Онтологические прогулки

(Только для мёртвых)

Начало

Глава 4. Духовная горизонталь Ничто.

«Открыв антологию религиозных текстов, я сразу напал на такое
изречение Будды: «Ни один предмет не стоит того, чтобы его
желать». Я тотчас же закрыл книгу, ибо что ещё читать после этого?»

(Эмиль Чоран)

Наполнить собственную жизнь смыслом – постепенно это становится
основным мироощущением и мировоззрением. Повседневная жизнь
уходит на второй план.

Удивительно не то, что кругом происходит, а что из чего берётся и
куда девается. Человек, являясь частью запрограммированного на
самоуничтожение мира, неуклонно устремлён вместе с ним в
Ничто. Объективное содержание всех происходящих в материальной
вселенной процессов составляет аннигиляция, возвращение к
исходному нулю. Как с учётом этого можно построить новую
духовную линию, соединяющую человека с Ничто? Чтобы ответить на
этот смыслообразующий вопрос, нужно вновь обратиться к
экзистенциальным решениям, предложенным в «Трактате о небытии»
русским философом Арсением Чанышевым. Итак, в конце своей
апологии Небытия он приходит к таким выводам:

1. « Небытие первично и абсолютно.
2. Небытие беспредельно во всех отношениях.
3. В своей беспредельности оно есть свое собственное небытие.
4. Небытие небытия есть бытие.
5. Бытие вторично и относительно. Абсолютного бытия нет.
6. Бытие как небытие небытия неустойчиво.
7. Выражением неустойчивости бытия является время.
8. Все существующее существует во времени.
9. Следовательно, все возникает и погибает.
10. Возникновение и гибель неравномощны. Все возникает на время и погибает навечно.
11. Атрибутом бытия является абсолютная гибельность.
12. Бытие первично, сознание вторично.
13. Основа сознания – память.
14. Благодаря памяти сознание приобретает видимость субстанциональности.
15. Осознанная гибельность есть страдание. Страдание – атрибут сознания.
16. Страдание заставляет сознание измысливать мир абсолютного бытия, то есть Бога.
17. Так возникает «сознание бытия» – религиозное в своей сущности сознание.
18. Вся предшествующая философия – варианты «сознания бытия».
19. Но Бога нет.
20. Поэтому возникает «сознание небытия»: «сознание небытия» делает бытие прозрачным и видит за ним небытие.
21. Страдание перерастает в ужас.
22. Ужас заставляет сознание отрицать не только иллюзорное «сознание бытия», но и себя, и бытие.
23. Мир погибает,
24. Если ужасу не будет противопоставлено мужество, «мужество небытия».
25. Это высший вид мужества. «Мужество бытия» – мужество быть несмотря ни на что. «Мужество небытия» – мужество быть несмотря на ничто.
26. Знать, что все проходит, и в то же время не впадать в ужас – вот чему учит подлинная философия, «философия небытия».

Мы видим, что Чанышев совершенно справедливо заметил: осознание
неизбежности Небытия причиняет человеку страдание. Поэтому, а
также потому, что действительность, как правило, прямо
противоположна человеческим представлениям о справедливости, люди
переносят свои надежды на восстановление справедливости и
приобщение к вечности в духовную область. На самом деле, уже
Гегель высмеивал идею о том, что всемогущий Бог пристально
следит за каждым действием сапожника Иоганна, занося его
бессмысленное ковыряние в носу на скрижали, как говорится,
Вечности. Эта свойственная людям иллюзия так же пуста, как и все
остальные мифологемы, порождаемые страданиями самосознающего
бытия.

