Онтологические прогулки

В 1801 г. во Франции вышел «Словарь древних мифов» Ф. Ноэля. Книга
соединяла в себе аллегорическую иконологию и справочник
мифических героев, она давала не столько углубленные сведения о
самих мифах, сколько представляла опознаваемыми различные
атрибуты, которыми широко пользовались художники с незапамятных
времен. Короче говоря, в «Словаре древних мифов»
пользователи находили собрание семиотических кодов, служащих для
дешифровки какого-либо «замысла», выраженного языком, освященным
вековыми традициями. Через атрибуты, предложенные
художником, зритель мог опознавать мифологические сюжеты и, немного
порассуждав, угадывал замысел, заключенный в рисунке. Так,
например, в изображении косы или серпа посвященный видел
напоминание о неумолимом Времени, его воплощала планета Сатурн,
имеющая знак фатальности и число 30, а в определенном
контексте Сатурн обозначал Ангела уединения.

И до сих пор знание мифов остается непосредственным ключом к
пониманию всего мира культуры. Мы имеем такую ситуацию, что если в
настоящий момент поведем речь о каких-либо научных или
социальных идеях, то тут же обнаружим, как трудно их выделить из
общего культурного контекста, поскольку они в своей
философской и литературной части насквозь пронизаны мифологическими
аллюзиями. Это отнюдь не говорит о том, что очевидности
культуры есть вещи однозначные в людском понимании и в отношении
к ним. Порой дело может и не доходить до прочтения каких-то
«посланий человеку», заключенных в предметах, предлагаемых
обществу государством к активному использованию. И тогда
обществу не до погружения в скрытые смыслы, а государству тогда
собственно и нечего скрывать, настолько удалены его
интересы от интересов общества, к тому же заедает нехватка времени
и кадров, чтобы озаботиться техникой сокрытия. Однако не
настолько чужды по своей природе государство и общество, чтобы
говорить об их коренных противоречиях касательно культуры,
они достойны друг друга.

Рассмотрим отношение к деньгам в России. Пожалуй, деньги по
неоднозначности отношения к себе стоят на первом месте среди других
явлений культуры. Уже короткая справка в словаре Ожегова
показывает широту разброса понятий о деньгах. С одной стороны,
они — «знаки, являющиеся мерой стоимости», а с другой —
всего лишь «денежки», «деньжонки», «деньжищи», которые могут
быть «бешеными», т. е. легко и неправедно доставшимися, ничего
не стоящими, говорящими о себе, что они не пахнут и т.д. и
т. п. Есть добрый десяток пословиц, уверяющих, что деньги —
«презренный металл», некое неизбежное зло, без которого,
впрочем, человеку не обойтись. Соответственное диалектическое
отношение к деньгам было нормой недавнего прошлого в советском
обществе, сохранилось оно, в целом, и в настоящей России,
примеряющей на себя рыночные отношения.

Красивы ли были советские денежные знаки — сложный вопрос, но вот на
то, что они формально, по крайней мере, не выходили за
рамки сложившейся традиции печатания и чеканки дензнаков, можно
ответить положительно. Трудно назвать материал, который для
других видов изобразительного искусства имел бы столь же
важное значение, какое имела бумага для графики. Ее цвет играет
роль светоносной среды, активно участвуя в композиционной
структуре листа и во многом предопределяя ее характер.
Советские денежные купюры как вид прикладной графики печатались на
превосходной бумаге, а все инструменты, необходимые для
гравировки рисунка — резцы, пуансоны, шаберы и т.п. были
заимствованы из арсенала ювелирного искусства, призванного
изготовлять тончайшие по отделке драгоценные украшения. Так что
технический уровень исполнения советских денег позволял им
выглядеть безукоризненным произведением графического искусства.

