Онтологические прогулки

В этом выпуске — терминология времени, особенно в
общественно-исторических аспектах его протекания.

Америка как демократия и хронократия. Хронос выше демоса и плутоса.
Xроноцид — преступление 20-го века. Конец истории: где
утопия, тогда и ухрония. Tопохронная цивилизация. Очередь как
топохрон. Хронема — гуманитарная единица времени.

Хронократия. Хроноцид. Ухрония. Топохрон. Хронема.

xронокрАтия (chronocracy; греч. chronos время + kratos
власть) — власть времени, времядержавие,
времяправие. У этого термина два основных значения: (1)
общественно-политическое и (2) научно-фантастическое.

1. Диктатура времени как определяющий фактор общественной жизни;
форма политического устройства общества, основанная на
признании времени решающим фактором обновления структур власти.

В определении американской политико-экономической системы не
обойтись без понятия «хронократия». Оно отвечает на
вопрос, кто правит этой страной. Уж конечно, не народ, но и не
министры-капиталисты, вообще не кто, а что.
Верховный правитель — время. Время — хозяин, а президенты,
капиталы, корпорации — его слуги. Хронос старше и сильнее демоса и
плутоса. В условиях хронократии жизнь общества
определяется регулярной и обязательной сменой всех его
политических, экономических, научных, культурных тенденций, мод,
методологий, руководящих кадров. В частности,
хронократия предполагает безусловную сменяемость всех органов
власти в строго отмеренные сроки. Для каждого сегмента культуры
выделяется особый временной фактор или «запас» новизны, в
течение которого данное явление перестает восприниматься как
новое и необходимо должно уступить другому. Президенты,
автомобили, компьютеры, учебники, течения живописи, фасоны
одежды, стили прически меняются в определенном порядке и ритме,
по-разному заданном для каждой категории. «Новизна»
становится главным критерием оценки всех явлений; старое обречено на
уничтожение только потому, что оно старое, т. е. осуждено
временем на исчезновение.

Время диктует периодическое обновление всех сторон действительности,
часто даже вопреки пользе и целесообразности. Новые изделия
худшего качества вытесняют старые, доброкачественные,
только потому, что хронократия определяет действие
рыночных механизмов, формируя идеологию «новое — лучшее» и
мобилизуя покупательский спрос. Другой пример
хронократии — обязательный уход на пенсию всех сотрудников,
достигших определенного возраста, независимо от их здоровья, опыта,
должности, полезности, трудоспособности, творческого
потенциала. Не техника и не кадры, но время решает все.

Хронократия не только совместима с демократией, но и
составляет ее необходимое условие. Тоталитарные режимы,
объявляющие себя «народными демократиями», могут в самом деле
пользоваться поддержкой большей части народа, но им чужд принцип
хронократии. Вождь — Сталин, Мао Цзедун, Кастро —
возвышается над временем, а не подвластен ему.

2. Хронократия в научно-фантастическом смысле — это режим власти,
основанный на овладении всеми ресурсами времени, включая
свободу передвижения в разные эпохи и параллельные потоки
времени. В этом смысле термин «хронократия» может
использоваться в научной фантастике или в научных теориях
овладения природой времени. Например, в романе Айзека Азимова
«Конец
вечности» (1955) хронократия будущего
представлена в лице «Совета Времен», который призван исправлять ошибки
истории в интересах всего человечества. Но
хронократия, как и любой другой режим, не застрахована от
собственных ошибок, которые тем более катастрофичны, чем больше
масштабы власти, не знающей границ ни в пространстве, ни во
времени.

хроноцИд (chronocide; греч. chronos время + лат. caedere
убивать) — времяубийство, насилие над естественным ходом
времени, над историей, эволюцией; разрушение связи времен,
принесение одного времени в жертву другому.

Современная история превратила суффикс «цид» — «убийство» — в один
из самых продуктивных способов словообразования.
«Цареубийство, отцеубийство, братоубийство, геноцид, экоцид»... Особенно
блистательную карьеру сделал этот суффикс с тех пор как в
1944 г. термин «геноцид» был введен в обиход американским
юристом польского происхождения Рафаелем Лемкиным. На исходе
столетия, обобщая его богатый криминальный опыт, становится
насущным и понятие «хроноцид».

Хроноцид, геноцид и экоцид, как правило, связаны прямой
линией революционной преемственности. Революция начинается
хроноцидом, идейным убийством прошлого и настоящего
во имя абстрактного будущего. Потом революция начинает
поглощать жизнь реальных людей, переходя в геноцид — убийство
целых народов, сословий и классов, которым суждено остаться в
прошлом, ибо они недостойны будущего. Наконец, уставшая
революция, отчаявшись дать обещанное и разрушив производительные
силы общества, подводит себе итог в хищном потреблении и
истреблении природы — в экоциде.
Расправившись со временем, революция обрушивается на людей и наконец
опустошает живую среду обитания. Обычно последствия геноцида и
экоцида поддаются более объективному учету — демографические
потери населения, истощение природных ресурсов... Но начало
революции — хроноцид, незримый переворот в
сознании людей, вырывающих себя из живой среды обитания во
времени, освобождающих себя от прошлого.

Или от будущего. Если на заре 20-го века революция мыслилась как
расправа с проклятым прошлым, прыжок в грядущее царство
свободы, то на закате века ностальгически освещаются глубины
прошлого и становится влиятельной идея правой, обращенной вспять
революции. С точки зрения радикального
традиционализма, представленного наследием Р. Генона, Ю. Эволы и
др. теоретиков крайней правой, «основной задачей является
Реставрация Интегральной Традиции во всем ее тотальном
измерении» (А. Дугин). Опять покушение на время, на этот раз —
убийство проклятого будущего во имя священного прошлого. И как
всегда, хроноцид вызывает призрак революции — уже
не лево-прогрессистской, а фашистской,
национал-социалистической.

