Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Начало

Продолжение

Когда они вошли в студию – увидели коллектив в полном составе.
Голоса из-за двери звучали громко. При появлении начальства ропот
сменился на шепот и вскоре наступила полная тишина.

Для Джоанны первое появление в студии, где сидели люди, всегда
означало, что она проводит трактовую репетицию. Или запись.
Поэтому она тренированно улыбнулась и автоматически заговорила
голосом хозяйки шоу. Это ей помогло найти нужную интонацию и
не сорваться. Человечная, полная сострадания Джоанна Джойс
собственной персоной. Вникающая в чужие горести и печали.
Олицетворение доброты и сердечности. Она обращалась к людям,
которые ей близки и дороги.

– Я приветствую вас, я очень рада вас видеть! Сегодня непростой день
– я знаю. Непростой он и для меня. Я вижу глаза Ренаты,
Арчи, Терезы, Анны. Всех, кто мне так дорог, благодаря кому мы
можем держать рейтинг, не стыдиться того, что мы делаем.
Спасибо вам всем. Каждого ждет маленький сюрприз – бонус в 10
тысяч. Мой юбилей – просто повод, а причина то, что вы
прекрасно работаете. Сегодня непростой день еще и потому, что
Дэрриэл Кахина уходит на пенсию. Завтра она работает последний
день. Когда-то Дэрриэл сделала меня ведущей утренней
программы. Потом стала продюсером «Шоу Джоанны Джойс». Много лет мы
вместе четко и без устали трудились. Бок о бок. У нас все
получалось. Дэрриэл обеспечивала бесперебойное производство
шоу, превратила студию в надежный механизм. Я думаю, ее работа
достойна горячей благодарности, самых добрых слов и шумных
оваций, – Джоанна начала аплодировать, улыбаясь Дэрриэл и
приглашая всех собравшихся поддержать ее. Вначале нестройно,
потом все громче аплодисменты и впрямь переросли в овацию.
Дэрриэл неспешно наклонила голову и почти разрыдалась. Не
зная, что она вообще на это способна, она смутилась – смутились
и присутствующие. Обстановка стала дружественной.
Враждебность испарилась, исчезла. В студии – коллектив добрых надежных
коллег, собравшихся вместе.

– И я надеюсь, что Роберто Санчес, который, как я полагаю, сможет
выполнять обязанности ответственного продюсера, в скором
времени освоится и проявит незаурядные организаторские
способности. И творческие, разумеется, тоже. Потому, что телевидение
требует от каждого собранности и расторопности. Это так. Но
еще – полета фантазии, умения увидеть ситуацию, придумать
интересный ход, снять неповторимый ракурс – можно продолжать до
бесконечности. Поэтому мы любим эту работу.– Тут Джоанна
повернулась к Дэрриэл. – И любим тебя, Дэрриэл! Без тебя
«ДД-студио» осиротеет. И я тоже.

Теперь уже аплодисменты раздались без принуждения. Дамы спускались,
чтобы обнять Дэрриэл. Один из операторов поднялся и попросил
слова, чтобы выразить восхищение ее точностью и умением
четко работать. К нему присоединялись голоса ассистентов,
инженеров, осветителей. Дэрриэл обнимали те, кто, возможно,
привык ее опасаться. Но профессионализмом восторгались все без
исключения.

– Завтра мы работаем по графику, дорогие мои! – слова Джоанны
вызвали радостный гул и одобрение. – Прошу не опаздывать! – И она,
не торопясь, покинула студию, перешучиваясь по пути с
коллегами. Дух единомыслия вернулся. К облегчению большинства.
Работа им нравилась и серьезных сложностей они не хотели. Так
напроказившие дети грозят сбежать из дома, а потом радуются,
что все осталось по-прежнему и наказания удалось избежать.
Только в данном случае, для усмирения так преданного ей
коллектива, Джоанне пришлось многим пожертвовать. И улыбка
исчезла с ее лица, как только она закрыла за собой дверь.

– Прости меня, Дэрриэл, – тихо повторила она.

Она поднялась в кабинет.

– Женни, ко мне никого не пускай, ни с кем не соединяй, –
скороговоркой произнесла Джоанна, проходя через приемную. Ей не
терпелось закрыть дверь и остаться одной.

Но секретарша сообщила, что в кабинете Зельма– она привезла ланч.
Джоанна обрадовалась. Зельма действовала на нее успокаивающе.
Никогда не говорит того, что не хочется слышать. Заодно
расскажет, как идут приготовления.

