Онтологические прогулки

• Начало.

(обращение к себе)

3. Геометрия — образ поля, рожденный наблюдателем

В этих рассуждениях под «волной» понимается поле, а под «полем» —
«энергия». Такая многоступенчатость вызвана осторожностью:
понятия «поле» и «энергия» пока столь же условны, как недавний
эфир. Сразу же возникают вопросы: а что такое поле? энергия?
как они образуются? откуда?

Все эти вопросы, особенно вопрос о происхождении, справедливы по
отношению к той части мироздания, которую мы определяем, как
частицы (не только в смысле неких элементарных составляющих
атома). Применительно же к бесконечной волне они теряют смысл;
волна бесконечна и в своем происхождении (если уж она
бесконечна в своих размерах).

Это воспринимается логичным, потому что наше воображение легко может
отыскать аналоги, на которые ему можно опереться: исходные
элементы геометрии — точка, линия, поверхность. С физическим
полем их роднит самый весомый «генетический» признак —
бесконечность. Вот, например, линия

Линия состоит из бесконечного множества точек, каждая из которых
есть ноль («ничего»). Сама линия одновременно бесконечно велика
в длину (как и бесконечно мала) и бесконечно мала в ширину
(как и бесконечно велика). В размышлениях о линии есть еще
одна «пара» противоположностей: фактически мы имеем дело с
двумя линиями — той, о которой размышляем, и той, которую
наблюдаем. Последняя, в отличие от первой, конечна во всех
направлениях. Есть только один способ избавиться от этой
двойственности: самому наблюдателю стать... линией. Причем не этой,
нарисованной, а той, физической аналогией которой она
является. Но пока нам этого не удалось, мы вынуждены совершать
титанические усилия по вытаскиванию себя из процесса познания;
это называется абстрагированием. Способность
абстрагироваться позволяет нам становиться третьей стороной между объектом
познания и... самими собой. А с «третьей стороны» видно, что
на самом деле не геометрия — опора для воображения, а
воображение именно потому и родило т а к у ю геометрию, что оно
отыскало аналоги в мироздании. Конечно же, мироздание
подсказывает воображению, а не наоборот! Бесконечные точка, линия,
поверхность не плод воображения, а плод плода мироздания,
которое мы называем воображением.

Хотя мы вполне свыклись с бесконечностью геометрической линии, в
наших рассуждениях о ней все равно сквозит некое неразрешенное
удивление. Ощущение такое, что, приняв парадоксальную
бесконечность, мы и в этом случае соблюдаем общепринятый этикет.
Есть еще одно обстоятельство, которое мешает искреннему
признанию за линией свойства бесконечности: это ее
противоестественное статичное состояние на бумаге. Стоит нам представить,
что линия «течет» и сразу все становится на свои места.
Похоже, это еще один довод в пользу того, что первична не
геометрия, не «плод нашего воображения», не «торжество мысли», а
физическое поле (волна, энергия). Именно потому, что оно есть
и обладает такими абсолютистскими свойствами, человечески
разум однажды смог найти ему такое образное представление,
как геометрическая точка, линия, поверхность.

Мы можем запросто нарисовать и такую линию

При этом переход от прямолинейного участка А к криволинейному В ни
на мгновение не останавливает нашу руку. Но если оба участка
состоят из дискретных точек (дискретность из нашего
житейского опыта), то правильнее говорить не о плавности перехода, а
об угловатости. Тем не менее, мы, ничтоже сумнящеся,
утверждаем плавность. Почему? «Торжество мысли»? Думаю, скорее
всего, потому, что такая плавность задана физическим полем
(волной, энергией).

Плавность мы можем продлить сколь угодно долго, можем докрутить ее
до С, где конец линии потеряется в бесконечности
закручивания, но уже в С. Что такое С? На рисунке это
какая-то черная точка, размерная, мы ее смело можем отнести к
макрообъектам. Если мы абстрагируемся от линии и будем считать,
что у нее нет ширины, есть только нижнее начало ширины,
равное нуля, т.е. приблизим ее к физическому прототипу, а
С, наоборот, наделим помимо размеров еще и прочими
физическими свойствами (масса, плотность и т.д.), то между С и
линией возникнет некая дистанция — /_\ . На рисунке /_\ имеет
вполне осязаемый смысл: расстояние (пространство). В
процессе образования /_\ приобретает еще и временной смысл. Я их
специально обозначаю одним знаком, так как в какой-то
начальной точке закручивания «а», бесконечно ускользающей от того,
чтобы мы могли ее зафиксировать, пространство и время
сливаются в одну сущность (если можно говорить о какой-либо
сущности вообще в этой точке).

