Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Начало.

***

В центре большого ярко освещенного ангара стоит человек, одетый
Крокодилом Геной. В лапах К. Г. держит автомат.

У торцевой стены ангара, доверху обложенной желтыми мешками с
песком, стоят шеренгой семь манекенов в строгих черных костюмах. У
манекенов — головы и шеи антилоп, тела застыли в позах
быстрой ходьбы. Над их головами на мешках укреплены большие
стеклянные буквы: «ФОНД МИРА Inc». У ног манекенов, перед их
начищенными новыми туфлями, на полу лежит вышитое полотенце, на
нем — хлеб-соль в обрамлении двух бумерангов. На бумерангах
надписи: на левом — «верх» красной краской, на правом —
«низ» синей. На солонке круговая надпись черной краской:
«Продюсерский центр мира». По ободу хлебный каравай украшен
Уроборосом из теста.

Вдоль стен ангара симметрично расположены цифровые фотокамеры — все
на различной высоте. Фотокамеры закоммутированы в
электронную систему, позволяющую сразу же выводить отснятые
изображения на принтеры — принтеры расположены также вдоль стен
ангара. В системе 8 фотокамер и 8 принтеров.

Крокодил Гена разминается, несколько минут сосредотачивается, а
затем открывает огонь из автомата по группе манекенов. К. Г.
использует несколько магазинов, пока манекены, стеклянные буквы
и часть мешков с песком не будут значительно изуродованы.
После окончания стрельбы включаются фотокамеры; они снимают
останки манекенов, лежащие в стеклянных осколках среди кучек
песка. Каждая камера делает по одному снимку. Пока принтеры
выводят отснятые кадры, К. Г. идет к останкам манекенов и
находит хлебный каравай. Разломив каравай, К. Г. достает
оттуда красное яблоко. Затем он обходит все 8 принтеров и
собирает набор из 8 фотографий (ч/б 22 х 22 см),
запечатлевших в разных ракурсах одну и ту же сцену. К. Г.
возвращается на то место, откуда вел стрельбу. Он ложит на пол
яблоко. Достает из кармана своего красного пальто набор из 10
шарниров и 17 одинаковой длины никелированных трубок с
продольными прорезями. Из шарниров и трубок он собирает каркас
небольшого домика (ребра куба и пять трубок в виде крыши
сверху). В прорези он вставляет фотографии, полученный макет
домика ставит на пол сразу за яблоком. Достает из другого
кармана распятие (22 х 11 см) с заостренным нижним
концом. Втыкает распятие в пол сразу за домиком из
фотографий. С автоматом на плече идет к выходу из ангара. Открывает
дверь.

В темном зале открывается дверь — в дверном проеме лимонно-желтый
свет. В светлом пятне виден Крокодил Гена, беседующий с
контролером — немолодым мужчиной с красной повязкой на рукаве
синего пиджака. К. Г. отдает контролеру свой автомат, а затем
демонстрирует в открытом виде свой паспорт. Контролер кивает и
жестом приглашает К. Г. в темноту зала. Мрак зала пронзают
подвижные световые лучи — начался киносеанс. К. Г. идет мимо
рядов пустых кресел и садится на седьмое место в первом
ряду. Звучит фортепианная пьеса Эрнесто Диаса Инфанте.

На экране — огромный зал дворца, мраморный пол, высокие окна,
старинные картины и мебель, статуи и вазы. В замедленном
воспроизведении — по залу бегут 32 кобеля породы уиппет, все
одинакового возраста, окраса и размера. Пробег борзых по дворцовому
залу повторяется снова и снова. Следующая сцена: над
небольшим озером летит вертолет, покрашенный в голубой цвет. Из
вертолета вниз падают спелые красные яблоки. Крупный план:
плоды ударяются о поверхность воды, тонут, всплывают. Следующая
сцена: в помещении с кафельными стенами и полом стоят семь
белых холодильников. На каждом — по букве. Вместе буквы
читаются как «ТУННЕЛЬ». На каждом холодильнике лежит по
карманному фонарику. На каждом фонарике белым по черному написано
«СПИРАЛЬ». В углу стоит крупный белый мужчина в окровавленном
кожаном фартуке. На фартуке небольшой штамп: «НАГВАЛЬ».
Следующая сцена: по летнему лесу идут одиннадцать фей с
транспарантом «КОМАТОЗ». За ними бредет мужчина с ярко выраженным
синдромом Дауна. Мужчина одет только в белые с синими
стрекозами трусы и корейские кеды. Во всю его бледную спину, от плеча
до плеча — синяя татуировка: «ДОНБАСС». На поляне
пышнотелая голая женщина прижимает к груди куклу-неваляшку. Феи
подходят к ней, переворачивают транспарант, на его обороте
написано «НАТАЛИС». Мужчина-даун выходит на поляну, снимает трусы
и с ухмылкой одевает их себе на голову. Он начинает искать
фей и женщину, они прячутся от него за деревьями. Неваляшка
вертикально стоит в густой и сочной траве.