– Здравствуй, дорогая моя! – они расцеловались, будто не виделись
давно, хотя только вчера расстались. – Как там у нас дела?

– Все отлично, справляемся. Не волнуйся. Какая прическа! Просто
блеск! И макияж! А глаза у тебя расстроенные, что-то случилось?
– Зельма относилась к Джоанне, как ребенку, о котором надо
заботиться.

– Да ничего особенного. Тоже – справляюсь. Дел много накопилось.
Невпроворот. И неожиданности всякие.

– Ты поешь, тут все то, что ты любишь – и фрукты обязательно!

– Обязательно. Кстати, хочу тебя об одолжении попросить. Ты машину
не отпускай, когда вернешься. Что-то с барского стола можно
сюда вечером привезти? Понимаю, что для тебя сложно так
мотаться. На две персоны – к вечеру. И вино, которое Саймон
любит. Не хочу с ним никуда идти, а встретиться нам надо.
Понимаешь? И поговорить без свидетелей. Я всю неделю занята, а
сегодня вообще сумасшедший день. Еще столько бумаг на столе – то
подписать, то прочитать. Не знаю, когда смогу сделать
перерыв на сон. Не то, что на обед.

– Джоанна, это неправильно, что ты много работаешь. Сама себе
хозяйка, могла бы и выходные устроить. Успокоиться, отдохнуть.
Тебе же надо хорошо выглядеть.

– А когда мне не надо хорошо выглядеть? За это у нас Марк
ответственный, он свою работу знает. И кто тебе сказал, что я сама
себе хозяйка? Но не волнуйся. Я в порядке. Сейчас съем твой
салат – и никакой усталости не останется. Не трать время, еще
наговоримся. Жду тебя к восьми вечера. Договорились?

– Нет проблем, хозяйка! Не извольте волноваться, – за шутливостью
Зельма пыталась скрыть встревоженность. Она знала, как вредно
для Джоанны нервничать. Во время работы та сохраняла
железное спокойствие. Уж кто-кто, а Зельма сразу замечала перемены
в настроении Джоанны. – Приятного аппетита. Вернусь вовремя
и с хорошими новостями.

– В последнее время только ты и приносишь мне хорошие новости,–
мрачно усмехнулась Джоанна. Зельма бесценна. Страсть Джоанны к
вкусной еде помогала пережить любые неприятности. А Зельма
обеспечивала прекрасные события чуть не каждый день. –
Изысканные хорошие новости. Спасибо тебе. До вечера.

Джоанна проводила Зельму до двери, на прощание они опять расцеловались.

Слегка притронувшись к кулинарным радостям, – салат, и вправду,
потрясающий! – Джоанна почувствовала прилив энергии. Пожалуй, ее
хватит на кроткий телефонный разговор с Саймоном. Пора
сделать этот звонок. Она нажала кнопку мобильного.

– Саймон, привет, это Джоанна. Ты рад меня слышать?

– Еще как. Все звонил – но телефон не отвечал, гудки вместо твоего
божественного голоса, так любимого миллионами.

– Каламбурить изволите, Мистер Икс. Ее любили миллионы, а она любила
их. Любовь взаимная, чувства глубокие.– Джоанна искренне,
безо всякого напряжения рассмеялась. Все-таки, Саймон очень
мил и талантлив. Это завораживает. В такие минуты она
понимала, почему их отношения длятся так долго. – А как насчет
нашей любви и глубоких чувств, дорогой?

– Ты считаешь, об этом можно говорить по телефону? – Саймон произнес
с придыханием, пародируя страстные интонации.

– Нельзя, ни в коем случае, нельзя, – Джоанна ответила подчеркнуто
сухо. – Поэтому, возможно, ты навестишь меня в студии сегодня
вечером? Прямо в кабинете. Я тебя буду ждать. Ужин при
свечах в деловой обстановке – не возражаешь?

– А что так? Не можешь оторваться от работы?

– Не хочу нигде появляться перед вечеринкой – с одной стороны. А с
другой – и правда, не могу оторваться. Еще столько всего, а
день в разгаре! Только твое появление может как-то помочь
сделать перерыв.

– Хорошо, Джо. Я приеду и позвоню тебе снизу.

– Да я думаю, тебя пропустят и без звонка. Жду.– Джоанна неожиданно
почувствовала признательность к Саймону. С ним легко. Он
всегда умел разрядить обстановку, точно чувствовал ситуацию. Он
ей просто необходим. «Снова проявление слабости. Слишком
часто в последнее время», – отметила она автоматически. Но
настроение изменилось к лучшему.