Есть три основных формы хроноцида: утопическая
одержимость будущим («счастье грядущих поколений»), ностальгическая
одержимость прошлым («Великая Традиция») и постмодерная
завороженность настоящим («исчезновение времени в синхронической
игре означающих»). Три основных модуса времени: будущее,
прошедшее и настоящее — превращаются в три способа
времяубийства, как только один из них абсолютизируется за счет
других.

ухрОния (uchronia; греч. u, не, нет + chronos, время) —
безвременье, вневременье, прекращение времени; тип общества,
политического режима или ситуации, в которых фактор времени,
исторического изменения сведен на нет.

По способу образования и значению термин «ухрония»
соотносится с понятием «утопия» (буквальное «безместие», «место,
которого нет»). Как слову «утопия» в русском языке
дополнительную выразительность придает его перекличка со словами
«утопить», «утопление» (что обыгрывается Андреем Платоновым), так
слово «ухрония» оттеняется его созвучием с
«похороны», «захоронение».

Ухрония — это результат хроноцида (см.),
похороны времени, массовое захоронение жертв, принесенных на
алтарь жаждущей вечности. Как только утопия осуществляется, она
переходит в ухронию, разрыв самой истории,
остановку времени. Место, которого нет, становится временем, в
котором ничего не происходит. Если мир, каким он изображается в
утопии, прекрасен и совершенен, значит, в нем уже нечего
делать времени. Антиутопии Замятина, Хаксли, Оруэлла — это еще
и антиухронии, разоблачения того
хроноцида, времяубийства, в котором состоит главное историческое
преступление утопических режимов.

В начале 1990-х гг. в моде была идея «конца истории», якобы
счастливо завершенной разрешением всех конфликтов в пользу
всепобеждающей западной демократии (Ф. Фукуяма). Но эта
ухрония на демократический лад, в сущности, ничем не лучше
утопии тоталитарного или идеократического образца. «Конец
истории», как правило, оборачивается началом массовой резни или
массового оглупления, идео- или видео- интоксикации
(идеократия, видеократия).

топохрОн (topochron; греч. topos, место + chronos, время)
— пространственно-временной континуум,
культурно-историческая среда, в которой пространству принадлежит более важная
роль, чем времени.

Михаил Бахтин ввел понятие «хронотоп» — время-пространство в их
единстве. Заметим, что термин строится именно в таком порядке:
«хроно-топ»? Если мотивировать его приоритетом времени в
определенных структурах, то следует допустить и обратный
порядок, где пространство домонирует над временем, — «топохрон».
Пытаясь применить понятие «хронотопа» к российско-советской
цивилизации, обнаруживаешь любопытную закономерность: хронос в
ней вытесняется и поглощается топосом. Хронос стремится к
нулю, к внезапности чуда, к мгновенности революционного или
эсхатологического преображения... А топос, соответственно,
стремится к бесконечности, к охвату огромной страны,
континента, а далее и всего мира. Хронотоп здесь переворачивается в
топохрон, время опространствлено.

Очередь — один самых характерных советских топохронов.
Много времени тратится на преодоление маленького пространства.
Пространство возрастает в цене, а время удешевляется, метр
приравнивается уже не к секунде (как при обычной ходьбе), а
к долгим минутам или часам на пути к сакральному месту
изобилия — заветному прилавку, кассе, входу, хранилищу...

Время в России вытесняется пространством — физическим и
метафизическим. Таков архимедов закон погружения большого
географического тела в историческую среду, таково свойство
топохронов и топохронной цивилизации. Чем обширнее
становилась Россия, тем медленнее текло в ней историческое
время — и, наоборот, сокращаясь в пространстве, она убыстрялась
во времени... С отдачей Восточной Европы и республик,
сбросив тучное пространство СССР и социалистического лагеря,
Россия превратилась в динамичную (хотя и потенциально кризисную)
часть мира.

хронЕма (chroneme; ср. фонема, идеологема) — единица
времени в гуманитарном измерении; то, как она воспринимается
личностно, психологически, социально (а не механически или
астрономически).

В жизни той или иной личности одна хронема можно вмещать
несколько секунд, или часов, или дней, или лет. Для разных
людей хронема — это время прочтения одной книги,
или время одной любовной встречи, или время одного рабочего
дня, или время, нужное для написания одного стихотворения.
Так и в жизни целых народов: хронемы то длиннее, то
короче. А. Блок писал: «Для вас — века, для нас — единый
час» («Скифы», 1918). Так различаются по исчислению поэта
хронемы западной и российской истории. Историю нельзя
мерить просто веками или тысячелетиями? Ведь это время
космическое, природное, а у истории — свой отсчет и исчисление.

По мере ускорения истории хронемы все более сокращаются в
своем физическом измерении. Процессы, раньше занимавшие
месяцы и годы, например, путешествие с континента на континент,
теперь умещаются в часы и минуты. По замечанию Осипа
Мандельштама, «нечто вроде геометрической прогрессии, правильного
и закономерного ускорения, замечается в бурной реализации
накопленных и растущих потенций исторической силы, энергии.
Благодаря изменению количества содержания событий,
приходящихся на известный промежуток времени, заколебалось понятие
единицы времени...» (О природе слова. 1922). Это означает, что
хронема как единица исторического времени
протекает все быстрее на астрономических часах.

Лит.: М. Эпштейн.
Хроноцид: Пролог к
воскрешению времени. «Октябрь», #7, 2000, сс. 157–171.