Проза

Я никогда еще не попадал в такую ситуацию. Ничего не понимал из происходящего. В эфире шли доклады, но я не знал планов, позывных, задач – это все для меня было информацией пустой, добавляющей к моему состоянию только нервозность и ощущение какой-то фатальности.

Майор, сидя за столом на карте помечал что-то то зеленым, то красным карандашом. Мы тревожно переглядывались и каждый из нас хотел хоть какой-нибудь определенности. Шло время. С каждым докладом лицо нашего командира становилось все мрачнее. Наконец он произнес: «Подойти к столу!». Мы быстро собрались и стали вокруг. На столе лежала карта города и окрестностей 1:50000. Масштаб карты удивил. Детализации явно было мало для выполнения каких-либо задач. С такой картой заблудиться в городе раз плюнуть. На ней была отмечена командиром текущая обстановка. На западе и востоке красные и зеленые линии находились на окраине Грозного, а с севера конец красной стрелки указывал на достаточно глубокое проникновение в город. Создавалось впечатление, что стоит сжать только зеленые губки тисков и…

– Я разъясню создавшуюся обстановку. По плану командования в течение двух часов войска должны были занять все ключевые точки Грозного. Гладко было на бумаге, но забыли про овраги. На востоке и западе мы остановлены на окраинах города, как вы видите на карте, с севера – по докладам – движение колонн не встречает сопротивления, и они двигаются к городскому центру. Классический котел. Фланги не защищены. Если кто из вас когда-нибудь станет генералом, то в такой ситуации… – телефонный вызов не дал закончить майору – «Астра» на связи. Когда? Ясно! Фамилия? Выдвигаемся.

– Два часа назад пропал медицинский уазик, возвращавшийся в тыл. Тридцать минут назад на встречу ему отправили БТР–70¹ с отделением во главе с лейтенантом Трюшиным. Связи с ним нет. Наша задача – найти оба транспорта и выяснить причины. Идут все тройки. К машине! – отдал приказ майор.

Мы выбежали из палатки и погрузились в нашу самодвижущую повозку. Командир сел в кабину. Давно прогретый и готовый к движению «Урал» рванулся на встречу первой в моей жизни войне. Мысли ходили ходуном вместе с тряской машины: «Чечня. Кто мы в ней. Захватчики, оккупанты… Что мы делаем? Кому помогаем? Дудаев слыл в Советском Союзе честным и порядочным человеком. Хорошим, уважаемым подчиненными командиром. А ВСЧР² – это что? Автурханов³ кто? Почему Россия выступила на стороне оппозиции? Геополитические интересы. Почему отпустили Прибалтику и не захотели отпустить Чечню? О чем я думаю? Меня сейчас могут убить, а я о политике. Спрыгнуть с машины, откатиться, встать, нырнуть к левому крылу «Урала», на колено, снять с предохранителя, оглядеться, быть готовым открыть огонь, ждать команды… А в тюрьме сейчас макароны…Чушь. Ольга, интересно, думает обо мне? Крестик мне надела на шею, я и не знал, что она верит в Бога. Оленька, Оленька… Люблю я ее, наверное. Пять гранат. Зачем саперные лопатки? Окапываться в асфальте? Смешно! Стенка на стенку. Помню, как мы улицами ходили выяснять отношения. Игорьку я тогда славно припечатал камнем в лоб. А он мне дрыном по спине. Сейчас старлей, видел его в отпуске. Все приехали…»

«Урал» осторожно стал, и последовала команда: «К машине». Приняв оборонительное положение, я увидел, что остановились мы в 2–3-х километрах от первых построек. У старших троек были рации «Кенвуд», в четвертой тройке переносная радиостанция Р-159 для связи с базой. «Радиостанцию только на прием, клином, по тройкам, шепотом за мной, «Урал» на базу, доберемся сами», – приказал майор.

У командира было несколько любимых фраз-команд. «Шепотом» – значит тихо на полусогнутых, внимательно оглядываясь по секторам, двигаться в прямом направлении. «Тихим сапом» – красться незаметно. «На автопилоте» – каждая тройка действует самостоятельно. «Брасом» – быстро ползти. «Три-один, три-два, три-три» – тройка бросает сразу три гранаты РГД друг за другом через секунду, или через две, или сразу после первого разрыва. «Карусель» – тройка за тройкой используют полностью магазины. Первая закончив, перезаряжает оружие, вторая ведет огонь и так далее. «Шквал» – все тройки ведут огонь с запозданием на 2-3 секунды друг от друга. «Ступень» – этаж здания. Эти же команды выполнялись и внутри троек.

