Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Видимо арт

***

Я не очень люблю классификации и стараюсь в жизни совсем ничего не
классифицировать. Может быть, я и хотел бы классифицировать,
но только одну категорию событий — совпадения, и то — с
утра. Вечером желание организовывать информацию в классы
пропадает. Кроме того, классифицировать совпадения невозможно. Как
только начинаешь их отслеживать, они усложняются, сливаются
в группы, ведут свою игру и нагло пудрят исследователю
мозги. У меня ненаучный склад ума. Ленивый или неразбуженный
интеллект. Я отмечаю все совпадения, какие только успеваю
уловить, часто даже в сновидениях, но не выделяю среди них
системы, не делаю выводов и обобщений. Я отмечаю совпадения, и для
меня это означает одно — я живу и еще не совсем отупел.

Ее звали Люся Пивоварова. Когда я увидел плоды ее трудов, я подумал
о переселении душ, потом подумал о духах, посещающих
одновременно совершенно разных людей, потом подумал что-то еще,
потом как-то перестал задумываться. Она не могла быть двойницей
Павла Пивоварова, о котором я много читал, которого я читал
— я младше Павла на 5 лет, а Люся младше меня на 6 лет.
Однофамилица. Но откуда в ней такие идеи? Идеи, странно похожие
на идеи Павла.

Люся раньше, еще в школе, писала стихи, подражая манере Ахматовой.

Чертей унылый хоровод —
Не проложить в нем бреши,
Ты среди них, твой жарок рот,
Я в том кругу повешусь!

Я импровизирую по памяти, стихов Люси Пивоваровой у меня никогда не было.

Она не была красивой. Совсем. Я бывал у них в доме одно время почти
каждый вечер. Значит, она была умна? Ведь бывает, что ум
восполняет некрасивость. Понимание этого происходит не сразу,
не мгновенно. И этого не происходило со мной. Я ходил к ее
отцу, Геннадию Пивоварову, работавшему на ликеро-водочном
заводе системным администратором. У него дома был компьютер. На
компьютере была игра «Честный амиго». На мониторе виднелось
поле игры: несколько ярких пятен, способных неожиданно
перемещаться в пространстве поля при нажатии условленой клавиши.
Каждое пятно обозначало один из сложных процессоров. Дело
было в том, чтобы заранее угадать, куда и в каком порядке
переместятся играющие процессоры. Они были очень хитры. И если я
загадывал по-честному, то пятна ни разу не проиграли мне.
Только я им.

Я ходил к Геннадию (Денисовичу) и делал на «Честном амиго»
бесплодные попытки угадать следубщий шаг. Процессоры-пятна были как
будто разумны и успевали договориться между собой и вычислить
мои предположения. Мимо.

В масле сыр катается,
Но сыра жизнь кончается.
Уж хлеб ушел к бобам
В желудочный бедлам.

Стихи Люси и стихи Ахматовой были, вероятно, оригинальными, но мне
не казались умными или красивыми. Стихи вообще не угадывали
меня и мои настроения. Чьи угодно стихи. Мимо.

Но Люся перестала сочинять стихи, резко и насовсем. Потому что
как-то в сентябре сошла с ума. Где-то кто-то дал ей, уже
окончившей школу и поступившей в Университет на факультет
менеджмента, марку — идеально неровный квадратик диэтиламида
лизергиновой кислоты. Люся даже не принимала эту марку внутрь. Она
вдруг сильно переволновалась, представила себе невесть что,
мутно взглянула на молодую веселую компанию и упала в обморок.
Марка вывалилась из пальцев и легла рядом.

Не помню, что сказали ее родителям психиатры. Мне диагноз, кажется,
и не говорили. Я всегда общался с Люсей мельком, вежливо,
внимательно, но равнодушно.

Вот программа развлечений
Для уродов детских лет:
Омуты, реки теченья,
Толстый черный пистолет,
Новый глобус, полный пыли,
Старый идеальный штык,
Звезды-свастики на крыльях,
Туго вбитый в челюсть клык.
Ты не бойся, шарь руками,
Пьяный кто-то дружит с нами.
У него в картузе солнце
Ровно на ночь остается.

