Онтологические прогулки

Слово "экстаз" – греческого происхождения: ek-stasis
в подстрочном переводе буквально означает "из равновесия", или
"из состояния", или "смещение"; в разговорной речи обычно употребляется
в значении "крайней степени возбуждения" или "восторга", "исступления";
в жаргонном и медицинском словоупотреблении имеет значение "сумасшествия",
"умопомешательства". Греческое «экстаз», как отмечает М. Хайдеггер,
родственно латинскому ek-sisteo – “вы-ступаю” (экзистенция). В
философско-культурологическом контексте есть смысл переводить
слово "экстаз" как "выход-из-себя". Когда Гомер начинает "Илиаду"
словами: "Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса...", – то понятно, что
гнев воспевается не как порок, но как начало, выводящее разгневанного
из себя, в результате чего и начинается вся ИСТОРИЯ. То есть экстаз,
"выход-из-себя", необходим для истории, и, забегая вперед, замечу,
что всякая история прежде всего экстатична и лишь потом "политична",
"экономична" и пр.

В рамках философской культуры, для которой всегда справедливы
слова Аристотеля: "Мудрость есть наука об определенных причинах
и началах" (Met., 982-а), – важно подчеркнуть, что экстаз есть
не просто конечная стадия восторга, но и начало.

Начало очень многого в человеке: бессознательного и сознания,
социального и асоциального, исторического и метаисторического,
этического и эстетического, религиозного и светского, физического
и метафизического. Однако, путь к философскому началу долог, и
начнем мы его с простого.

Справочная информация

В "Философском энциклопедическом словаре" (М., 1983) экстаз переводится
с греческого как "смещение, перемещение, исступление,
восторг" и трактуется как "термин др.-греч. философии, одно из
основных понятий неоплатонизма... Плотин употреблял слово экстаз
при описании сверхумного созерцания, когда душа, отбросив все
чувственное и интеллектуальное, возвышается над сферой бытия-ума
(нуса) и в некотором восторге и воодушевлении непосредственно
соприкасается со сверхбытийным единым ("Эннеады" VI 9, 11, 23)".
Об отношении понятия экстаза к современной философии не говорится,
к сожалению, ни слова. В Большой Медицинской Энциклопедии, насчитывающей
более полусотни томов, статьи об экстазе нет вообще.

В американском издании Encyclopaedia of Psychic Science (N-Y.,
1966), даются следующие дескрипции транса и экстаза. Trance –
"условие кажущегося сна или бессознательного состояния,
которое маркировано физиологическими характеристиками и при котором
тело субъекта подвержено одержимости. Подлинная природа транса
неизвестна" (p. 388). Ecstasy – "перемещение
центра восприятия с материального мира на духовный; состояние
восторга, в котором развертываются видения невидимого мира. Это
присуще всем религиям, и оно лучшим образом засвидетельствовано
психическим опытами как в цивилизованных, так и в нецивилизованных
странах. Состояние экстаза характеризуется экзальтацией способностей.
В экстазе появляются сверхчеловеческая сила и энергия"
(p. 113).

В Энциклопедическом словаре русского библиографического института
«Гранат» экстаз определяется как восторг, восхищение, исступление.
"Термин экстаз применяется для обозначения высшей степени
стенического возбуждения, аффективного процесса... с характером
радости, восторга, восхищения. Люди с нормальной, уравновешенной
нервной системой обычно не доходят до этого состояния даже под
влиянием сильных раздражителей... Состояние экстаза относится
к патологическим аффектам с присущими им характерными чертами
(быстрое и бурное возникновение и развитие, резко выраженная сосудистая
реакция, сужение сознания, сосредоточивание на одном объекте,
идее... сильная общая усталость по миновании аффекта, приводящая
даже к спячке, частичная или в ряде случаев полная амнезия...
Во время экстаза обычно понижается и даже временно утрачивается
преимущественно болевая кожная чувствительность... Поза и мимика
больных в экстазе: расширенные зрачки и устремленные в определенном
направлении глаза, восторженная мимика, позы, глубокие вдыхания
с расширенными ноздрями..." (7-е изд-е, т. 51, с. 559).

