Литературная критика

«Дружба народов» всё же как-то радует, даром что дружба между
предполагаемыми народами заметно ослабла (а, может быть, не
ослабла, а мутировала до какого-то особого нового состояния, к
которому никак не привыкнут глаз и ум, усвоившие прежние
представления о Дружбе и о Дружбе между Народами). Во всяком
случае, в этом году читать «ДН» не так уж скучно. Лично для меня
положительный момент заключен в наличии в журнале
неизвестных мне фамилий в сочетании с топологической неоднородностью
их происхождения. Нет набивающей раз от раза оскомину Обоймы
Именитых Одних и Тех Же, жующих свою Вечную Жвачку О
Главном. Ну, не то, чтобы их совсем в «Дружбе» нет, но они
существенно Разбавлены. Таким образом, «ДН» — явное зеркало СНГ;
зеркало иzвестной кривиzны, но и широкой панорамы.

Четвертый апрельский номер «ДН» тронул меня следующим:

Александр Хургин с «нелюбовным романом» «Кладбище балалаек». Хорошее
название. Неплохой стиль. Чересчур много
традиционно-руссколитературной рефлексии, но это возведено в определенную
степень настроя авторского голоса, в этой рефлексии — вектор
ситуации героя. Роман и правда нелюбовный. Он о пост-любви, о
Связи и Связанности между мужчиной и женщиной, прошедшими всю
лестницу от волшебства до взаимоненависти; о Связи даже
метафизической, вполне объяснимой и вместе с тем — непостижимой
умом. Особенно правдивой делает эту историю место ее
проистекания — насколько это видно иz текста, город
Днепропетровск, нынешний. Из этого города, фрагментарно, боковым зрением,
«зрением бока» видна и вся страна Украина, нынешняя, хотя
прямо Хургин не говорит ни слова ни о политике, ни о
Независимой в целом. Хургин говорит, например, о хаосе. Или о том,
что было бы, когда б он не родился. Или о возможности или
невозможности ощущать себя частью свого народа. Из самих
направлений этих вопросов, помимо рассказываемой несчастливой
истории, видна картина Провинции — т.е. Периферии, которую из
различных (и как всегда релятивных) Центров хотя и видно, но —
периферийным, боковым зрением, т.е. копошится там что-то,
телевышки еще работают, милиция еще лучше вооружена, чем
безоружное население, вот и славно. А вообще-то «Кладбище
балалаек» — написано хорошо и правильно, без тени провинциальности,
с ощущением абсолютной непридуманности. Это проза с
повышенным уровнем тоски и безысходности, ночной и черный текст,
при том, что в нем ни разу не звучит ни вой, ни скрежет
зубовный, ни иные проявления наружного отчаяния. Скорее, звучит
честная прямота, когда хребет уже почти до конца переломлен
безликой тупой силой.

«Почему мне пришла на ум Россия, конечно, не очень понятно.
Поскольку я-то живу на Украине и меня это место жительства
так или иначе устраивает и удовлетворяет. Во всяком случае —
пока. Видимо, дело в языке, в том, что я говорю, думаю,
пишу, брежу по-русски, и самые идиотские сны — слава Богу, я их
запоминаю редко — мне снятся на русском языке. Поэтому
понятно воздействие на мои мозги самой всевозможной русскости,
поэтому и написалось само собой слово «Россия», невзирая на
то, что окружает меня другая (к сожалению, недостаточно
другая) страна».

Александр Ревич с подборкой стихотворений «Все это было, было,
было». Хорошая поэзия с особенными участками глубины.
Традиционность формы окупается близким и ощутимым присутствием смерти в
строках, а значит — авторским жизненным опытом, который
научил реального человека равно и погружению в реальное, и
отстранению от него. Все стихотворения написаны либо осенью,
либо зимой — в сезоны, когда с одинаковой интенсивностью можно
и наблюдать, и дистанцироваться от мира. Когда только и
можно записывать поэмы и сонеты, вспоминать и предвидеть.

...а два подростка, в первый раз поддатых,
качающихся с двух сторон столба,
когда не сгинут на войне в солдатах,
когда дарует встречу им судьба,

еще со смехом вспомнят вечер летний,
фонарный столб, отвесный окон взлет
и странный миг, когда всего заметней,
как этот мир в беспамятстве плывет.