К бумагам на столе Джоанна все еще не притрагивалась. События будто
специально громоздились одно на другое, чтобы оттянуть
неприятный момент. Хотя – день в целом неприятный. Неудачный.
Когда-то она решила не делить дни на удачные и неудачные. Есть
жизнь, и в ней соединяется воедино все. Жизнь – это процесс.
Шаг за шагом. День за днем. И довольно отвлекаться на
неуместные размышления. Изучение биографии завтрашнего
собеседника прежде всего означает, что она согласилась с ним
беседовать. Это уже поражение. Правда, она собирается обратить его в
победу. Бороться у нее всегда получалось лучше всего. Если
бы не приходилось ежедневно схватываться с обстоятельствами –
кто знает, где бы она сейчас находилась. Уж во всяком
случае, не стала бы всесильной Джоанной Джойс. «Да, всесильной!»
– возразила она тому недоверию, которое шевелилось в глубине
души. Она это докажет. В тысячный раз. На глазах у
миллионов зрителей она выиграет схватку – и снова никто не заметит,
как трудно это дается. Не рискуют те, кто боится рисковать.
И у кого не хватает сил. Или нет сил. Неважно. У нее есть.

IV

На изучение собранных Дэрриэл – а вернее, отделом подготовки
информации, материалов, могла уйти неделя. Распечатка веб-сайтов,
газетные статьи, журнальные публикации, интервью,
радиобеседы, экземпляры его книг и отдельно – биография. Подробное
описание. С картинками, приложенными отдельным файлом.
Фотографии малолетнего Кеннета, потом разбитного малого, лишившего
юную Сильвию покоя. Студент университета в Цинциннати – это
она помнит. . Master-Degree по социальной психологии. Студент
Гарварда – интересно, как это ему удалось? Ах, понятно, он
получил грант, – об этом и в биографии, и в его интервью.
Гарвард – это уже Ph.D. В Гарварде он начал исследовать
психологию коллектива, корпоративные проблемы. Потом становится
консультантом крупной компании. Делает сенсационные выводы.
Издает книгу. Его заметили. Становится специалистом нарасхват.
Замечательно. Размышляет об индивидууме, попавшем в тиски
сложившихся правил. Все это хорошо, но ничего особенного.
Ничего из ряда вон. Где причины для необъяснимой настойчивости,
проявленной Беном? Он требовал! Говорил, что за Кеннетом
Томпсоном стоят сильные люди. И что же эти сильные люди так
обеспокоились судьбой исследователя проблем социальной
психологии, даже и с Гарвардом, за плечами – кого это интересует,
если всерьез?

