Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Hачало

Продолжение

Глава 2

Я сижу в своем внедорожнике «Ниссан Пэтфайндер», припарковавшись на
главной улице местечка Пэтчог, и наблюдаю через стекло
пиццерии, как моя жена разговаривает с клиенткой. Я знаю эту
пожилую женщину, немного похожую на мультипликационную сову. С
графиней Жоровович (Валей Джори) меня познакомила Наташа
полгода назад. Графиня позвонила ей в офис в поисках нового
дома, желая переехать на дешевый, спальный Юг, обменяв свой дом
на жилье в Виржинии или Северной Каролине. Она определила
национальность жены по ее акценту, хотя сама выросла во
Франции, думает именно на французском и по-русски, по словам
Наташи, которую многие зовут Елкой, говорит со смешными ошибками.
Женщины подружились на почве общей любви к кулинарии и
организации больших вечеринок, а также благодаря активной
жизненной позиции, инстинктивно выбранной обеими. Создается
впечатление, что Валя собирается жить вечно. Сейчас ей далеко за
восемьдесят, но она неугомонна в проектах переустройства
жизни: заказывает из Парижа по каталогам ткани для обивки стен,
собирается соорудить в новом доме какую-то удивительную
ванную комнату с позолоченными умывальниками. Последний раз она
вышла замуж лет десять назад; ее избранником оказался
анемичный старичок с итальянской фамилией, взявший привычку
приходить к ней в гости и сидеть допоздна. Вскоре неопределенность
ей надоела; она вырядилась в кокошник и сарафан, в котором
танцевала когда-то на корабле, увозившем ее из европейской
эмиграции в американскую (Вале было тогда лет 13), купила
бутылку шампанского, испекла шоколадный торт и таки вынудила
старика сделать ей предложение, которое тут же приняла. Он
немного младше ее, но, в отличие от предыдущего мужа, так до
сих пор и не научился подшивать подолы юбок и платьев, которые
Валя шьет по заказу для званых ужинов и балов Ордена
госпитальеров, к которому принадлежит. Она не богата, но вокруг
нее всегда вьются самые разные люди, рассчитывающие на ее
благотворительность. Однажды я побывал у нее на вечеринке,
посвященной Дню благодарения. Помню, специально для этого был
вынужден купить костюм от Кляйна: моя парадная одежда осталась
в городе, люди без галстуков на прием не допускались.
Публика оказалась обыкновенной, пьющей, разговорчивой. Позже меня
поразило, что многие из них были самых голубых кровей и
принадлежали к различным тайным организациям. Графиня угощала
рыцарей удивительной для наших мест пищей: неизвестными
склизкими грибами в фарфоровых вазочках, мелкой соленой рыбкой
балтийского происхождения, квашеной капустой с разноцветными
прожилками, молодой бараниной с гарниром из персиков. Гости
пили много холодной водки, но, казалось, не пьянели. Много
смеялись над неким Андре Дюбуарне-Романовым, потомком русского
царя, зарабатывающим деньги в Америке судебными склоками. Он
судился со всеми, кто только попадался ему под руку. Он
обвинял рестораны, телефонные кампании, магазины и гостиницы,
производителей автомобилей и колес, соседку (за то, что видел
ее голой в окне ее собственной квартиры), телевизионные
передачи, врачей, адвокатов и самих судей. Вершиной его
творчества был суд над нью-йоркским метрополитеном, из-за которого
он опоздал на очередной суд. Он никогда не нанимал себе
адвоката: был настолько профессионален и красноречив, что всегда
справлялся с защитой своих прав самостоятельно. Он нигде
никогда не работал, а в короткие промежутки безденежья шлялся
по богатым презентациям и галереям, где, собственно, и
добывал себе пропитание (пожрать он ходил, да и все). Валя
показывала нам его фотографии. Высокий мужчина с благородной
проседью, породистым длинным лицом и тонкими, фортепьянными
пальцами, безупречно одетый, сохранивший в свои семьдесят лет
лоск европейских пансионов, он оказался в тот вечер главным
героем шуток и даже издевок. Поэтому о русской монархии я знаю
немного больше, чем об остальных, чудом еще сохранившихся в
нашем демократическом мире. Вечеринка была хорошо продумана.
После ужина мы направились в местный театр, где заезжая
русская труппа давала балет. Артисты привезли стилизованные
фольклорные танцы народов, населяющих Россию. Казаки, цыгане,
кавказцы, половцы… Работа коллектива была отточена, красочна,
размашиста, хотя и проходила под фонограмму, привезенную из
Москвы. Помню, мы были вполне довольны, лишь Елка ночью
заявила, что все это общее место и пошлость. Она имеет право
быть строгой, когда речь идет о ее соплеменниках.

(Продолжение следует)