Свет в зале включается. К. Г. встает и оборачивается. В последнем
ряду сидит огромный косматый Чебурашка, весь мокрый от брызг
крови, покрывающих его черную шерсть. Изо рта Ч. свисает
кусок сырого мяса. Во лбу виден третий глаз. Гигантские уши —
все в пирсинге. Из-за кресел перед Ч. виднеется его большой
эрегированный член. Ч. подносит к третьему глазу подзорную
трубу и пристально всматривается в К. Г.

***

В комнате стоит желтое кресло. На кресле стоит зеленый табурет. На
табурете сидит девушка. Лодыжки привязаны веревками к ножкам
табурета, руки связаны за спиной. На белой футболке надпись:
«Завтрак в 9:00». К синим шортам булавкой приколота
записка: «Перевод времени на час назад».

В комнату входит официант с тарелкой картофельного супа. Проходит
мимо девушки, останавливается у стены и выливает на стену суп
из тарелки. Подходит к девушке, прикрепляет прищепкой к
рукаву футболки записку: «Завтрак в 10:00». Уходит.

Девушка чуть наклоняется вперед и выплевывает изо рта на пол розовый
комок жевательной резинки. Входит второй официант с жареной
уткой на медном блюде. Проходит мимо кресла, припечатывает
утку блюдом к стене и делает горизонтальный жирный штрих.
Утка падает на пол в остатки супа. Официант поднимает
жевательную резинку, кладет на блюдо, прикрепляет к другому рукаву
футболки записку: «Обед в 12:00». Уходит.

Девушка чуть наклоняется вперед и выплевывает изо рта на пол еще
одну розовую резинку. Входят два грузчика в желтых комбинезонах
с другим желтым креслом в руках. Устанавливают кресло
напротив девушки. Уходят. Входит официант с красным табуретом в
руках и ставит его на кресло. Уходит. Появляется повар,
грузный азиатский старик. Он вносит гору плова на серебряном
подносе. Поднос с пловом устанавливается на красный табурет.
Повар поднимает с пола вторую резинку и кладет ее на вершину
рисовой горы на подносе. Затем прикрепляет булавкой к шортам
девушки записку: «Перевод времени на два часа назад». Затем
укрепляет в жевательной резинке белый картонный прямоугольник
с надписью: «Ужин в честь Дня Независимости в 20:00».
Уходит.

Входит швейцар с кожаной папкой. Приближается к стене со следами
супа и утки, достает из папки предварительно обрезанную по
контуру государственной границы континентальную часть
политической карты Греции и при помощи липкой ленты клеит Грецию
поверх пищевого пятна. Затем вынимает из внутреннего кармана
сложенный рулоном флаг Украины, разворачивает и стелет его
поверх горы плова на блюде. После этого швейцар отходит за спину
девушки и по мере возможностей начинает напевать мотив песни
«Strangers in the night». В это время появляются грузчики и
вбивают вокруг карты Греции в стену гвозди. Им на смену
выходят официанты с иконами в руках. Иконы вешаются на стену
вокруг карты Греции. Под пение швейцара появляется повар. Он
надевает девушке на голову военный авиационный шлем, пишет
черным маркером на белой поверхности шлема: «I can get no
satisfaction», затем накрывает всю девушку целиком флагом
Евросоюза. Швейцар, повар, грузчики и официанты уходят. Свет почти
совсем приглушается. Входит нордического типа дама в черном
вечернем платье, с бриллиантовыми украшениями. В руке она
несет бронзовый подсвечник с темно-красной свечой. В другой
руке держит окровавленную медвежью лапу. Дама ставит
подсвечник между двумя креслами, зажигает свечу, подходит к стене с
иконами и картой, и медвежьей конечностью, как кистью рисует
на свободном месте над картой кровавые серп и молот. Лапу
дама бросает на пол возле жареной утки. Дама подходит к
креслу с девушкой и прикрепляет прищепкой к флагу Евросоюза белую
карточку с надписью: «Подъем в 6:30». Уходит.

Звучит глубокий баритон, читающий стих Тараса Шевченко «Ще нэ вмэрла
Украйина». Одновременно с ним звучит песня в исполнении А.
Пугачевой «Позови меня с собой».

Когда свеча вдруг гаснет, в полном мраке звучит, заглушая все прочие
звуки, жесткое минимал-техно.