Ага, вот – уже понятней. Некоторое количество лет он состоял в
Демократической партии. Но ничего особенного не добился. Зато
добился расположения видного деятеля из республиканцев. Который
понял, что Кеннет может стать полезен. Понял, что его
корпоративные стенания можно повернуть нужным образом, судя по
всему. И вот Кеннет уже республиканец. Вот он уже доверенное
лицо нового кандидата от республиканцев. Говорит, судя по
всему, очень хорошо, ведет аудиторию за собой. Становится
популярен как оратор. Но интересно, что он никогда не агитирует
прямо за своего босса – и это очевидно. Нет, просто его
исследования подтверждают правильность идей хозяина. Совпадают.
Они играют на одном поле. Интеллектуал Кеннет, заразительно
полемизирующий, никогда не говорящий глупостей – и кандидат,
произносящий лозунги. Какая блестящая игра! И вот Кеннет
оценен по достоинству, как человек, который достойно выглядит,
прекрасно держится, производит впечатление ироничного и
простого «своего» парня – и при этом говорит легко, ясно и
убедительно. Без фальши. Такое редко встречается. Воплощение
американской мечты. Его хозяевам стало понятно, что он послушен,
управляем – но держится, как сильная личность и вызывает
доверие. Покупается, видимо, задорого, но деньги отрабатывает,
– подумала Джоанна. На него можно ставить. Не подведет. И
книги, проникнутые заботой о людях, полные метких наблюдений,
четких фраз, которые можно цитировать. При этом не пьет, не
играет в казино, не увлекается девочками. Образцовый
семьянин. Даже страшно делается. Обаятельный Кеннет с супругой
Катариной и тремя детьми. Две девочки и мальчик. Описания их
совместных прогулок, отдыха в кемпинге. Чтение книг детям.
Игра в теннис на свежем воздухе. Походы с Катариной в оперу.
Похороны отца Катарины. Вся семья в сборе, скорбные лица.
Около сотни человек в черном, под черными зонтами – видимо, шел
дождь. Это кладбище в Цинциннати Джоанна узнала. А вот и
факты из биографии тестя. Хозяин нескольких ресторанов,
создатель ставшей популярной торговой марки кетчупа. Вначале
руководил производством, потом количество заводов выросло. Стоял
во главе корпорации по производству кетчупа. Замечательно.
Видимо, он и профинансировал Гарвард. Теперь понятно, почему,
развозя пиццу, Кеннет не имел права беседовать с девушками.
Скорее всего, Катарина уже появилась в поле зрения и бедный
студент очаровывал будущего тестя трудолюбием и
целеустремленностью. А ведь историй таких, как с Сильвией у него
случалось множество! Это она, когда выслеживала его – поняла. Но
все тайные, тихие. Негромкие. Одна из девушек так напоминала
Катарину! – вспомнила Джоанна, глядя на фото супруги. Но та
посексапильнее, конечно – с широкими бедрами, высокой грудью,
густыми рыжими кудрями ниже спины. Видимо, Катарину он
охмурял платонически, а окружающие красавицы служили выходом
скопившейся, но нерастраченной сексуальной энергии молодца.
Хорошо хоть, прояснилось. Польза есть от встречи с прошлым.
Даже легче стало. Джоанна невесело улыбнулась, вспомнив
переживания тех лет. Жалко ее, Сильвию. Очень страдала. А Кеннет
боролся за право стать родственником кетчуп-магната. А мог бы
– мужем миллионерши. Хотя – кто знает, рядом ним она,
возможно, действовала бы иначе. И вообще – от того, с кем человек
связывает жизнь, – очень многое зависит. Может, она стала бы
беспомощной. А он не писал бы книги о социальной
психологии. Возможно, они просто были бы счастливы вместе. Нет, с
такими, как он, счастье невозможно. Они намечают цель, наверное,
еще с младенчества – и идут к ней. Безостановочно. Ничего и
никого вокруг не видя. И что можно возразить? Спокойная и
скромная жена, даже следы косметики на лице не видны. Кстати,
получила педагогическое образование – и теперь по всей
науке воспитывает детей. Замечательные дети, все появились на
свет с разницей в два года. Крепкая семья – гарантия
стабильности общества и идеал мечтаний среднестатического избирателя.
И Кеннет – идеальный кандидат в президенты. Сделал себя
сам, умен, воспитан и образован. Заботливый муж и любящий отец.
В скобках заметим – управляем и может нести в массы любую
нужную информацию в привлекательной и продаваемой форме. И не
говорит глупостей. Джоанне стало страшно. Оттого, что если
бы она не знала Кеннета Томпсона много лет назад – то
приняла бы за чистую монету его высказывания типа: «Наши дети
смотрят на нас глазами нашей совести», «После работы мы идем
домой, чтобы отдохнуть в семье. Каждый хоть раз этот говорил,
правда? А ведь семья – это и есть наиважнейшая работа.
Потому, что в ней – ростки истинных чувств. Цветы должны
распуститься. Они не должны увянуть от нашей беспечности или
невнимания. Помните это». Или: «Все мы – труженики в саду нашей
любви».

И как много людей, которым она готова аплодировать, с хладнокровной
искренностью несут такую же околесицу, такую же ложь.
Внутренне посмеиваясь. Крикливые лозунги, фальшивые, – как все и
вся вокруг. И она бессильна что-то изменить. Да и чем она
отличается? Тем, что не окружила себя поддельными картинками
семейного счастья? А то счастье, которое она демонстрирует –
оно разве настоящее?

Мобильный затрещал – мелодии она терпеть не могла. Сейчас не жизнь –
а сплошной концерт для мобильника. Ее телефон просто
потрескивал. Голос Бена Рэддла она и ждала услышать.

– Ну что, наш мальчик завтра поговорит с тобой?

– Да, Бен, я готова. Просматриваю его досье, мне собрали коллеги.
Подробное такое.

– Ты очень не углубляйся. Про новую книгу поговорите – и достаточно.

– Бен, ты мне указываешь, с кем встречаться и даже, о чем говорить?
Это интересно. По-моему, ты должен поменять род
деятельности. В тебе дремлет незаурядный творческий потенциал.

– Джоанна, не заводись. Я просто не хочу, чтобы ты уж очень много
времени на него тратила.