Проследуем за закручиванием линии как можно дальше в С — путь наш
будет бесконечно долог и все это время будет сохраняться линия
(волна, энергия, поле). Но, начиная с какого-то момента,
можно будет сказать, что наши с линией пути разошлись; дальше
она будет идти как линия, а мы остановимся перед...
образовавшейся С, которую будем теперь воспринимать как
частицу (вещества, вероятно?).

Одновременно с продвижением к С начнем уменьшать /_\ до как можно
малой величины. На этом пути возникнет аналогичная ситуация.
Долгое время /_\ будет вполне реальным временем-пространством
(а С будет видимой черной точкой-макрообъектом), но начиная
с какого-то бесконечно малого /_\ время и пространство
соединяться и соединяться линия и С.

Может быть, это то самое неуловимое мгновение, когда сходятся волна
с частицей. Или расходятся.

4. Все есть основа, возникло из основы и возвращается в основу

Бесконечность пространства, о котором мы уже так запросто
рассуждаем, можно представить, как бесконечность вширь: пространство
из любой точки уходит в разные стороны в бесконечность, ему
нет ни начала, ни конца. У времени тоже нет ни начала, ни
конца. А вот продвигаясь «вглубь», к основе всего сущего, мы
почему-то ждем, что вот-вот упремся в какую-то конечную опору.
Но ведь бесконечность «вширь» расходится во все
стороны, в том числе и «вглубь», значит, нам никогда не
дойти до конечной глубины!

Ожидание «конечной» опоры проистекает из того, что продвигаясь
«вглубь» к основе, мы как бы минуем всю материю, якобы не
являющуюся основой, и все дальнейшее, что попадается нам на этом
пути,— тоже не основа; основа еще где-то там, глубже. Где-то
глубине вещества, в глубине молекулы, в глубине атома и еще
чего-то.

Вот стоит дом. Мы говорим: дом из кирпича. А кирпич? Кирпич из
кристаллов различных веществ, кристаллы — из молекул, молекулы —
из атомов, атомы из ядра и электронов, ядра — из... чего-то
там, а это чего-то, может быть, из основы. Если проделать
обратный путь, то вроде бы должно быть так: совокупность основ
составляет чего-то, это чего-то складывается в ядра,
ядра... и т.д. до дома из кирпича. Но в этом случае основа
остается как бы в... основании всего этого построения. По такой
схеме все возникает из основы, как дерево из семени. Или другой
образ: основа — это вершина конуса, от которого расходится
ВСЁ. Но и та, и другая аналогия не годятся для представления
об «основе всего сущего». В подобной цепи рассуждений мы
оставляем основу в самом начале, как семя дерева: было семя —
стало дерево. Основа, в отличие от семени, и в самом дереве.

Сумма кирпичей превращается в дом; сумма основ превращается в...
сумму основ. «Строительство» из основы правильнее вести так:
основа составляет сумму основ (это, скажем, одна молекула
кристалла); сумма основ составляет сумму суммы основ (это —
кристалл кирпича); сумма суммы основ составляет... и т.д. через
привычный для нас кирпич до привычного дома, который на
самом деле есть энная сумма суммы основ.

Основа не прячется от познания где-то в глубине кирпича — она всюду
(в том числе и в познании, но об этом позже). Мы задаем
вопрос: «Из чего состоит всё?», а получается, что отвечаем на
вопрос: «С чего начинается всё?»

Из первого вопроса следует, что кроме основы в мироздании НИЧЕГО
НЕТ! (Раз состоит ВСЁ).

Основа и есть то самое ВСЁ, которое возникает из НИЧЕГО.