Александр Карасев — с армейскими рассказами о Чечне. Во
вступительном слове Владимир Маканин с толстовскими интонациями хвалит
молодого автора, упоминая «высокий уровень прозы». Все в
текстовой нашей реальности относительно. Никакого так чтобы уж
высокого уровня прозы я не обнаружил. Об армии и о Чеченской
кампании все из участвовавших в ней, кто более-менее умеет
писать, пишут похоже. И рассказы Карасева ничем особенным не
отличаются. Однако, в самом деле, начав читать «Запах
сигареты», «Капитана Корнеева» и «Свою позицию», читаешь их с
интересом до самого конца. Поскольку реальность собрания записей
и заметок с минимумом авторского «разумного» вмешательства
завораживает. Даже если автор чуть меняет манеру в
зависимости от очередного героя, даже если не описывается ничего
экстраординарного и запредельного — Карасев подкупает именно
минимумом писательского в своем тексте. И это по нынешним
временам — скорее комплимент, чем что-нибудь другое.

Вот три человка пишущих, и все Александры — это что касается прозы и
поэзии. Хотя очень густ, тягуч и мощен роман
монументального творца Отара Чиладзе «Годори». О нем нельзя не упомянуть.
Это неудержимый поток сознания, возникший в результате
любовного соития Мифа и Современности. Здесь сплавились вместе
поэзия и проза, освещенные мраком истории и наделенные болью
грузинского надлома. Вино с кровью — это и метафора, и
натурализм одновременно. «Годори» будет полезен для чтения
любителям магического реализма (а ля Маркес), но здесь они увидят
магический реализм, гораздо более близкий, узнаваемый,
ужасающий и опасный.

Среди прозы в № 4 я заметил еще рассказ с куртуазным названием
«Изольда». Автор — Владимир Медведев. Как бы жесткая сатира
современного российского общества/менталитета. По форме —
тенденциозная (и сюжетообразующая) подборка материалов вымышленных
СМИ, касающихся скандальной вымышленной истории любовного
союза богатого нувориша и афганской борзой. По сути (да и по
форме тоже) — не слишком вдохновенный закос под Пелевина.
Судя по всему, в толстых журналах начинает прорастать сеть
пелевинских эпигонов, разумно решивших заполнить все ниши в
прорубленном гигантом-Пелевиным туннеле. Бедные-бедные. Вот
читаешь Медведева — вспоминаешь не самый сильный пелевинский
текст «История пейнт-бола в России» — и то «Изольда» мелка
рядом с ним, как блоха около сенбернара. А вся «как бы жесткая
сатира» работает — увы — в холостую. До конца я дочитал
только, чтобы убедиться — у автора абсолютно косолапое чувство
юмора. Иначе говоря, юмора нет. Но автор все же обеспокоен,
что наше общество идет куда-то не туда.

Вообще, ситуация в СНГ через призму «ДН» выглядит до ужаса похожей
на припев песни культовой группы «Ноль» под названием «Школа
жизни». Цитировать не буду, там очнь неприлично и
неполиткорректно.

В публицистическом отделе было любопытно в материале В. Растригина
«Меж камнем, страницей и цифрой» — о библиотечных проблемах в
ситуации свободной информации интернета — увидеть
феодально-идиотическое мнение сотрудника Российской гос. Библиотеки
г-на Вислого. Г-н Вислый поминает об авторских правах и
недобрым взглядом смотрит на электронные библиотеки, в частности,
на библиотеку М. Мошкова. Автор же статьи, кажется, вместе
с цитируемым им Вл. Губайловским стоит на противоположном
крыле мнений. Ну ясно же, что единственная плата за материал,
свободно расположенный в и-нете — это оплата самой связи.
Возмущаться тем, что кому-то предпочтительнее иметь дома ворох
А4-распечаток, чем яркую книжицу в надежном переплете и с
удобными габаритами — верх глупости. Переплетом и габаритами
(товарным эквивалентом) в сети торгуют в специальных
электронных магазинах. Ну а недавно на «Топосе» Денис Яцутко живо
призывал всех пользователей выложить хотя бы один текст
литературы для всеобщего свободного употребления в пику
поднимающим жадную голову интернет-капиталистам. Животрепещущая тема.

Словом, «Дружба народов» создает ощущение какой-то живости. Живость
эта разнородна и разнообразна. Общий тон жития бывших
нерушимых народов-союзников ныне мрачен, местами до безнадежности.
Иные публицисты на страницах «ДН» №4, как, например живущий
в Германии Марк Поднос, считают, что взрыв негодования и
недовольства, т.е. народный бунт — неизбежен. Годом раньше или
годом позже. Действительно, к таким выводам несложно
прийти, ознакомившись на страницах журнала с
прозо-поэтико-публицистическим отражением того абсурда, беспредела и порока, что
творится в Союзе сами знаете Каких стран. И очень хорошо,
что в «ДН» №4 не оказалось завирально-брызжущих слюною
«размышлений» о демократии или либерализме. Потому что я убежден —
народы должны дружить без завираний и слюнобрызгания. Ведь
настоящий друг это значит — «нужным быть кому-то в трудную
минуту». А когда практически у всех минута трудна...