Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Глава 34

До настоящего момента мне редко приходилось смотреть телевизор в
таких огромных количествах. У меня есть свободное время (много
свободного времени), но я не понимаю, что могу узнать нового
из эфира. Новости я уже посмотрел, игры меня раздражают,
общеобразовательные программы хороши, но редки, вникать в
содержание кинопродукции – лишняя трата времени. В ситуации, в
которой я оказался, лучше всего было смотреть музыку.
Госпиталь оказался подключен на VH1-Classic, что обещало
возвращение во времена неспокойной молодости.

Поначалу показывали чиканос в желтых костюмах с большими круглыми
прическами – группу мне совершенно незнакомую, помесь диско с
фанк-роком. Музыканты хорошо заглушали гул сердец младенцев
и мирное посапывание Наташи. Они вряд ли мешали ее сну, тем
более, что доктор должен был явиться с минуты на минуту.
Вошедшая нянечка, другая, незнакомая, вздрогнула, увидев меня,
но быстро сообразила, в чем дело:

– Доктор Мартенс сказал, что вы должны подождать еще часа полтора до
завершения обследования.

Только сейчас я заметил, что мусорная «телеграфная» змея,
шевелящаяся на полу, исчезла. Вместо нее из-под самописца потекла
новая, фиксирующая, видимо, то же самое, но с большей
тщательностью.

Я глядел на ленточного глиста современной диагностики, пытаясь найти
гармонию в пульсирующих волнах вздрагиваний и биений, но
выявить закономерности не смог. Нянечка зашла еще несколько
раз, оповещая меня, чтобы я оставался на месте, пока не придет
доктор.

Имя этого уже мифологического персонажа показалось мне смутно
знакомым. Я редко посещаю врачей. Опыт моего общения с медициной
ограничивается несколькими визитами к дантисту. Экзема,
покрывшая лет пять назад руки мои и плечи, прошла сама собой.
Происхождение заболевания осталось загадкой для врачей, которых
я посетил только через два месяца: из-за рождественских
каникул не мог получить направления к дерматологу. Парша
исчезла после загадочных Елкиных заклинаний. Моя жена не имела
прямой связи с ведьмами и цыганским родом, но преданность
языческой души, веру в чудесное исцеление всегда в себе
поддерживала. Детей мы тоже ждали семь лет – число во многих
верованиях мистическое. Я на их появление давно не надеялся и, может
быть, не очень-то хотел новых забот в немолодом возрасте. А
она всегда была уверена, что чудо произойдет.

Пока же происходило что-то противоположное. В предбаннике для
медсестер давно уже мельтешил какой-то невысокий мужичок
африканского происхождения в спортивных брюках «Адидас» и красной
застиранной футболке. Я принимал его за одного из посетителей,
столь, видимо, обычных в женских отделениях по выходным
дням. Елочка моя проснулась, иногда поглядывала в музыкальный
архив одним глазом, удовлетворенно кивнула, услыхав
«Англичанина в Нью-Йорке» господина Стинга.

– Скоро придет твой доктор, – повторил я замусоленные за день слова.
– Весь мир напрягся в ожидании его пришествия. Давай
напишем жалобу конгрессмену. Почему бы и нет? Ведь зачем-то мы их
выбираем... Кто у нас конгрессмен? Хиллари Клинтон?

Наташа улыбчиво покачала головой, но вдаваться в подробности
структуры законодательной власти не пожелала. Чувствовалось, что
она устала от всех этих капельниц, уколов, таблеток. В улыбке
ее таились грусть и мудрость, стоическое принятие
неизбежного.

– Здесь он, этот доктор. Давно уже. Видишь дурачка в красной майке?
Пока ты ходил в буфет, осмотрел меня. Сейчас изучает
графики. Наши детки, по-моему, нарисовали там что-то невероятное.

– Поехали домой. К чертям их художества. Мы сделаем амброзию по
старинным русским рецептам, отвар из мухоморов, похлебку из
лошадиных ушей.

Елка продолжала улыбаться, от этой ее улыбки мне хотелось плакать.
Доктор Мартенс прекратил, наконец, свои бессмысленные
перебежки по коридору и как бы случайно заглянул к нам в палату. Он
протиснулся сквозь приоткрытую дверь и поинтересовался, в
порядке ли моя Наташа. Получив положительный ответ, осмелился
войти в комнату. Будто бы не замечая меня, начал натягивать
на пальцы мутные резиновые перчатки. Я громко с ним
поздоровался, но, когда он протянул мне руку в резине, лишь вежливо
помахал ладошкой в ответ.

– Что с нею, доктор? – спросил я с фальшивым участием. Мне не
верилось, что сегодняшняя клоунада близка к завершению.

– Пульс нормализовался, – ответил он с комической важностью и
запустил свою резиново-вазелиновую ладонь в Наташину утробу. –
Однако у вашей жены в любой момент могут начаться схватки.

После этого заключения он еще раз ощупал шейку ее матки и вынес вердикт.

– Матка не в тонусе. Это хорошо. Но схватки... Сегодня их
практически не было, но ничего гарантировать я, увы, не могу. Я
созванивался сегодня с Майклом Арато, моим одногруппником по
колледжу, вашим лечащим врачом. Он рекомендует госпитализацию, –
Мартенс поднял на меня глаза и увидел то, чего и ожидал.

Мне казалось, что я вот-вот сотру в порошок свои зубы. Елка
обреченно помалкивала. Безликость воскресного дня постепенно
заполнялась темнотою. Сердца младенцев колотились с прежним птичьим
упорством. В глубине души я обрадовался, что мой икающий
первенец может стать настоящим террористом, возмутителем
общественного спокойствия, поджигателем приютов для немощных
стариков. Несмотря на выразительность моей мимики, доктор
сохранял вежливость, разъясняя нам с Елкой детали будущей
процедуры.

– Завтра вас переведут в «Сейнт Чарлз» госпиталь, находящийся в Порт
Джеферсон. От вашего города это всего лишь сорок минут
дороги. Доктор Арато специально попросил меня об этом, чтобы
иметь возможность наблюдать вас каждый день. Он ежедневно
появляется в «Сейнт Чарлзе» для приема родов. Вы, я думаю, в
курсе, что они работают совместно с доктором Блажеком. Вы также
можете навещать супругу в любое удобное для вас время.

Что тут было можно ответить? Для рыданий ни у меня, ни у Елки просто
не было сил. В довершение ко всему выяснилось, что
мобильником в «Брукхей-вене» пользоваться запрещено, да он и без
того не работал. Мы убедились в этом, когда сами попробовали
позвонить лечащему врачу. Разочарованный, измученный до
предела, я поцеловал жену, посоветовал выспаться и поплелся к
выходу из госпиталя, чтоб позвонить Джону из телефона-автомата.