Онтологические прогулки

Проективный словарь философии

Новые понятия и термины № 25

Философия языка (1)

Инфиниция - определение, которое демонстрирует неопределимость
своего предмета. Стереотекст - совмещение разных языков
для объемного представления образа или мысли.

ИНФИНИЦИЯ (infinition, от лат. infinitus бесконечное)
- отсроченная дефиниция, которая определяет некое понятие и вместе
с тем указывает на его неопределимость. Инфиниция демонстрирует
множественность возможных определений предмета и oдновременно
недостаточность каждого из них и невозможность полного определения
как такового. Понятие инфиниции может быть связано
с понятием актуальной бесконечности и парадоксами теории множеств
у Кантора, а также с теоремами Геделя о неполноте.

Инфинициями изобилуют писания Лао цзы, Чжуан-цзы и
других даосистских мыслителей; сочинения по апофатической теологии,
в частности, трактаты Псевдо-Дионисия Ареопагита; работы Жака
Деррида и других последователей деконструкции. Инфинировать
(to infine) - "беспределять", снимать предел, откладывать
определение, простирать его в бесконечность. Например, обычно
инфинируются (а не дефинируются) понятия "дао", "differance",
"деконструкция"...

Примеры инфиниций:

"Дао производит полноту и пустоту, но не есть ни полнота, ни пустота;
оно производит увядание и упадок, но не есть ни увядание, ни упадок.
Оно производит корни и ветви, но не есть ни корень, ни ветвь..."
(Чжуан-цзы)

"...Не-Начало сказало: Дао нельзя услышать: то, что можно услышать,
не Оно. Дао нельзя увидеть: то, что можно увидеть, не Оно. Дао
нельзя выразить в словах: то, что можно выразить в словах, не
Оно. Знаем ли мы Бесформенное, которое дает форму форме? Таким
же образом Дао не допускает быть названным". (Чжуан-цзы)

"Причина всего, сущая превыше всего, не есть нечто лишенное сущности,
или жизни, или разумения, или ума; не есть тело, не имеет ни образа,
ни лика, ни качества, ни количества, ни толщи, не пребывает в
пространстве, незрима и неосязаема, неощущаема и не ощущает..."
(Псевдо-Дионисий Ареопагит)

"Мы уже должны были отметить, что diffеrance не есть, не существует,
оно не есть присутствие-бытие в какой-либо форме; и нам придется
также очертить все то, что оно не есть, то есть всё; и следовательно,
оно не имеет ни существования, ни сущности. Оно не исходит из
какой-либо категории бытия, все равно - присутствия или отсутствия"
(Ж. Деррида. Diffеrance).

Точно так же и деконструкция, по Деррида, не есть ни анализ, ни
критика, ни метод, ни методология, ни набор правил, ни акт, ни
операция, и наконец,

"Что не есть деконструкция? конечно, всё! Что есть деконструкция?
конечно, ничто!" (Ж. Деррида. Письмо к японскому другу)

В экзистенциальной психологии "я" - это функция ухода, смещения,
предмет не дефиниции, а инфиниции. ("self" can be only
infined, not defined). Инфиниция может относиться
не только к теоретическим определениям, но и к правилам практического
поведения, нравственным максимам. Например, в советскую эпоху
многие граждане, не желающие ни поддерживать режим, ни бороться
с ним, интуитивно следовали такому правилу-инфиниции:
"ничему не противостоять, ни с чем не отождествляться".

Лит.: Ellen Berry, Mikhail Epstein. Transcultural Experiments:
Russian and American Models of Creative Communication. New York:
St. Martin's Press (Scholarly and Reference Division), 1999, p.141.

СТЕРЕОТЕКСТ (stereo-text, от греч. stereos - объемный,
телесный, пространственный) - сочетание разных языков и наложение
разноязыких текстов для более рельефного, "слоисто-глубинного"
представления одного комплекса идей. Объем мысли или образа, "стереоскопия",
может быть выражен только на двух или нескольких языках, сомыслием
и соязычием, что ведет к опытам стереописьма,
параллельной многоязычной разработки одной темы.

Подобно тому, как для полноценного физического восприятия предмета
человеку даны парные органы чувств, так даны ему разные языки
для "бинокулярного" восприятия мысли. Стереотекст использует
возможности разных языков для воплощения одной идеи или образа
и, как правило, состоит из двух или нескольких параллельных текстов
на разных языках, которые трактуют один предмет и относятся друг
другу как вольный перевод или переложение. В отличие от перевода,
стереотекст играет на разности, не-эквивалентности
языков и создает не-линейный, выпуклый, многомерный образ предмета
благодаря совмещению разных языковых проекций. Вступить на границу
двух языков и культур - это как от монозвука перейти в мир стерео:
видеть одну культуру глазами другой, и видеть все вещи двумя глазами.
Эффект двуязычия сходен с эффектом стереомузыки или стереокино:
звук и изображение вдруг обретают волшебный объем, потому что
каждый орган восприятия имеет свою проекцию предмета, и, складываясь,
они воспроизводят его многомерность. Наряду с эффектами стереокино
и стереомузыки, воспроизводящими полный объем образа и звука,
могут быть стереопоэзия и стереопроза которые
пользуются разностью языков для того, чтобы представить образ
или идею в их объемности.