– Не волнуйся. Только привезите его прямо к записи. Мне не нужно с
ним репетировать.

– Нет проблем. Кстати, ты о юбилее не забыла?

– А ты что, пригласительный не получил?

– Получил, получил. Это я так, тему сменить. Не все же мы
препираться будем из-за этого…

-… талантливого писателя, ты хотел сказать?

– Да-да, именно это, – он закашлялся.– Я курю, дым попал в
дыхательное горло.– объяснил Бен. – Удачи, Джоанна. Привет от старины
Уоррена. Мы тебе такой сюрприз готовим! Смертельный
сюрприз! Целую ручки и щечки.

– Пока, – Джоанна улыбнулась тому, что разговор закончился. Завтра
шоу с Кеннетом закончится и можно будет просто улыбнуться.
Она подумала об этом с удовольствием. И, пожалуй, не надо,
чтобы Саймон приходил в ее кабинет. Джоанна вдруг
почувствовала, что устала сидеть за столом, тем более, что к нему сегодня
еще придется вернуться. Материала горы, удовлетворенное
любопытство не спасает. «Детально, детально изучу. К любому
повороту буду готова. Ласковый мой и политически созрелый
фрукт. Нет, овощ». Ну, какой же он овощ. Он что-то неопределимое
словами, вернее определимое очень конкретно. А определять
нельзя. Она известна, как иронично-грубоватая теледива, но при
этом добрая и сердечная. Которая относится к людям с
пониманием. Не клеймит понапрасну. Пожалуй, теперь они с Кеннетом
похожи. «То есть, как похожи? Чем похожи?» Джоанне внезапно
стало смешно, она даже засмеялась. Громко, безудержно. И
безутешно. Стоп. Голова нуждается в перерыве прямо сейчас. Пора
сделать перерыв. Она позвонила Саймону.

– А я уже готов к тебе ехать, дорогая.

– Вот и хорошо. Я спущусь вниз, поедем куда-нибудь, где нас не знают.

– Какую именно страну ты имеешь в виду?– мгновенно отреагировал Саймон.

– Саймон, я устала. Очень устала. Внезапно почувствовала. Не шути.
Помоги понять, куда лучше поехать. Тихое место. Есть же еще
тихие места. Я сама знаю. Ресторан, где всегда играет тихий
джаз и полутемно. Там можно уединиться. Это как раз то, что
нужно. Вспомнил, где это?

– Да, дорогая. Мы были там три года назад. В очередной раз обсуждали
нашу помолвку.

– Милый, нет такого места в Нью-Йорке, где мы что-нибудь не
обсуждали. Говорить мы любим оба. Неважно, я спускаюсь. До встречи
прямо сейчас.

Джоана нажала кнопку с номером Зельмы и отменила обед в кабинете.

– Я ночую здесь, но для вечернего чая у меня все есть, для утреннего
кофе тоже, а вот если привезешь свои фирменные гренки и
что-нибудь легкое на завтра – буду счастлива.. С утра заедешь?

– Конечно. Как только буду готова – позвоню. Ты так много работаешь эту неделю!

– Что поделаешь? Я не имею права что-то не успеть. Это моя судьба.
Целую тебя, кормилица моя, сыну привет. Как у него, горло уже
не болит?

– Да о чем ты – конечно, все прошло. А завтра опять что-то из
холодильника схватит. Один же дома – целый день.

– Ну, он большой уже мальчик. И всю следующую неделю вы будете с ним
вдвоем. У тебя неделя отпуска.

– Отпуск у тех, кто на службе, Джоанна. А ты – моя жизнь. Я очень за
тебя волнуюсь. Не меньше, чем за Тобиаса.

– Я знаю. Иди сегодня пораньше спать. И будь спокойна за нас обоих.
Мы тебя любим. – Она нажала отбой и какое-то время сидела
неподвижно, будто забыв обо всем. Телефон опять зазвонил. Да,
пора, пора. Это Саймон.

– Я еду вниз, одну минуту подожди, пожалуйста! – Джоанна поискала
глазами утренний журнал, который прихватила у Марка. Какой
замечательный журнал с картинками! Быстро бросила в сумку и
размеренным шагом направилась к дверям.

– Женни, ты можешь идти домой. Завтра приходи пораньше. Мне нужна
будет твоя помощь. Никто не должен входить в мой кабинет без
предупреждения. А скорее всего, я никого не захочу видеть.
Будешь всех держать в приемной или посылать за пирожными.
Чтобы размялись по дороге. Кстати, ты знаешь о своем бонусе в
двенадцать тысяч? Только никому не говори. Бонус для остальных
– десять. Ты же незаменимая.

