Онтологические прогулки

Начало

I. Научные соображения.

Научно-аналитический момент, с какого повинна начинаться должная
рефлексия глобальной экологической катастрофы, в том числе, и
глобального потепления как части целого, и какой неизбежно
теряется при академическом методологическом подходе, состоит в
понимании, что все экологические мистерии науки (как-то:
тайна озонового слоя, тайна энергии Земли, биогеохимическая
тайна парниковых газов, тайна плодородия почвы) не являются ни
ошибками в расчёте, ни недосмотром в наблюдении, ни
дефектом мышления. Глобальная экологическая катастрофа представляет
собой закономерный итог, неизбежный исход и обязательное
последствие научного мировоззрения точного знания, во-первых,
и государственного правления в режиме демократии демоса,
во-вторых. Итак, в целокупном ex toto (целиком) данные мистерии
науки с убедительностью, присущей научным знаниям,
указывают на несостоятельность классической науки и несовершенство
демократии демоса.

Мысль о том, что несостоятельность классической науки разрешается
русской либеральной наукой, высказывались мною неоднократно.
Однако попытки были безуспешны и мысль не заимела своей
аудитории, прежде всего, по причине того, что, как таковой,
русской либеральной науки не существует, ибо у неё не существует
двух главных компонентов любой науки: эмпирической базы и
теоретического аппарата. Зато русская либеральная наука
располагает идеями, из числа тех форм человеческого духа, которые
плодят идеалы, воплощаемые в целевые установки, указывающие
мысле путь к истине.

В русской либеральной науке идея, взятая как таковая, существует в
качестве продукта гениальной интуиции (фрагмента
неординарного вдохновения) или видения великого ума, а также как
критерии, несовместимые с традиционной методологией и идеологией,
так сказать, в форме некоего еретического импульса – апогея
высочайшего стояния научной мысли. Именно по такого типа
«еретичности» определяются конкретные носители русской
либеральной науки: наука Сеченова, наука Докучаева, наука
Вернадского, наука Мартьянова, наука Вавилова, наука Полынова. Однако,
с точки зрения собственно русской либеральной науки, эти
«науки» не имеют право быть «науками», ибо ни одно из них не
является завершённым гнозисом, - все они есть, по своей
коренной сути, великой пропедевтикой (предварительное упражнение),
грандиозными пролегоменами (вводное суждение), и попросту
пропилеи – монументальный вход в законченное архитектурное
сооружение.

Конструктивное отличие русской либеральной науки заключено в том,
что процесс получения знаний здесь определённым образом
организовывается: в исследовании преследуется не строгая
субординация двух рангов изучения – эмпирического и теоретического, а
их тесная связь и взаимопроникновение, - такой способ
познания Н.Е.Мартьянов назвал «переводом своих интуитивных идей
на язык логики». Совершенным образцом последнего являются
знаменитые селекционные станции Вавилова: выведя эксперимент,
как средство получения фактов, из искусственных лабораторий,
заводов и фабрик на естественные просторы, Вавилов не только
изменил стратегию экспериментального подхода, но и поменял
курс самого познания. Поэтому академики Вернадский и Вавилов
прославлены, помимо своих научных достижений, ещё и как
великие организаторы науки.

Научные соображения посредством идей, - то, что и поныне презирается
в современной науке как произвольное теоретизирование,
является отличительной чертой русской либеральной науки, как
некоего нового конструкта научного постижения. Общее
впечатление о реальном познавательном потенциале этого конструкта
можно получить из рассмотрения указанных экологических тайн с
позиции принципиальных положений русской либеральной науки.

Хотя система Вернадского не может считаться наукой в стиле
познавательного духа русской либеральной науки, но в силу того, что в
биосферном гнозисе Вернадского в апокрифическом виде
содержится всё, что определяет этот самый познавательный дух, она
представляет собой наиболее совершенный на данное время тип
русской либеральной науки. В таком плане радикальные
постижения Вернадского базируются на великих постулатах: постулат
первый – вечность жизни; постулат второй – благоприятные для
жизни условия в природе создаются самой жизнью. Отсюда
вытекает конституальное положение, которое принимает форму закона
живой жизни: «Жизнь создаёт в окружающей её среде условия,
благоприятные для своего существования» (В.И.Вернадский
«Химическое строение биосферы Земли и её окружения», 1987, с.47:
выделено мною – Г.Г.).