Атом, молекула, кирпич, дом и ВСЕ остальное, что мы наблюдаем,
выделяется из основы точно так же, как выделяется
сантиметр из бесконечности пространства и секунда — из -вечного
времени. Все получается наоборот: мы не основу извлекаем из
«глубины сущности», а всю наблюдаемую сущность выделяем из
основы.

Мы уже знаем, что мир, в котором мы живем, материален. Мы не скажем:
есть дом и есть материя, потому что дом — это та же
материя. Но мы можем сказать: есть дом и есть «основа всего
сущего», которую мы ищем в каких-то немыслимых глубинах микромира.
Хотя дом — это та же основа.

Утверждение, что кроме основы ничего нет, с одной стороны кажется
совершенно неправдоподобным, с другой — вселяющим ужас, если
действительно «ничего нет».

Представим, что наш дом построен только из кирпича, даже крыша из
кирпича (окна, конечно, стеклянные, но с некоторой натяжкой
можно условиться, что кирпич и стекло сделаны из одного
материала; так что такой дом может быть вполне реальным
сооружением). Правдоподобно ли в этом случае утверждать, что кроме
кирпича в этом доме ничего нет? Вполне. Но при этом дом
остается домом со всеми его домашними функциями, ради которых,
собственно, человек и затевал его строительство). Это уже
относится ко второй части возражения: от того, что мы определили
«из чего состоит все» и определили, что ничего в мироздании,
кроме этого, нет, мы, наблюдающие мироздание, не лишаем себя
всего привычного для глаза разнообразия. (Ну и для тела).

«Вглубь» — что не только такая же бесконечная дорога, что и «вширь».
«Вглубь» к основе — это... никуда. Все состоит из основы,
она всюду, куда еще погружаться? «Погружаемся» мы только по
одной причине: познание начинаем от макрообъектов; можно
сказать: от себя. Эволюция человечества могла сложиться иначе:
наш взгляд без каких-либо сложных приспособлений мог бы
проникать, например, в молекулярную структуру, а то и еще глубже
(последствия такого дара сейчас не будем рассматривать).
Тогда мы были бы ближе к основе и, наверно, надо было бы меньше
«погружаться» Таким образом, весь наблюдаемый мир и весь
предполагаемый мир и мы сами, наблюдающие и предполагающие,
заключены между основой и... основой. Еще раз воспользуемся
нашим рисунком-аналогией. Огромная чернильная точка возникла
от закручивания линии А и превратилась из ненаблюдаемого поля
в наблюдаемый макрообъект. Но закручивание бесконечно и
наблюдаемая макро точка снова превращается в ненаблюдаемую
точку поля С — собственно, в ту же линию А. От абсолютно
простого НИЧЕГО к абсолютно простому НИЧЕГО через ВСЕ, невероятно
сложное. В этих отношениях как будто бы больше согласия с
ВЕЧНОСТЬЮ и БЕСКОНЕЧНОСТЬЮ

5. «Частица» — это форма «волны», понимаемая наблюдателем, как частица

Но вернемся к «парам». Из предыдущих рассуждений выходит, что в паре
«волна — частица» частица не есть нечто, существующее
изначально, вечно. Хотя сроки жизни некоторых частиц исчисляются
миллиардами лет, они — следствие
о б р а з о в а н и й. И,
судя по всему, им не из чего образовываться, как из ...
волны (поля, энергии). Вероятно, о частице можно сказать, что
она находится между волной и волной, как мы, наблюдающие
частицу,— между основой и основой.

(Походя не очень серьезное наблюдение. Волна не наблюдаема, т.е.
никак не зависит от наблюдателя и уже хотя бы поэтому может
считаться первичной. А частицу мы наблюдаем, прямо — макро или
косвенно — микро, но без наблюдателя о ней правильнее было
бы сказать, что это волна, образовавшая такую форму, которую
наблюдатель определил, как частицу. Только вот вопрос: кому
в таком случае сказать?)