Последний стих. Мимо. «Честный амиго». Я все еще приходил и, с
позволения Геннадия (Денисовича), делал попытки угадать переход
пятен по полю. Геннадий раньше просто сидел с книгой в руках
в своем большом и дорогом кожаном кресле, курил «Мальборо»,
иногда косо посматривая на мои честные пробы за монитором. У
него была пепельница в виде двух американских статуй
свободы, держащих над своими шипастыми головами едва вогнутый диск
— место для окурков, пепла, мелкого мусора. Красивая, не
очень умная и очень неудобная вещь. С тех пор, как Люся была
не в себе, Геннадий Пивоваров часто стал уходить вечерами к
соседям, супругам, кажется, Федориным. Федорины были,
по-моему, налоговыми инспекторами, а их двадцатипятилетний сын —
программистом. Вчетвером они играли в покер на спички. Мать
Люси, Стелла (Семеновна), сидела с дочерью, то есть смотрела
телевизор или чутко спала. Люся что-то писала на листах
бумаги, изредка. Говорить она перестала совсем. Еще больше
подурнела и растолстела. Ума не прибавилось. Люся Пивоварова,
бедная-бедная, что же — мимо?

Я после серии неудачных нажатий на клавишу обычно подходил к Люсе,
кивал ей, дарил шоколадный батончик, не находил в ее
мутно-карих глазах никакого выражения, бывало говорил что-то о своей
работе (я продаю чемоданы), прощался с Люсей и Стеллой
(Семеновной) и уходил.

Однажды я подошел к Люсе попрощаться и подарить батончик, и увидел в
ее руках листы, исписанные аккуратным, даже маниакально
старательным почерком. Я взял листы в руки. Люся поползла на
четвереньках в свое логово на большом диване. Люся Пивоварова
когда-то писала стихи, но явно никогда особенно не
интересовалась современным искусством. Она не подозревала, что в
самый стильный из наших чемоданов посместится ровно сто книг
Пепперштейна, по 500 с лишним страниц каждая. Люся не слышала о
Пепперштейне никогда. Для нее он был мимо. После
помешательства Люся вообще перестала общаться, читать что-либо,
смотреть телепередачи, слушать музыку. Единственной вещью,
связанной в этом доме с передовым искусством, не считая пепельницы
Геннадия, была давно забытая кем-то видеокассета с
любительской записью хэппенинга группы «НХА». Люся раньше любила
порой посмотреть эту кассету, однажды с нею посмотрел и я.
«Новый Художественный Ансамбль» я знал. Запись была старая и
неприятно полосатая. «НХА» в костюмах бурых медведей спешно
пытались нарисовать на большой панели крупную голую женщину;
медведи с отвислыми плюшевыми задами суетливо работали большими
малярными кистями, разбрызгивали всюду синюю краску; в это
время несколько женщин в костюмах цирковых дрессировщиц
прицельно стреляли по бегающим медведям из игрушечных луков и
арбалетов. Два взрослых мужчины профессорского вида все это
время играли на аккордеонах мелодии итальянской эстрады.
Аккордеонисты были одеты в тюремного вида полосатые робы, из
ушанок на их головах росли молодые оленьи рожки. В итоге женщины
убили всех медведей, заклеили почти законченное синее ню
цирковыми афишами с мордами клоунов и лошадей, а затем исчезли
за кулисами. Аккордеоны затихли. Рогатые мужчины стали
что-то говорить, но тут видеокамера дернулась, вильнула по
одинаковым чьим-то затылкам, и все померкло.

Люсе хватало одной записи современного искусства. А теперь даже
этого ей было много. Но оказалось, Люся пишет что-то. Не стихи.
Эти записи у меня, я не знаю, что это такое. Вот они:

