Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Начало

Продолжение

Произошедшее за это время объяснение с Кириллом вспоминалось,
как в тумане.

Он что-то говорил, много и не очень связно. Основная его мысль
была проста необыкновенно. Он много для нее сделал, у нее есть
все, чтобы решить все ее проблемы. (Ей так хотелось его перебить:
« Кирилл, что ты говоришь! Это не проблемы! Это наш ребенок! Одумайся,
остановись!» – но она молчала.) Ему очень жаль, что все так получилось,
но он должен уехать. Это его единственный выход. И они вряд ли
увидятся. Она, конечно, поймет его, но позже.

Конечно, поймет. И сейчас уже все понятно. Дина, в общем, была
готова к тому, что он скажет. То есть, не то, чтобы готова, но
текст был примерно такой, как ожидалось. И еще она почувствовала,
что он явно что-то скрывал. Впрочем, это уже не имело значения.

В наступившей оглушительной тишине отдыха после трудового накала
страстей она почувствовала себя неуютно.

Сдала все дела Кате, объяснив примерно, что и как делать, кому
и сколько платить, за справками – к коммерческому директору Илье
Петровичу, он все знает, – и уехала на неделю на Кипр.

– Ты только проследи, чтобы мы никому ничего не остались должны.
Все прекрасно работали, а я безумно устала. Мне надо побыть одной.

– Не волнуйся, Дина. Я все понимаю. Все вижу. Ты можешь на меня
рассчитывать,– сказала Катя, проявив несвойственную ей тактичность.

Впрочем, ее беременность уже всем была видна и понятна. Так же,
как и исчезновение Кирилла, по всей видимости. Люди вокруг всегда
все знают, к этому она привыкла.

В самолете она мечтала только об одном – собраться в мыслями в
спокойной обстановке всеобщего ничегонеделанья.

Ее номер в пятизвездочной гостинице «Голден Бэй» был отменно хорош.
С балконом и видом на пляж, телевизором последней модели и кондиционером,
правильно отрегулированным. Отель со всеми атрибутами красивой
жизни. Бассейны, джакузи, комфортабельный пляж. Люди, бездумно
тратящие деньги, не считая. Она в первый раз уехала расслабляться
одна. Выяснилось, что это было не очень хорошей идеей. Она вообще
не умела быть одна. В обычной жизни вокруг постоянно были люди,
звонки, проблемы, которые она решала. И всегда был Кирилл, которому
все можно было рассказать, который все понимал и рассказывал,
как именно поступить. Она не умела принимать решения сама. То
есть умела, но все время ощущала внутри эту невидимую опору, которая
делала ее сильной, умной, смелой. А теперь она не может даже ему
позвонить.

«Господи, что я наделала? И зачем? Я же не смогу без него. Никак
и никогда,– ей захотелось кричать от непоправимости. Но она остановила
и крик, и истерику. – Все уже случилось. Поздно. Сейчас надо понять
и принять новые условия жизни. Обо всем подумать. Ничего страшного,
по сути дела. Я все смогу. Я возьму себя в руки.

Я не имею права пить транквилизаторы, и у меня нет никаких оснований
впадать в депрессию. У меня действительно есть все, чтобы самой
решить мои проблемы. Ребенок – это радость, дар и я хочу его увидеть
здоровым, радостным, счастливым. Я сама так решила, значит мне
это было необходимо. Значит, та жизнь, такая налаженная, – не
была моей. Я превратилась в автомат, я перестала быть женщиной.

В любом случае – это просто смешно – пожертвовать ребенком ради
съемок всех этих глупостей в сериале про секс. Или очередного
ролика про важность выбора стирального порошка. Это несопоставимо.
И бессмысленно. Да, это была замечательная жизнь. Но она кончилась.
И это будет новая жизнь. И новая Дина. Другая. Спокойная. Женственная.

В конце концов, вся наша жизнь это поиск себя. Ради чего вся эта
суета, все эти бессмысленные, пустые хлопоты? Ради денег? Ради
комфорта? Хорошо, это у меня уже было. И деньги, и комфорт. И
рауты с блестящей публикой вокруг. И все это пустое, это как мясорубка,
которая закручивает и делает из тебя нечто, готовое или полуготовое
к употреблению в пищу. Так невозможно всю жизнь. Временно – может
быть. Но потом должно появиться что-то настоящее. То, ради чего
и вправду стоит жить. То, что наполняет тебя изнутри».