Итак, Вернадский лишает жизнь права быть рядовым участником земных
событий, а обременяет её обязанностью нести крест
установочных функций динамики, быть составителем технологических
программ процесса и преобразовывать собственные запросы в
генеральные цели и задачи. Биосфера по Вернадскому – это кабинет
жизни, где вся обстановка в целом и любая деталь интерьера
служит для хозяина, отражает вкусы и потребности хозяина и
предназначена для усиления творческого потенциала хозяина. С
удостоверенностью закона Вернадским высказывается главная
максима его научно-познавательной позиции: «Всякий геологический
фактор проявляется в биосфере во всей своей силе только в
работе поколений живых существ». Здесь следует видеть истоки и
искать толчки для появления идеи Вернадского, которую можно
раскрыть следующим образом: биосфера на Земле, находясь под
идеологическим протекторатом русской либеральной науки,
выражает себя целокупной формой в качестве сооружения, которому
невозможно иной образ, как дом жизни, состоящий из трёх
неразделимых этажей: атмосферы, гидросферы и литосферы. В своём
макете пульсационной геологии, ещё одного члена клуба
русской науки, которая исторически предназначена стать
альтернативой классической геологии Чарлза Лайеля, Н.Е.Мартьянов
дословно воспринял идею Вернадского: «Именно жизнь создала
атмосферу и гидросферу».

А т м о с ф е р а. В традиционных отраслях науки, где изучаются
проблемы биосферы, идея Вернадского не фигурирует даже как
антитезисная точка зрения. Особенность земной атмосферы состоит в
слоистом (концентрическом) строении, и в направлении от
поверхности Земли тут располагаются: тропосфера, стратосфера,
мезосфера, ионосфера (термосфера), линия Кармана (граница
между атмосферой и Космосом, находится на высоте 100 км над
уровнем моря). Историю образования атмосферы лапидарно
представила Википедия – свободная энциклопедия: «Согласно наиболее
распространённой теории, атмосфера Земли во времени пребывала
в трёх различных составах. Первоначально она состояла из
лёгких газов (водорода и
гелия), захваченных из межпланетного
пространства. Это так называемая первичная атмосфера (около
четырех миллиардов лет назад). На следующем этапе активная
вулканическая деятельность привела к насыщению атмосферы и
другими газами, кроме водорода (углекислым газом, аммиаком, водяным паром). Так образовалась вторичная атмосфера (около трех миллиардов лет до наших дней). Эта атмосфера была
восстановительной. Далее процесс образования атмосферы определялся
следующими факторами: утечка легких газов (водорода и гелия)
в межпланетное пространство; химические реакции,
происходящие в атмосфере под влиянием ультрафиолетового излучения,
грозовых разрядов и некоторых других факторов. Постепенно эти
факторы привели к образованию третичной атмосферы,
характеризующейся гораздо меньшим содержанием водорода и гораздо
большим — азота и углекислого газа (образованы в результате
химических реакций из аммиака и углеводородов)».

Итак, традиционное представление связывает происхождение и
становление атмосферы исключительно с внешнекосмическими,
астрономическими, силами (преобладающими во взаимодействии) и
внутриземными (дополнительными) источниками. Однако в конструктивный
порядок этой здравой рациональной схемы не вписываются два
момента, о которых современная аналитическая, и особенно
учебная, литература предпочитает не распространяться, - это
озоновый слой в атмосфере и содержание азота в атмосфере.

Характерные черты озона и озонового слоя в современном научном
понимании даны в словарном определении: «Озоновый слой — часть
стратосферы на высоте от 12 до 50 км, в котором под
воздействием ультрафиолетового излучения
Солнца
кислород (О2)
ионизируется, приобретая третий атом кислорода, и получается озон
(О3). Относительно высокая концентрация озона
(около 8 мл/
м³)
поглощает опасные ультрафиолетовые лучи и защищает всё
живущее на суше от губительного излучения. Более того, если бы не
озоновый слой, то жизнь не смогла бы вообще выбраться из
океанов и высокоразвитые формы жизни типа млекопитающих,
включая человека, не возникли бы. Наибольшая плотность озона
встречается на высоте около 20-25 км, наибольшая часть в общем
объёме — на высоте 40 км». К этому следует добавить
фактические наблюдения, усиливающие загадочность сего объекта. Если в
стратосфере озон выполняет определённую и весьма важную
позитивную функцию, то в тропосфере озон является загрязняющим
веществом. Озон в тропосфере снижает продуктивность
сельскохозяйственных культур и замедляет фотосинтез в растениях. По
оценкам специалистов, в США ежегодные потери кукурузы,
пшеницы, соевых бобов и арахиса, вызванные озоном, достигают
1.9-4.5 млрд долларов.