***

Картина Н. К. Рериха «Изба смерти» (1909 г.) изображает Избу смерти.
Изба — своеобразное строение в виде бревенчатого куба с
пирамидальной крышей. Стоит это жилье смерти на небольшом
возвышении, опираясь на четыре столба, или высоких пня, а может
быть лапы. Сам пейзаж вокруг Избы сложно назвать зловещим, но
можно применить к нему слово «сакральный». Все небо застлано
низкими слоями туч, на переднем плане распадающихся на
обособленные островки сине-серо-лазурного цвета. Скорее всего,
дует прохладный ветер с реки, уходящей на заднем плане широкой
лиловой лентой к горизонту. Речные берега вдали закованы в
невысокие горные цепи — горы без яркого солнечного света
иссиня-черны. Кажется, что под ветром облачные массы движутся
довольно быстро, вероятнее всего, справа налево и несколько в
сторону зрителя. Самые верхние части облаков белы, низ
синеет влагой. Вот-вот начнется дождь. Может быть, дожди идут
уже несколько дней, кажется, что вся местность и ее воздух
пропитаны влагой. О близости дождя говорит и волнение зеленой
травы на песчаном пригорке перед Избой. Вокруг — никого: ни
пасущихся коз, ни путников с посохом и сумой, ни курсирующих
вдали вертолетов. Разве что кажется, откуда-то слева, из-за
холма, снизу доносится с небольшой лесопилки меланхоличная и
примитивная мелодия из радиоприемника, стоящего на свежих
досках.

Изба смерти по восточным традициям окружена двойным кольцом
ритуального вида камней. На картине зрителю видны 12 камней
внутреннего кольца и 12 камней внешнего. Камни имеют слегка
фиолетовый оттенок и расположены с педантичностью, достойной
японского садовника. Картина эта вполне известна ценителям русского
модерна, фольклористам, читателям сказок и членам Общества
Рериха. Однако, мало кто знает о том, что у всех 24
изображенных на картине камней есть свои имена.

12 камней внутреннего кольца имеют следующие названия (перечисляя
справа налево):
1-й: Защекотать. Приписываемые
значения: «войти в доверительный контакт, в полумраке спальни
шептать на ухо, пощекотать шею сзади, выстрелить в
затылок»;
2-й: Поглаживать. Значения: «сблизиться, забыть
приличия, в сумраке сада поглаживать бедра, ударить лопатой по
голове»;
3-й: Целовать. Значения: «во время антракта
говорить лестные вещи, мерцать влагой глаз, приоткрыть губы и
целовать, задушить чулками»;
4-й: Лизать. Значения:
«подкрасться в заведении, сказать нужное, горячо лизать плечо
и руку, в три секунды свернуть шею»;
5-й: Обвивать.
Значения: «любуясь шедеврами, говорить умные вещи,
улыбаться, обвивать торс руками, вколоть мгновенный яд»;
6-й:
Мять. Значения: «Любуясь природными видами, мять ягодицы,
молчать, быстро столкнуть в пропасть»;
7-й: Тереть.
Значения: «на общем собрании улыбаться, тихо говорить
остроты, тереть под столом ляжку ладонью, выйти в туалет, оставив
взрывное устройство»;
8-й: Посасывать. Значения:
«смотреть в зеркало, посасывать мочку уха, на скорости 120 км/ч
сбить своей машиной»;
9-й: Похлопывать. Значения:
«похлопывая по животу, туманно шутить, ударить
двухкилограммовой гантелей по темени»;
10-й: Заласкать. Значения:
«во тьме подвала под романтическую музыку заласкать
электротоком высокого напряжения»;
11-й: Убаюкать. Значения:
«в туманных сумерках бродить по улицам, сбросить с моста в
реку, привязав к ногам груз»;
12-й: Прижать.
Значения: «прижаться всем телом, читать древние стихи, убить
садовыми граблями, привалить старым дощатым забором»;

12 камней внешнего кольца имеют следующие названия (справа
налево):
1-й: Джоэл Силвер
2-й: Тим
Бивэн
3-й: Скотт Мосайер
4-й: Владимир
Овсянников
5-й: Моше Даймант
6-й: Питер Абрамс
7-й: Ашок
Амритраж
8-й: Эли Самаха
9-й: Лоренс
Гордон
10-й: Уоррен Зайд
11-й: Стивен
Рютер
12-й: Сандра Баллок

Под камнем «Питер Абрамс» лежит лист плотной бумаги с
текстом:
«Затем он сам подошел ко мне и заключил меня в
объятия и прижал к себе. И все члены мои вволю восчувствовали
его члены, как желало того сердце мое в естестве моем. И вся
полнота желания моей плоти
насытилась.
Седьмое видение Христа блаженной Хадевийк из Антверпена».

Под камнем «Лоренс Гордон» спрятана Библия в кожаном переплете. На
всех нечетных страницах Библии надпись от руки над текстом:
«Аваддон». На нечетных: «Ева фон Баттлер». На полях всех
страниц — странные абстрактные рисунки черной тушью.

Ветер стих. С черного неба падают первые тяжелые капли.

