Онтологические прогулки

Читая книгу И.А. Исаева «Politica Hermetica: скрытые аспекты власти», встречаешь в ней много умных мыслей по поводу власти. Власть показана
во всей ее вездесущности и таинственности, как некий вечный архетип. И.А. Исаев пишет: «Завершая очередной цикл и, как Уроборос, покусывая
собственный хвост, власть тут же начинает свое новое восхождение, как бы заново рождаясь, и все начинается сызнова».

Здесь еще нет простого и глубокого, единственно возможного - «нет власти не от Бога», здесь о власти говорят как о мифологическом феномене,
поминают «эзотерическую политологию», оккультные науки, алхимию и магию, но отсюда уже пендалями гонят людишек, посмевших
софистически сказать о власти, что она - лишь произвольная выдумка людей, придуманная ими по какому-то, скорее всего, недоразумению.

Такой подход, когда во власти видят необходимую нам тайну, подобную тайне смерти, рождения или тайне бесконечности, совершенно, казалось
бы, не оставляет никакой надежды анархизму. Да и реальные течения анархизма, появлявшиеся на свет, всегда предполагали не полный отказ
от власти, а просто власть по-иному организованную и направленную: анархо-синдикалисты считали необходимым забрать власть у
государства и передать ее федерации профсоюзов; анархо-коммунисты мечтали передать всю полноту власти союзу вольных общин;
анархо-индивидуалисты и махаевцы, выступавшие против капитала, интеллигенции, собственности и, конечно же, любой власти, и
поднимавшие на щит «хулиганов и босяков», не могли не понимать, что хулиганы и босяки имеют тенденцию собираться в стаи и шайки,
предводительствуемые вожаками. Даже анархобиокосмисты Святогора, добивавшиеся права на индивидуальное бессмертие и бытие в
космосе, предполагали, очевидно, какие-то комитеты, распределяющие очередность воскрешения из мертвых и отправки в космос без
скафандра.

Как властвует властвующее?
М. Хайдеггер, погрузившись в недра греческой эпистемологии, увидел, что для древнего грека фюсис был
правящим полновластием, первичным, беспредельным и безначальным. Властвование открывалось и высказывалось в логосе, выводяшем его
из сферы потаенного в сферу явного. В новоевропейской философии мельчает понимание «властвования владычествующего», которое
начинает интерпретироваться как «власть природы», да и сама эта дурацкая натура распадается на природу как особую сферу бытия и
познания, и природу как сущность вещей. Космос и История как две сферы властвующего, противоборствуя, валят друг друга понтами, забыв
о человеке; строгая матушка-природа к началу ХХ века мутирует в нечто такое, чему (по словам Гвардини) и слово какое-то трудно подобрать
и что постигать следует лишь математически. И человеку в голову приходит шальная мысль, что он и есть хозяин и владелец всего сущего, т.к.
властвующее куда-то исчезло, а может быть и не было его вовсе...

То есть ему не приходит а голову объявить полную и аболютную вселенскую анархию, чтобы каждая козявочка и каждый беспутный электрон
на нашем белом свете существовали и развивались так, как им заблагорассудится и ни перед кем не склоняли бы своей гордой головы, а
приходит ему в голову объявить жесточайший тоталитаризм. Один мой давний хороший знакомый создал безумное учение, согласно которому
у природы вовсе нет никакого достоинства; нет у нее даже и самостоятельного существования. «Мир синтезирован во всех своих
определенных качествах Человеком и существует как целое в каждой отдельной части посредством автоматического, бессознательного,
ежемгновенного воспроизведения совокупным человеческим существом». Человек творит окружающую реальность: убеждение общественного
сознания, что мир состоит из атомов и в домах живут котики, любящие молоко, приводит к генерации соответствующей мыслеформы - и
возникают атомы и котики. Мир будто бы имел несколько творений, каждое из которых связано с изменением психоконституции человека,
при котором «меняется топология пространственно-временного континуума реальности, форма чувственного восприятия мира,
детерминационная связь событий, субстанциональная проявленность мира». Ранее был мир ведический, в котором человек управлял
природными процессами, включая геометрию пространства-времени и энергогравитационный обмен. Ныне же мы якобы живем внутри
иудейского мира и иудейской природы, выходом из которых будет «трансфизическая и транспсихическая драма, известная иудейским
и христианским авторам как
Апокалипсис».

Электроны, козявочки и котики становятся столь подвластны человеку, что человек дает им бытие, а не хочет - может и не давать. И когда
какой-нибудь особо наглый котик начнет качать права, то человек, сидящий за столом и лениво пьющий чай с блюдца, спросит : «Если б ни я,
где бы ты сейчас был, козел»? «Нигде бы не был. Не было б меня»... «Вот и сиди, молчи в тряпочку, покуда я тебя не аннигилировал». А что же
Бог? «Бог есть форма присутствия будущего родового человеческого существа в настоящем». Кошмар...

К счастью, человек подвластен ровно настолько же, насколько свободен. Современные философия и наука начинают понимать природу, как
нечто, что действует по подчиняющим правилам, но правила эти не уничтожают, но предполагают человеческую свободу. «Тварь с надеждою
ожидает откровения сынов Божиих» (Рим. 8, 18-22). Однако, освобождение от «рабства тлению» вряд ли будет размеренным диалогом, но
скорее сверхприродным ударом молнии, вдребезги разбивающим накатанные колеи общественно-природного взаимодействия. Так тряхнет
матушку-природу, что, наверное, мало что нынешне-природное сохранится в ней в неизменности. Малообразованной лягушке на болоте
может показаться в этот момент, что была власть, да вся вышла и наступила полная анархия. Соработничество человека и Бога, когда
подзаконное преодолевается благодатным, а рабство преодолевается в сыновстве, не совершается в теплохладности, а, значит, зачастую
анархический порыв оказывается гораздо более ценным и живительным для человека, чем тупая покорность. Ведь самое поразительное в
Духе, что он дышит, где хочет. Как же достичь духовности, если не чувствовать этой совершенно анархической своей свободы, которая есть
одновременно полное подчинение воли Божией (хотя и анархия невозможна, и Бог не ждет от человека отказа от своей свободы)?