Единственным, но, возможно, и существенным упреком внешнему виду
советских денег может служить их излишняя абстрактность,
точнее, их графически выраженная отчужденность от так называемого
простого советского человека. Колосья (символ вечного
умирания и возрождения), этот навязчивый элемент орнаментики
советских дензнаков, вкупе с надписью «Пролетарии всех стран
соединяйтесь», напоминающей человеку, что ему нечего терять,
кроме цепей, говорил их обладателю, что не только он, но и его
потомки будут добывать хлеб насущный потом и кровью. Не
исключено, что не только своей... Портрет Ленина, «самого
человечного человека», появляющийся на крупных купюрах, начиная с
червонца, только усиливал эффект отчужденности советского
человека от тех благ, которые ему могли бы дать дензнаки. Все
знали, что вождь призывал учиться и учиться до
бесконечности, но также знали и потолок заработной платы ученого
инженера. Кроме того, он говорил о коммунистическом труде,
заинтересованность в котором была у трудящихся равнозначной, если не
более низкой, чем в получении профессии инженера, ведущего
полунищенское существование.

Что касается стремления обладать деньгами как таковыми — опустим на
время их эстетические достоинства — то динамика развития
советского менталитета привела его носителей, а их была
довольно значительная часть населения Союза, к такому состоянию,
когда они со спокойной душой могли бы подписаться под
крылатыми словами эпохи застоя: «Мы делаем вид, что работаем, а они
делают вид, что нам платят». Деньги оказались
непривлекательны ни с эстетической точки зрения, ни как мера стоимости. И,
конечно же, пессимизм звучания обертонов в изображениях
серпа и молота (на подсознательном уровне серп все еще
прочитывался символом неумолимого Времени, в то время как Ангел
уединения был вытеснен из коллективного бессознательного)
усиливал нотки бесперспективности личного труда до состояние
вечной музыки безысходности. Можно смело утверждать, что эти
аспекты непривлекательности имели логическую связь,
обусловленную взаимосвязью формы и содержания, без чего, по сути,
никакое явление нельзя назвать культурным.

Мы не случайно вначале упомянули о «Словаре древних мифов». Мифы
следует знать для понимания произведений не только древней, но
и современной культуры. При этом также не стоит забывать,
что, создавая новые произведения, опять-таки следует прибегать
к мифам. Для того чтобы черпать из них сюжеты, либо, как в
предмете нашего внимания — а мы продолжаем рассматривать
деньги как носитель различных смыслов и отражение
господствующих в обществе менталитетов — чтобы выбирать из мифов и
использовать орнаментальные аксессуары — фигуры, эмблемы,
изречения.

В последней фазе существования советского общества в нем практически
одновременно жили два лозунга: «Уберите Ленина с денег!» —
строчка из стихотворения А. Вознесенского, и — «К социализму
с человеческим лицом!» — Генсека М. Горбачева. В то время
изображение Ленина, утратившее, в конечном счете, от частого
употребления свое символическое значение, продолжало играть
роль декоративного элемента в композиции денежных знаков.
Графического выражения «человеческого лица», которое могло бы
заменить Ленина, так и не было найдено. Наверно, это не
случайность в контексте новой и новейшей истории нашей страны,
ибо все еще бесконечно широк, по словам Достоевского, русский
человек. И широта его остается опасной. Оглядываясь на
недавнее прошлое России, поневоле задумаешься о смысле слов
другого писателя-гуманиста Чехова, утверждавшего, что этому
человеку ничто человеческое не чуждо. Часто до такой степени,
что, прибегая к совету того же Достоевского, широту его
следовало бы обузить (от себя добавим, что и энергию его, хотя бы
частично, неплохо было бы направить и на стремление к
нечеловеческому, т.е. к возвышенному).

Деньги новой России эстетически мало чем отличаются от советских.
Принцип их оформления основан на изображении городов.
Пятирублевая купюра, например, украшена стеной новгородского кремля.
На другой ее стороне — памятник 1000-летия России;
изображенный в таком масштабе, он выглядит муравьиной кучей
(аллегория сизифова труда?); явно прослеживается та же самая
коммунистическая мелодия безысходности. К тому же, название
монумента и автор не указаны. Нет подписей под изображением
фрагментов достопримечательностей и других городов на остальных
купюрах, объединенных, впрочем, ярко выраженным мотивом стен,
башен и т.п. заградительных элементов. Унылая картина, надо
сказать, складывается после знакомства с российскими
городами, награвированными на билетах Банка России... Нет другого
объяснения данной ситуации, кроме как в довольно низком уровне
культуры российского общества. Сюда относится и пониженная
мотивация зарабатывания денег у населения, сложившаяся в
силу различных социально-политических и моральных обстоятельств
в течение продолжительного, по меркам человеческой жизни,
времени.