Женни сверкнула глазами и только улыбнулась в ответ. Она вообще
говорила мало. Что большая удача, кстати.

Через несколько минут Джоанна уже ехала с Саймоном в ресторан
«Блюз», тихое место для укромных бесед. Его спортивная машина
могла разгоняться до 170 миль в час, но Нью-Йорк – не место для
гонок. Они плавно перемещались, не более того.

– Ты умница, о парковке тоже подумала. Здесь площадка для клиентов.

– У меня это автоматически. Вся ситуация сразу в голове возникает.
Сама поражена наличием паркинга,– засмеялась Джоанна. Она
внезапно поняла, почему захотела приехать сюда. В студии она бы
точно устроила ему скандал и зачем тогда вообще
встречаться? Есть надежда, что в «Блюзе» она не даст волю эмоциям. Она
с ним просто поговорит. Спокойно обсудит их поведение на
юбилейной вечеринке. А странно, желание видеть Саймона днем
появилось. Днем же и пропало. И зачем она с ним встретилась?

Они прошли к столику на втором этаже. Вокруг почти никого. У Джоанны
голова кругом шла, целый калейдоскоп настроений. Она видела
друга, давнего друга и это радостно. Ей все равно, как он
живет. И эмоций нет, нечего сдерживать. Просто очень хочется
есть, это правда. Ужин принесли быстро, как и просила
Джоанна – то, что вкусно и поскорее! Официант наполнил бокалы
красным вином. Но многозначительные тосты не произносились. Да и
зачем? Встретились старые добрые знакомые. Да, теперь это
именно так. Джоанна озорно посмотрела на Саймона и немедленно
принялась за куриный салат.

– Я тоже голоден, как собака, – сказал Саймон, заметив ее аппетит.

– Значит, ты голоден, как Джоанна Джойс. Помнишь, когда мы здесь в
очередной раз препирались, ты обвинил меня, что я много ем и
потому никак не худею? А я кричала, что мои размеры – мечта
каждой женщины!

– Это так давно было! Сейчас ты в форме, как никогда.

– Ты тоже. – Джоанна положила вилку и нож на правую сторону тарелки.
– С едой разобрались, достаточно. Пора теперь разобраться с
чувствами. А они у меня просто бурлить начинают, когда я на
твое фото смотрю. Красивый ты у меня. – Она чуть отодвинула
тарелку, достала из сумки глянцевый журнал, полистала
минуту и показала Саймону портрет в ночном клубе. Он не смог
сдержать эмоции, лицо выглядело сначала ошарашенно, потом
обиженно, позже во взгляде появилось недоумение и, наконец, он
нашел нужное выражение. Спокойно – задумчивое. Процесс этот
выглядел, как на серийных фото из автомата мгновенных снимков.
Джоанна чуть не расхохоталась. Конечно, работа на радио
сказывается – говорить умеет, а «держать лицо» – нет. Ладно, он
не виноват. Хороший парень, по сути дела Слабый только. Что
поделаешь.

– А чем вызван твой интерес к журнальной публикации? – начал он церемонно.

– Интерес не у меня. Издание популярное. Сколько народу обратило
внимание на мускулатуру твоего друга, представляешь? Не
боишься, что отобьет кто-нибудь? А остальные отметили, что это не я
рядом с тобой. Удивились, наверное. А многие, уверена, уже
обсудили, как это странно.– Саймон сидел молча, его лицо
явно теряло задумчивость. На глазах. – Мы же с тобой
договаривались, что публично ты не проявляешь свободу взглядов на
жизнь. До-го-ва-ри-ва-лись! Даже договорились, что редко
случается. И незадолго до моего юбилея, где, я надеюсь, мы появимся
вместе – ты даешь повод для разговоров. Даже не повод –
пищу! Еду! Причем очень вкусную, как в этом ресторане. –
Джоанна почувствовала, что заводится больше, чем ей хотелось бы.
День длинный выдался. Она старалась не думать об этом раньше,
но сдерживаемая обида вырвалась наружу. – Как ты мог?
Неужели совсем не дороги наши отношения? Я не имею для тебя
никакого значения? Моя репутация, в конце концов? Твоя репутация,
если уж на то пошло! Ведущий программы, программы для
настоящих мужчин – в ситуации, где…

