Искусство

Однажды на грузинского царя готовилось покушение, и один из воинов
по фамилии Зедгенидзе сообщил ему об этом. Царь не поверил. И
тогда воин сказал: «Хорошо, позволь мне остаться на ночь в твоей
опочивальне, и ты увидишь...» И он остался, и был убит ножом в
сердце. За этот подвиг всему роду Зедгенидзе были пожалованы высокие
чины.

Мой знакомый Григорий Зедгенидзе не знает грузинского языка, потому
что всю жизнь живет в России. Но он свободно владеет языком образов
и метафор. Григорий – режиссер. Фильмы его коротки и задумчивы.
Например, «Пухопад». 10 минут на экране летит одуванчиковый пух,
совершая грациозные па. Или другой фильм, «Лесное зеркало». Родник.
В воде отражается небо, по которому плывут облака. Над родником
склонились деревья, их кроны тоже отражаются в воде. Бьющий ключ
рисует на поверхности воды круги.

– Мой принцип – наблюдатель есть наблюдаемое. Я действую не как
субъект, снимающий объект. Я стараюсь раствориться в том, что
снимаю, и тогда все видится и переживается по-другому. Актеры,
закадровый текст, человеческое присутствие – все это лишнее.

В его фильмах нет информации, лишь иногда прозвучит какая-нибудь
коротая метафора: «Солнце, лето... Самолет играет в прятки с барышней...
Два огурца ныряют в блюдо... Будет что-то».

Смотрим фильм «Свеча». Пятнадцать минут горит свечка. Парафин
образует натеки, похожие на пещерные сталактиты. Формы постоянно
меняются. Камера просто фиксирует этот театр живой скульптуры.
Обычно такое кино называют медитативным, но Грише больше нравится
определение «кино состояния».

Собственное детство – учебник мудрости на всю жизнь. Джуань Цзы,
китайский философ, говорил: «Младенец целый день смотрит на мир,
не жмурясь и не мигая. Это потому, что он не смотрит на отдельные
вещи. Он идет, не ведая, где идет, и останавливается, не осмысливая
то, что делает. Он сливается вместе с окружающим, течет вместе
с ним». Вот это состояние и является предметом Гришиного поиска
как художника и просто как человека.

– Потому что потом по каким-то причинам мы утрачиваем легкость,
гибкость, открытость. «Не войдете в райские врата, пока не будете
как дети…» Вот это «как дети» и указывает нам на удивительное
гармоничное состояние психического и физического пространства,
которого мы лишены. «Надо быть здесь и сейчас» – это ведь об этом.

Прошедшим летом в Молдавии, в горной долине Цыпово проходил международный
фестиваль танца контактной импровизации. Это фестиваль проектов,
где исследуют природу движения, взаимоотношений, где учатся доверять
себе и импульсам своего партнера. Люди танцевали прямо в долине:
обнимали камни, вальсировали под струями водопадов, медленно,
словно стекая, спускались по горным склонам. А по вечерам Григорий
долину иллюминировал. Делал цветные абажуры из полупрозрачной
бумаги, помещал внутрь каждого живой огонь – свечку, и расставлял
свои светильники по всей долине. И так каждый вечер. Представляете
картину?

– Но этого мне показалось мало. Гуашью и акварелью я сначала на
одном камешке нарисовал человечка, потом другой просто закрасил
тремя цветами, потом на коре дерева оставил цветовой след. Как
в детстве. Некий карнавал, который рождается спонтанно. Понимаешь,
ты играешь, чертишь что-то, потом проходит дождик, и следов не
остается. Но остается праздничное переживание. Я чувствовал эту
долину, как абсолютно живое существо. И я решил ее наградить.
Я сделал выставку для самой долины. Например, я сфотографировал
высохшее дерево и фотографию повесил напротив, чтобы оно могло
смотреть на себя. Напротив горы – фотографию горы, напротив развалин
монастыря – соответственно фотографию развалин. Правда, выставку
быстро растащили туристы и пастухи. Тогда я расширил масштаб игры.
Я сделал сорок кораблей. Маленькие такие кораблики с цветными
парусами. И на каждом – стаканчик со свечой. И вот в один из вечеров
я раздал кораблики участникам фестиваля (а там, кстати, были люди
из многих стран), и мы через долину проследовали к Днестру. Шли
около часа. Молчание было важным условием, потому что когда люди
не болтают, какое-то состояние возникает... торжественное. На
берегу Днестра развели ритуальный костер, от которого на всех
кораблях были зажжены свечи, и флотилия была спущена на воду.
Таким образом, сама река оказалась иллюминирована. Потом все поднялись
на гору, и из развалин монастыря долго наблюдали, как флотилия
уплывает, повторяя изгибы Днестра. На небе сверкали звезды, а
корабли казались их отражениями.