Самая яркая особенность реальной эмпирической наглядности в
атмосфере, какой современная наука не может подыскать достойного
объяснения, состоит в том, что солнечный луч, который для нас,
людей, служит эмблемой тепла, света, радости, отнюдь не
является таковым в своём первобытном облике, а является
«вторичным», приведенным явлением. Благодатная форма солнечного
тепла есть очищающее действие озонового фильтра в стратосфере, в
результате которого космическое солнечное излучение,
несущее страшную губительную энергию, приводится к виду,
потребному органической живой жизни. И ни для чего другого эта
поразительная редукция не нужна. Аналогично обстоит дело с
содержанием азота в атмосфере: в огромных количествах (78%) азот
содержится в тропосфере, а тропосфера содержит в себе более
80% атмосферного воздуха, - и такое гигантское количество
азота необходимо только для живой жизни.

Вернадский утверждает, что «Газовая атмосфера Земли едва ли поэтому
является созданием фазовых равновесий планетного вещества,
не есть астрономическое явление, но есть выявление химических
и биогеохимических процессов земной коры… Земная атмосфера
(тропосфера) не есть астрономическое явление в своей основе»
(В.И.Вернадский «Труды по биогеохимии и геохимии почв»,
1992, с.с.230,235). Все экологические рассуждения и претензии
современной обширной аналитики по атмосферной тематике и
проблематике проходят мимо кардинального открытия Вернадского,
что парниковые газы (метан, водяной газ, углекислый газ), а
также природный кислород и углерод имеют биогенное
происхождение, то есть созданы живым веществом: «…все газы,
образующиеся в биосфере, теснейшим образом связаны своим
происхождением с жизнью, с живым веществом, всегда биогенны и изменяются,
главным образом, биогенным путём» (В.И.Вернадский
«Химическое строение биосферы Земли и её окружения», 1987, с.222).

Идея Вернадского круто переставила стрелку познавательного процесса
в Космосе на другой, несовместимый с традиционным, курс:
атмосфера стала ареной (механизмом) по прилаживанию
космического вещества к нуждам и потребностям живой жизни на Земле
(закон живой жизни В.И.Вернадского). В общенаучном, а равно, и
общефилософском, контексте в итоге заявляется совершенно иная
идеологическая сентенция: атмосфера есть конструктивный
порядок по приспособлению не жизни к особенностям космической
среды, как узаконено современной идеологией, а наоборот, -
космического вещества к условиям живой жизни, осуществляемый
живым веществом.