Продвинувшись без приключений к городу, мы ниточкой вдоль стен зданий двинулись дальше. Первый же квартал дал нам все ответы. Семидесятка уже догорала, а впереди нее в двадцати метрах, уткнувшись бампером в стену двухэтажного универмага стояла расстрелянная «Таблетка» (так называли медицинский УАЗ-452). Стреляли из здания, напротив. Высотка была полуразрушена и имела пять этажей из возможных девяти. Возле бэтээра лежали тела двух бойцов, еще один ближе к универмагу. В воздухе слоился дым с запахом горелого мяса.

– Гром, галопом в универмаг, проверь ступеньки. Остальные, все внимание на высотку. Открывать огонь без команды на любое движение в окнах, – приказал майор укрывшимся за разрушенным цоколем дома тройкам. – возможно есть снайпер.

Наша тройка в скоростном темпе двинулась к универмагу, прячась за столбами, автобусной остановкой и горящей семидесяткой, быстро перебегая, стараясь не задерживаться на одном месте и секунды. Совершая эту пробежку между жизнью и возможной смертью (сколько будет еще таких пробежек не сосчитать) я забыл все страхи, только действия поглощали меня и желание не отстать, не оступиться. Гром решил проникнуть во внутрь через огромные разбитые витрины. Атаки из магазина мы не ждали, т.к. для засады противнику сидеть надо было на корточках, а наше появление, минут через сорок после расстрела коробочки, этому ожиданию не способствовало. Надежнее и безопаснее было им быть в высотке. Да и технику с людьми они уничтожали оттуда. На ступеньках лежал еще один боец убитый в спину. Оказавшись внутри, мы двинулись вглубь магазина, подальше от окон. В середине магазина, напротив входа за прилавком почувствовалось движение. Мы застыли. Появилась голова в каске, затем ствол автомата. Прикрывшись перегородкой Гром прокричал: «Не стреляй, свои!». Ответа не последовало, но голова осталась на прежнем месте. «Мы подойдем?» – и снова, без ответа. «Чего молчим?» – спросил Гром, добавив пару слов для связки на русском общеизвестном наречии. «Лейтенант Трюшин здесь?» – еще один вопрос, прозвучал в созвучии с матерком. «Здесь!» – наконец последовал ответ. «Ну, слава Богу» – подумалось мне. Мы осторожно вышли и двинулись «тихим сапом» на голос. За прилавком находились трое. Лейтенант, подраненный в руку боец и еще один, чья голова в каске нас встретила.

– Только трое? – спросил Трюшин, глядя на нас.

– Как зовут? – ответил Гром.

– Сергей! – выдохнул с безнадежностью офицер.

– Расскажи Сережа, что произошло. Я капитан Гром! – спросил Гром, одновременно представляясь.

– Я с отделением выехал найти «Уазик». Только въехали в город, как увидели ее там, – махнул рукой в сторону «Таблетки» лейтенант. – Я приказал остановиться, не доезжая ее. Отделение было на броне. И сразу в нас из двух гранатометов влепили. Я видел след. Скатился с брони. Экипаж сгорел, двоих потерял сразу, одного чуть позже, когда они начали стрелять…

– На выпей, а то совсем охрип, – подал Гром фляжку с водой.

– С остальными сюда. Хромова уже почти в магазине, в спину. Все двухсотые. Спрятались здесь. Но они не вышли. Может ушли? – спросил Сергей.

– Может. Дрон осмотри «Таблетку» с этой стороны. Дюна следи за лестницей на ступеньку, – доставая рацию, распорядился Гром.

Я осторожно стал продвигаться к машине. Двери нараспашку. В салоне двое. Оружия нет, бронников нет, карманы вывернуты, БК нет. В кабине один на водительском, полураздет. В голове пулевое отверстие, тело просто растерзано очередями. Кровь и ее запах везде. У пассажирской двери еще, даже не тело, а месиво из костей. Раздет до майки. Стреляли в упор, потом, когда все сняли. В еще живого или нет, не понятно. Мозг констатировал факты, а тело содрогалось от рвотных рефлексов. Вернулся доложил, что еще четыре двухсотых, оружие и боеприпасы отсутствуют. Видя мое состояние Гром спросил: «Работать можешь?» Слов не было, только кивок головой.