***

Однажды в Америке, не так давно, чтобы мы забыли само высказывание,
и достаточно давно, чтобы мы не помнили, в каком журнале,
газете, книге или телеэфире это было заявлено, американский
искусствовед и культуролог Розалинда Краусс говорила о
художнике Джеффе Кунсе следующее: «В его произведениях нет смысла.
Есть лишь самореклама, и я нахожу это отталкивающим».

Пользуясь случаем, мы хотели бы преподнести уважаемой Розалинде
Краусс небольшой подарок в знак безоговорочного и тотального
признания ее правоты в данном утверждении. Этот подарок —
фильм, снятый специально для госпожи Краусс.

Титры: «Orient code при участии КРОНОСТАЛЬЖИ ПРОДУКТ представляют»;
«фильм Тамаго Стабило»; «ОСВОБОДИТЬ ЛОВУШКИ»; «режиссер
Тамаго Стабило, продюсер Берч Маллюм, исполнительный продюсер
Эвоя Орбенса»; «посвящается Розалинде Краусс и ее чувству
аттракции».

Летний холмистый луг, ярко-зеленая трава выпрямляется в лучах
поднимающегося все выше солнца. На ровном участке луга выстроена
своеобразная аллея из крупных фотографий
(1,5 х 0,9 м). По одну сторону на расстоянии в метр друг от друга
и в полуметре от земли укреплены 500 снимков. По другую
сторону в таком же порядке еще 500 снимков. Снимки с одной и с
другой стороны аллеи укреплены изображениями друг к другу,
ширина аллеи равна 4,5 м, длинна — около 950 м. Цветные
фотографии отпечатаны на дорогой тисненой бумаге со специальным
покрытием. Глубокие, густые цвета снимков контрастируют с
зеленью луга и лазурью ясного неба. Все фотографии представляют
из себя работы в жанре «ню», сделанные мастерски, смело и
оригинально; по композиции, фактуре и тематике все снимки
выполнены в стилистике Тревора Уотсона. Аллея изображений
представлена следующими поджанрами:
1.«Ножной фетиш»;
2.«Связанные»; 3.«Доминирование»; 4.«Лесбиянки»; 5. «Анальная
пенетрация»; 6.«Рабы»: 7.«Садо-мазохизм»; 8.«Мастурбация»; 9.
«Оральный секс».

Все снимки обладают несомненной художественной ценностью и
балансируют на грани, разделяющей подлинную откровенность искусства и
область, в которой без усилий угадывается спекулятивное
порно. На некоторых снимках модели даже не обнажены, и это
нисколько не сказывается на эротизме изображенного, что лишний
раз подчеркивает высокий уровень автора работ. Иные акты
поданы настолько беззастенчиво и натуралистично, что
изображаемое оказывается по ту сторону сексуальности, приобретает знак
«минус», но в таких фотографиях весь магнетизм и вся интрига
естественно обнаруживаются в самой композиции, во
внутрикадровой атмосфере. И это тем более ценно, потому что
большинство фотоснимков аллеи являются образцами высококлассной
провокации. Это тот уровень провокативной энергетики, когда
этические и эстетические комплексы и предпочтения зрителя не
берутся в расчет, но напротив — каждое сочащееся чувственностью
и могуществом изображение само устанавливает правила и
систему отсчета; при этом зритель как индивидуальность не
игнорируется, а приглашается в более обширное, волнующее и
неизведанное пространство. С такой позиции вся провокативность этих
прекрасных работ видится всего лишь более осознанной и
глубокой потребностью в максимально полном взаимодействии со
зрителем.

Однако, никаких зрителей в аллее среди зеленых холмов нет. Не станем
же мы называть зрителями стадо коров, неспешно забредших в
длинный коридор из фотографий. Коровы лениво и самоуверенно
щиплют траву, помалу продвигаясь по аллее, изредка помахивая
хвостами и тряся головой. Пастухов не видно, их попросту
нет. У дальнего конца коровьего стада обстоятельно управляет
скотиной приземистая лохматая овчарка. Коровы входят в аллею
равномерным теплым потоком.

Мимо снимка, на котором две обнаженные девушки скрыли свои головы
под объемной юбкой полураздетой третьей, проходит большая,
грузная корова. Кремово-белая коровья шкура заслоняет собой
весь снимок. На периферии кадра видны только трава и небо —
зелено-голубые пятна с неровным внутренним краем. Корова как
будто остановилась. Кажется, что все застыло в неподвижности.
Нет, белый бок принял удар хвоста и сдвинулся немного
дальше. На боку, в самом его центре — небольшое черное пятнышко,
точка. Эту точку хорошо видно на белом. Создается ощущение,
что это пятно то ли пульсирует, то ли вращается вокруг своей
фронтальной оси. Это действительно так — черная точка едва
заметно совершает какие-то неопределенные движения. Вот она
увеличивается в размерах, достигает звания круга, чернота
вращающегося круга расползается по белому коровьему боку,
иногда выходит за его пределы, все чаще кажется не кругом, а
скорее быстро раскручивающимся прямоугольником угольной черноты.
Черный цвет занял почти весь кадр, и только мелькающие по
его периферии обрезки зеленого и голубого напоминают о
предыдущем пейзажном плане, выдают его ослабевающее присутствие.
Такое черное кружение с обрывочными вспышками пары прежних
цветов продолжается довольно долго. Из-за этой длительности
мрака и мелькания не сразу становится видна молочно-белая
точка неподалеку от центра вращения черноты. Белесая точка в
свою очередь увеличивается до идеального небольшого круга. В
этот момент чернота захватывает весь кадр целиком. Все тонет
во мраке, и только белый круг испускает слабое свечение.