Последствия сего силлогизма трудно вообразить по своему размаху, ибо
они направлены, прежде всего, против тотально значимой
доктрины борьбы за существование, в ритме которой существует
современное естествознание, вкупе с учением об адаптивном
приспособлении (адаптациогенез). Живая жизнь адаптируется к
внешним обстоятельствам своего существования – такой основной
тезис идеологии борьбы за существование. Во времена Вернадского
основной водораздел науки проходил по линии организм-среда,
где советская наука осуществляла материалистическую
позицию, исходящую из ведущего положения и инициативно-первичной
роли внешнего фактора среды в жизни живого вещества. Это куцее
мировоззрение, но питаемое неоспоримой ленинской философией
воинствующего материализма, являлось господствующим, и оно
в строю до настоящего времени, хотя само ядро идеологии не
считается уже научным. Поэтому в наше время ещё актуальны
извещения советских фанатиков материализма. Академик
Т.Д.Лысенко: «Изменение условий жизни вынуждает изменяться сам тип
развития растительных организмов. Видоизменённый тип развития
является, таким образом, первопричиной изменения
наследственности. Все те организмы, которые не могут изменяться
соответственно изменившимся условиям жизни, не вызывает, не
оставляет потомства…Наследственность есть эффект концентрирования
воздействий условий внешней среды, ассимилированных
организмами в ряде предшествующих поколений». Академик А.Н.Северцов
установил, что единственным источником филогенетических
изменений являются изменения в окружающей среде, и что именно они
определяют эволюционный процесс. Известный воитель за
материализм, излюбленный советской аналитикой, профессор
К.А.Тимирязев, восхваляя Ж.-Б.Ламарка, писал: «Источником изменения
растений он считал исключительно влияние внешних условий
среды». И этот тезис Тимирязев делал боевым знаменем в биологии.
В идее же Вернадского действие ориентировано в обратном
направлении – от живого вещества на космическую среду, то есть
Вернадский предлагает идеалистическую схему, что было самой
большой ересью в советской науке. По этой причине в
советской науке не могла найти не только поддержки, но даже
словесного сочувствия, идея Вернадского, фиксирующая, по своей
глубинной сущности, пункт в познании природы, на котором
заканчивается эпоха классического мировоззрения, и просыпается новое
воззрение, какое великий учёный нарёк ноосферой.

Идея Вернадского с наибольшей актуальностью проявляет свою новую
сущность в климатической сфере Земли. Для понимания «климата»,
как такового, достаточно знать определение, данное
родоначальником научной климатологии Александра Гумбольдта, какое
действенно и по сию пору. В своём эпохальном «Космосе» классик
сказал: «В самом общем смысле выражение «климат» означает
все изменения в атмосфере, которые заметным образом
воздействуют на наши органы». Современная аналитика климатологии с
таким напором и экспрессией обвиняет во «всех изменениях в
атмосфере» аномального типа глобальное потепление и парниковый
эффект, что здесь трудно не заподозрить некое искусственное
намерение. Действительно, имеется достаточно фактических
оснований считать глобальное потепление как идею – фикцией, а
парниковый эффект, как динамический принцип, не причастным к
климатическим потрясениям. А после того, как Вернадский
показал атмосферу в виде действующей структуры, какую живая жизнь
сконструировала и построила из космического вещества для
своей жизни и её воспроизводства, «все изменения в атмосфере»,
то есть деформация атмосферной конструкции, заимели своего
истинного виновника – захламление Космоса.

Захламление Космоса прямо и непосредственно ломает и калечит
изначальный структурный план атмосферы, как газовой оболочки Земли,
которая предназначается для жизни, а потому губительные
последствия этой агрессии через климатические аномалии
сказываются на условиях жизни живого вещества, человека особенно.
Хозяин Космоса кричаще взыскуется самим фактом наличия и
масштабом захламления Космоса. Эта роль под силу только
организации ООН, Таким образом, в антикризисном декрете, какой
апокрифически свёрнут в интеллектуальном богатстве академика
В.И.Вернадского, организация ООН исполняет главную управляющую
деятельность по преодолению экологической катастрофы
человечества. Положение об ооновской армии, предназначенной для
ликвидации войн, и миссия по пресечению захламления Космоса суть
первые параграфы этого антикризисного декрета.

Идея Вернадского числит за собой ещё и ту заслугу, что указывает на
Россию, как на генетически возможную колыбель такой науки,
какая в потенции содержит способность быть рулевым (к тому же
единственным) на пути, ведущим в ноосферное будущее Земли.
Однако реальная действительность в самой России питает мало
надежд на благоприятный исход. В свете идеи Вернадского,
благодаря которой захламление Космоса выявилось подлинным
виновником климатической пагубы планеты, намерение
премьер-министра В.В.Путина открыть в России новый космодром, вкупе с
фатальным недопониманием замыслов Вернадского, оказывается
похоронной эпитафией как раз по русской либеральной науке.
Верховная власть в условиях правления демократии демоса никогда не
следовала урокам исторической памяти, не потому, что не
умела, а потому, что попросту не нуждалась в них, ибо свою
компетенцию власть ощущает только в сиюминутной конъюнктуре.
Цинизм же путинского заявления виден в том, что сей прожект был
высказан в то время, когда страну поразили чудовищная
засуха и небывалые лесные пожары, - из разряда тех «изменений в
атмосфере», что вызываются космическим мусором, - и почти все
плодородные регионы страны оказались в чрезвычайном
положении.

