Онтологические прогулки

Буддизм можно рассматривать, как минимум, в двух отношениях:
во-первых, как религию (в широком смысле), точнее, как реакцию
восточной культуры на появление современного типа человека,
человека-индивидуума, человека-я, – это в достаточной степени
рассмотрено и в предыдущих, и в этих размышлениях, –
во-вторых, как следующий шаг восточной культуры, то есть дальнейшее
развитие её намерения. К этому и перейдём.

Поскольку в этих размышлениях восточный тип культуры вообще и
буддизм, в частности, рассматривается – впервые в истории культуры
– как один из модусов тройственной цивилизации, постольку
он впервые предстаёт в своём адекватном облике, а именно как
культура бессубъектного (созерцательного).

В соответствии с этой методологией совершенно другое понимание
получает йога, так как она из распредмечивания субъекта
превращается в опредмечивание бессубъектного.

То есть йога занимает совсем иное положение в восточной культуре,
чем то, какое традиционно приписывается ей западом и –
заметьте – то, какое полагается йоге самим востоком!

Я уже показывал, что внутри какого-либо модуса культуры невозможно
полностью отследить его собственную природу просто в силу
того, что направленность модуса, например, предметная
направленность запада, не может быть полностью отслежена внутри самой
этой направленности; именно поэтому культура всегда в
какой-то мере представляет собой «вещь в себе» для самой себя.

Рефлексия, в каком бы виде она не осуществлялась и как бы её не
чистила прачечная философии, выдаёт всегда феноменальные
результаты, или продукты в форме феноменов, в которых скрыта
природа их появления.

Феномены не поддаются прямой распаковке на составляющие их элементы,
поскольку представляют собой не системы элементов (то есть
разложимые на элементы и, следовательно, отслеживаемые,
контролируемые системы), а конгломераты, сгустки разнородного,
множества разнообразного.

Через феномены матрицы их формирования не проглядывают, не
проявляются и, следовательно, не фиксируются средствами классической
методологии.

Матрицы формирования проглядывают только в единстве всех модусов
целостности; современная цивилизация поддаётся адекватному
рассмотрению только при исследовании всех модусов её
существования в координации её (цивилизации) целостности.

Но и это ещё не всё; это достаточно для того, что бы написать
монографию, защитить диссертацию и пр., то есть выдать некоторый
общественный продукт, но это не достаточно для меня: ведь,
друзья, согласитесь,по большому счёту какое нам дело до
восточной, западной и русской культуры вместе взятых? но нам есть
дело до самих себя!

То есть решающим для меня является не рассмотрение существа
культуры, а узнавание себя, а это заставляет связать всю
методологию, о которой я упомянул, с данным, конкретным человеком, в
данном случае – со мной!

То есть современная цивилизация требует соотнесения любого действия
с человеком, не вообще человеком, а с данным человеком,
соответственно, любая общественная задача заранее должна быть
соотнесена с одним (или несколькими) индивидуумом, который
будет мерой решения данной общественной задачи, какова бы она
ни была.

Только так можно избежать фрагментации человека и отчуждения его в
общественной жизни.

Это необходимое условие жизни современного общества как именно
современного (совершенного): соотнесение с индивидуумом.

Объективность теряет всякий смысл и значение без соотнесения с
единичностью и приобретает дополнительные квазизначения, если
рассматривается как нечто само по себе.

Например, математические значения, рассматриваемые как соотношения
самих по себе величин, теряют свою отнесённость к современной
цивилизации и превращаются или в псевдомагические, или в
мнимые, псевдоматематические феномены.

Так же в философии современность, то есть мышление, подменяется
квазимышлением, языковым говорением, и пр.

Поэтому современная цивилизация как совершенство, то есть полнота и
целостность человека предполагает как необходимое условие –
соотнесение любого своего события с конкретным человеком, то
есть современная цивилизация принципиально индивидуирована.

Например, эти размышления показывают мне восток, запад и пр.,
формируя одновременно и меня, и культуру.

Например, если бы я был брамином и размышлял (действовал) в рамках
традиционных восточных культурных представлений, то моё
размышление (действие) формировало бы меня как действующего по
закону кармы брамина и одновременно воспроизводило карновую
общественную систему как условие, пространство моего действия.

Соответственно, эти размышления формируют меня как действующего в
топосе единичной целостности (атома) бытия и одновременно
формируют бытиё как целостность единичности (атом), в которой
осуществляется моё действие.

Так появляется атом – единичное событие, форма которого не задана заранее.

Так появляется атом – единичное событие, которое ни с чем не
соприкасается, так как окружено пустотой.

Так появляется атом, единственным движением которого является
сотрясение, потряхивание.

Так появляется атом – единичное событие, которое может потрясти,
встряхнуть и стать матрицей появления других атомов схожей
формы.

Так появляется атом – единичное событие, которое станет началом
нового спонтанного вихря вселенной или не станет, но в любом
случае останется – атомом в пустоте.

Продолжим.

Раньше было установлено, что йога восточной культуры – это создание
предметности, соответствующей достигнутой степени
бессубъектности (созерцательности).

