Комментарий |

Грозовые всходы

пьеса

Действующие лица:

Персонал пансионата:

Пупыркин − главврач

Анализов − завлаб

Сикухина − медсестра

Пациенты:

Опупей Михалыч

Проза Сергеевна

Поэзия Петровна

Критикан Романович

Лирик Николаевич

Летаргия Семеновна − коматозница

Валериан Початкин − неистово одаренный пациент

Молодилкин и компания молодых писателей прибывающих за свой счет.

Призраки умерших литераторов:

1-й литератор

2-й литератор

3-й литератор

Москва, предместье, бывшая дворянская усадьба\дача – интернат-пансион
для больных душевно литераторов. Наши дни, лето.

Сцена первая

Проливной дождь, веранда пансионата…

Опупей Михалыч (сидя в кресле-качалке, разворачивая
толстую газету) − Однако!

Проза Сергеевна (наклонив голову, читая название газеты,
недоуменно) − «ЛГ»!

Опупей Михалыч − Именно!

Проза Сергеевна − Почему?

Опупей Михалыч − Потому что «Легальное»!

Проза Сергеевна − Что?

Опупей Михалыч − Дерьмо!

Проза Сергеевна − А почему тогда «Г»?

Опупей Михалыч − Потому что «Д» более литературно
чем простонародное «Г»!

Проза Сергеевна − В самом деле?

Опупей Михалыч − В самом!

Проза Сергеевна (будто вопрошая кого-то) − Где-то
я уже это слышала….

входит Поэзия Петровна

Поэзия Петровна (устремляясь к Прозе Сергеевне) −
Ах, душенька! Такой ливень, такой ливень! Я промокла до самых
трусов!

Проза Сергеевна − Ты как нельзя кстати! Ты не
припомнишь ли, где я это могла слышать….

Поэзия Петровна − В третьем квартале грозой свалило
дерево! А на соседней улице….

Опупей Михалыч − У нас не кварталы, и не улицы
– у нас линии!

Поэзия Петровна (будто только заметив Опупей Михалыча)
− Ах, простите!

Опупей Михалыч − Ладно! (немного помедлив, высунувшись
из-за газеты) За что?

Поэзия Петровна (театрально смущаясь) − За то,
что я тут сказала…

Опупей Михалыч − О чем?

Поэзия Петровна − Мне право неловко повторить…

Опупей Михалыч − Не повторяйте– скажите снова!

Поэзия Петровна − Я говорила касательно белья…

Опупей Михалыч − Белль-Я? Итальянский? (задумчиво-ассоциативно)
Белле-канто… (недоуменно) Причем тут Вы?

Поэзия Петровна − Я промокла!

Опупей Михалыч − И что же в этом «бель»? Что
вы видите в этом прекрасного?

Поэзия Петровна − Оно дорогое!

Опупей Михалыч − Что?

Поэзия Петровна − То, до чего я промокла!

Опупей Михалыч неопределенно пожал плечами, уткнулся снова в газету.

Проза Сергеевна − Ты не припомнишь ли, где я
это могла слышать….

Поэзия Петровна − Ах, простите, я ведь с Вами
так не поздоровалась, Опупей Михалыч!

Опупей Михалыч (поверх газеты и очков) − Ладно!

Поэзия Петровна − Я ведь сразу Вас и не заметила!
Вас совсем не видно за этим «ЛГ»!

Опупей Михалыч − Я не за ним, оно само по себе,
а я перед тем!

Поэзия Петровна − Ну, да, конечно! И тем не менее
я хочу Вас поприветствовать!

Опупей Михалыч − Добрый день!

Поэзия Петровна − Ах, это мило! Спасибо!

Опупей Михалыч − За что?

Поэзия Петровна − За комплимент!

Опупей Михалыч − Это не Вам!

Поэзия Петровна − И, все равно – приятно!

Проза Сергеевна − Душа моя, ты не припомнишь
ли, где я это могла слышать….

входит Критикан Романович, отряхивает зонтик, сворачивает его

Критикан Романович − Какая дрянь!