В английском справочном издании Encyclopaedia Britannica указывается,
что trance – "термин, очень широко используемый в народной
речи для обозначения сноподобных состояний, представляющихся явно
отличными от обычного сна; в медицинской и научной литературе
его значение определено немногим лучше". Далее в словаре
проводится разделение на экстатический транс и транс медиумический.
"The ecstatic trance обычно характеризуется внешним проявлением
восхищения, общим радостным ожиданием; субъект кажется потерявшим
касательство к внешнему миру вещей и людей в результате экстремальной
концентрации внимания на каком-то образе... В большинстве случаев,
хотя и не всегда, субъект вспоминает природу своих экстатических
видений после возвращения в нормальное состояние". Когда
наступает the mediumistic trance, "субъект, кажется, впадает
в глубокий сон, после возвращения в нормальное состояние в памяти
ничего не остается. Несмотря на это, субъект сохранял речь, письмо...
Наука рассматривает медиумический транс как состояние, тождественное
глубокому гипнозу" (vol. 22, pp. 398-399).

Английский словарь The Oxford English Dictionary дает несколько
способов словоупотребления термина "экстаз": 1) состояние "вне
себя" – the state of being "beside one self"; 2) бессознательность,
обморок, транс, каталепсия – у древних писателей; 3) у мистических
писателей – состояние восторга, при котором тело, как предполагалось,
становится неспособным к ощущениям, в то время как душа отдавалась
во власть божественных вещей; 4) экзальтированное состояние чувственности
(feeling), которое поглощает разум, исключает мысль.

В двухтомном монографическом исследовании шведского ученого Э.
Арбмана "Ecstasy or Religion`s Trance" (Uppsala, 1963), подводящем
итог двадцатилетней работы, автор в своем предисловии сетует на
то, что так и не успел дать собственное толкование экстаза, ограничиваясь
описаниями различных экстатических религиозных состояний. Общее
представление о том, что такое экстаз (или религиозный транс)
Арбман выражает следующим образом: "Мы констатировали,
что экстаз с физиологической точки зрения (?! - В.К.)
может быть понят только как специфическая религиозная
форма суггестивной поглощенности объектом верований, который в
предшествующем ему состоянии составлял единственный, исключительный,
доминирующий объект сознания, и из которой (формы суггестивной
поглощенности – В.К.) всегда можно выделить ее содержание
и предопределенную, строго законченную и организованную, визуальную
мечту или опыт" (р. 478).

Книга Э. Арбмана, к сожалению, издана на плохом английском языке,
так что цитировать ее практически невозможно. Смысл приведенной
выше фразы сводится к следующему. Экстатическое состояние может
быть представлено либо субъективно, методом интроспекции, либо
объективно, то есть с учетом поведенческих и физиологических реакций.
Шведский ученый отдает предпочтение методу бихевиоризма. Далее,
основой экстаза объявляется "суггестивная поглощенность" объектом
веры, – с оговоркой на то, что ранее была сделана установка на
этот объект. Содержательная сторона экстаза сводится к установлению
двух моментов: во-первых, обязательная визуализация религиозного
экстатического опыта, то есть возникновение видений (соответственно:
света, световых эффектов) и, во-вторых, принудительный характер
сюжета видений, независимый от свободы воли экстатического субъекта.

Желая подчеркнуть особенности экстатического состояния, Э. Арбман
пишет: "В чем трудно сомневаться или ошибаться, сталкиваясь...
с явлениями религиозного транса, – так это с удивительной их особенностью,
из которой мы должны выделить их общую, постоянную и характерную
экстатическую природу – полную суггестивную поглощенность личности
и полную внутреннюю сознательную жизнь в объекте веры. То же самое
относится, безусловно, к тому, что мы называем прямыми последствиями
этого анормального состояния: 1) подчинение умственной деятельности
неограниченному контролю исповедуемого комплекса веры (отсюда
ее обусловленная автоматизация и переход в экстатическую мечтательность);
2) чрезмерное ограничение области мышления; 3) потеря личной автономии
и всех нормальных функций сознания; 4) полная изоляция от внешнего
мира".