– Гриша, а тебе когда-нибудь доводилось видеть жизнь в гармонии?
Не в каких-то особенных обстоятельствах, не в природе, не на фестивале,
а так, обычную современную лжизнь, текущую саму по себе?

– Мы снимали фильм о буддизме. Приехали в Непал как раз перед
финалом чемпионата мира по футболу 98-го года. Утром пришли в
тибетский монастырь к началу службы, приготовились снимать. Смотрим
– никого! А привратник объясняет: мол, монахи вчера смотрели футбол,
поздно легли, поэтому служба раньше 12 не начнется. Честно говоря,
мне это понравилось. Они живут в современном контексте, это гармонично.
Они ходят в кафе с красно-белой вывеской «Кока-кола», и их красные
мантии удивительно гармонируют с этим лейблом. Там, например,
в центре Катманду есть святыня, каменная многоступенчатая ступа,
по преданию – сакральное тело Будды. Вокруг этой ступы положено
ходить кругами. Так вот, старые люди там по старинке ходят вокруг
ножками, а молодые объезжают эту ступу на мопедах, наматывают
круги. И это не считается зазорным.

Кстати, когда монахи проснулись, и началась служба, это выглядело
так. Монахи сидят на очень удобных, мягких длинных лавках, разложив
перед собой священные тексты. Кто-то дудит в трубы, кто-то дует
в океанскую раковину, кто-то звонит в колокольцы, кто-то бьет
в большие тамтамы. Обстановка расслабленная. В какой-то момент
появляются мальчишки лет двенадцати, послушники, с большими алюминиевыми
чайниками, монахи достают свои кружки и начинают чаевничать, не
отрываясь от службы. То есть, происходит что-то естественное,
при этом звучат святые тексты, идет церемония. Это грандиозно.
Подобное состояние я и пытаюсь передать в своих фильмах. Там,
на службе, был момент, который особенно подчеркнул это состояние.
Пришла женщина с шестимесячным младенцем и пустила его ползать
по храму. Монахи прервали службу и стали играть с малышом, учить
его делать простирания, по-нашему – поклоны. Малыш смеялся, монахи
смеялись. Потом монахи малышу, видимо, надоели, он куда-то пополз,
и служба продолжилась.

Последний фильм Григория о чае. Он снят в южных, самых чайных
провинциях Китая. Только там растет чай «Серебряные иглы», и вплоть
до XX века в Китае существовал закон, по которому того, кто продаст
хоть грамм «Серебряных игл» европейцам, казнили. Новый фильм –
полнометражный, в нем есть и закадровый текст, и комментарии специалистов,
в основном это представители клубов чайных церемоний. Работа называется
«Фильм о воде, чайном листе и времени, в котором творятся все
истории».

Иногда Григорий пишет книжки спиральным текстом, чтоб их можно
было читать, поставив на старый проигрыватель. А еще он выкладывает
из фруктов буддийские мандалы, а потом съедает их с друзьями.

Досье на героя

Григорий Зедгинидзе. Родился в 1952 году в Москве.

Первое яркое впечатление: в 9 месяцев на руках отца посетил мавзолей
и видел мертвого Сталина.

В 1975 году окончил ГИТИС, режиссерское отделение.

В 1975-1979 годах работал радиорежиссером на «Иновещании».

Начиная с 1980 года – 10 лет археологической работы. Алтай, Чукотка,
Хорезм. В экспедициях участвовал как художник, фотограф, кинодокументалист.

С 1988 – работа на ТВ, в том числе в программах «Клуб путешественников»,
«До и после полуночи».

Автор и режиссер научно-популярного сериала «Буддизм», сделанного
по заказу ТВЦ.