1. «УМУ» выложено пепельницами, в каждой пепельнице выложено вишневыми косточками — «УМУ». Рядом — белая бирка с черной надписью «непостижимо»;
2. «УМУ» написано фломастером синего цвета на фломастере желтого цвета. Рядом — белая бирка с проколотой дырочками надписью «непостижимо»;
3. «УМУ» — надпись на бортах и крыше грузового фургона. В черной кабине сидит водитель в оранжевом комбинезоне, на его глазах — белая повязка с вышитой крестиком красной надписью «непостижимо». На лобовом стекле кабины нарисована группа Микки-маусов в строгих костюмах и галстуках. Грузовик медленно едет по дороге;
4. Трактор на весеннем поле выводит плугом «УМУ». В тракторе — порнозвезда в парадном матросском костюме, на ленте бескозырки надпись «непостижимо»;
5. Два больших телевизора. На одном экране — изображение старика в набедренной повязке из долларов, пишущего кетчупом «УМУ» поверх белого плаката с надписью «непостижимо», висящего на стене дома. На экране другого телевизора — стоп-кадр болтающихся на бельевой веревке женских трусиков, на которых поверх черного «УМУ» наклеена полоска бумаги с надписью «непостижимо»;
6. Картина маслом, 150 х 300 см. Вечерний пейзаж с видом на далекий город, узкая полоса леса темнеет слева, справа нарисованы огромные, бугристые, розовые, блестящие конструкции, собранные в «УМУ». Позолоченная ровная рама повсюду изрезана охотничьими ножами. У картины стоит мужчина с мальчиком, оба в гренадерских мундирах. На мальчике темные очки, в ушах — наушники от плеера. Мужчина прижимает ладонь ко лбу и повторяет с интервалом в одну минуту: «непостижимо!»;
7. Скульптура «Нестор Махно показывает Нестору Летописцу скульптуру Японии», бронза. На подставке табличка с рукописным росчерком: «непостижимо». За скульптурой во всю огромную 6 х 30 м кремовую стену серебристой краской «УМУ»;
8. С военного вертолета на футбольное поле выброшен бильярдный стол. На зеленом сукне видна надпись золотым аэрозолем: «У». Вертолет поднимается выше. Стол разбивается о поле. С вертолета сброшены четыре кия, скрепленные в форме буквы «М». Вертолет поднимается выше. Кии разлетаются от удара о поле. С вертолета сброшена сухая ореховая ветка в форме большой буквы «У». Ветка падает. Вертолет удаляется, роняя на край поля и пустые трибуны одиннадцать бильярдных шаров, на которые нанесены буквы: «н», «е», «п», «о», «с», «т», «и», «ж», «и», «м», «о»;
9. Шестиметровой высоты гора замерзших экскрементов. На поверхности рельефно выделяется «УМУ». На вершине горы — игрушечные альпинисты рядом с маленьким флагом, на котором надпись «непостижимо». Перед горой лежит в разобранном виде взрывное устройство;
10. Длинный стол, накрытый белой скатертью. На столе — одиннадцать тарелок. На каждой тарелке — буква: н, е, п, о, с, т, и, ж, и, м, о. Подходит официант с календарем, отрывает из календаря по листу с одним месяцем, начиная с «января», и ложит листья в тарелки, от «н» к «о». Последний лист с «декабрем» он помещает в крупную супницу с бульоном, уже поставленную на стол бородатым поваром. Повар ножом отрезает от своей бороды несколько прядей, складывает на столе пряди как «УМУ», затем сгребает волосы и бросает их в супницу;
11. На оконном стекле — миниатюрная запись черным маркером: «УМУ непостижимо». Сквозь надпись в окне видно, как на соседней улице взрывают 14-этажный дом. Запись маркером становится еще лучше видна на фоне взметнувшихся столбов пыли и дыма;
12. Два вогнанных в топорища один другому топора лежат на сковороде. В квадратном проеме между топорами — черно-белое фото: обнаженная женщина с мраморной буквой «М» в руках стоит между двух гигантских кроликов, одетых горничными, с черными кляксами на передниках в виде буквы «У». На полке над сковородой стоят три склянки: солонка, перечница и емкость для зубочисток. На всех трех — надписи «непостижимо»;
13. В большом прямоугольном аквариуме с прозрачно-синей водой занимаются сексом мужчина и женщина. Этот аквариум находится внутри еще большего по объему, но равного по высоте аквариума. В наружном аквариуме нет воды. Между стенками двух аквариумов кругами бегают по узкой дорожке хомячки — рыжие и черные. Когда совокупляющаяся пара двигается активнее, из их аквариума во внешний через край выливается немного воды. Те хомячки, на которых попала влага, немедленно изымаются ассистентом из аквариума. Рыжие изъятые хомячки бросаются ассистентом в фанерный ящик с пометкой «УМУ», черные — в такой же ящик с пометкой «непостижимо». Когда какая-либо масть животных изымается из аквариума целиком, в помещении полностью гаснет свет;
14. Книга с вытисненным на обложке названием «УМУ». В книге на всех 164 страницах — текст из одного слова «непостижимо». На странице 22 маленькая гравюра, обтекаемая текстом. На гравюре — скелеты, пляшущие вокруг печатного станка;
