Онтологические прогулки

Посмотрел вчера фильм Валерия Балаяна "Мераб Мамардашвили": автор старался "беречь грузинскую кровь", если вспомнить иронию умирающего Декарта, обратившегося к пускавшим ему кровь врачам – "господа, поберегите французскую кровь". Сам Мераб считал уважение существенным условием возможности услышать другого человека, принципом создания максимально полного горизонта личности, с которой ты вступил в общение, и тем самым расширяющего горизонт твой и заставляющего-помогающего тебе измениться, сдвинуться, шевелиться, стать и быть живым.

В фильме Мераб узнаётся, читается, смотрится в индивидуальной особенности себя и в достигнутой им глубине. Как кажется, закономерно и неотвратимо для настоящего философа и гражданина в тоталитарном режиме, его жизнь полна трагизма, ему невозможно было избежать "колодца страдания", так как он взял на себя ответственность самим собой являть тот свет понимания, который он ощущал и взрастил в себе. И не только перед родными и близкими, но и перед другими, остальными соотечественниками.

Кажется, его смерть стала результатом принятого на себя удара такого жестокого мира, в котором как раз этого света нет и с которым он безжалостно борется. Мераб предстает Сократом: их обоих убили их собственные сограждане, не желавшие терпеть действительно свободного человека у себя под носом в ситуации, когда можно было поживиться, используя мутную воду общественных перемен.

Так Мераб превращается в мученика, жертву обстоятельств, чуть ли не праведника, жизнь и смерть которого стала последовательным служением истине и другим людям, обществу, стране. Мы видим гонения, изживания, бедность и т.д. Мы видим действительную трагедию. Недавно в одном из своих постов в фейсбуке Александр Иличевский заметил, что Достоевский по современным представлениям умер молодым; по этому же представлению и Мамардашвили умер молодым, в 60. Некоторые, наверняка и я, не преминули использовать факт разрыва сердца Мераба, для дополнительной драматизации, конечно, для пущего эффекта. "У философа разорвалось сердце! - от того, что мир так жесток, циничен, холоден, мстителен и мелок" - как такое не понравится падкому до переживания мировой несправедливости и себя как жертвы обывателя! Востребованный, слишком востребованный образ.

А теперь вспомним Мераба Константиновича Мамардашвили – обаятельного, шутливого, спокойного, расслабленного, внимательного собеседника, держащего и верх, и низ вместе в каждом моменте, без барабанного боя и вытянутого в струнку пафоса и одновременно без высмеивания всего.

"Всё не так серьёзно" – часто повторял он. Лазурь неба над Гори не затемнял Сталин, вкус молодого вина не портил Брежнев, а свежесть мысли не исчезала во время застоя и господства советской идеологии.

"Человек свободен, несмотря на, вопреки..." Вот этого "несмотря на" и "вопреки" в фильме я не увидел, но это могло и не входить в его задачу, так что я восполню эту неполноту.

Человек свободен во всем, принципиально, на всю катушку, поэтому только и может "ставить на кон", быть Карамазовым, тем, чьей карой будет удвоение жизни, только не её временной продолжительности, конечно, а её интенсивности, "амплифицированности", усиленности во сто крат.

Насыщенность переживания для философа – не кара, не вынужденная жертва, а его цель, намерение! Таким амплификатором всегда был и есть для меня Мераб: каждая встреча с ним оживляет во мне именно это состояние "вопреки", "несмотря ни на что", "только из меня самого". Интеллигенты, особенно российские, я не говорю об обывателях, очень не любят эту матрицу "вопреки", прежде всего потому, что она отменяет восприятие человеком самого себя как жертвы и, соответственно, лишает его возможности оправдывать себя – временем, средой, обстоятельствами, необходимостью выживания и пр.

И последнее о фильме, – о смерти. Философ – не жертва, он не воспринимает смерть как неожиданно накрывающую его лавину жизни. Человеку, не привыкшему вглядываться в феномен смерти, трудно представить себе, что философ ничего не оставляет на произвол обстоятельств ни в своей жизни, ни в своей смерти. Хотел кто-то его убить или нет, - для Сократа не имело решающего значения, для него имело значение только его собственное решение. Как действительный философ, то есть человек мудрый, он понимал, что для встречи с таким невероятно насыщенным феноменом, как смерть, необходимы силы. Удержать контроль за вниманием при приближении смерти очень трудно, для сохранения ясности требуется многолетний личный опыт, в противном случае человек неизбежно теряет концентрацию внимания, впадает в обморочное состояние и "пропускает" опыт собственной смерти.

Философ сам выбирает время и обстоятельства своей смерти, – неважно, в тюремной камере принимает яд или в аэропорту с ним случается инфаркт. Важно одно – его решение встретить смерть в полном вооружении внимания, "живьем смотреть в вечность", как говорил тот, кто имеет на это полное право, так как ушел именно таким образом, – Николай Васильевич Гоголь.

Я благодарен авторам фильма "Мераб Мамардашвили" за уважение к грузинской крови моего любимого философа.

_________

Фильм Валерия Балаяна "Мераб Мамардашвили".  

Мераб Мамардашвили\Merab Mamardashvili film by Valeri Balayan from vbalayan on Vimeo.