В коллективной монографии "Trance and Possession States" (Montreal,
1966), подготовленной по инициативе канадcко-американского общества
им. R.M. Bucke, занимающегося изучением трансцендентных состояний
сознания в области религии и психиатрии, анализируются существующие
подходы к интерпретации трансовых феноменов. "В общем,
объяснения транса можно разделить на два типа. Мы будем называть
их, за неимением лучших терминов, "натуралистическими" и "супернатуралистическими"..."
(р. 4). Супернатуралистические концепции сводятся к объяснению
транса через религиозную веру, порождающую одержимость. Натуралистические
концепции пытаются выразить феномен транса либо через гипноз (то
есть объясняют одно неизвестное через другое), либо через биохимические
изменения в организме (как при стрессе), либо через болезненное
состояние пациента. Последнее направление подразделяется на психическое
(рассматривает истерии, психозы, эпилепсию) и соматическое (апеллирует
к нервному возбуждению, лихорадке и пр.). К слову сказать, указанное
общество имело коллекцию фильмов, демонстрирующих трансовые ритуалы
народов Америки, Африки и Азии.

В современной отечественной литературе вряд ли возможно провести
какую-либо классификацию подходов к исследованию трансовых состояний
ввиду ограниченного объема публикаций. Но очевидно, что натуралистические
подходы были преобладающими. Например, С.В. Токарев (1899-1985),
видный специалист в области первобытных религий, пишет, что "шаманство
тесно связано с нервными заболеваниями, особенно с теми, которые
распространены у северных народов; например, арктическая истерия...
напоминающая кликушество..." (Токарев С.В. Религия в истории народов
мира. М., 1986, с. 169). В.Г. Богораз так же считал, что шаманство
– это "форма религии, созданная подбором людей наиболее нервно
неустойчивых" (Этнографическое обозрение. 1910. № 1-2, с. 6).
Для Г.В. Ксенофонтова шаманство было просто "культом сумасшествия"
(Ксенофонтов Г.В. Культ сумасшествия в урало-алтайском шаманизме.
Иркутск, 1929).

Аналогичную точку зрения высказывает Н.А. Алексеев: "...имеющиеся
материалы подтверждают реальность существования болезни, считавшейся
"шаманской". Будущий шаман заболевал психическим расстройством.
У него случались обмороки, приступы безумия, или он впадал в транс,
в меланхолию" (Ранние формы религии и шаманизм тюркоязычных
народов Сибири. – Автореферат докт. дисс. М., 1986, с. 23). Весьма
примечательно, что Н.А. Алексеев снимает "кавычки" с мнимого диагноза
"шаманская болезнь", – чего никогда не позволял себе Л.Я. Штернберг.
Из того факта, что шаманы ведут себя как больные (а подобное сравнение
допустимо и в отношении болельщиков футбола) еще не следует, что
они больны. Тем более, что речь идет о сознательном вызывании
болезни и управлением ее течения (которому, как отмечает Н.А.
Алексеев, будущие шаманы учатся от трех до семи лет): "...камлания
были искусственно вызываемыми, управляемыми нервно-психическими
припадками, сопровождавшимися галлюцинациями. В заключительной
части мистерии шаманы впадали в транс, воспринимаемый как переход
в мир духов" (там же, с. 29).

Иную позицию занимали М. Элиаде и Л.Я. Штернберг. "Мы
объясним, – писал М. Элиаде, – почему мы рассматриваем
как неприемлемое (стремление) ассимилировать шаманизм каким-либо
родом душевной болезни" (Eliade M. Shamanism. Archaic
Techniques of Ecstasy. L., 1964, p. XI). "Религиозный
феномен должен браться как религиозный феномен, а не как психологический,
социальный, этнический, философский или даже теологический"
(ibid, p. XV).

Мирча
Элиаде (1907-1986), доктор философии (1928, Бухарест), заведовавший
кафедрой сравнительного религиоведения в Чикагском университете
(до 1933 г.), много внимания уделял проблемам шаманизма. Специфика
рассмотрения шаманизма и экстаза в творчестве Элиаде состояла
в том, что он в наибольшей степени сближал между собой оба явления.
"Мы будем использовать слово "шаман", – писал
М. Элиаде, – для комплекса экстатических верований,
понимая, что он является и магом, и мистиком, и поэтом, и психологом...
Слово пришло к нам через Россию из тунгусского saman" (ibid, p.
4). "Конечно, – делает небольшую поправку известный
ученый, – не только шаман обладал техникой сакральных
ритуалов... Но в целом регионе, в котором экстатическая практика
рассматривалась как религиозная par exellence, шаман, и только
он, является великим мастером экстаза. Первое определение в комплексе
феноменов... будет таким: шаманизм – техника экстаза..."
(ibid, p. 4). Рассматривая в качестве наиболее классических зон
распространения шаманизма Сибирь и Центральную Азию, М. Элиаде
во многом следует за русскими исследователями шаманизма. "Библиография
Попова, опубликованная в 1923 году и ограничивающая исключительно
сибирским шаманизмом, – отмечает западный ученый, – перечисляет
650 работ русских этнологов... Никто не может прочитать всего"
(ibid, p. XX).