Спустя какое-то время изображение в кадре начинает напоминать
знакомый образ: ночь над невидимой в темноте равниной, полная луна
в небе. Звезд вверху не видно и лунный свет не освещает
ничего внизу, но образ лунной ночи больше всего подходит к этой
абстракции. Где-то очень далеко раздается глухой собачий
лай. Вдруг словно бы одним щелчком тумблера включили день.
Яркое солнце оказалось ровно на месте и по размеру ночной
абстрактной луны. Слишком резкий перепад яркости. Прежде, чем
что-либо станет видно отчетливей, некий тумблер переключает
полдень на полночь. Потом обратно, потом снова ночь и опять
день. Частота переключений в кадре растет, солнце и луна
остаются идеально совмещенными. Когда чернота и яркая золотистость
обретают в своем чередовании скорость пулеметной стрельбы,
стробоскопичность перестает восприниматься совсем, черный
цвет смешивается с золотисто-белым, образует удивительный
оттенок, близкий к серебристо-лилово-серому, а небесное светило
оказывается единственной звездой бледно-розового тона. Все
это кажется невероятным совмещением утренних и вечерних
сумерек. Вновь издалека доносится отрывистый собачий лай.
Кажется, что в кадре едва заметно проступают улицы призрачного,
прозрачного города. По улицам движутся фрагментарно проявленные
прохожие. Одни с утра идут на работу или по делам, другие
возвращаются домой под вечер. Когда один и тот же прохожий
использует утром и вечером один и тот же маршрут, он
пересекается с самим собой в некой точке своего стандартного пути, и
тогда его слабые силуэты на миг вспыхивают серебристым
снопом искр. От таких вспышек призрачный город словно бы оживает,
но скоро в этой искристой пульсации остается больше от
короткого замыкания, чем от жизни. Мерцающая городская картина,
состоящая из множества суперпозиций и взаимопроникновений,
так и не обретает ни отчетливости дня, ни помрачения ночи.
Звучит мелодия из кинофильма «Мужчина и женщина», уныло
сыгранная дуэтом: банджо и тамтам. Поверхность розового солнца
покрывается ближе к центру роем темных многоточий. Затем темные
точки отрываются от светила и с огромной скоростью, одна за
одной приближаются, увеличиваясь во весь кадр и после этого
исчезая. Увеличиваясь, эти объекты оказываются
самостоятельными кинетическими изображениями, кадрами в кадре. В каждом
таком летящем кадре — свой сюжет. Общая картина отдаленно
напоминает манеру Майкла Фиггиса. Несколько летящих кадров,
лучше других остающихся в памяти, таковы:

1. Освежеванная коровья туша при помощи крюка утаскивается по серому
бетонному полу. Загустевшие капли крови остаются на
бетонных неровностях. Капли воды падают с потолка точно в свои
сантиметровые выбоины в полу;

2. Две обнаженные девушки скрыли свои головы под объемной юбкой
полураздетой третьей, которая развела ноги в полосатых чулках в
стороны и посасывает средний палец отстегнутого с левой
культи протеза. Справа от девушек — распятая на вертикально
стоящем деревянном столбе высокая и полная дама. Из одежды на
даме только черная повязка на глазах. Ее большие потемневшие
соски проколоты кольцами, блестящий металл продет и сквозь
пупок. Во рту — кляп из губки, обернутой в целлофан. Ее груди
и живот пылают, их только что поливали горячим маслом. В
темном углу, под фотографией электрического стула в деревянной
рамке, ширококостный старик в кожаном фартуке на голое тело
выбирает плеть из набора, разложенного на узком столике;

3. Некрасивый толстый албанец в крайне бедно обставленной комнате
эмиграционного лагеря гладит по голове некрасивую лобастую
китаянку с широким лицом. Он: «I love you». Она: «I love you
too». На экране телевизора у окна — рыжий здоровяк в футболке
с парой строк по-тибетски, приглашает всех в сиднейский
зоопарк, взглянуть на новорожденную гиену Глорию;