С другой стороны, религиозное сознание человека содержит в себе
многовековой опыт преодоления страха и страданий, который можно
и нужно использовать. Так, в христианской традиции страх
Божий выступает как начало премудрости. Основной принцип
заключается в том, что, если чего-либо сложно избежать, следует
изменить своё отношение к этому, превратив таким образом
страдание из источника унижения в смыслообразующий фактор.
Материалист Чанышев не в состоянии преодолеть страх Небытия и
поэтому его страх закономерно перерастает в ужас. Причём это не
Ужас, приоткрывающий и объясняющий Ничто, о котором писал в
своих ранних работах Хайдеггер, а скорее ужас безысходности,
стремящийся найти решение проблемы, не выходя за пределы
принципа материального единства мира. («Я существую потому что
меня приводит в ужас, что я существую, – говорит Сартр. –
Это я, я сам извлекаю себя из небытия к которому стремлюсь»).
Согласно философскому материализму смерть материальна и
отсрочить её возможно, лишь воздействуя на материю, то есть,
научным путём. «Может ли наука когда-нибудь сделать людей
бессмертными? – спрашивал в начале 20 века русский философ
Владимир Эрн. –»На это нужно сказать: никогда. Что же касается
бесконечности в прогрессе науки, то надежда на этот
бесконечный прогресс не может ничего дать потому, что наука,
развиваясь и прогрессируя в известном смысле бесконечно, в то же
время все с большей определенностью познает и свои границы.
Развиваясь в одном направлении, наука суживалась в другом и
откидывала все то, что было чуждо ее принципам. Говорить о
возможности для науки уничтожить смерть – это значит игнорировать
принципы науки». Впрочем, сам Чанышев, в силу особенностей
своих философских взглядов, видимо не допускал возможности
преодоления биологической смерти.

Но возможно ли преодолеть или смягчить сопутствующие смерти и
осознанию смерти страдания? Отчасти возможно, если обратить
страдания в позитив, как это принято во многих мировых религиях. А
что касается христианства, то оно прямо строится на
обожествлении страданий. Христианские святые отцы, в частности,
прямо утверждали, что если человек долго не страдает – это
очень плохой знак, поскольку это означает, что от него
отвернулся Бог. Как писал один школьник в своём сочинении, обращённом
к Богу: «Если я попаду в ад, Ты меня там увидишь и будешь
смотреть, как надо мной издеваются?»

И действительно, страдание выполняет важнейшую смыслообразующую
функцию. Вырывая человека из рутины повседневности оно избавляет
его от многочисленных, скрывающих страшную истину Ничто
иллюзий и раскрывает ему глаза на подлинное положение вещей. Не
случайно, именно с созерцания картин человеческих страданий
начинается путь будущего Будды к просветлению. Человека,
который прошёл через страдания, крайне редко можно причислить
к обывателям и заставить подчиняться мнениям толпы.
Осознание истины Ничто помогает человеку понять и преодолеть свою
собственную ничтожность.

«Страдание изменяет темперамент, концепции, позиции, оценки, меняет
направления существования, таким образом, любое сильное и
длительное страдание воздействует на интимную основу существа.
Изменяя внутреннюю основу существа, страдание имплицитно
меняет и отношение его к миру. Это изменение перспективы,
изменение понимания и чувствования. После того как ты страдал
долгое время, тебе кажется невозможным, тебе сложно
представить свою жизнь без него, так как любое страдание отчуждает
тебя от твоих естественных установлений и переводит тебя на
экзистенциальный план твоих сущностных устремлений. Таким
образом, из человека, рожденного для жизни, страдание делает
святого, замещая все его иллюзии язвами и гангреной отказа.
Отсутствие покоя, которое следует за страданием помещает
человека в такое напряжение, в котором нельзя быть
посредственностью. Апатия, вульгарный скептицизм и поверхностный имморализм
могут быть разрушены страхом, тотальным беспокойством,
плодотворным террором и всеобщим страданием», – рассуждает в
своей последней книге «Признания и проклятия» Эмиль Чоран.