Есть немало гипотез относительно происхождения частиц. Одним они
представляются «вечными странниками, бороздящими мировые
пространства». Другие отсчитывают их начало от зарождения
Вселенной (по крайней мере, наблюдаемой ее части). Какие-то гипотезы
основываются на расчетах, какие-то просто догадки,
предположения. Точного, окончательного знания нет. Когда у частицы
обнаружили двойственные свойства, это показалось странным
(определения «странный», «странность», пожалуй, самые
популярные в литературе о микромире). А мне кажется странным, почему
показался странным дуализм частицы: человечество должно было
привыкнуть к дуализму благодаря многовековым усилиям
философии и естественных наук. Если все есть «единство и борьба
противоположностей», то ничего странного не должно было быть в
том, что нам встретились противоположности и в частице.
Удивление — еще одно косвенное подтверждение того, что
подсознательно человечество ожидает найти
к о н е ч н у ю основу, т.е. нечто неделимое,
вероятно, размерное и однозначное, без каких-либо
«противоположностей». И такая основа должна отыскаться обязательно среди
того, что понимается нами под вещественным.

Но понимаемое нами под вещественным тоже может быть производным от
чего-то и тогда о любой следующей частице, которая покажется
нам основой, мы тоже сможем сказать, что она производная
чего-то ДО неё. Одним словом, какую бы мы в
дальнейшем не открывали частицу, все они будут
о б р а з о в а н ы из чего-то.
Подчеркиваю: не
с о с т о я т ь из чего-то, а
о б р а з о в а н ы. Хотя оговорка эта временная и
относится только к этим рассуждениям.

Дело в том, что образовываться частице, как было сказано раньше,
вроде бы не из чего, кроме как из волны (поля, энергии). Когда
мы устанавливаем, из чего что-либо состоит, предполагается
определенный этап погружения в то, что мы понимаем под
веществом: вещество состоит из молекул, молекулы — из атомов,
атомы и т.д. На этом пути среди прочих представлений о частице
я, наверно, имею право высказать и такое: частица
с о с т о и т из волны; или так: частица
— это форма, в которой содержание волна. Употребляя глагол
«состоит», мы тем самым намекаем на завершенность процесса —
конечная основа в облике частицы дана нам, мол, изначально.
Но даже тогда когда эта данность мыслится, как существующая
вечно, получается, что такая основа-частица ДО
самой себя НИКОГДА не образовывалась, т. е. ДО этой
частицы не было никакого процесса. Значит, что-то в
мироздании есть ВНЕ ДВИЖЕНИЯ. А это, в свою очередь, дает основание
утверждать о некоем НАЧАЛЕ. Между тем ВЕЧНОСТЬ и
БЕСКОНЕЧНОСТЬ не могут иметь начала ни в какой форме — они существуют
только в ПРОЦЕССЕ (что опять легко согласуется с нашим
повседневным опытом). Частица, образованная из волны (и
с о с т о я щ а я из волны!),
сохраняет за собой не только право на вечность, но и
процесс.

В формуле о «единстве и борьбе противоположностей» противоположности
мыслятся равноправными участниками «борьбы»; под единством,
вероятно, понимается обязательное наличие и того и другого.
Приоритет какой-либо из двух противоположностей
исключается. Но если мы можем утверждать, что что-то
образовано из чего-то, то получается, что То
, из чего образовано, первично. В нашем
случае, следовательно, первична волна (поле, энергия), а
частица вторична. Но опять же это первичность особого свойства,
совсем не та, что подсказывает нам повседневный опыт.
Первичность волны вовсе не означает, что в биографии Вселенной был
какой-то момент, ДО которого вся она была сплошь волна, а
начиная с него, стали образовываться частицы. Материя вечна и
частицы образовывались всегда. Этому выводу вроде бы
противоречит идея о возникновении Вселенной в результате Большого
взрыва; якобы в мгновение сингулярности не было никаких
частиц. Но, во-первых, никем пока не доказано, что Большой взрыв
случился один раз (мне кажется более достоверные, что
Большие взрывы случались бесконечное число раз и столько же их еще
будет); во-вторых, вообще неизвестно, что было в мгновение
сингулярности,

В итоге мы получаем еще одну «пару»: первичность волны и...
невозможность установить хронологически эту первичность, за которой
следует вторичность образовавшейся частицы. Но такую
последовательность можно принять только при наличии наблюдателя.
Без него и частицы не частицы, а все — волна и состоит из
волны. (Все есть энергия, и состоит из энергии). Кстати,
установление плотности такая же прерогатива наблюдателя, как
установление им времени, пространства и того, что он назовет
веществом.

Окончание следует.