Г и д р о с ф е р а. Итак, атмосфера, как особая газовая наволочка
Земли, в функциональном плане оказалась не чем иным, как
органической связью космической бесконечности с конечностью
отдельной планеты Земля. Эта связь осуществляется посредством
живой природы, а приспособление космического вещества к
потребностям живой жизни суть освоение этой субстанции живым
веществом в рамках данной органической связи. Аналогичное
освоение производит живое вещество и с геоидной массой, с
веществом, из которого состоит планета Земля, и гидросфера здесь
выступает адекватом атмосферы.

Гидросфера в своём целокупном виде распадается на ряд структурных
элементов: первый – океаносфера (компактный бассейн вод вне
материков) и второй – разветвлённая речная сеть, замкнутых
водоёмов на материках и подземных вод на континентах. Нет
исследователя, кто, обозревая воду, как природный объект, не
говорил бы о связи воды с жизнью. Но лучше всех это удалось
красноречивому Антуану де Сент Экзюпери: «Вода! У тебя нет ни
вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя невозможно описать, тобой
наслаждаются не ведая, что это такое! Нельзя сказать, что ты
необходима для жизни: ты сама жизнь. Ты наполняешь нас
радостью, которую не объяснишь нашими чувствами. Ты самое большое
богатство на свете». Известный физиолог Эмиль Дюбуа-Реймон
представил прелестный афоризм: «Живой организм есть
одушевлённая вода».

В.И.Вернадский посвятил воде одну из самых блистательных своих работ
– «Историю природных вод» (1933 год), которая, по словам
автора, «…охватила её в таком аспекте, в каком многочисленные
исследователи к ней не подходили». Таким аспектом является
природный, биогеохимический, разрез, в каком воочию
представляется биогенная природа воды, как результат приспособления
земного вещества к потребностям живого вещества в биосфере.
Этим аспектом объективируется органическая связь живой жизни
с веществом Земли, а также материализуется триада
Вернадского, где вода (гидросфера) выступает в роли третьей реальности
как биокосный элемент. Вернадский писал: «Вода стоит
особняком в истории нашей планеты. Нет природного тела, которое
могло сравниться с ней по влиянию на ход основных, самых
грандиозных, геологических процессов. Нет земного вещества –
минерала, горной породы, живого тела, которое бы её не
заключало. Всё земное вещество – под влиянием свойственных воде
частичных сил, её парообразного состояния, её вездесущности в
верхней части планеты – ею проникнуто и охвачено. Не только
земная поверхность, но и глубокое – в масштабе биосферы – части
планеты определяются, в самых существенных своих
проявлениях, её существованием и её свойствами» (В.И.Вернадский
«История природных вод», 2003, с.20).

Итак, во весь рост выступает эмпирическая наглядность
гидрогеологической максимы (Вернадский называет её «водным равновесием
земной коры»; в цикле наук о воде она именуется «система вода –
порода»): как жизнь невозможна без воды, так вода
неотделима от жизни. Гидрогеологическая максима суть произведение
живой природы, - вода, как и все газы атмосферы, биогенна, -
такова идеалистическая позиция В.И.Вернадского. Но в
академических науках о воде такая идеалистическая картина полностью
исключается, а догматизируется исключительно
материалистический вариант, где связь воды с живой жизнью допускается лишь
как благотворная среда для зарождения жизни, а источник воды
находится внутри Земли и гидросфера Земли формируется за
счёт вулканической деятельности (ювенильная концепция
происхождения водной оболочки Земли)

Бытующие ныне в науке эскапады с «системой вода – порода» не похожи
и не подобны материалистическим фигурам об абиогенезе или
инсинуациям Лысенко, – это одна и та же идеология,
одухотворенная доктриной борьбы за существование. И хотя эминенция
Вернадского в этих сочинениях есть общее место, их
методологическая сущность глубоко враждебна умозрению великого
натуралиста, что чётко проявлено в суждениях апологета «системы
вода-порода» С.П.Шварцева: «Система вода-порода по комплексу
признаков, свойств и процессов формирует абиогенную диссипативную
прогрессивно самоорганизующуюся структуру, которая возникла
на самой ранней стадии развития Земли в момент появления
свободной воды» (С.П.Шварцев «Основные процессы и механизмы
эволюционного развития системы вода-порода»).