«Почему Гром не спросил сколько было нападавших? А зачем? Стреляли из РПГ сразу двое. К бэтээру не пошли. Выход из дома с тыла. Прыгать из окон первого этажа – сразу попасть под выстрелы. Прикрыть атаку некому. Значит четверо, максимум семь. Почему не стреляли по нам? Ушли? Или…» – пытался рассуждать мой разум.

– Лейтенант со своими здесь. Прикрой нас на входе. Мы чистим вторую ступеньку, – приказал Гром. – Сергей, рассредоточьтесь и наблюдайте. Не унывай. Все в норме.

– А, как нам… вдруг свои… – подал голос один боец.

– Не дрейфь, разберетесь. Мы шепнем, если что, – немного другими словами родного русского языка Гром «подбодрил» ребят.

Второй этаж был чист, не в бытовом плане, а в плане отсутствия живых существ. Разгром был полным. Боковая стена к городу отсутствовала почти полностью, что было неплохо, т.к. открывала обзор на улицу, уводящую в центр города. Я знал, что Грозный обработали авиацией и артиллерией, но это был жилой квартал, и я не ожидал здесь таких разрушений.

– Гром на крыше высотки, – сообщил Дюна, – могу снять отсюда.

– Нет, – ответил старший и доложил по рации, – командир на высотке наблюдатель в сторону города. Один. На второй ступени чисто. Можем снять. Хорошо просматриваем улицу в центр. Можем перекрыть. Понял. Десять минут.

– Перекрываем улицу. Через десять минут майор начнет работать. Дюна, зови армейских. Одного поставишь наблюдать за лестницей, того с раненой рукой. Остальных сюда. Дрон наблюдай за высоткой. Работаем, – Гром устроился у стены с видом на красивую в прошлом улицу.

Человек на крыше почти все время смотрел в центр, иногда поглядывая в нашу сторону и совсем не уделял внимания стороне, с которой мы пришли. «Дилетант, – определил я, – значит мы прошли не замеченные и не услышанные, или мы ему не интересны. А если интересны? Значит ждет подмогу. Для нас их мало.» Подтянулся Дюна с Трюшином и солдатом. Мы заняли оборону в углу полуразрушенной стены. Гром, посмотрев на часы, приказал Дюне снять наблюдателя. Перебежав правее метров двадцать, Дюна, удобно расположив автомат на остатках кирпичной кладки, одиночным выстрелом отправил наблюдателя в мир иной и сразу вернулся к нам. Через секунды две с верхнего целого еще этажа по нам заработали три ствола. Укрывшись за стеной, отвечать мы не торопились. Сработал РПГ⁴ в сторону, откуда стрелял Дюна. Неплохо они определились для дилетантов. Все-таки их было пятеро с наблюдателем. А снайпер? В высотке сработали эргдешки, обстрел нас прекратился. Слышались автоматные очереди внутри бывшей девятиэтажки.

– Дюна, Дрон внимание, – с нашей стороны улицы бежали люди с оружием, – пытаются перейти на другую сторону. Я и Дюна работаем по снайперу, Дрон и боец по первому гранатометчику, Сергей твой второй с РПГ. Остальные на закуску, если успеем. Огонь!

Их было десять. Все в разной степени одетых, кто в российском бушлате, кто в кожаной куртке, кто в разгрузке на камуфляже, один даже в короткой дубленке. Со снайперской винтовкой упал сразу, заметил я боковым зрением, моя цель оказалась проворной, с первыми выстрелами укрылась за разбитой легковушкой. Второй гранатометчик уже готовился стрелять в нас, а остальные просто бежали вперед. Выстрелить он не успел. Семеро открыли по нам шквальный огонь, прикрывая моего «крестника» из-за укрытий, до которых они добрались в считанные секунды. Вскоре к ним присоединился восьмой. Я был огорчен, что не справился.

– Командир к вам восемь гостей. Двое отказались. – доложил Гром майору, – нам сниматься и – в высотку. Быстро.

Высотка стала для нас крепостью на пять часов. К чеченцам волнами от пяти до десяти человек еще трижды приходило подкрепление. Наши просьбы к командованию игнорировались, им хватало уже своих проблем. Единожды мимо прокатил бронеотряд, не обращая внимание ни на нас, ни на наших противников. Стало темнеть. Огневой контакт сошел на нет. У нас кончался БК. Пришел приказ, выйти на базу. Итог боя. Мы потеряли «Таблетку» с четырьмя человеками, БТР с экипажем, четыре бойца. Они: пять человек в высотке, двоих на марше и неизвестно сколько потом, явно троих. На базу мы вернулись к полуночи.

(Продолжение следует)

_____________