У каждого языка - свои пристрастия и возможности. Например, по-английски
легко излагаются конкретные факты и технические подробности, которые
порой громоздко или коряво передаются на русском. По-русски можно
высказать ряд метафизических умозрений, которые по-английски звучат
туманно или претенциозно. Русский текст в одних ситуациях пространнее,
в других - экономнее, чем английский: двуязычное письмо растягивается,
сокращается, переворачивается, как лента Мебиуса, переходя с языка
на язык. Вместо точного перевода читателю предлагается перекличка
двух текстов, сохраняющих общую логико-тематическую последовательность,
но несовпадающих даже на уровне глав и абзацев. Двуязычие здесь
служит оправданием "двоению" мысли, ее многовариантному развитию.
Например, для двуязычных читателей Иосифа Бродского представляет
интерес тот стереотекст, который образуется наложением
русских стихотворений и их английских авто-переводов. Строка из
стихотворения "К Урании" "Одиночество есть человек в квадрате"
так переведена самим автором на английский: "Loneliness cubes
a man at random" ("Одиночество наугад возводит человека в куб").
При этом к внутриязыковой метафоре одиночества как математического
действия (возведение в степень=умножение себя на себя) добавляется
межязыковая фигура: "квадрат" по-русски - "куб" по-английски.

Разные языки обладают разной логико-грамматической метрикой и
"кривизной" в смысловом пространстве, и если перевод (translation)
вычитает этот эффект разности, оставляя в остатке эквивалентность
двух языков, то стереотекст предлагает скорее свод (interlation)
языков в объемной перспективе, их наложение друг на друга. Такой
же стерео-эффект создается и в сознании читателя - билингва или
полиглота, параллельно читающего один и тот же текст в оригинале
и в переводе на разные языки или в переложении самого автора.
Для читателей, владеющих французским и английским, представляет
интерес не столько тождество, сколько именно различие таких текстов
С. Беккета, как "Malone Meurt" и "Malone Dies". Несовпадение подлинника
и перевода или переложения может стать источником дополнительной
информации или самостоятельного эстетического эффекта, который
не содержится ни в одном из них. Собственно, в стерео-эстетике
упраздняется сама иерархия первичного и вторичного, оригинала
и перевода, поскольку они образуют многомерный смысловой континуум,
где внутритекстуальные тропы и фигуры дополняются их перекрестными
метафорическими и метонимическими связями с планом иного языка.
Транслингвизм возводит мерность каждого образа в энную степень
и обновляется саму категорию литературного произведения, которое
уже не тождественно одному тексту, но скорее выступает как волновая
функция перемещения из языка в язык. Особенно этот переход от
дискретной эстетики к континуальной очевиден в случае многократных
переложений: например, "Conclusive Evidence" (1951), "Другие берега"
(1954) и "Speak, Memory" (1967) Вл. Набокова представляют последовательную
трансформацию автобиографического нарратива из английского в русский
и обратно.

Возможно, стереотекстуальность - это будущее литературы и человеческого
общения, когда языки будут служить не заменой, а дополнением один
другому. В эпоху мононациональных культур смешение разных языков
воспринималось как комический прием, "макаронический стиль", демонстрирующий
неестественность, смехотворность такого смешения. Но по мере того
как языки смешиваются в планетарном обществе, двуязычие становится
нормой для значительной доли населения и комический эффект стирается.
Языки свободно сочетаются внутри одного авторского сознания, одной
группы читателей или культурной среды, дифференцируясь по экспрессивно-стилевым
функциям. В глобальной культуре многоязычность и, как следствие,
стереотекстуальность становится правилом, а не исключением. Вместо
пере-вода (translation) возникает деятельность с-ведения и раз-ведения
языков (interlation) для выражения одной мысли, которая, таким
образом, обнаруживает новые смыслы в процессе своих языковых перевоплощений.
Отсюда и новые возможности для многоязычия в самых разных жанрах
и дисциплинах: стереопоэтика, стереоэстетика, стереофилософия
и т.п.

Лит.: М. Эпштейн. Амероссия: Двукультурие и свобода, в его кн. Знак
пробела. О будущем гуманитарных наук. М.: Новое Литературное
Обозрение, 2004, сс. 811-812, 832-833.