– …где рядом другой настоящий мужчина. И вокруг такие крутые парни,
кстати. Мы с ним не в постели и не в туалете. – Саймон,
вначале растерявшийся, наконец, обрел дар речи.– Нормальная
ситуация. Можно найти тысячу объяснений. Привлечение внимания к
программе, например, – он оживился: Кстати, прекрасная идея.
Я снимок впервые вижу, никаких газетных там не помню. Но
если на то пошло – могу в следующий программе стать гостем
этого клуба, поговорить о проблемах тех, кто туда приходит. С
упором на то, что клуб – прекрасное место для отдыха.
Разнообразные впечатления, экзотика, эмоции – и натуралы там
запросто проводят вечер, если хотят получить новые впечатления. В
театры, например, ходят не только артисты. Но и зрители, как
ты знаешь. Так что, ничего страшного в этих фото нет. И мы
с тобой не впервые поворачиваем информацию так, как нам
выгодно. Когда в прессе шумели о нашей помолвке, потом о скорой
свадьбе, потом об отмене – мы высказывались, как нам
нравилось. Просто сделали прекрасное шоу – с газетами,
телевидением. А сколько народу это обсуждало! Что да почему, кто прав,
кто не очень…Ты сама меня этому научила.

– Ты меня тоже кое-чему научил, дорогой. Знаешь, если ты и правда
считаешь, что мы разыгрывали комедию, то это неправда. Наши
отношения – моя единственная любовь – длинная, мучительная.
Длиною в жизнь.

– Ну, вот ты опять как будто название для шоу придумываешь. «Длиною
в жизнь» – с фотографиями, с интервью друзей и подруг,
съемками на натуре. Небольшая средняя часть – о моем временном
странном поведении. Но ты мучилась и твоя любовь победила
все.– Он говорил это с иронией во взгляде. Джоанна не помнила,
чтобы он раньше на нее так смотрел. Неужели она просто
смешна? Когда это случилось, почему она не заметила – в шуме и
гаме восторгов ею, в постоянной гонке: рейтинг, проценты,
контракты, успех! – момента, когда стал возможным такой
иронический взгляд? Только у Саймона – или у всех вокруг?

– Нет, Саймон. Для меня это серьезная история. И почему, собственно,
ты говоришь со мной в таком тоне? – она давно уже не
чувствовала ничего подобного. Власть вот к чему она привыкла. Нет,
это Джоанна властвует. Платит, когда необходимо – и все
становится на место. А маленькая Сильвия уже готова заплакать
от обиды. Стоп, стоп, это неуместно. Глупость какая-то.

– Наша любовь существовала только в моем воображении, – глаза
Саймона снова изменили выражение. Наверно, теперь она видит
истинное лицо. Но Джоанна уже устала от перемен в его облике. Ей
стало все равно. И скучно. А он продолжал:

– Ты мне столько лет не верила.

– Я тебя столько лет любила.

– Не перебивай, пожалуйста. Раз в жизни, дай мне договорить.– Он
стал так серьезен. Ладно, пусть говорит. По сути дела, это уже
почему-то не имело никакого значения. Историю их любви она
помнила. В деталях. Действительно, «Шоу длиною в жизнь».
Очень дорогая, кстати, постановка. Хорошо, что она могла
платить. Теперь уже она почувствовала ироническое настроение.
Как-то они все забывают, кто платит. Будто это само собой
разумеется. У всех чувства, переживания. А у нее только деньги.

– Я тебе все время доказывал, что люблю. Что твои деньги не имеют
для меня никакого значения. Что ты – это главное в моей жизни.
А ты – всегда сильная, умная, недоверчивая. И наш
несостоявшийся брак…

– Извини, что перебиваю. Наш брак десять лет откладывал ты. Объяснял
это тем, что когда заработаешь больше, чем я, – вот тогда.
Во-первых, непонятно, что ты собирался для этого сделать, а
во– вторых, ты довольно часто просто не хотел с мной спать.
То я слишком толстая, то слишком занята. Я только и делала,
что худела, чтобы тебе понравиться. И я действительно очень
много работала. Уж извини. Денег даром не платят. А еще
можно заработать и все просвистеть очень быстро. Тем более, что
наши с тобой развлечения, постоянные поездки, фейерверки,
которые не очень стройная Джоанна устраивала, чтобы тебя
развеселить, стоили дорого.

– Но потом, дорогая, ты не хотела свадьбы. Ты сама говорила, что не
создана для семьи, что боишься ответственности. Что хочешь
воспитывать детей сама, а у тебя не будет времени. И в
результате – ни детей, ни времени, ни семьи.

