Литературная критика

• Часть первая.

Белобров-Попов, «Уловка водорастов», сборник рассказов. Максим Чертанов, «Роман с кровью», роман. Анатолий Курчаткин, «Солнце сияло», роман.

С потенциалом.

Знаки препинания №55: «Национальный бестселлер»: длинный список

Часть вторая

В эту часть обзора произведений, выдвинутых на премию «Национальный
бестселлер» и попавших в длинных список, вошли тексты, которые
при том или ином раскладе могли бы стать действительно популярными.
Или стали — в определенной среде (как рассказы Белоброва и Попова).
Или могли бы претендовать на популярность — как роман Анатолия
Курчаткина, который наделал бы много шуму где-нибудь в середине
80-х. Или могли претендовать на известность хотя бы в силу хорошей
дебютной идеи — как плохо написанный, но хорошо придуманный роман
Максима Чертанова.

1. Белобров-Попов. «Уловка водорастов», сборник рассказов.

Сборник смешных, никак между собой не связанных рассказов разных
лет + отрывки из двух разных романов. Стиль Белоброва и Попова
— легкий и ни к чему не обязывающий, это тон оптимистически настроенных
рассказчиков, умеющих вкусно и сочно продать свою историю. Очень
важно, что «история» у Белоброва и Попова есть всегда, она правильно
отстроена, нигде не провисает, и все детали работают на точность
ее передачи.

Истории в рассказах Белоброва и Попова начинаются, как правило,
с вторжения в реальность чего-то иррационального, потустороннего,
чужого. Как правило, это чужие «тексты» (в самом широком смысле
этого слова, от рукописи или письма до странной, завиральной теории
или публицистической статьи). Реальность не выдерживает натиска,
поддается вторжению инородных тел и выворачивается наизнанку,
вскрывая непрочность бытовой логики и причинно-следственных связей.

Другое дело, что истории, которые рассказывают Белобров и Попов,
очень уж незатейливы, легко предсказуемы (из-за точности расчета
конструкции, довлеющей над собственно текстуальным мясом) — в
духе сборников «Физики шутят» или юмористических рассказов из
глянцевых журналов. С одной стороны, предсказуемость эта порождает
инерцию ожидания, которую авторы несколько раз обманывают неожиданными
концовками, но, с другой, именно эта конструктивная предсказуемость
и создает атмосферу ни к чему не обязывающего дружеского трепа.

Хорошо это или нет — судить читателю. Важно, что авторский дуэт
вполне способен держать и «большую форму» (что показали другие
книги Белоброва и Попова), следовательно, со временем от них можно
дождаться большого, настоящего романа, легкого, просчитанного
и профессионально построенного. Мне кажется, что именно такой
книги (в том же русле работает, например, Андрей Геласимов) категорически
не хватает современной русской литературе.

2. Максим Чертанов «Роман с кровью». Роман.

Странный треш, главные персонажи которого — московские вампиры.
Впрочем, нынешние вампиры ничем не отличаются от обычных людей,
кроме своей тяги к крови и гипотетического бессмертия. Максим
точно так же, как и все остальные люди, ходит на работу, встречается
с девушками, делает ремонт в квартире. Однако, не по своей воле,
Максим оказывается втянут в подпольные разборки двух конкурирующих
вампирских компаний — «Алой розы» и, соответственно, «Белой розы».
Дело в том, что вампирское подполье чем-то схоже с мафией или
масонской ложей, щупальца ее опутывают... короче, понятно. Патриотическое
крыло вампиров, куда другие вампиры внедряют Максима, одержимо
идеей искоренения «мертвяков», то есть обычных людей, которые
зачем-то занимают хорошие квартиры и чужие рабочие места. Вокруг
этой борьбы, стычек, разборок и шпионажа, сюжет и крутится, разбавленный
двумя любовными историями. Сюжетная задумка хорошая, однако все
портит неотшлифованный, водянистый (никакой) язык. Стиль без претензий,
полный разговорных интонаций и отсутствующих стилистических колоратур.
Выходит совершенно непретензионное чтиво. Вот и обложка соответствующая.

Есть у этого романа еще один аспект. То, как Чертанов описывает
вампиров (ночной образ жизни, закрытая, невидимая другим секта,
собственная субкультура и обряды) оставляет ощущение, что вампиры
— псевдоним чего-то другого, некоей сексуальной перверсии. И когда
ближе к финалу герой, несмотря на всю свою женолюбивость, перебрав
на очередной вампирской вечеринке, оказывается в постели со своим
напарником-надзирателем Антоном, все становится на свои места.
Такого чёткого и неосознанного (?) проговаривания я давно не встречал.
После инициации Антон словно бы утрачивает имя, превращается в
«Братишку», его ранят, и Максим настаивает на том, чтобы братишке
перелили его кровь.

Умному достаточно.

3. Анатолий Курчаткин «Солнце сияло». Роман.

Анатолий Курчаткин написал беллетризированную историю 90-х годов.
Горбачев, убийство Холодова и Листьева, расстрел Белого Дома,
дефолт, начало тв-монополии и шоу-бизнеса, клипомании и заказных
убийств. Все это — фон для истории молодого и талантливого провинциала
Сани, который попадает после армии в равнодушную Москву, цепляется
через земляка на телевидении, начинает гнать джинсу. Потом, пути
его неисповедимы, провинциал попадает в рекламную компанию, занимающуюся
изготовлением видеороликов для поп-звезд. Новую работу ему дает
отец его пассии, Ирины. Первый ролик, им сделанный — уголовлен
для сестры Ирины, певицы. Наш пострел спит с обеими сестрами (привет
Лапутину), делает медленную карьеру, вместе со всей страной выбирается
из экономического кризиса, постепенно встает на ноги. Участвуя
в криминальных разборках, теряя продававших его друзей, женившись
на женщине со странным именем Флорентина. А потом выпускает фотожурнал,
судится в укравшими у него музыку музыкантами, да мало ли еще
что — десять лет оказываются вместительными, куда там Троянская
война. Тем более, что повсюду подлость и обман, воровство и разводилово.
А у Сани редкое призвание — он красивую музыку пишет, и это умение
обеспечивает его карьере новый серьезный взлет... Новые годы возникают
как эпоха одиночек, одиноких волков, лишенных каких бы то ни было
принципов. Оно и понятно — русский писатель должен не сколько
описывать материал, сколько анализировать. Вот Курчаткин и занимается
моралистическим анализом.

Это утяжеляет историю, делает ее медленной и неповоротливой. Отчаянно
несовременной: нельзя про современность, хотя бы и недавнюю, писать
таким образом, нужен более отчетливый и отчаянный монтаж — в духе
все тех же музыкальных видеоклипов, которые ваяет в романе недоучившийся
провинциал.