По мнению академика Л.Я. Штернберга, выдвинувшего для объяснения
шаманизма теорию сексуального избранничества, сексуальность –
не болезнь, а сексуальное избранничество – тем более. Специфика
шаманизма, по Штернбергу, состоит в том, что человек определенной
культуры оказывается в пассивной позиции, когда не он, но его
выбирают своим сексуальным партнером. Причем, человек становится
сексуальным объектом не другого человека, а персонажей с фольклорными
именованиями. Транс в шаманизме становится формой общения, частью
которого является сексуальные переживания с видениями, а частью
– содружество, выступающее основой шаманской магии. Конечно, человек
в шаманской культуре – не "царь природы", но высокопоставленный
служащий, "терапевт", наложник духов. Однако не стоит применять
мерки биологической естественности по отношению к человеку. Разве
естественно насиловать женщин? Разве естественно превращать в
наложниц коз, овец и собак? Но это происходит в мире человеческой
культуры. Точно так же человек превращается в наложника фольклорных
персонажей (божеств, демонов, духов), – здесь зоофилия человека
оборачивается антропофилией духов. Человек в пассивной позиции
акта антропофилии ведет себя странно: потеет, сотрясается, его
охватывает дрожь, трепет, глаза устремляются в одну точку; но,
собственно, что тут странного? Он не может сказать, в отличие
от Эд. Лимонова, "Fuck me!"

Позицию Л.Я. Штернберга можно отнести, используя терминологию
западных исследователей, к супернатуралистической. Но с этого
и начинается реализм в понимании человеческой культуры. Все культурное
искусственно, то есть не естественно. Не отказываясь от детерминизма,
можно задаться вопросом о том, в чем причина человеческой странности,
где источник неестественного поведения. Во всяком случае, должно
быть ясно, что если причина, выводящая человека из естественного
состояния, не объявляется патологическим фактором, то либо сама
причина не является естественной, либо понятие естественности
должно измениться, перейти в другую парадигму.

Именно к последнему выводу подвигает концепция, предложенная более
ста лет назад Д.Н.
Овсянико-Куликовским в его работе "Опыт изучения вакхических
культов индоевропейской древности в связи с ролью экстаза на ранних
ступенях развития общественности". Экстаз – естественное состояние
человека, таков общий вывод знаменитого филолога. И если человек
– не патология природы, но ее естественная часть, а человек экстатичен,
то, следовательно, природа в какой-то своей части, в какой-то
мере всегда экстатична. То есть экстаз есть состояние реальности,
включенность или, говоря словами Платона, причастность к реальности;
во всяком случае, экстаз – это не болезнь, не патология. Более
того, согласно Овсянико-Куликовскому, "оскудение стихии
экстаза нормального, вытекающего из самой сущности психического
взаимодействия, вызывает страдание, недовольство, неудовлетворенность,
скуку и заставляет прибегать к суррогатам, например, к вину..."
(Опыт изучения..., с.229). Человек, лишенный возможности быть
причастным к экстатической практике, начинает деградировать. И,
напротив, человек, причастный к экстазам, подвигается к творчеству,
к творческому вдохновению. Как отмечал Платон, "творения здравомыслящих
людей затмятся творениями неистовых" ("Федр",
245-а).

• Мирча Элиаде. Шаманизм и архаические техники экстаза
• Шахнович М.М. Антропологическое религиоведение в российской академической науке в первой четверти ХХ века
• Гоголев А.И. Якутское шаманство
• Алексеев Н.А. Якутская мифология и шаманы.
• Бурыкин А.А. Феномен шаманства и религиозные системы (мировоззренческая основа, социальные аспекты, медицинская практика шаманства)

Предыдущие публикации:

• Тропы Антропоса. Современные и исторические перспективы гуманитаризации образования
• Тропы Антропоса. Полуобразованность как фактор дегенерации культуры
• Тропы Антропоса. Философия образования: проблема "теории деятельности"
• Тропы Антропоса. Философские проблемы русской национальной школы.
• Тропы Антропоса. Происхождение физики из духа живописи