В ушах снова зазвучал голос Кирилла:

– Жить, Диночка, стоит просто ради самой жизни. Ради процесса.
Ради этих непредсказуемых виражей. И мы не имеем права кого-то
приглашать участвовать в этом сумасшедшем ралли. Может, оно и
в никуда. Но если мы берем на себя ответственность за еще чью-то,
новую, тем более, нами же созданную, жизнь, то мы больше не имеем
права на риск. Мы уже не живем, мы обеспечиваем, Дина. Я хочу
права на риск. И на свои собственные решения. Всегда.

И впервые она не смогла сказать даже себе самой, что это чушь.

Солнце на Кипре было палящим невыносимо. Сначала как бы незаметно
даже, но чуть пересидел на приятно ветреном пляже, как все тело
становится красным. Отдыхающие в большом количестве скупали предохраняющие
от солнца кремы и мази, постоянно втирали их в кожу, спасаясь
от последствий приятного отдыха.

Дина выходила на пляж только по вечерам и сидела на песке, вглядываясь
куда-то вдаль. Это помогало ни о чем не думать.

У нее появилась приятельница – живущая по соседству хорошо сохранившаяся
45-ти летняя бизнес-вумен из Нью-Йорка. Дина в свое время закончила
английскую школу. То есть, общаться они с Джейн могли сравнительно
легко.

Американцы – народ искренний до невозможности, во всяком случае,
в мимолетном, ни к чему не обязывающем общении. Джейн не была
исключением и говорила все, что приходило ей в голову.

– Я тебе так завидую, – она кивнула на Динин уже достаточно округлый
живот, – у тебя будет твой собственный ребенок. Это такое счастье!
У меня столько бойфрендов было, а я не решилась. Сейчас свой офис
в бизнес-центре на Пятой авеню, фирма по продаже модной одежды.
Большой успех. А дома – четыре кошки. С ними и живу. Скучать некогда,
но если бы был ребенок! А лучше два, три! Ни о чем не жалею, но
бездетность мне просто покоя не дает.

– А мне – моя беременность. У меня тоже фирма своя, все налажено
практически. До сего момента было. Рожать я, вообще-то буду, как
мать-одиночка. Бросил меня мой любимый, бойфренд то есть, по-вашему
– и исчез в неизвестном направлении. То ли ребенка перепугался,
то ли проблемы какие, то ли другая женщина... Это уже и неважно.
Будем мы сами. Одни. Одна Дина. И один ребенок. И никого больше.

– А родственники?– осторожно спросила Джейн.

– Сестра младшая, артистическая натура. Отец женился, за границу
уехал. Мать психологически так в себя и не пришла после его ухода.
На даче живет. И людей видеть не особо хочет. То есть, что-то
надо будет придумать. И уж, во всяком случае, многое в моей жизни
изменится. Очень скоро. Я это знаю. Только я не знаю, готова ли
я к этим переменам...

Дина и Джейн провели вместе почти всю эту неделю – на пляже, в
баре, в прогулках вдоль моря. С перерывом на Динины попытки размышлять
наедине и бизнес-обязанности Джейн, которая даже здесь была в
командировке. Как она говорила, сама себя командировала закупать
продукцию и углублять контакты с производящими фирмами. Но номер
в гостинице оплачивался за счет партнеров. Чем она очень гордилась.
Она много рассказывала, как сама себя долго тренировала в любой
ситуации мыслить с точки зрения возможного дохода. Получилось
не сразу. Но сейчас она была собой уже почти довольна.

– А со мной ты тоже просчитываешь, когда общаешься? – спросила
Дина.

– А ты мне просто нравишься. Настоящая русская. Сумасшедшая и
с этой самой загадкой вашей знаменитой души. Без руля и без ветрил.
И я в тебя верю. И тебе верю.

Джейн много фотографировала на память своей маленькой цифровой
камерой, потом Дина снимала ее той же камерой на фоне ларнакских
пейзажей, утверждая, что делает это, как профессионал. Это было
чудесно и в конце концов Дина действительно совершенно отключилась
от всех своих мыслей, предчувствий и тревог. Оказывается, без
мужчины отдыхать куда привлекательнее, с удивлением подумала она.
То есть есть, в жизни есть еще масса вещей, которые она не знает.
О которых даже не задумывалась. И это здорово.

Разъезжались в один и тот же день, обменялись телефонами, адресами
электронной почты, в аэропорту расцеловались совершенно искренне.

– Спасибо тебе, Джейн

– Будь счастлива, Дина. You’re gonna be okay.

Сейчас Дина сидела дома за кухонным столом, на котором громоздилось
столько разнообразных детских бутылочек с сосками и без, салфеточек,
тряпочек, ложечек – нет сил в порядок привести, – и рассматривала
фотографии, которые ей, вскоре после их расставания, прислала
Джейн... Дина улыбалась, глядя на эти свидетельства ее шикарного
отдыха. Виды какие потрясающие – море, пляж, растительность экзотическая.
И Джейн активная такая. Даже когда просто сидит и в камеру улыбается
по-ихнему, по-американски. И сама она, Дина, здесь тоже умиротворенная,
загадочная. «Ожидание» – обычно такие фото называются. Если женщина
одна. А если с мужем, то просто фото из семейного альбома. Непоэтично
даже.

Она задумалась, глядя на кипрские снимки... Это уже больше года
прошло. И очень трудные больше года. А может, и не трудные вовсе.
День за днем. Все решения она принимала сама, впрочем, нет – ничего
она не решала, если по правде. Просто действовала по обстоятельствам.
По течению плыла, то есть.

Она вспоминала, как пилот «Сердцеедок» приняли в Москве практически
без замечаний. Через какое-то время она должна была ехать на переговоры
по сериалу, но сама перенесла их на неопределенное время. Попала
в больницу «на сохранение», которое продолжалось с небольшими
перерывами практически до самых родов. Она жила то в больнице,
то на даче с матерью – сбегала от телефонных звонков коллег и
клиентов – и совсем забросила дела студии. Передала ее в управление
сестре Кате, которая честно пыталась что-то делать. Дина в это
не очень-то вникала и интересовалась. Единственное, что тогда
имело значение – это ее собственное спокойствие, нервничать ей
запретили категорически.

Зато Антон родился когда положено и вес был три девятьсот, как
в аптеке. Не в чем себя упрекнуть. Не курила, не пила ничего,
кроме молока и соков, а сейчас кормила его грудью, как настоящая
мать, а не какая-то там эмансипированная кукушка. Питалась правильно,
режим дня соблюдала, витамины для себя и для того парня, который
посапывал в спальне – в изобилии. Все по книгам, по часам и по
правилам. А их дикое количество – пока все соблюдешь – ни на что
времени не остается. В общем, памперсы, соски, бутылочки, погремушки
и уже даже самолетики с машинками. Мужик, все-таки растет. Скоро
десять месяцев, как растет. И единственное время, которое у нее
есть для ее собственной жизни – когда он, наконец, уснул и это
ночь. Потому, что днем – даже, когда спит – все расписано. Когда,
что и каким образом делать, готовить, гулять. Дина твердо решила
любой ценой выдержать этот марафон без посторонней помощи и по
всем канонам образцовой матери.

Она встала, прошла в спальню, подошла к кроватке. Антон спал,
как игрушечный. Нет, как настоящий. Ее настоящий сын – лежа на
спине, ручки вверх отброшены, голова вправо повернута. А покой
от него исходит такой, что сколько бы ни описывали все это и не
рассказывали, а почувствовать, что это такое можно, только родив
самостоятельно. И никаких усилий, положенных на достижение этой,
даже так иногда и коротко осознаваемой идиллии не жалко.

В дверь неожиданно позвонили. Поздно, вообще-то. Дина теперь с
внешним миром исключительно по интернету общалась. С бывшими бизнес-партнерами,
ставшими чем-то вроде приятелей, сообщая им в шутливой форме,
что все путем. Иногда приходили коротенькие записочки от Джейн,
Дина ей коротко же отвечала, бодро обозначая свои ежедневные занятия
как простые радости, – мол, все по плану происходит, парень растет
– загляденье. Ночью и днем – только о нем.

Телефон – это уже для близких. А близкие у нас кто? Романтическая
сестра Катя – давно, кстати, не показывалась, две давние подруги,
секретарша Лена. Бывшая секретарша Лена. Она уже и работу другую
нашла, но постоянно звонила, появлялась. Но нет, это явно не она...