15. Два работающих бобинных магнитофона. На одном проигрывается запись детского хора, повторяющего «УМУ» раз в три секунды. На другом включено воспроизведение в обратную сторону фразы «непостижимо», поющейся дуэтом мужским тенором и женским сопрано: «омижитсопен», с повтором на каждой четвертой секунде. Через десять минут начинает импровизацию под голосовой ритм записей живой гобоист. Через пятнадцать минут два рабочих бензопилами распиливают играющие магнитофоны. Гобой звучит еще три минуты и смолкает на пронзительной катастрофической интонации;
16. На широкой полноводной реке собраны и закреплены у берегов понтонные платформы, сверху видимые как «УМУ». Двухместный самолет стоит в центре кукурузного поля в 10 км от понтонов на реке. В кабине штурман показывает пилоту карту: на реке красный кружок, палец штурмана тычет в название реки на карте — «Непостижимо»;
17. Дно пустого бассейна заполнено гниющими морскими водорослями. По водорослям разноцветными порножурналами выложено «УМУ». Два рабочих в тяжелых водолазных костюмах идут по дну и из брандсбойтов смывают водоросли в одну кучу в углу. Журналы попадают туда же. У края бассейна появляются 12 манекенщиц в цветных бикини. На их животах цветными красителями написано по одному знаку: н, е, п, о, с, т, и, ж, и, м, о, !. Водолазы очистили большую часть дна. На дне виден огромный кафельный знак вопроса;
18. Молодежная панк-группа (ударные, бас и поющий гитарист) исполняет песню в небольшом зале для четырех старух. На старухах бриллианты, лисьи и соболиные меха, дорогие вечерние платья, в ушах — наушники слуховых аппаратов. Вокалист поет: «Уму непостижимо!» четыре раза. Старухи вяло аплодируют. Группа прекращает играть и уходит за кулисы. В зале темнеет. Через три минуты снова вспыхивает свет — старухи сидят на местах уже в противогазах. Слышны «Времена года» Вивальди;
19. На окраине зимней деревни — три снеговика. К каждому снеговику подходит по девочке в шубе и пуховом платке. Девочки ставят у оснований снеговиков расписные подносы с затейливо выведенными на каждом подносе инициалами «УМУ». Девочки уходят. К снеговикам подходят девушки в красных пальто сезона 1984–85 гг., ложат на подносы колбасы, батоны, ветчину, яйца, рыбу, сыр, бутылки шампанского, коньяка, вин, наливок и т. д. Следом зрелые женщины в куртках-«алясках» ложат у подносов аккуратные стопки одежды: теплое белье, костюмы, сорочки и т.д.. Затем идет старуха в узбекском халате с номером 100 на спине, в темных очках. Она несет старый рваный башмак без шнурков. Старуха бросает башмак далеко за спины снеговиков и уходит, увязая в снегу. На максимальной скорости появляется снегоуборочный бульдозер. На его борту надпись: «Непостижимый». Бульдозер сметает снеговиков с дарами, едет по всему этому, давя в крошево, останавливается. Из кабины выходит бульдозерист, молодой парень с разбитой верхней губой. В его руках самодельный плакат: «Устин Михайлович Ульяненков, 1984 г. р., виртуальное существо, носитель собственного хуя». Фотовспышка. Парень поворачивается в профиль. Еще вспышка;
20. Отлитые из золота двухметровые буквы «УМУ» установлены на вращающейся круговой платформе и подсвечены софитами. Платформа украшена лилиями, обсыпана бриллиантовой пылью. У платформы установлен мужской манекен в шляпе, плаще, брюках, туфлях, с дорогой Библией в руках. Платформа, сверкая, вращается. Сверху сыплется мелкий жемчуг, бисер, куски необработанного янтаря. Тяжелая крановая гиря на тросе сбивает всю конструкцию на пол. Жемчуг, бисер и янтарь усеяли весь пол. Входит человек, одетый точно, как манекен (манекен разбит на куски), но вместо Библии у него в руках — клетка с большой белкой. Человек ставит клетку на пол, достает из кармана буквы-печенье и скармливает белке слово «непостижимо»;
21. Велосипед «Десна» с выжженной на сиденье надписью «УМУ». Рядом новый спортивный BMW с номерной надписью «СЕРДЦУ». Рядом кусок школьной туалетной стены 150 х 400 х 20 см, покрытый с одной стороны побелкой, с другой — ошметками цемента. На стене выцарапано «ВЛАГАЛИЩЕ». Рядом — старая самка кенгуру, лежит в передвижном вольере с табличкой над входом «Русские блины». Рядом художник-оформитель рисует транспарант: «УМУНЕ — ПОСТИЖИМО!»;
22. Пишущая машинка с одной фразой, отбитой на вправленном листе: «УМУ» «не» «ПОСТ», стоит на открытой платформе мчащегося поезда. На одном из поворотов машинка падает с платформы и летит в густую сочную траву в канаве. Поезд дает семь коротких гудков. На лице машиниста электропоезда — маска поросенка;
23. Большое розовое дилдо с надписью черным маркером «непостижимо» привязано веревкой к краю спасательного круга, надписанного белым по красному «УМУ». Круг плавает в открытом море;
24. Хлебный ценник: «УМУ. 750г. Непост. 2.10» плавает в тарелке с бараньей кровью;
25. На человеческом черепе — высечено «УМУ». Череп лежит возле серебряной кофемолки с гравировкой «непостижим». Рядом почтовый конверт с чистым листом внутри. Рядом металлическое зеркало с ровным кольцом кокаина на поверхности;