Л и т о с ф е р а. Если атмосферу в учении Вернадского можно
рассматривать как приспособление для освоения космической материи
живым веществом, а гидросферу – освоения земного, планетного,
вещества, то должно быть нечто, совмещающее в одном
освоенные космический и планетный материал. Результатом такого
совмещения и является литосфера, но не в образе общепринятого
члена концентрически-оболочечной модели Земли – каменного слоя
земной коры, подразделяемого на гранитный и базальтовый
горизонты и ограниченного на глубине поверхностью Мохо. В
биосфере Вернадского, таким образом, литосферная часть обладает
своим специфическим обликом и совершенно самобытным
содержанием, чего не наблюдается ни в какой другой оболочке. И таким
уникумом является осадочная оболочка и процесс её
образования – седиментация, где проявлены качественно особые механизмы
и явления – эрозия, денудация, аккумуляция, выветривание.

Общность вещественного состава доступных для изучения объектов
космического мира (Луна, метеориты, хондриты, астероиды) и
минеральных образований земной коры и верхней мантии, а, главное,
близость основных породообразующих минералов в них,
заворожило исследователей. И хотя полного сходства между ними нет, а
отмечаются характерные фрагментарные отличия (структурные,
изотопные, химические), максимум аналитической энергии и
наибольшие усилия направлены на их сравнительное сопоставление,
ибо в таком виде перед исследователями витает надежда на
успешное решение проблемы происхождения Земли и семейства
планет Солнечной системы. Тогда как осадочная оболочка состоит
из признаков, присущих только Земле, и аналогов которых нет
нигде во Вселенной, и в таком виде осадочный комплекс и
процесс седиментации не принимаются в расчёт при поисках этого
решения. Немного найдётся учёных, которые отрицали бы роль
живого вещества в осадочном процессе или седиментогенезе, но
только Вернадский единственный решился признать за живым
веществом роль направляющего и организующего фактора в
седиментогенезе. Позиция Вернадского не только не коррелируется в
содержательном аспекте с официозной точкой зрения в современной
геохимии осадочного породообразования, он они не сходятся в
методологическом отношении, - и генетический подход
Вернадского противостоит статистическому обозрению современных
специалистов. Яркий пример демонстрируют советские авторитеты
осадочного литогенеза: «Представляется очевидным…, что
пропорция и средний химический состав осадочных пород определяются
химическим составом выветривающегося материала. Однако
измеренные пропорции осадочных пород (глины; пески; карбонаты –
49:23:28) и их средний химический состав…при сравнении со
средними составами изверженных пород «гранитной» и «базальтовой»
оболочек свидетельствует об отсутствии такого баланса. Это
несоответствие заключается, прежде всего, в значительном
избытке кальция и некотором недостатке натрия в осадках, даже
если учитывать натрий океанов. В настоящее время трудно
предположить серьёзно обоснованное решение этой задачи»
(А.Б.Ронов, А.А.Ярошевский «Тектоносфера Земли», 1978, с.40-41).

Как осадочная оболочка является уникальным структурным показателем
планеты Земли во вселенском масштабе, так в объёме
седиментогенеза неповторимым явлением, выступая диагностическим
признаком, служит плодородие почвы. Именно своеобразием и
самобытностью феномена плодородия почвы определяется статус
литосферы в учении Вернадского, которая подчиняется общей
познавательной концепции теории биосферы. Упрощенное понимание
плодородия состоит в знании комплекса питательных веществ для
растений, какой формируется из способностей растений добывать
азот из воздуха, а минеральные вещества из земных недр, - и то,
и другое в растениях превращается в совершенно
специфические биогеохимические агрегаты – белки, жиры, углеводы,
фитоциды. Органическое вещество, консервирующее энергию солнца в
химически связанной форме – единственный источник для развития
почвы и формирования её плодородия. Основным генератором
первичного органического вещества, поступающего в почву,
являются остатки растений. Процедурой «питание» Вернадский
распространил поле предикации плодородия почвы на биосферу во всём
её объёме, - на флористическую, фаунистическую и
минеральную части; на особое место здесь выдвигается человек, - и как
Homo sapiens и как Homo sapiens faber.