замечает Опупей Михалыча

Критикан Романович − Здравствуйте!

Опупей Михалыч − Буду!

Критикан Романович − Что?

Опупей Михалыч − Здравствовать!

Критикан Романович − Ах, да ради бога!

Поэзия Петровна (манерно, кокетливо)− Критикан
Романович!

Критикан Романович (бросаясь к ней, театрально вскидывая
руки) − Жизнь моя!

целует ей руку, заглядывает в глаза

− Зови меня как прежде, прошу!

Поэзия Петровна (смущаясь, одергивая руку) −
Разве?! Я никогда Вас прежде не звала, вроде!

Критикан Романович − Зря! (спохватывается, оглядывается
на присутствующих) − Но сейчас не об этом!

Поэзия Петровна (удивлено) − О чем же тогда?

Критикан Романович − Называй меня как раньше!

Поэзия Петровна − Как же? Не припомню…

Критикан Романович − Как мне нравилось!

Поэзия Петровна − Как же? Ну как? Интриган!

Критикан Романович (подобострастно) − Критикашкой!

Поэзия Петровна (смущаясь, краснея) − Ах! Так
ведь это было со зла, в тот раз! Вы меня тогда ведь очень разгневали!

Критикан Романович − Как упоителен твой гнев!
(припадает к руке)

Проза Сергеевна − Душа моя, ты не припомнишь…

Поэзия Петровна − Так что там с погодой…. Критикаша?

Критикан Романович − Погоды нет! Одна дрянь!
Дождь льет потоком! Все всплыло, по улице дерьмо проносится, а
главврач Пупыркин поливает грядки!

Поэзия Петровна − Главврач?

Критикан Романович − А лаборант ему зонтик держит!

Проза Сергеевна − Зачем зонтик?

Критикан Романович − Чтоб не промок!

Поэзия Петровна − Какие грядки?

Критикан Романович − Свои! На кладбище.

Поэзия Петровна − Могилки?

Критикан Романович − Грядки! Судьба моя, не нужно
грубых слов сегодня!

Проза Сергеевна − По улице?

Критикан Романович − Все прорвало! У писателя
Молодухина с утра диарея! Заперся в клозете, стонет, никого не
пускает!

Поэзия Петровна − Бедняга!

Проза Сергеевна − Совсем нет! Я слышала, что
его усилия нашли-таки отклик, пользуются спросом! Три романа в
год!

Критикан Романович − Так ему! От бедности и голодухи
диареи не бывает, нет почвы для нее!

Поэзия Петровна − Я слышала: художник должен
быть голодным?!

Критикан Романович − Не в наше время, моя муза!
В наше время художник сам изыскивает свои выразительные средства!
Много ли с голодухи навырожаешь?!

Проза Сергеевна − Где же я могла это слышать….

на веранду влетает Лирик Николаевич

Лирик Николаевич − Какая сволочь! Здрасьте! Здрастье!
(раскланивается с присутствующими)

Поэзия Петровна − Фи! Что за манеры!

Критикан Романович (Лирик Николаевичу) − И тебе
туда же!

Проза Сергеевна − Где же я это могла это слышать….

Опупей Михалыч − Кто?

Лирик Николаевич − Этот ливень! Я бежал как угорелый,
язык на плече и все равно – до нитки!

Опупей Михалыч − Что? Вы о чем?

Лирик Николаевич − Я о языке! Он тоже промок!

Опупей Михалыч − О каком языке?

Лирик Николаевич − О русском! Вы его понимаете?

Опупей Михалыч − Это намек?

Лирик Николаевич − Нет! Это диагноз!

Опупей Михалыч − Тогда ладно!

Поэзия Петровна − Друзья мои, не нужно шовинизма!
В такой день!

Критикан Романович −Да, мое очарование!

Лирик Николаевич − Какой день?

Поэзия Петровна − В любой! В никакой не нужно!

Критикан Романович (Лирику Николаевичу) − Какая
тебе разница?!