– А потом я привыкла жить одна. Потом я тебе уже не верила. И
действительно, не верила, что наши дети будут счастливы. Потому,
что родители должны обожать друг друга. В такой семье дети
счастливы. Что чувствуют несчастные дети я, к сожалению, очень
хорошо знаю. Ты упустил время, когда я просто хотела быть
счастливой и верила в то, что это возможно. В жизни каждой
женщины есть такое время, оно не продолжается вечно. Потом
женщине, которая способна платить по счетам, уже никто не
нужен. – Тем более, папа, который любит других мужчин, больше,
чем маму, – подумала она. Наверное, в этом тоже она виновата,
по его мнению. Он не мог чувствовать себя мужчиной рядом с
ней и потому отправился чувствовать к другим мужчинам.

– Ты снова про деньги. Опять про деньги. Всегда про деньги! – он
выглядел, будто готов завизжать от обиды. Накопилась она у
него, бедного, подумала Джоанна. А вообще, это так утомительно –
постоянно извиняться за то, что ты богата. Чтобы никто не
обиделся, чтобы не почувствовал ущербность. Надоело. Она
глубоко вздохнула. Сентиментальность исчезла – как рукой сняло.
Даже если он в чем-то прав – история с ним не повод для
страданий. Поздно уже.

– Да нет, я не про деньги. Просто вспоминаю. И правда, лишний пафос
ни к чему.– Джоанна вспомнила, что устала. И во время этой
встречи усталость только усилилась.

– Ты меня извини, дорогой, но стать сильным, как и голубым – нельзя
по каким-то причинам. Это дается от рождения. Как судьба. И
каждый, в конце концов, находит ту форму существования,
которая для него естественна. Опять я философствую, странно.
Возраст, наверное.

– Ну, что ты, милая моя, – Саймон неожиданно вернулся в то
настроение, в котором они начали встречу. – Ты прекрасна, как
никогда. Выглядишь, замечательно и ты это знаешь. Как женщина,
которая победила – полноту, возраст, обстоятельства. А твоя
склонность к обобщениям – свидетельство, что ты прекрасный
профессионал. – Он поднял бокал вина.– Кстати, за встречу,
дорогая.

– Да, действительно. За встречу. Спасибо тебе за добрые слова. Это я
не как профессионал говорю. Мы же столько лет вместе. И
надеюсь, у нас впереди прекрасная часть отношений – зрелые и
много повидавшие люди по-прежнему вместе. Ты согласен на
небольшой отпуск после юбилея? Поедем в какое-нибудь
фантастическое место, купим дом. Я могу тебе его подарить. Ты же знаешь,
мои подарки приносят удачу. Например, там неожиданно найдут
какое-то месторождение, из-под земли забьет фонтан
драгоценной жидкости. Как помнишь, когда я купила часть земли в
Швейцарии – просто для того, чтобы нам было удобно кататься на
лыжах. Сейчас эта земля приносит огромные деньги – я
построила там отель, лыжный городок. Народ так и повалил. Так что –
жду тебя на моей вечеринке. В воскресенье. Приезжай заранее,
все обсудим. Наметим маршрут. Как тебе идея?

– Прекрасно! Мы так давно не ездили куда-то вместе! – воскликнул он
с простодушным восторгом. Глаза загорелись, он напряженно
обдумывал предложение, оно ему положительно нравилось.

– И в этом – наша ошибка, дорогой. Огромная ошибка. А сейчас мне пора.

– Мы разве не поедем вместе к тебе? Или ко мне? – Саймон явно
ожидал, что вечер закончится иначе.

– Нет, к сожалению. У меня был длинный день – но даже этого дня не
хватило, чтобы разобраться с делами. Я возвращаюсь в студию,
останусь на ночь там. Спальня у меня, слава богу, на такой
случай, оборудована по всем правилам.

– У тебя вообще все очень правильно оборудовано. Всегда и везде. И
не только снаружи. Внутри ты тоже очень славно оборудована, –
добавил он, глядя на нее томными глазами. Саймон потянулся
к ее руке, но она стремительно встала. Пошлости он какие-то
говорит. На него не похоже. Она забыла, какой он в
реальности – или он так изменился? Может, идея совместного отдыха не
так уж и правильна. Ладно, потом. Встретимся на вечеринке с
фейерверками. Возможно, поговорим откровенно. Совсем
откровенно.

(Продолжение следует)