Если на западе опыт накопления предметности трансформирует другие
элементы культуры, то на востоке таким трансформирующим
фактором является бессубъектность, опыт созерцательности, который
«тянет» за собой и предметность.

Только в таком понимании буддизм предстаёт как новый шаг всей
восточной культуры, как её активность, а не реакция (которая
всегда вторична) на изменения в типологии человека.

Можно выразить это же по другому: если буддизм как религия (в
восточном, а не западном смысле) представляет собой реакцию на
общественноисторические, или, если воспользоваться удачным
термином марксизма, естественноисторические изменения, то
буддизм как дальнейшее движение всей восточной культуры, как
фактор, задающий новую перспективу этого движения, нам совершенно
пока неизвестен.

Буддизм как новое совершенство восточного человека, а,
следовательно, современного человека вообще, пока остаётся, так сказать,
невидимым элементом в растворе современной цивилизации;
видны лишь выпадающие в качестве твёрдого осадка последствия его
существования и функционирования.

На западе то же самое показывает нам античная мудрость, невидимая
формообразующая деятельность которой скрыта в сухом остатке,
который только и доступен наблюдателю, ограниченному
ресурсами самой западной культуры.

Обращение буддизма к человеку как отдельному индивидууму, не
определённому никакими расовыми, общественными, классовыми и пр.
признаками, а определённому как человек вообще, что,
собственно, и превращает буддизм в мировую религию, так вот, это
обращение является не формирующим фактором, а следствием!

Так же как на западе христианство стало мировой религией не потому,
что обращалось ко всем, а потому, что в его основе лежал
вполне определённый, конкретный опыт, который только и позволял
относиться к человеку как индивидууму!

Античный опыт запада был уже рассмотрен. Теперь настал черёд востока.

Только теперь можно рассмотреть буддизм как эволюционный феномен – а
в этих размышлениях планка находится на этом уровне.

Индуизм в самом широком смысле, то есть как культура востока дошёл
до созерцательности света; я упоминал, что было бы очень
интересно и полезно исследовать «историю» бессубъектной
актуализации элементов бытия в восточной культуре (да и в западной
тоже). То есть бессубъектность (созерцательность) света
представляет собой последнее перед буддизмом достижение востока
и, следовательно, буддизм должен был пойти дальше, а не
просто адаптировать это достижение к новым реалиям истории.

Буддизм, конечно, осуществил и эту адаптацию тоже, но здесь она нас
не интересует.

Меня интересует, что нового принёс буддизм.

Что такое нирвана как новый феномен вселенной, или что такое атом нирваны?

Что содрогается во вселенной атомом нирваны?

Уже из этого понятно, что нирвана не может быть созерцательностью
света, так как созерцание света уже было реализовано в
индуизме.

Буквальное значение слова нирвана образована от глагола «задувать».

Понятно, что на западе и на востоке – в широком культурном контексте
– это понимается как затухание кармы, прекращение её
возмущающего мировой порядок действия и пр.

Однако тогда буддизм превращается в один из модусов индуизма, в ещё
один способ (технику, йогу) прекращения кармической
зависимости, то есть ничего принципиально нового по сравнению с
традиционным индуизмом в себе не несёт.

Почитайте буддологов и вы найдёте там одетый в новое одеяние старый
индуизм, как будто можно, перекрасив одежду в жёлтое, стать
другим.

Нет, стать другим на востоке можно только, опираясь на предыдущее и
двигаясь дальше по-восточному: буддизм «задувает» то, что
являлось последним достижением восточной культуры – буддизм
«задувает» свет!

Как просто и как сильно.

Ничего не зная заранее, я теперь знаю очевидное!

Буддизм продолжает намерение востока на ослабление действия
фиксирующей природы человека, теперь – освобождение от фиксации на
свете.

Вот это вызов!

Вызов всепроникающему элементу вселенной!

Вызов термоядерной вселенной, окружающей нас миллиардами своих реакторов!

Вот что может человек!

Такой человек мне интересен, другой – нет; поэтому только и возможны
эти размышления, ведь другое намерение и другая мера дают в
итоге и другое понимание буддизма, которое вы найдёте
практически в любой книге по буддологии, где вы в сотый раз
прочтёте то, что и так уже знаете – карма, дхарма, нирвана и пр.

Потушить необходимо даже свет, так как фиксация на свете и
просветлении всего лишь фиксация! и в соответствии с намерением
бессубъектности должна быть уничтожена. Таков восток.

Интересно, насколько похожи восток и запад: каждый из модусов
стремительно несётся в направлении своего внимания: запад – в
направлении предметности, восток – в направлении
бессубъектности.

И восток явно опережает запад, который только сейчас осуществляет
первые попытки разогнаться до скорости света, тогда как восток
уже 25 столетий назад осуществил первую попытку этот свет
потушить!

Пробуждение Будды – это не просветление, это новый шаг –
освобождение от фиксирующей природы просветления, которое, как любая
фиксация, порождает кармическую зависимость.

Это очень просто, очевидно, но всё равно ново для меня; поэтому мне
требуется некоторое время для привыкания к вновь
сформированному во мне пространству понимания.