4. В прицеле снайперской винтовки — женщина в окне 30-го этажа. Она
снимает с себя платье, чулки, белье, идет к стенному шкафу,
через пару минут она уже одета в кусок медвежьей шкуры,
скачет перед зеркалом с подобием каменного топора в руке;

5. Актриса, исполняющая роль последней секретарши Гитлера — Траудль
Юнге, в изящном скафандре, оставляющем ягодицы голыми, стоит
в павильоне, декорированном под лунный ландшафт. Актриса
кричит с тоской и надеждой в голосе: «Адольф! Адольф!». Сзади
нее выростает медузообразное существо, все щупальца которого
обуты в разноцветные презервативы;

6. Комната в сумерках. Из-под одеял на кровати на пол свисает
женская нога. На ляжке и икре блестит лубрикант. Ступня чуть
подрагивает, не доставая до пола. Через весь подъем стопы —
багровый шрам. За окном проезжает автобус. Линия желтых световых
бликов ползет от шрама вверх по ноге, к колену, блестит
магическим ореолом на следах лубриканта, переходит на простыню,
исчезает в складках одеял;

7. Уборщица в мужской душевой, поправив через рабочий халат трусы,
вдруг начинает звонко петь:
«Блестит
косой
Среди росистой бездны луговой
Смертельная
фигура на рассвете
Вот ветерок подул
Полы плаща
поднял
Внутри фигуры ржут уроды-дети»;

8. На столе лежат: белая таблетка, зеленая таблетка, полароидное
фото группового секса на 16 персон, кукла Барби, отлитая из
чугуна, девичьи трусики, пропитанные чем-то запрещенным;

<центр<курсив>>«Съемочная группа благодарит «Общество гносеологического позора» за оказанную техническую поддержку».

***

«Пустая голая тундра. Низкое хмурое небо сотрясается от грохота. На
земле огромная гора пустых железных бочек из-под горючего.
Каждая бочка резонирует от грохота. Вертолет удаляется,
поднимаясь все выше. Удары и стрекот лопастей постепенно
затихают. Все неподвижно. Так продолжается еще около пятнадцати
минут. Затем из расщелины в горе бочек осторожно выползает
человек. Это Андрей Александрович Природа, пятидесяти девяти лет,
среднего роста, сухой, с морщинистым бурым лицом, седой,
одетый в выгоревшую и замызганную рабочую спецодежду.

Природа медленно выпрямляется, широко расставив ноги в разбитых,
разваливающихся ботинках, осматривает линию горизонта.
Выжидательно стоит, прислушиваясь и почесывая сквозь робу живот.
Потом идет метров десять влево и из-под одной из бочек
вытаскивает газетный сверток. Мелькает название газеты — «Вечерний
звон». Природа разворачивает сверток, садится на поваленную
продавленную бочку и быстро ест. С трудом пережевывая
черствый хлеб, затвердевшее соленое сало и вялый капустный лист,
Андрей Александрович пустым взглядом упирается в пространство
перед собой. Смотреть не на что — ни деревца, ни холма.
Выплюнув изо рта кусок газеты, Природа вздыхает, зевает, чему-то
ухмыляется, рыгает, достает из нагрудного кармана со
следами споротой бирки половину сигареты без фильтра, лохматый
коробок спичек, закуривает. Отведя руку с окурком в сторону,
при помощи другой руки крепко высмаркивается, вытирает пальцы
о штаны. Икает, привычно осматривая холодный горизонт.
Выпускает газы — сначала короткой дробью, после протяжным
подвыванием. Хрипло смеется и говорит сам себе о чем-то своем: «ну
его нах, бляха... а то ж че... бляха, че оно... хо-о-о-о-о,
ебола нах... ну а то, ну че... хульте скока кэмэ... бешеной
бля собаке... не крюк... о-о-о-о!». Ковыряет в ухе, смотрит
на измазанный серой мизинец, что-то неразборчиво лепечет,
смеется, зевает, замирает с отвисшей нижней губой. Встает с
бочки, делает четыре шага влево, приговаривая: «ебола бля
нах», спускает до колен штаны и садится на корточки лицом к
бочкам. На белом дряблом заду расплывшаяся синяя татуировка:
«РЮ» на левой ягодице, «ХА» на правой. Природа срет, кряхтя и
насвистывая какой-то мотив. Не выпрямляясь, делает враскоряку
пару шагов вправо и дотягивается до лежащей у бочки газеты.
Секунду смотрит на газетный лист, затем подтирается.
Встает, одевает штаны и идет к востоку от горы бочек. Временами
вскидывает руки вверх, потрясает над головой ладонями, виляет
задом, хрипло напевая что-то вроде «ай да ну да най, ну да
ну да най». Сплевывает под ноги, кашляет, продолжает идти от
бочек прочь. Небо испускает тусклое сияние, с севера дует
пока не очень сильный ветер.