Проза Сергеевна − Какая?

Критикан Романович − Именно! Заперся с утра и
стонет!

Поэзия Петровна − Гроза!

Критикан Романович − О, да, мое томление!

Лирик Николаевич − Какой день?

Критикан Романович (Лирику Николаевичу) − Вали!

Опупей Михалыч − Только не на меня!

встает, уходит, оставляя в раскачивающемся кресле-качалке мятую,
растрепанную газету.

Сцена вторая

Проливной дождь, кладбище при пансионате. Главврач Пупыркин поливающий
из цветастой пластмассовой лейки ровные, взрыхленные могилки.
Завлаб Анализов, продрогший, держащий огромный пляжный
зонтик.

Завлаб Анализов − Зачем все это?! К чему
это право?! Ведь мы совсем тут окоченеем!

Главврач Пупыркин − Так надо! Если не мы, то
кто же?

Анализов − Зачем их поливать?

Пупыркин − Я жажду всходов! Я чаю их увидеть!

Анализов − Так дождь идет!

Пупыркин − И что?

Анализов − Оставим все природе!

Пупыркин − Природа тут бессильна!

Анализов − Раньше ведь все само произрастало,
не поливал никто!

Пупыркин − Не в наше время! Раньше — то было
раньше! Не в наши времена!

Анализов − Всё в руках господа!

Пупыркин − На бога надейся, а сам поливай!

Анализов − Зачем?

Пупыркин − Для всходов!

Анализов − Так вы ж их сами давеча почикали!
Цветочки, грибочки…Зачем тогда?

Пупыркин − Не тех я всходов жду!

Анализов − Каких?

Пупыркин − Сочти на камнях гробовых!

Анализов оглядывается, бормочет читая на памятниках
имена усопших.

Анализов − Так вы от них что ли всходов
ждете?

Пупыркин − Именно! И поименно…

Анализов − Кошмар!

Пупыркин − Что так?!

Анализов − А вдруг взойдут?! А если?!

Пупыркин − Должны взойти! Ты притчу слышал, о
мальчике который древо сухое поливал?

Анализов − Слыхал, конечно! И что?

Пупыркин − Распустилось древо!

Анализов − Да что Вы!

Пупыркин − Тут вера важна! Вера и усердие! Не
взирая ни на что! Хоть дождь, хоть снег и ветер…

Анализов − И что тогда?

Пупыркин − Тогда — исход! Не прервется тогда
нить поколений! Взойдут новые литераторы, иль прежние, великие!

Анализов − А Вам какое дело, не пойму?
Зачем вам литература, вы ведь ничего и не читаете кроме моих отчетов,
и анализов?

Пупыркин − Литература мне, брат-анатом, никчему!
Тут ты прав! Без надобности она мне! А вот коли литератора не
станет, переведется если, то и смысл тогда исчезнет! Закроют наше
учреждение, за ненадобностью, за неимением клиента!

Пупыркин –любовно поливающий взрыхленные могилки, Анализов
–глубоко задумасшись, проливной дождь. Пупыркин напевает про себя
на мелодию из к\ф «Неуловимые мстители»: И в дождь и в ветер,
и в сушу и в пургу….

Раскат грома…

Анализов − А как же – не останется никого?
А эти «засранцы»? Молодилкин и прочая его компания?

Пупыркин − Ха-ха! Какие же они литераторы? Они
бизнесмены! Они здесь только так ошиваются, для проформы, для
имиджу! Они нас спонсируют! А кто на их-то денег даст?

Анализов − Так они и дадут! Если им имидж
этот так важен…

Пупыркин − Ха! У нас тут душевно больные, отсюда
и имидж! А если всходы не взойдут, если только одни молодилкины
останутся, то у нас тут только больные душевно будут! Присвоят
нам статус дурдома тогда, какой тут имидж?

Анализов − А-а-а? Ну, да! Э-э-э….ну, да, да!

Пупыркин − Тота!

Анализов (после некоторых живописных раздумий)
− Может еще за водичкой сбегать? А?