***

Комната 4 х 4 х 4 м. Пол, стены и потолок —
нейтрального светлого цвета. На левой от входа стене —
изображение американской актрисы Сэфрон Берроуз
(1,50 х 1 м). На правой стене — изображение американского
писателя Уильяма Берроуза (1,50 х 1 м). На стене
напротив — большой цветной плакат: статуя Свободы с
Биг-Беном в руке, пишет Биг-Беном, как маркером буквы «NY» поверх
снимка Нью-Йорка со спутника. Буквы «NY» ярко красного цвета.

В центре комнаты стоит большой медный таз. Справа от таза
располагаются на полу одиннадцать одинаковых томов. На корешках
надпись — «В. Пелевин». Слева от таза — такое же каре из книг В.
Сорокина. Перед тазом стоит строй оловянных солдатиков —
плоские, окрашеные краской фигурки неподвижно шагают вперед.
Перед солдатиками на специальной площадке горит небольшой
костер.

В комнату входят две обнаженные девушки (европеоидной расы) и кладут
на книги Сорокина шесть книг Ч. Айтматова. Входят два
обнаженных парня и кладут на книги Пелевина шесть книг М.
Шагинян. Звучит песня «И вновь продолжается бой» с подмиксованными
джангловыми перебивками.

Девушки и парни совокупляются перед костром и солдатиками. Входят
люди в форме почтальонов, они наливают в таз воду из канистр,
подбрасывают в огонь таблички с надписью: «Логика смысла в
реализации невозможного», рисуют спрэями пятиконечные звезды
и свастики на свободных участках стен. Затем уходят. Входит
человек лет пятидесяти, лысый, в золотом пенсне, одетый в
леопардовой расцветки тройку. Он подходит к тазу с водой и,
достав из кармана целлофановый пакет с человеческими
экскрементами (твердой консистенции), бросает содержимое пакета в
воду. Совокупляющиеся пары замирают. Музыка затихает. Человек в
тройке крестится, достает из кармана револьвер, взводит
курок и стреляет в дерьмо, плавающее в тазу. Раздается вой
полицейских сирен, доносятся звуки бомбовых ударов.
Совокуплявшиеся пары во главе с мужчиной в тройке покидают комнату. Шум
стихает. Звучат гимны России, США, Великобритании, Франции,
Германии, Италии, Израиля, Японии, Китая — одновременно, на
одинаковой громкости. Потолок приходит в движение и
опускается, раздавливая, как прессом, все содержимое комнаты.

