Знаки препинания #13. Дары моря.
 |
Банана Ёсимото, "Кухня. Маленький роман". Перевод А. Кабанова. 2001, Санкт-Петербург, «Амфора», 5000 экз.
Эту книгу, написанную о радостях жизни, связанных с едой и кухонным
уютом, нужно продавать в паре с «Пиром» В. Сорокина. Интересная
получится пара: если для японцев пища – символ гармонии и
красоты, то для нас – сами знаете что, «гной и сало».
Разница подходов к трапезе и к потреблению продуктов может сказать
о близости или разнице наших культур много больше, чем энциклопедические
тома.
Метафизика простого… Есть в повседневности некое обрядовое начало,
узниками которого (которых) мы все и являемся. Как культура потребления,
культура поведения влияет на наши в высшей степени творческие
мозги?
А вот как.
Две небольшие повести Ёсимото – милые, культурные, легко
читающиеся, несколько более серьёзные, нежели обычное дамское
рукоделие, напрочь лишённое метафизики. И это сразу «настораживает»,
обращает на себя внимание.
В первом романе («Кухня») у девушки умирает бабушка, а потом мама
любимого, оказавшаяся переделанным мужчиной.
Европейское сознание слепило бы из этого трагедию, или как минимум
мелодраму («Всё о моей матери» П. Альмадовара); для японца же
это ещё один повод порассуждать о приготовлении сасами.
Во втором тексте книжки («Тень при лунном свете») возлюбленная
находит способ воскресить своего погибшего друга. С помощью большой
любви, разумеется, а так же открытого сердца и некалорийной еды
из рыбы и риса.
На самом деле, никакие это не романы – книжка тоненькая,
шрифты громадные. На повесть-то с трудом тянет.
Но всё-таки повесть. Будем пенять на их особые японские традиции.
Мало ли что у них там (в том числе и в литературе) принято.
Это для нас самурайские принципы и обычаи – громокипящая
экзотика, а для самих самураев и самураек – тягостная отработка
повседневных обязанностей.
На языке формальной теории это, кажется, называется остранением
– когда ты описываешь объект, словно бы в первый раз его
видишь.
В Банане Ёсимото главная прелесть заключается в наивности её интонаций
– она как Пачкуля Пёстренький, персонаж из Незнайки, –
никогда и ничему не удивляется.
Относится к миру, переполненному драмами, как к данности.
Точно такую же интонацию, кстати, мы ловим в романах
Харуки Мураками. Лёгкое скольжение по поверхности реальности –
вот что нас привлекает во всех этих восточных лакомствах.
В дарах моря.
Между прочим, отношение к миру как к данности – первый, косвенный
признак постмодернистского мышления. И, следовательно, пустотного
канона, который выдувается в рамках такой вот ментальной системы.
Когда это понимаешь, всё становится на свои места. Продажа вдохновения
– вот с чем мы тут встречаемся.
Хотя вряд ли Ёсимото раскрутят также, как и автора «Охоты на овец»
– потому что ниша «Шанси-садовника» уже занята.
Шанси-садовник – персонаж повести
Ежи Косинского (её, кстати, неплохо экранизировали), умственно
отсталый человек, в простых суждениях которого (летом – тепло,
а осенью следует убирать урожай) люди видят глубины мудрости и
выбирают Шанси президентом большой западной страны.
Повесть «Садовник» была опубликована «Иностранкой» и её просто
найти. Ещё проще прочитать и получить удовольствие.
Мураками и Ёсимото претендуют точно на то же самое: прозрение
глубины там, где её нет. Типа, реальность так сложна и заковыриста,
что складки на её поверхности сами по себе образуют замысловатые
и многозначительные узоры.
Отчасти они правы, конечно.
Все мы – жертвы информационной травмы. Ненужная информация
валится на нас бесконечным, нескончаемым ливнем.
Один сплошной сезон тропических информационных дождей.
И все уже устали, устали, устали. Хочется чего-то попроще.
И дело тут не в постинтеллектуализме, которого у нас нет и быть
не может (история же ещё не закончилась!), дело в усталости.
И тогда приходят инфантилы.
Не следует заблуждаться: вся эти наивность и остранённость –
чётко просчитанный, коммерческий продукт без каких бы то ни было
следов первородства.
Или хотя бы претензий на оное.
Ничего личного: обычные книжки на полке в магазине. В библиотеке
они смотрятся как-то хуже. Вообще, такие книжки лучше смотрятся,
пока их не купишь. Потом, внутри у них что-то щёлкает, словно
ломается и товарный блеск куда-то исчезает.
Такие книжки легко теряются в складках книжных полок. Зато их
легко дарить умничающим подружкам.
Впрочем, мне-то «Кухня» скорее нравится. Просто здесь (как в спорте)
важен момент очерёдности: если первым был Мураками, то на его
фоне всё прочее – выглядит бледной копией.
Кстати, каждая последующая копия будет ещё более бледной.
Ещё бледнее.
Бедная Банана!
Тем более бедная на фоне наших сугубых инфантилов, которые в своём
фундаментализме сто очков вперёд дадут самому продвинутому японцу.
Да хотя бы тот же Андрей Левкин со своим последним романом «Голем,
русская версия» (я уже писал
здесь о нём), – только в отличие от Бананы наш: родной, тонкий,
глубокий. Первородный.
И напоследок. Если правами на обладание текстов Мураками «Амфора»
делится с другими издательствами, то Банана Ёсимото – фишка
сугубо амфорская, можно сказать, фирменная.
Издательство купило целый пакет её текстов, так что за «Кухней»
последуют какие-то другие её сборники.
Подождём-с.
- Банана Ёсимото, "Тень луны"
- "Полная луна (Кухня-2)"
Предыдущие публикации:
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