Сцена третья

Внутренний интерьер пансионата, «Изолятор для особоодаренных»,
решетки на окнах, железные кровати, ржавые сетки без матрацев,
под кроватями «утки» и облупленные судна. Тусклая лампочка под
потолком на «домовом» проводе в бумажном абажуре свернутым из
газет.

Летаргия Семеновна (лежа пластом на кровати, закинув
голову, полуоткрыв рот и глубоко, до белков, закатив глаза. Хрипло,
надрывно) − О-о-й!

Валериан Початкин (Сидя в темном углу на перевернутом
судне, поджав колени, дико, затравлено озираясь) − Кто здесь?

Летаргия Семеновна − О-о-й!

Валериан Початкин − Я так и думал!

Летаргия Семеновна − О-о-й!

Валериан Початкин − Что тебе надо?!

Летаргия Семеновна − О-о-й!

Валериан Початкин (плаксиво) − Что надо-то?!

Летаргия Семеновна − Воды!

Валериан Початкин − Я не кран!

Летаргия Семеновна − О-о-й!

Валериан Початкин − У меня нету!

Летаргия Семеновна − Дай!

Валериан Початкин − Нету у меня!

Летаргия Семеновна − О-о-й!

на шум входит медсестра Сикухина, пролязгав засовами, отпирая
громоздкую дверь. Валериан Початкин прячется под кровать.

Летаргия Семеновна − О-о-х!

медсестра Сикухина − Что с Вами?

склоняется над кроватью, задравшийся короткий халат обнажает татуировку
на пояснице. Валериан Початкин испуганно прячется обхватив голову
руками.

медсестра Сикухина (беря пульс Летаргии Семеновны)
− Что с Вами?

Валериан Початкин (плаксиво, надрывно) − Бог
со мной!

медсестра Сикухина − Заткнись, Початкин!

Летаргия Семеновна − Пить!

медсестра Сикухина, достав из-под кровати «утку», бережно приподнимает
голову Летаргии Семеновны, дает пить.

Валериан Початкин (воспрянув, извернувшись под кроватью,
вцепившись героически в ржавую сетку) −

Я музу дерзкую воспел, 
Глумясь над вековечным Хамом!
Служа Приапу и Приаму
Я смел — чего никто не смел!

медсестра Сикухина (обернувшись) − Заткнись Початкин!

Летаргия Семеновна – Буль-буль! (захлебываясь, пуская
пузыри в «утку»)

в коридоре – гром аплодисментов. Пациенты столпились у открытых
дверей.

медсестра Сикухина − Ах! (одергивает халат, краснеет)

Валериан Початкин (вдохновенно) –

Друзья! Кто осудить нас вправе?! 
За пыл, за сладостный порок,
За жизнь без страха и без правил –
Содрал три шкуры падший бог!
Друзья, платить нам больше нечем,
За суд бесправный упырей!
Отверзнем глотки душ скорей
Их крик умолкнуть кто заставит?!

В коридоре – гром аплодисментов.

медсестра Сикухина (захлопывая с треском двери изолятора)
− Я заставлю!

Валериан Початкин (снова прячась, обвив голову руками)
− Господи, не оставляй меня!

медсестра Сикухина (пытаясь вытащить Початкина из-под
кровати) − Заткнись Початкин! Вылезай оттуда!

Валериан Початкин (призывно, надрывно) − Господи!

медсестра Сикухина (опрокидывая кровать) − Заткнись,
Початкин!

гремит гром за окном. Яркая вспышка от удара молнии. Сквозь шум
дождя пробивается и крепнет тревожная, мистическая музыка.

Летаргия Семеновна −(левитируя над медсестрой
ухватившей извивающегося Початкина за шиворот пижамы) −
А-а-а!

Валериан Початкин − Господи!

Летаргия Семеновна − А-а-а!

медсестра Сикухина (в мистическом ужасе) − Заткнись
Початкин!

