Онтологические прогулки

Философия религии (3)

От монотеизма – к теомонизму: объединение разных монотеистических вер.

Теология слуха: Бог просто молчит – или слушает нас?

ТЕОМОНИЗМ (theomonism, от греч. monos – один, единственный и греч.
theos – бог) – богоединство, единство в Боге, объединение
разных вер на основе единобожия. Слово «теомонизм»,
богоединство, состоит из тех же корней, что и «монотеизм» – единобожие,
но в обратном порядке: не единый Бог, а единство в Боге.
Теомонизм означает не просто веру в единого Бога, а
объединение самих вер на основе единого предмета веры.

Иудаизм, христианство и ислам, а также их многочисленные
разветвления представляют разные формы единобожия. Вместе с тем они
исторически враждовали между собой: общая любовь к Одному
Творцу оборачивалась их ревнованием друг другу – какая вера
«вернее» Богу и пользуется большей взаимностью? Но если Бог един,
то и вера должна быть едина. Наличие многих вер в единого
Бога, многоверие – промежуточная стадия между многобожием и
единобожием, когда единство достигнуто, так сказать, в
предмете, но не в способе веры. Многоверие было естественно лишь в
условиях многобожия, единобожие же по сути требует
единоверия. К нему ведёт историко-эсхатологический процесс, сводящий
разные по истокам религиозные традиции в единстве конца.
История монотеизма завершается в теомонизме; вера в единого
Бога – в единстве самой веры.

У каждой религии, направления, секты – свои откровения, основатели,
особое историческое время и место возникновения... Но
последнее откровение может быть только одним и общим для всего
мира, иначе оно не было бы последним. Как Бог-Творец един перед
лицом первочеловека Адама, так Он един и перед лицом
человечества, завершающего мировой процесс. От монотеизма – к
теомонизму, от веры в единого Бога – к единству вер в Боге.
«Один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец, и над
всеми, и чрез всех, и во всех нас.» (Евр. 4: 5-6). Как бы ни
разнились представления и предположительные сроки конца
мира, очевидно, что с каждым часом исторического существования
мир становится ближе к концу, чем к началу, и это выражается
в постепенном, колебательном усилении объединительных
движений, в частности, в росте христианского экуменизма. Начала у
всех религиозных традиций – разные, а конец может быть
только общий. Единоверие – отказ от веропоклонства, ибо
поклонение разным верам и их уставам вместо единого Бога может
рассматриваться как один из видов идолопоклонства.

В основном это интеграция монотеистических вер, имеющих общий
авраамов корень. В этом существенное отличие теомонизма от
протестантского модернизма, ориентированного на одно только
христианство, причем строго евангельского, «очищенного»,
демифологизированного толка. Единоверие скорее ориентировано на Книгу
Бытия и Откровение Иоанна, в которых раскрывается единство
человечества на доисторической и сверхисторической границах
его существования во времени.

Лит.: М. Эпштейн. Пост-атеизм, или Бедная религия. Октябрь, #9, 1996, 158-165.

ТЕОЛОГИЯ СЛУХА (theology of hearing) – представление о слухе Бога
как о важнейшем свойстве его «присутствующего отсутствия» в
современном мире.

В Священном Писании особое внимание привлекают те места, где
говорится о Божьем слухе, который не оставляет неуслышанным ни один
вопль, ни даже шепот человеческий. Господь выдвигает
пророков своих не только для того, чтобы говорить народу, но и
чтобы слушать народ – и Сам слушает пророков, говорящих от
имени народа. «И выслушал Самуил все слова народа, и пересказал
их в слух Господа. И сказал Господь Самуилу: послушай голоса
их...» (1 Царств, 8:21-22). Первое, что мы узнаем об Иисусе
Христе, – это об его умении слушать. «...Нашли Его в храме,
сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего
их» (Лука, 2:46).

Теология слуха – тема, подступающая к сердцу нашего времени, когда
молчание Бога становится камнем преткновения для веры. Есть
два объяснения долгому молчанию Бога сквозь человеческие
вопли и моления, сквозь слезы младенцев, сквозь войны и
революции, Освенцим и Колыму. Одно объяснение состоит в том, что
Бога нет, молчание – знак его отсутствия. Второе объяснение
состоит в том, что Бог молчит, потому что слушает нас. Он изрек
свое первое слово через ветхозаветных пророков, второе –
через своего Сына. После того, как само Слово обрело плоть, и
жило среди людей, и было распято, и воскресло – какое еще
слово мог обратить Бог к людям? Теперь слово – за человеком.
Бог молчит, чтобы слушать нас. В этом молчании готовится Его
последнее слово, которое явится во славе, чтобы судить мир.

Однажды верующие окружили мать Терезу и спрашивали, как она общается с Богом.

– Что ты говоришь Богу во время молитвы?

– Ничего, – ответила мать Тереза. – Я просто слушаю Бога.

– И что же Он говорит тебе?

– Ничего, – ответила мать Тереза. – Он просто слушает меня.

Таков один из образов современной святости. Общение человека с Богом
– это два слуха, взаимно проникающие друг в друга. Все
нужное для увещевания людей уже было сказано Словом распятым, а
все нужное для приговора будет сказано Словом грядущим.
Между этими двумя явлениями Слова и помещается в истории явление
Слуха. Причем в слухе своем умаляется Господь даже более,
чем в образе нищего, бездомного, предвечного Слова, учителя
человеческого. Ибо в слухе своем Господь пребывает безгласным
среди людей, пустым, как соты, чтобы быть наполненным
премудростью из человеческих уст.

Любое слово можно перетолковать, извратить, опредметить – но нельзя
опредметить слух. Тайное сильнее явного, слух сильнее
голоса. То, к чему относит себя религия после атеизма, уже не есть
некий обнаруживающий себя голос, но есть всё вбирающий
слух. Безбожие борется со словом Божьим, а Бог побеждает его
своим слухом.

Церковь доносит до нас слово Божье. Но как донести глубину Его
слуха? Можно ли воздвигнуть храм Слуху? У него нет проявлений,
очертаний, нет слов, но всем словам он дает тот последний
смысл, ради которого они звучат. Религия Слова переживает ныне
огромное потрясение: падение и новый подъем – превращаясь в
религию Слуха. У религии Слуха нет пророка и провозвестника,
потому что она живет и движется не Словом, которое было в
начале, а Слухом, которому мы отвечаем в конце.

Лит.: Иван Соловьев. Мессианские речи. Сост. и предисл. Михаила
Эпштейна. «Октябрь», 1998, 7, сс. 148-167.

М. Эпштейн. Все эссе, в 2 тт. Екатеринбург: У-Фактория, 2005, т.1. В
России, 414-460.