Дина открыла дверь и даже не удивилась.

Это Сережа Краснов. Который, в общем-то, был самым преданным ей
человеком все это последнее время. Да, по дружески преданным,
но они понимали, что просто не торопятся. Было как-то не до того,
чтобы назвать все своими именами. Да и не чувствовали они, что
готовы. Оба. Она – вся то в страстях по Кириллу, то в хлопотах
перед родами и после, а потом с ребенком – «с Антоном, солнцем
ясным, витязем прекрасным, совсем слегка капризным, не спящим
по ночам». А вернее, рано просыпающимся, отчего у Дины большей
частью были уставшие глаза. Как это было сказано: «и пьяницы с
глазами кроликов...». Неправда, правильный текст должен быть –
«и матери, с красными от недосыпания глазами». Господи, чушь какая
в голову лезет.

Кстати, Сергей, практически, забрал ее из роддома, привез домой,
помогал решать все проблемы – по мере сил, конечно. То есть, по-прежнему,
был ее правой рукой.

– Извини, что поздно. Очень тебя видеть хотел.

– Да что ты, я тебе всегда рада. – Они прошли в кухню. – Что-то
случилось?

Он помялся немного:

– Дина, ты извини, что спрашиваю. Как у тебя с деньгами?

– Вопрос правильный, призовая игра, Сереженька. Думать об этом
как-то было некогда, но уже пришло время и подумать. Дорогая это
история – дети, оказывается. Практически я уже на нуле.

– Дина, я на студию покупателя нашел.

– Да?.. Как-то это... Наверное, это хорошо, но неожиданно. Я все
думала, что встану, приду в себя, найму няню... А с другой стороны,
до трех лет хочу с Антоном просто сама сидеть.

– Дина, ты просто перестала думать, как деловая женщина. Забыла,
как реальность выглядит и что в ней происходит. Уже ничего не
осталось. Клиенты разбежались, работать тоже некому. Столько раз
все сроки нарушались, обязательства не выполнялись, но пока что
все тихо – еще можно продать как фирму с именем. Или хотя бы базу
техническую, конечно, в полтора раза дешевле, в лучшем случае.
Аренду переоформить труда не составляет, тут проще всего людей
найти, но, по-моему, я нашел покупателя на все сразу.

– Сколько?– глухо спросила Дина.

– Будем говорить. Для начала ты сама должна понять, сколько ты
хочешь получить.

Дина резко дернулась с места и вышла. На время. Тот самый случай,
когда слезы вот-вот прорвутся... Только сейчас она поняла, как
круто все изменилось. То есть, все это она знала, и о продаже
думала, но сейчас, уже взаправду – она переставала существовать
как прежняя Дина – полная планов, перспектив, энергии. «Да нет,
я давно уже перестала той, прежней быть– и сознательно перестала»,–
возразила она самой себе. Жизнь кончается не завтра и в ней должны
быть приоритеты. Сейчас – Антон. Потом – она будет иметь право
снова быть энергичной и с планами. Все будет нормально. Все образуется,
как правильно заметил Лев Николаевич. «То-то у них там все так
замечательно образовалось,– мрачно усмехнулась Дина. – Ладно,
прорвемся, не нервничай, доктор не велит», – завершила она внутреннюю
перепалку, которая давно уже стала привычным состоянием – и, внешне
успокоившись, вернулась в кухню.

– Сережа, я тебе составлю расчеты – что сколько стоило и что хотелось
бы за все это получить. Ты же сам знаешь, оснащены мы были хорошо.
А ты уже по обстоятельствам действуй. Если не возражаешь. Мы по
ходу будем обсуждать. Держи меня в курсе. Мне все равно не до
того, если честно. Я, видимо, не могу раздваиваться,– к сожалению,
честно говоря. Но я как только голову поднимаю – Антон простывает.
Примета уже. На то оно и дитя, чтобы им заниматься. Так что все
правильно.

Сергей смотрел на нее долгим таким взглядом, и она чувствовала,
что принимает этот взгляд, что не хочет уже недопонимать, что
он означает. И она так соскучилась по плечу, к которому прислониться.