бросается опрометью к двери, распахивает рывком, выскочив, пробивается
через толпу пациентов. Ликование! Выкрики: «Есс!», посвисты и
улюлюканья вслед убегающей медсестре.

Сцена четвертая

Пансионат, морг, у калорифера с открытой спиралью сидят кутаясь
в байковые больничные халаты главврач и Анализов. Волосы мокрые,
на веревке протянутой наискосок развешена их одежда. Анализов
стуча зубами от холода пытается выпить из пробирки налитый туда
спирт. Главврач, уже выпив из своей пробирки, за ним наблюдает,
облокотясь вальяжно на операционный стол.

Анализов − Ды-ды-ды (стучит зубами, отчаивается)
Не выходит ничего!

Пупыркин − Эк, ты! Хилява!

Анализов − Ды-ды-ды (стучит зубами, трясется
мелко, из пробирки расплескивается спирт)

Пупыркин − Дай сюда! (выхватывает пробирку)

Анализов − Ды-ды-ды …

Пупыркин − Запрокинь голову! (вливает ему содержимое
зажав нос)

Анализов − кха-кха (закашлялся поперхнувшись)

Пупыркин − Тота! Давай вторую следом!

Анализов − Ды-ды-да!

Пупыркин разливает по пробиркам из бутыли с наклейкой «ЯД!», передает
одну в трясущиеся руки Анализова.

Пупыркин − За всходы! Время ломать дрова и время
растить дрова!

Анализов − Ды-ды-да!

собравшись, резко опрокидывает пробирку в рот. Попадает, откашливается.

Пупыркин − По третьей, следом— как доктор прописал,
то есть— я!

Анализов − Да!

Пупыркин − Не остави нас господи в трудах наших!

Анализов − Да!

Пупыркин опрокидывает пробирку, крякает, занюхивает полой халата.
Вбегает медсестра, растрепанная, раскрасневшееся, выхватывает
из рук Анализова пробирку, выпивает залпом.

медсестра Сикухина − ЧП!

Пупыркин − Где?!

Анализов − Кто?!

медсестра Сикухина − Летаргия Семеновна!

Пупыркин − Как?!

Анализов − Когда?!

медсестра Сикухина − Только что! Вышла из комы,
пить попросила, потом этот козел заблеял, шарахнуло за окном….
она левитировала!

Пупыркин − Сработало!

Анализов − Банзай!

медсестра Сикухина (недоуменно покашиваясь на них)
− Вы чё?! (подозрительно осматривая, обнюхивая пробирку)
Давно вы здесь?

Пупыркин − Три тоста…

Анализов − А мой тост — ты выжрала!

меркнет свет, загорается вечернем заревом окно на заднем плане.
Вечер, Пупыркин и Анализов обнявшись поют в разнобой:
Ой ты степь широ-о-окая… и «Сама садик я садила….». Медсестра
Сикухина держа в руках пробирку и пустую бутыль извивается в психоделическом
танце на анатомическом операционном столе. В проем двери заглядывает
Молодилкин

Молодилкин − Здрасьте….

Пупыркин − А! Ну?

Анализов − Как Ваши успехи? Прорвало
сегодня?

Молодилкин − Там Летаргия Семеновна по коридору
летают….

Пупыркин − А! Ну?

Анализов − Банзай!

Молодилкин − У вас от диареи ничего нету?

Пупыркин − А! Ну…..

Анализов − Вантуз?

Молодилкин − Ладно, спасибо….

Пупыркин − А! Ну!

Анализов − Банзай!

Молодилкин исчезает за дверью, в проем двери просачивается Летаргия
Семеновна. Кружась вокруг, присоединяется к психоделическому танцу.

Летаргия Семеновна − А-а-а!

Пупыркин − А? Ну, да!

Анализов − Банзай!

Ой ты степь широ-о-окая… — вновь затягивают Пупыркин и Анализов.

Занавес, антракт.

(Окончание следует)

Последние публикации: 
Птица Сирин (01/09/2008)
Кафе (05/10/2006)
Кафе (04/10/2006)

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка