондента об искусстве; где висела бумажка,
сообщающая, что Ф. Б. родился в Дублине, но в семье английского
военного; и где висело всего лишь 6 картин Ф. Б. — больше одного
евро за каждую картину! В Национальной галерее было получше: малые
голландцы, Вермеер, Питер Брейгель-младший, Кранах. Но не понравилось
то, что не заставляли сдавать сумки в гардероб (так должно быть
в настоящем музее!) и не шмонали на предмет обнаружения бомб за
пазухой. Еще не понравилось, что в Национальной галерее душновато
и влажно, что, как объяснила спутница жизни, плохо для картин.
7. Шпиль Дублина
Мы жили рядом со Шпилем Дублина и каждый день проходили мимо этой
дурацкой огромной иглы из матового металла ( внизу облупленной).
Сейчас я скучаю по Шпилю Дублина, мне его не хватает в плоском
Метелево. В это нужно врубиться, это такой же специалитет, как
содовый хлеб и безалкогольное имбирное пиво.
8. Город молодежи
Дублин — это город молодежи. Навстречу толпами валят веселые молодые
парни и девчата, но иногда в глубине души, поэтически выражаясь,
шевельнется червячок сомнения — а куда они дели своих стариков?
9. Выход в космос без скафандра
В любом месте земного шара можно выйти в космос без скафандра.
Это не очень благочестивое занятие, но оно очень встряхивает и
освежает. Я расскажу как выйти в космос без скафандра в Дублине.
Нужно поехать вечером в Monkstown Parish Church, где выступает
Moya Brennan из Clanned, а на разогреве у нее дядька поет ирландские
медитативные песни. Там в храме красивая цветомузыка, но Moya
какая-то вяленькая и смурная немножко, приплясывает еле-еле, притопывает
не лихо; она стала схожа с Эдитой Пьехой — ее не хватает. На другой
день нужно пойти в театр «Амбассадор» и смотреть там спектакль
с песнями и совершенно кавказской пляской (прямо в зале бар с
алкоголем и дверь в мужской туалет). Уже приподнимает от земли,
покружит-покружит и вновь ставит ногами на землю. И на третий
день следует пойти в старинный зал «Олимпия» слушать и смотреть
великолепный «Рагус», погрузиться в рев зрителей, слиться с вибрацией
зала и тогда уж окончательно оторваться от земли, чтобы подниматься
все выше и выше.
Лаборатория бытийной ориентации:
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