Правда, прислониться хотелось к Кириллову плечу, но об это она
уже почти заставила себя не думать. Нету Кирилла. «Есть какие-то
образы, видения в глубине моей памяти, я ведь не компьютер – не
могу совсем стереть, но в целом. В целом я не могу больше быть
одна. И так даже лучше будет для всех...» Впрочем, она слишком
устала, чтобы глубоко понимать и осмысливать. Она не хотела, чтобы
Сережа уходил. И он остался.

«.... И был вечер, и было утро» ...

И еще – им хорошо было вместе, на самом деле – и грусть куда-то
подевалась, и его, и ее.

– Диночка, ты мне такой как сейчас даже больше нравишься, – шептал
Сережа ей в ухо, она, смеясь, жмурилась, отталкивала его губы:

– Что ты имеешь в виду? Голой больше нравлюсь?

– Домашней и незащищенной, – целовал он ее темные длинные волосы,
гладил их, как живое существо.

Все-таки, как все просто. Женщине нравится быть матерью, нравится
быть любимой, не быть одной и нравится, когда гладят ее волосы.
А все остальные идеи – от лукавого. Все-таки, правильно я все
сделала, хотя это и не я делала, это что-то мной руководило, а
я просто подчинялась...

Они пили ранний кофе, пока Антон как-то непривычно долго и крепко
спал и были счастливы – чувство легкости, от которого Дина уже
отвыкла за этот год, снова вернулось к ней и она беззаботно смеялась
шуткам Сергея, который рисовал вполне радостную ситуацию их жизни
втроем, нового бизнеса, который он начнет, пока она сидит дома.

– Это все обдуманно Дина, не смейся, я знаешь, как долго сам себя
спрашивал, могу ли я тебе это сказать

– Ты бы у меня лучше спрашивал, Сережа.

– Дина, я так давно и хорошо тебя знаю,

– Я сама себя не знаю, никто никого не знает. Но мне было хорошо
с тобой.

Раздались звуки Антонова пробуждения из спальни, Дина поцеловала
Сережу быстро, порывисто.

– А сейчас иди. Столько всего сразу. А у меня, если ты помнишь,
еще один мужчина есть, очень требовательный, между прочим.

– Я в курсе. Я ушел. Я все помню. До вечера.

Сергей был как-то очень последовательно, но при этом скрыто религиозен.
Дина давно об этом знала, но никогда не задумывалась, насколько
вера его глубока и что это может значить. Он был адвентистом седьмого
дня и утверждал, что это религия интеллектуалов. Адвентисткой,
как он рассказал, была его мать, очень достойная и сильная женщина,
которая была прекрасным хирургом, доцентом университета и многое
вынесла, оставаясь неизменно стойкой в своих убеждениях. В то
время, когда за это подвергались вполне конкретным преследованиям.
Может быть, ее теория была философски стройной, гармоничной и
целостной. Дина уже не застала ее в живых. Но в том, что говорил
Сергей были определенные несоответствия. Впрочем, он не выпячивал
свою религиозность, что Дине нравилось. В последнее время модно
это стало – заходиться с кликушествующим видом в рассуждениях
о боге и об особенном предназначении тех, кто в своей вере последователен.
Верующие как-то больше верят в свое превосходство и избранность.
В то, что им что-то за их веру в бога положено. И любят все человечество
сразу и никого конкретно. Или, если кого-то конкретно, то очень
странной и выматывающей любовью. То есть, сама идея любви извращается.
По Дининому разумению, взаимоотношения индивидуума с религией
– просто вопрос личного выбора, не дающий верующему никаких гарантий
взамен. И нечего об этом столько говорить.

Сама она религиозной не была, вернее, старалась на эту тему не
задумываться. У нее был свой собственный нравственный кодекс,
которому она старалась следовать. Не было особого желания блуждать
в философских дебрях богоискательства. Чувствовала, что может
заблудиться. Силы ей сейчас придавала ее каждодневная забота о
сыне, выполнение простых и понятных обязанностей. А также понимание,
что она ответственна за эту новую жизнь. Одна она и никто более.
В метрике Антона про отца ничего сказано не было. Она так решила.
И это даже лучше – никто и никогда не сможет его у нее отнять,
вмешиваться в то, что и как она делает. И Сережа, так убежденный,
что силы дает только вера, что все случится так, как должно быть,
что мы не можем влиять на исход событий и спорить с мудростью
провидения – был просто человеком, который сейчас ей помогает.
Молодым человеком приятной наружности, с замечательными голубыми
глазами. Мужчиной, который ее любит и с которым ей хорошо. Не
более.

Сергей считал ее совершенно особенной женщиной, которой много
дано от природы. Повторял, что она сама не знает своих возможностей.
Это было так соблазнительно – поверить в свою избранность и во
многом, конечно, его слова оказывали на нее определенное воздействие.
Совсем отстраненно воспринимать не получалось – люди, c которыми
мы близко и постоянно общаемся – так или иначе влияют на наши
чувства, мысли, даже на события в жизни. Даже на удачу или неудачу
в делах. Происходит взаимодействие, химическая реакция соединения.
С одним все было легко, с другим все трудно и мучительно. Это
правда. А Дина, видимо поддавалась влиянию значительно сильнее,
чем сама она полагала. В ее отношениях с Кириллом было так просто
сохранять свою самость – была опора, но не было такого уж сильного
взаимовлияния. Теперь она получила, наконец, мужчину рядом – «
Даже двух!», как Дина шутя любила повторять, и это было совершенно
новым для нее опытом. Появилось непривычное, возможно даже иллюзорное,
но чувство защищенности и покоя. А с другой стороны – ситуация
почти ежедневного нахождения рядом, общность всех насущных проблем...
Иногда она задумывалась, была ли их внутренняя совместимость причиной
того, что они вместе – или просто ситуация так сложилась? Выбрала
ли бы она его, Сережу, как спутника своей жизни, если бы сейчас
не нуждалась так сильно в его помощи? Хотя, может, на самом деле,
это отнюдь не женщины выбирают мужчин, как принято считать – мол,
«лишь только тех мы женщин выбираем, которые нас выбрали уже»,
а мужчины приходят в твою жизнь сами – и если вовремя приходят
– то вы вместе? Сережа любил повторять, что нет случайностей,
и это ошибка – думать, что бывают просто совпадения. Нет, все
было так, как было – потому, что они должны были соединиться и
он всегда этого ждал. Просто события нельзя торопить...

Далеко не сразу разобрались они во всех сложностях переоформления
помещений, поэтапной продажи техники. Долго выплачивали накопившиеся
долги по зарплате сотрудникам. Вначале Дина пришла в ужас от того,
что за прошедший год натворила Катя. Она снова простила ей все
промахи, сестру она любила нежно и преданно. В конце концов, все-таки
рассчитались со всеми полностью. Фирму свою, пусть даже просто
на бумаге существующую, Дина решила сохранить. А вдруг, все-таки,
когда Антон чуть подрастет – она снова сможет все начать сначала.
Неожиданно больно кольнула ее новость, что телесериал, который,
по идее, был точно таким же, как тот, год назад почти запущенный
ею в производство, съемки которого она, как думалось, просто отложила
на какое-то время – уже снимается в Москве и эфир не за горами.
Впрочем, это нормально, успокаивала она себя. Ни одна продуктивная
идея не бывает неукраденной. Особенно, если становится известной
другим, а время потеряно. А здесь все уже сделано – чего же не
снять?

– Интересно, сценарий-то хоть изменили как-то, или только название?–
изо всех сил пытаясь шутить, спрашивала она Сергея.

– Не грусти, Дина, пройдет время, мы другой снимем. Лучше. Денег
заработаем, все начнем сначала. Аппаратуру все равно менять надо
было бы к тому времени, технический прогресс на месте не стоит.
Даже хорошо, что успели продать в приличном состоянии, пока интерес
к ней еще был.

Насчет «денег заработаем» – это тоже была постоянная тревога.
Дни, месяцы проходили в начинаниях чего-то такого, что решит все
проблемы. Деньги вкладывали, ничего не получалось, искали новую
идею. Собственно, Дина принимала участие только в обсуждениях,
сидя дома. Исполнителем был Сергей.

В конце концов, он решил заняться простым и понятным, многими
опробованным бизнесом – гнать дешевые машины из Германии и выгодно
их продавать. Это тоже требовало каких-то средств, налаживания
контактов на таможне. Потом – безошибочного понимания, какие именно
машины нужно пригонять, чтобы продать быстро и без проблем. Нужны
были контакты с потенциальными клиентами.