Ещё одна важнейшая составляющая религиозного пути духовного
самосовершенствования – это отказ от привязанности к материальному
миру в пользу развития собственной духовности. «Земная жизнь
и сопутствующие ей блага греховны. Отрекись от земной жизни,
и ты обретёшь жизнь вечную», – призывает своих
последователей христианство. «Преимущество умерших состоит в том, что
они отмыты от греха существования», – вторит святым отцам
Сартр. Православный путь духовного самосовершенствования,
изложенный в книге «Лествица» («лестница») святого Иоанна
Лествичника, представляет собой программу последовательного отказа
от привязанности к земной жизни путём преодоления в себе
соответствующих желаний и грехов. Во многом аналогично выстроен
и так называемый «Тарикат» – система духовного развития
мусульман – суфиев. По словам суфийского пророка 11 века
Аль-Газали, «учение суфиев стремится к тому, чтобы освободить
сердце от всего, что не Бог, и сделать единственной его жизнью
размышления о Божестве». Многовековая традиция суфизма
выработала свой путь достижения Абсолюта – знаменитый «Путь Суфия»,
включающий в себя три ступени совершенствования: закон,
собственно путь и окончательную истину. Этот Путь включает в
себя, в частности, покаяние, осмотрительность и добровольное
принятие нищеты. При этом нищета понимается как осознание
того, что всё, вплоть до психических состояний и самого «Я» не
является достоянием человека:

«Ходжа Насреддин зашёл в лавку, и к нему подошел торговец.

– Прежде всего, о главном. Ты видел, как я вошёл? – спросил его Ходжа.

– Конечно, – отвечал торговец.

– А раньше ты меня встречал?

– Первый раз тебя в жизни вижу.

– Так откуда ты знаешь, что это вошёл я?».

Я никто, я победил своё Я – с полным правом восклицает суфий.

Итак, Путь преодолён и суфий достиг третьей, последней ступени
самосовершенствования. Это «Хакикат» – то есть, Истина. Здесь
интуитивно познаётся сама сущность истины, а сознание человека
растворяется в объекте созерцания.

Скрытый смысл суфийского Пути загадочно звучит во вдохновенных
строках Джелаладдина Руми:

«Присоединись к братству – почувствуешь радость реальной жизни.
Пройдись по разрушенной улице и взгляни на смятенных владельцев
развалин. Выпей чашу волнения, ибо ты не чувствуешь стыда
самосознания. Разбей земляного идола, чтобы увидеть других
идолов. Зачем ради большого приданого жениться на старухе – за
три куска хлеба в рабство себя отдавать зачем?»

Похожие идеи мы встречаем и в философии неоплатонизма: чтобы
соединиться с Единым – мистической всеобщей первоосновой, которая
может определяться как Ничто, поскольку пребывает за
пределами любых определений – необходимо отказаться от многого. То
есть, от многочисленных зримых и незримых нитей,
привязывающих человека к миру.

Начиная с того времени, когда бытие и сознание выделились из
Небытия, всё сущее стало называться бытием, но, тем не менее,
полностью сохранило своё сущностное основание в качестве
искажённой формы Небытия. Небытие включает в себя всё и поэтому оно
само в себе содержит собственный смысл. Производное от
Небытия бытие также производит свой смысл из Небытия. Иначе
говоря, мы живём для того, чтобы преодолеть жизнь. Согласно
одному из высказываний Сартра, «смысл нашего существования
«заключается в сознании того, что оно лишнее».

Как уже было сказано, человеку свойственно собирать вещи, чтобы
закрываться ими от созерцания окончательной истины. «Вещи
выставляют себя напоказ, поверяя друг другу гнусность своего
существования. Я понял, что середины между небытием и разомлевшей
избыточностью нет», – заметил в этой связи Сартр. Поэтому
не случайно, что, начиная с древности и вплоть до наших дней,
многочисленные религиозные и философские учения призывают к
аскетическому самоограничению. Только отбросив
материальное, человек освобождает свой дух для соединения с Ничто. Чем
больше уменьшается значение Эго, тем больше приоткрывается
истинная суть Небытия, Ничто, как всеобщего универсального
основания духовности, не имеющего ни начала, ни конца. Эти
положения могут выглядеть достаточно банально, но они
подкреплены многовековым духовным опытом лучших представителей
человечества, которые на практике доказали их истинность. Ведь,
согласно утверждению Борхеса, на самом деле в культурном
пространстве человечества присутствуют всего лишь несколько
ключевых сюжетов. А всё остальное представляет собой их вариации.

