Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

На Большой Дмитровке есть ресторан «Дрова» — в его окне в гриле со
стеклянными стенками крутится на вертеле сочащаяся жиром нога
свиньи. Кожа на ноге надрезана квадратами — чтобы легче
было отделять порционные куски. В другом окне висит большой
экран, на нем круглые сутки — «Кавказская пленница». «Ешь, ешь
и еще ешь,— слышим, приближаясь к ресторану “Дрова” на сто
метров, это голос из динамиков, он, как и “Кавказская
пленница”, звучит двадцать четыре часа.— Чем больше ты съешь, тем
радостнее НАМ». Голос обещает «узбекский плов с бараниной»,
суши и «знаменитую хреновуху». «Много еды, море еды,—
заходится голос,— только в ресторане “Дрова” ты наешься до
предела».

Большая Дмитровка четко поделена между депутатами, нищими и
охранниками муниципальной парковки. Иногда местный ритм сбивает
президент — он едет в один из театров, расположенных в этом
квартале, и тогда с самого утра на Большой Дмитровке нельзя
парковаться, а охранников парковок сменяют охранники президента,
но это бывает редко.

На Большой Дмитровке есть Прокуратура — раз я видел, как из ее ворот
вышел молодой мужчина и женщина лет пятидесяти, она не
выпускала из увешанных золотыми перстнями пальцев его руку и за
что-то горячо его благодарила, он, не торопясь и
снисходительно слушал ее, приговаривая: «Ну все, все, красавица, иди
уж».

На Большой Дмитровке есть всего три двора, где можно раскуриться или
поссать, если приспичит — прочие дворы охраняются
охранниками дворов.

Аборигены Большой Дмитровки — полуспившиеся или совсем спившиеся
граждане, они высыпают наружу, когда в кафе Look-In устраивают
дискотеки. Аборигены стоят на противоположной стороне, пьют
балтику-девятку и водку-черноголовку, и смотрят на других
граждан, которые точно так же, как и они, напиваются — даже
под ту же музыку — только не балтикой и черноголовкой, а
пауланером и самбукой.

Иногда граждане по эту строну Look-In'а светят прожектором на окна
граждан по другую сторону. Странно, но такое развлечение
нравится всем.

В начале октября на Большой Дмитровке появился новый нищий. Огромный
бородатый мужик, он всегда ходил с двумя пакетами,
перевязав их за ручки и повесив на плечо. По утрам он сидел напротив
поликлиники Большого театра, возле вентиляционной решетки,
где год назад каждый вечер играл военные марши нищий с
тромбоном, которого прикармливали охранники муниципальной
парковки. По вечерам новый нищий садился напротив ресторана
«Дрова», на другой стороне улицы, и слушал.

только двадцать девять условных единиц говорил
голос
нищий сидел на корточках, трясся от
холода
карп по-императорски говорил
голос
нищий опускал голову и уже просто сидел и никуда не
смотрел, только вниз, пакеты лежали рядом
только
здесь ты поймешь, что тебя по-настоящему любят
говорил голос

Последний раз я видел его за день до того, как выпал снег — было
часов десять вечера, он сидел, обхватив колени руками и положив
на них голову. В окне напротив шла «Кавказская пленница»,
внутри сидели люди, а у входа стоял рекламный щит с обложками
журналов, в которых было написано про ресторан «Дрова» —
playboy, maxim, что-то еще.

В прозрачном гриле на вертеле крутился сочащийся жиром свиной
окорок. Кожа на окороке была надрезана квадратами — чтобы легче
отделять порционные куски.