***

Длинная галерея выставочного зала. Все объекты экспозиции — одного
размера и представляют собой квадраты дерматина различных
цветов, оформленные тяжелыми позолоченными рамами с обильной
лепниной (100 х 100 см). На каждой раме —
бронзовая табличка с названием объекта. Прямо под каждым объектом
на стене — небольшая подпись от руки, сделанная черным
маркером. Последний объект расположен у входа в галерею, первый
— у тупиковой стены.

1-й объект — кроваво-красного цвета. Название: «Цичжи чжи син».
Подпись: «Попандос».
2-й объект — пепельно-серый.
Название: «Жэнь юй». Подпись: «Впадлу».
3-й —
грязно-коричневый. Название: «Цзы син». Подпись: «Ломы».
4-й —
светло-розовый. Название: «Лин нэн». Подпись:
«Рулез».
5-й — черный. Название: «Дунь хэ дао бань». Подпись:
«Охуеть».
6-й — оранжевый. Название: «Ши цзе». Подпись:
«Валенок».
7-й — белый. Название: «Лунь ли фань ши».
Подпись: «Забей».
8-й — темно-синий. Название:
«Баоцзюань». Подпись: «Типа».
9-й — лазурный. Название:
«Гао гун». Подпись: «Реально».
10-й — лимонно-желтый.
Название: «Пу». Подпись: «Парево».
11-й —
бледно-зеленый. Название: «Ши у вэнь ли». Подпись: «Палево».

Возле 11-го объекта инсталляция: собранная из корней сельдерея
антропоморфная фигура в человеческий рост. Рядом на полу стоят:
плетеная корзина, наполненная свежими сосновыми иголками;
пластиковое белое ведерко, наполненное яблочными семечками;
фарфоровая ваза с нарезанными побегами фикуса. Корзина, ведерко
и ваза стоят впритык, окружая металлическую стойку с тремя
деревянными табличками, прикрепленными одна над другой. На
верхней табличке надпись (трафаретным способом, черной
типографской краской): «Говенное у вас постулирование, говенный у
вас конгломерат. Сюй Дошань». На средней табличке надпись
каллиграфической прописью: «Секретарь-референт. Э. Дюркгейм».
Третья табличка чиста.

В галерее постоянно проигрывается композиция «Revolution» квартета
«Beatles». Появляется молодой человек в форме морского
пехотинца. Двигаясь от 11-го к первому объекту, он наносит золотым
спрэем на каждый дерматиновый квадрат по определенной
букве. Человек уходит. Золотая надпись читается как «СОКРОВЕННОЕ»
(справа налево либо слева направо в зависимости от
особенностей расположения входа в галерею). От входа к тупиковой
стене по галерее начинает движение автокар. За рулем — муляж
человека, схематично склеенный из белых картонных коробок;
муляж стоит на сиденье коленями, локтями упираясь в рулевое
колесо. На «ягодицах» муляжа отчетливо видны помадные следы от
поцелуев (4–5 штук). Автокар едет прямо по галерее, сносит и
давит композицию на полу и сельдерейную фигуру, а затем
врезается в тупиковую стену. Муляж легко падает, разваливается
на части. Из его «головной» коробки сквозь швы или
появившиеся разломы вытекает алая жидкость. Свет в галерее начинает
мигать с интервалом раз в две секунды. Музыка тонет в шуме
большого водопада, затем все звуки стихают.

***

Слышен громкий шорох сминаемой бумаги. Один раз сквозь шорох
доносится фраза, проговариваемая мужским голосом: «... рождает
одно, одно рождает два, два рождают три, три рождают все...».

В комнате загорается тусклый свет. На полу стоит горящая свеча,
помещенная между двух зеркал. По полу движется серая коробка.
Коробка приближается к свече и сбивает ее на пол. Пол
воспламеняется, пламя перекидывается на коробку. Под потолком
включается автоматическая противопожарная система. Пожар потушен.
В стенах включаются вытяжки и дым начинает рассеиваться. Все
исчезает в серебристой вспышке. Бумажный шорох
ритмизируется и сразу же стихает.

Продолжение следует.