Есть творцы, которые изображают неземные миры Ничто. В начале 20
века швейцарский художник Ходлер писал портреты своей умиравшей
жены. В его картинах видимым знаком окончательного момента
истины становится горизонталь. «Все предметы, – говорил он,
– тяготеют к горизонтали, стремятся раскинуться по земле,
как растекается по ней всё шире и шире вода». Умирающая
женщина уходит в игру красок, словно бы струящуюся счастьем –
между вертикальным падением и горизонтальным покоем. Так Ходлер
празднует исчезновение её плоти. Поэтому и наша новая
духовная вертикаль также развивается по нисходящей линии,
напоминая собой перевёрнутую букву «Т». Она отличается от всех
других программ духовного самосовершенствования человечества в
первую очередь тем, что в ней наиболее честно заявляется
всеобщая устремлённость в Ничто:

1. Не родиться.
2. Не быть вовсе.
3. И, следовательно, как можно скорее настигнуть смерть. (AZsacra ZARATHUSTRA)

После того, как человеку удаётся настигнуть смерть, для чего
совершенно не обязательно умереть физически, устремлённая вниз
вертикаль его совершенствования соединяется с Духовной
горизонталью Ничто.

Мы видим, что Чанышев был неправ, Бог есть, но находится за
пределами жизни. Духовность также реально существует, несмотря на
то, что, в среде современных адептов «научной картины мира»,
превративших науку в объект своего религиозного поклонения,
данное понятие считается средневековым атавизмом. В
действительности духовная область Ничто является единственной
достоверной реальностью, а каждое «духовное существо свободно от
противоречий, случайностей и иллюзий материальной жизни»
(Алистер Кроули). Мир, разумеется, погибнет, но это событие
станет моментом окончательного освобождения духа из-под гнёта
материи и великим триумфом Небытия. Жизнь есть страдание – учит
нас первая благородная истина буддизма – и, следовательно,
уничтожение страдания заключается в уничтожении материи.
Ведь «для того чтобы осмыслить процесс освобождения и сделать
возможным водворение свободы в царстве причинности и
обусловленности, необходимо признать возможность уничтожения смерти
как внешнего факта» (Владимир Эрн). Когда человек настигает
смерть, он превращает её a в факт собственной духовной
жизни, то есть, в факт внутренний. Знать, что всё проходит, и
испытывать счастье – в этом заключается та высшая ступень
духовного саморазвития, достижение которой одновременно означает
соединение с Духовной горизонталью Ничто.

Ничто и есть то самое, что многие средневековые мистики называли
Богом. Ничто существует посредством всего. Посредством тебя
самого, всего остального. Всего, что воспринимаемо и
невоспринимаемо. Несмотря на то, что всё вокруг представляется
разделённым, во Вселенной есть только одна единая форма бытия –
Небытие. Смысл может определяться по отношению к чему-либо. А
отношение возникает, когда присутствует разделение. Но если
Ничто является всем, Единым, если нет разделения, как найти
смысл? Следовательно искомый смысл содержится в самом Ничто,
которое равнозначно вечности. Ведь если перестать
рассматривать Небытие только с одной точки зрения – относительно жизни
– становится возможным понимание вечности Небытия. А для
этого разум должен выйти из состояния погружённости в
повседневность, превращающей жизнь в заведомо безнадёжную «борьбу за
существование». «Я существую – вот моя единственная
неприятность», – говорит один из героев Сартра. В действительности
человек борется не за существование, а исключительно со
своим собственным пониманием Небытия. Люди заботятся о своём
теле и не знают того, что наша природа едина с Пустотой. Для
ограниченного сознания обывателя Небытие раскрывается как
угроза, в то время как угрозу и страдания несёт в себе жизнь.
После прихода к истинному пониманию Небытия, всё то, что
воспринимается, как потеря, на самом деле оборачивается
освобождением. Никакие потери во временном, биологическом
существовании не могут сравниться с тем, что приобретается в результате
этого освобождения. А приобретается понимание Абсолютного
Ничто, которое находится здесь. Оно присутствует в вас. Оно
является вами, а вы являетесь им, даже если пока не понимаете
этого. Искомое понимание будет означать окончание
бессмысленной конкуренции человека с окружающими и с самим собой.

Бог Абсолютного Ничто рождается в силу своего уничтожения. Настигать
смерть – в этом заключается созидание Ничто смертью. Жизнь
слишком коротка, чтобы тратить её на жизнь.

(Окончание следует)