У Сергея была идея в будущем создать свой автосалон, что требовало
денег, но он надеялся все сделать быстро, работал много и тяжело.
«Подожди, Дина, совсем немного подожди – все придет».

К новому году он привез ей шикарную шубу, от которой она была
в восторге, но которая пробила изрядную брешь в бюджете – но Сережа
был счастлив, что ей нравится, что она довольна. Она же всегда
была лучше всех, стильная и элегантная, почему с ним она должна
выглядеть проще? Он сделает все – и она не должна ни в чем себе
отказывать.

И она не отказывала. Ни себе, ни Антону. Он питался по часам,
всеми продуктами и витаминами, что предписывались в специальной
литературе, как необходимые для растущего организма и был большим
модником. У него были все самые лучшие игрушки. Компьютерные,
механические, заводные и прочие мыслимые и немыслимые ребячьи
радости мгновенно приобретались и демонстрировались Антошке. «А
потом он будет учиться в очень хорошей школе, поступит в университет,
лучше за границей, обязательно получит перспективную и востребованную
специальность. Он не будет чувствовать себя обделенным ни в чем
и никогда», – Дина поклялась себе в этом и клятве следовала свято.

Так что жили они широко и красиво. Помимо всего прочего, Дина
и Сергей были замечательной парой, а вместе с сероглазым, розовощеким
Антоном в рекламного вида комбинезонах вполне могли сойти за преуспевающую
семью из среднего, но крепкого бизнес-класса. Особенно, когда
они приезжали куда-то на Динином серебристом и все еще шикарном
«Паджеро».

Однажды, в воскресенье, они отправились втроем в зоопарк. Это,
кстати, правильно придумано – ходить с такими маленькими детьми
смотреть на зверей. Удовольствие неописуемое – просто смотреть
на детскую реакцию. Всех зверей Дина ему в книжках показывала,
он их узнавал и пальцем тыкал, кто и где. А здесь решил шутить
– всех, мол, вижу, а слона, большого самого, не замечаю.

– Где он, слон?

– А нету. Нигде нету. А это, мама, не слон.

– А кто?

– Не знаю. Нету слона. Потерялся,– и потом Антон так заливисто,
так непередаваемо-заразительно смеялся!

Они с Красновым фотографировали его со всеми мартышками, с попугаями,
оленями и большим усталым медведем. Антон еще сказал:

– Мама, он спать хочет, – по-своему, конечно сказал, ему еще двух
лет не исполнилось, но говорить пытался вовсю. Не молчал, прямо
скажем.

Дина была счастлива. Да, Антону скоро уже два и еще один трудный
год позади. Конечно трудный, она же до сих пор наглого здоровенного
парня грудью кормит. Два раза в день всего, но все-таки. Она никому
об этом уже даже не говорит, засмеют ведь, скажут, ненормальная
мамаша – но по правде, она боялась его совсем от груди отнимать.
Известно же, молоко матери – как лекарство от всех болезней, основа
основ, а заложить она хотела крепкий фундамент. Ей не так уж и
трудно, а если это и правда хорошо, то почему бы и нет? Уж, во
всяком случае, хуже не будет. Хотя детский врач из районной поликлиники,
внимательная круглолицая дама средних лет по имени Полина Ивановна,
постоянно повторяла ей, что с Антоном все в порядке – ничего,
кроме насморка или легкой простуды, по сути, не случалось – а
это, мол, сейчас такая редкость! Но она так всего боялась, так
хотела, чтобы он был здоров и готова была перевыполнить план по
правильным материнским действиям. К тому же все как-то недосуг
было от груди отнять. Но, конечно, пора. В ближайшее же время.
«А то он скоро меня съест»,– усмехнулась Дина, глядя на, конечно
же, самого умного и самого красивого. «А раньше я все над мамочками
смеялась! А теперь сама поняла, что это и как это. И не объяснишь
ведь. Хотя, он и правда красивый. И вообще, как я жила раньше?
До него, без него? Не понимаю...».

Действительно, есть вещи, через которые надо пройти самой, чтобы
понять, что это такое. Как к этому относиться. И что при этом
чувствуешь. А для Дины, в ее уже тридцать пять лет – и поздно,
может быть, но совсем простые вещи были открытием.

Окончание следует.