Эстетический образ настоящих российских денег ни сейчас, ни в
обозримом будущем даже косвенно не может способствовать
стимулированию граждан зарабатывать и тратить денег больше, чем они
привыкли.

Возможно, это утверждение коробит специалистов в области экономики и
финансов, или, наоборот, вызывает снисходительную усмешку к
заведомому «ляпу» профана. Не удивительно. Тем не менее,
пора бы всерьез обратить внимание на колоссальный потенциал,
который имеет отнюдь не мифическая связь изобразительного
искусства и экономики. Хотя бы на примере промышленности США,
извлекающей прямую выгоду благодаря американскому
кинематографу, который косвенно, но целенаправленно рекламирует
американские товары по всему миру. Высокий уровень искусства
заокеанского кино держится не только на самоотверженной любви к
искусству режиссеров и актеров, но, в первую очередь, за счет
инвестиций в эту отрасль искусства со стороны государства и
частных лиц, заинтересованных в получении прибыли как для
себя, так и для остальных граждан.

Также стоит внимания тот факт, что эскиз однодолларовой купюры был
разработан русским художником Николаем Рерихом. Он предложил
включить в композицию банкноты изображение усеченной
пирамиды, являющейся древним символом стремления к совершенству.
Навершием пирамиды оказывается следующая усеченная пирамида,
но меньшего размера, и так без конца, потому как нет пределов
совершенству. Довольно простое, но эффективное графическое
решение стимулирования человеческих возможностей, нашедшее
место на денежном знаке.

Сознавая до тонкостей перспективу своего роста или же очерчивая ее
на уровне чувств, обладатель однодолларовой купюры как бы
начинает строить пирамиду своего совершенствования. С
количественным увеличением денег он не сможет значительно продлить
свою жизнь, но сделать ее проживание качественнее —
плодотворней для себя и для общества, стать при этом максимально
полезным и в то же время раскрыться к познанию мира для него
будет возможно. Это понял и другой выдающийся художник
современности — Энди Уорхол. Он неоднократно рисовал доллар, именно
однодолларовую купюру. К тому же талантливый писатель, Уорхол
со свойственным ему юмором и тягой к иносказательности в
доступной форме объяснил нестареющую популярность древнего
символа — пирамиды.

«Многие теперь спят в пирамидоподобных пространствах, потому что
верят: это сохраняет молодость и бодрость и тормозит процесс
старения. В моем представлении идеальное пространство должно
по форме приближаться к пирамиде, потому что тогда не
приходится думать о потолке. Уж если хочется иметь крышу над
головой, почему бы не сделать так, чтобы стены являлись
одновременно и потолком — будет на одну заботу меньше. И все же я бы
лично предпочел пирамидообразное сооружение с равносторонним
треугольником в основании, даже больше, чем обычную пирамиду
с квадратом в основании, поскольку имея треугольник в
основании, получаешь на одну стену меньше, и не приходится
выметать пыль из лишнего угла» ¹.

О четырехугольнике как о символе человеческого начала говорил еще
Николай Кузанский, современник Леонардо да Винчи, который
проиллюстрировал утверждение философа своим известным модулором,
изображением человека, заключенного в квадрат. Кузанский же
говорил, ссылаясь на вековую мудрость и тайные знания, что
треугольник есть символ божественного начала. В этой связи и
Василий Кандинский, патриарх абстрактной живописи, говорил
о треугольнике, как о символе движения «вперед и вверх».

Последней работой Э. Уорхола была интерпретация леонардовской
«Тайной вечери». Художника, по-видимому, нешуточным образом
интересовали символы, но более всего — человеческие и божественные
проявления в себе самом и в других людях. Похоже, что и в
деньгах он искал соединение красоты и рациональности, следуя
в этих поисках вековой традиции стремления к совершенству.

Ищите и обрящете...

¹ Уорхол Э. Философия Энди Уорхола. СПб, 2000. С. 153.