Вдруг Природа замечает нечто, лежащее метрах в трех справа от него.
Небольшой яркий предмет посреди блеклой равнины. Андрей
Александрович подходит ближе и носком ботинка переворачивает
вещицу на другой бок. Приседает над ней, смотрит изучающе,
обнажив в ухмылке плохие оставшиеся зубы.

В его коричневых шершавых ладонях — детский разноцветный паровозик
из твердой пластмассы, с жестко присоединенным маленьким
вагончиком без крыши. В паровозике сидит веселый заяц-машинист в
красной косоворотке. В вагончике единственный пассажир —
зеленая симпатичная лягушка, завернутая в оранжевую
пластмассовую шаль. Игрушка цела, только краски несколько поблекли.

«Мать иво ититскую»,— с интересом говорит Природа. Вдруг по его телу
пробегает несколько волн сильной дрожи. Лицо Природы
превращается в сплошную гримасу отчаяния и боли. Теперь это маска,
составленная из одних только морщин и страдания. Природа
падает на колени, воет все громче, потом все его тело начинает
сотрясаться от рыданий. Он валится на бок, прижимая
странную игрушку к груди, голова его бьется о мшистую землю, хрипы
и рыдания текут нескончаемым гулким потоком. Он уже
захлебывается своим плачем, понимая, что никогда не плакал так
сильно.

Одинокая скрючившаяся фигурка лежит в двухстах метрах от буро-черной
горы бочек в бескрайней неподвижной тундре, которая
равнодушно гасит и глушит все производимые на ней, в ней и над ней
звуки.»

Этот текст написан ровными заглавными буквами, золотой краской на
крупной плите черного мрамора
(4 х 1,5 х 0,5 м). Плита стоит на выложенной серой плиткой
площадке, к площадке ведет аллея, окруженная цветниками и липовыми
рощицами. Далее во все стороны раскинулся гигантских размеров
парк с оленями, косулями, белками и множеством птиц. К
плите по аллее идут одна за другой делегации, чтобы возложить к
подножию букеты цветов — непременно красных роз. Делегации
движутся в следующем порядке:

1. Четверо солдат строительного батальона с огромным букетом, возглавляемые пьяным майором с целлофановым пакетом, полным пачек долларовых банкнот;
2. Порно-звезда, одетая в красно-черный латекс, возглавляющая отряд умственно отсталых, возрастом от 6 до 50 лет (их около двадцати человек);
3. Два доминиканских монаха: один несет охапку роз, другой — охапку длинных стилетов в виде распятия;
4. Человек с длинной рыжей бородой, в грубой серой рубахе, обвислых синих штанах, обутый в лапти 46-го размера, несущий огромную рогатину, всю увитую розами. Его шествие возглавляют два генерала ВВС, один с помповым ружьем — на ружье видны 20 косых царапин в ряд, другой держит подмышкой дорогой жидкокристаллический монитор, в свободной руке покачивается прозрачный пакет с небольшим куском искристой руды;
5. Группа «Неравнодушные экологи» из Мичигана (30 человек). Несут на плечах платформу из кленовых досок, окантованную розами и украшенную побегами шиповника. На платформе в позе покойника лежит грузный мужчина лет 50-ти, в смокинге, с солнцезащитным моноклем в глазу, к груди мужчины привязан старинный вариант генератора переменного тока. В изголовье платформы надпись ярко-голубым по черной пластиковой табличке: «НЭ: нет ИИ! Он не хотел думать и считать собственным умом. Смерть Искуственному Интеллекту!»;
6. Десять игроков в американский футбол, в полной экипировке, с корзинами свежих роз и ведерками с шампанским; у всех на форме один и тот же номер: «9». Позади идут, понуро шатаясь влево-вправо, две худые и сильно потасканные проститутки, обеим около 20 лет, обе одеты в атласные черные комбинации и красные босоножки; сзади на их комбинациях один и тот же номер: «0»;
7. Молодой человек в модной цветастой рубашке, узких черных джинсах, в огромных темных очках в пол-лица катит перед собой инвалидную коляску. В коляске сидит его ровесник, в трусах покроя «бокс» — лампасы в виде разнокалиберных марихуановых листов, с голым торсом, покрытым многочисленными тату — узоры, готические шрифты, но преобладают знаки «инь-ян» в различных решениях. У сидящего одна нога скрыта гипсом, гипс — ярко-оранжевого цвета. Сидящий держит в руках лист белого картона, где маркером торопливо выведено: «Переписка М. Дитрих и Э. Хэмингуэя. $80000. Чистота искусства — это чистота дохода. Безотходный бизнес эры №2». В зубах у сидящего — роза со срезанными со стебля шипами. За этой парой семенит на поводке страдающий ожирением английский бульдог. На ошейнике у собаки оттиск: «сэр Гарольд Лестер Трейнмейст II» (ошейник из рыжей кожи неродившегося теленка);
8. Группа японцев в костюмах химзащиты, с герметичными колбами в руках. В колбах — по два больших розовых цветка. Возглавляет их мужчина, лет за 60, сильно похожий на Кейта Ричардса. Он одет в костюм ковбоя, в руке сжимает коллекционную бутылку водки «Eristoff». В другой его руке — мегафон, покрытый зелеными, мясистыми листьями коки. Он изредка выкрикивает в мегафон: «Это эра №2, и мы забываем о дуализме! Всякая качественная мания прорубает еще один туннель сквозь этот застоявшийся блеф — к ликвидности всех и вся! Посетите мой мотель «Китовый стон» в Нью-Джерси!». Периодически ковбой кусает листья на мегафоне и тщательно изжевывает их. Водку из бутылки он время от времени льет японцам под ноги;
9. Три телеги, запряженные белыми мулами. Головы мулов украшены розами и лавровыми ветвями. На боках первого мула дегтем написано: «СССР». На боках второго: «СНГ». На боках третьего — тысячи фамилий мелким шрифтом; можно успеть прочесть те, что покрупнее: «Хоакин Мурьета, Лев Троцкий, Вильгельм Райх, Эдвард Мунк, Белла Барток, Акира Куросава, Карл Меннингер, Мартин Борман, Фрэнк Синатра, Марк Пудовкин, Роберт Грейвз, Марсель Дюшан, Астор Пьяццола, Карел Гот, Франсуа Трюффо, Хансруди Гигер, Василий Шукшин, Сальваторе Адамо, Одри Хэпберн, Рене Генон, Григорий Чухрай, Питер Слотердайк, Энди Уорхол, Симона Синьоре, Джон Лайдон, Иэн Флеминг, Кристина Орбакайте, Джулиан Барнс, Елена Рерих, Генри Мур, Олег Даль, Анна Герман, Роберт Раушенберг, Зураб Соткилава, Майлс Дэвис, Жан-Мишель Жарр, Луи Вюиттон, Альфред Хичкок, Юрий Андропов, Джоан Баэз, Александр Солженицын, Стивен Спилберг, Амос Тутуола, Хью Хефнер, Оззи Осборн, Йоджи Ямамото, Саи Баба, Хуан Карлос II, Кристофер Уокен, Нил Армстронг, Брет Истон Эллис, Микаэль Шумахер, Бьорк Гудмундсдоттир, Кобо Абэ, Питер Гринуэй, Дэймон Элберн, Борис Березовский, Кейт Флинт, Эллиот Шарп, Джорджио Армани, Ли Харви Освальд, София Ротатру, Фейруз Захеди, Илья Пригожин, Гейдар Алиев, Жан-Мари Ле Пен, Джефф Кунс, Гарри Каспаров...». Первая телега заполнена горой черных кнопок с цифрами (кнопки взяты из калькуляторов образца 80–90-х гг.) и перемешанных с этими кнопками аллюминиевых кружек (кружки с вмятинами, но еще поблескивают). Рядом с телегой идет погонщик мулов, мужчина в костюме смерти (черное трико, нарисованный скелет, маска-череп), держащий в руке пару остро наточенных коньков. Вторая телега заполнена сваленными в одну кучу серпами и молотами. К борту телеги грубо приколочены гвоздями две акустические гитары (6- и 7-струнная). К одной гитаре привязан веревками дозиметр, к другой прикреплен липкой черной лентой чек об оплате коммунальных услуг. Второй погонщик выглядит нордически: высокий, крепкий блондин со светло-серыми глазами, длинными конечностями, одетый в темные брюки и белую рубашку с коротким рукавом. На поясе, в черной кобуре — хорошо смазанный «Вальтер». На погонщике ранец, который со спины своими формами и деталями напоминает небольшую гильотину. На плашке над гильотинным лезвием написано красным: «А ты следишь за хит-парадом?». В третьей телеге — эмалированная ванна, заполненная густым бесцветным гелем. В ванне полулежит обнаженная модель (азиатские глаза, африканская коричневая кожа, волнистые медового оттенка волосы спадают и вязнут в геле). Модель держит в одной руке курительницу с горящим ладаном, ладонью другой руки складывает по очереди мудры: «О.К.— Fuck you — Victory». На бортах ванны надписи синей краской: «Ultrastar — Mahamudra» и «Intrastar — Moksha». Третий погонщик, одетый цыганским бароном, с золотыми пуговицами, запонками, пряжками и шпорами, что-то напевает для модели, на ходу поигрывая длинным эбонитовым дилдо (черный эбонит обмотан золотыми нитями и украшен алым бантом). На спине погонщика — два вялых тряпичных крыла. На крыльях вышито крестиком: «Люди добрые помагити я хочу уйти отсюда но ничего не по...».

Делегации идут одна за другой.

Продолжение следует.