Осенью растения в большинстве своём погибают и попадают в почву. Эта
огромная масса мёртвых растений, содержащих большое
количество различных питательных веществ, остаётся на переработку
микроорганизмам и почвенным животным, из которых особую роль
предназначают дождевым червям, которые перерабатывают их в
гумус. Из необычайно широкого спектра специфических
биогеохимических взаимодействий и реакций в биосферной литосфере,
основная доля приходится на процесс гумификации (гуминовые
кислоты, фульвокислоты и гумины), где в сложнейший узел,
неподдающийся лабораторному и экспериментальному воспроизведению,
переплетены биотические и минеральные компоненты, строго
сохраняя верховенство и организационное управление фракции живой
жизни. Гумус – это «хлеб растений», в нём содержится и
сосредоточено в различных формах 98% запасов почвенного азота.
Из структурно-функциональных разновидностей почв наиболее
плодородным видом считается чернозёмный тип, содержащий слой
перегноя (гумуса) до 1.1 – 1.3 м, а самой бедной
разновидностью числится подзолистая почва со слоем гумуса 2-3 см.

Главное понятие эпопеи Вернадского – вечность жизни приобретает
здесь образную картину: отмирающие растения порождают новую
жизнь, - так сказать, вечный круговорот жизни. Вечность жизни
входит в миссию плодородия, и плодородие – это эликсир
вечности жизни, а гумус – пророк жизни. Литосфера в теории
Вернадского существует как особая сфера, где вечность жизни являет
себя не только ноуменальным способом, но и в процессуальном
виде, где главное понятие выражено как credo. Итак, credo
жизни: воссоздавать себя из себя; жизнь существует для того,
чтобы производить жизнь. В основе биосферной литосферы
Вернадского свёрнут принцип Реди – живое из живого, и латентно
Вернадский доводит принцип Реди до понимания того, что смерть,
как элемент реальной жизни, не может находиться в соотношении
с вечной жизнью: жизнь исключает смерть из поля своей
предикации, и если жизнь – вечность, то смерть – время, константа
преходящего значения. В таком свете заявляет о себе самое
важное и самое принципиальное отличие идеалистической
экологии, которую исповедует в своей системе Вернадский, и
материалистической экологии – продукта современного научного
мировоззрения. Этот же тезис жизнь против смерти формирует
идеологическую грань, разделяющую антикризисный декрет от
экологической катастрофы.

Индустриализация сельского хозяйства в современных условиях
выражается в интенсивном использовании химических удобрений и
пестицидов. Последние вызывают усиленную минерализацию гумуса, то
есть разложение его на углекислый газ и зольные элементы.
Постоянное их использование ведёт к уменьшению содержания
гумуса в почве, и разрушению почвы: она превращается в
лёссоподобную массу, неспособную впитывать и удерживать влагу, легко
омываемую водой и уносимую ветром, то есть к эрозии почвы.
Усиливаются предпосылки к интенсификации овражно-балочного и
карстового процессов на сельскохозяйственных площадях. На
территории экс-СССР только в 1990 году загублено таким образом
более 150 млн га плодороднейших земель (из 230 млн га
пахотных угодий всего). Такова зловещая гримаса экологического
кризиса.

Тезис «жизнь против смерти», являясь главным идеологическим
регулятивом того понимания биосферы, какое существует только у
Вернадского, и какой раскрывает суть антикризисной панацеи
экологии, исходящей из этого представления, не единственный в
числе научных радикализмов, содержащихся в теории биосферы
Вернадского. Пожалуй, самым сенсационным, но, тем не менее, даже
не упоминаемый в большой науке, актом умопостижения
Вернадского следует рассматривать идею о ядерном синтезе и ядерных
реакциях на поверхности и внутри Земли.

Происхождение химических элементов или возникновение атомов в
ядерной физике относят к самым начальным моментам появления
Вселенной и связывают с эпохой Большого Взрыва, приведшего к
образованию элементарных частиц (фотонов, нейтрино, электронов,
позитронов). Процесс перехода элементарных частиц в атомные
ядра или химические элементы называется нуклеосинтезом.
Первичный нуклеосинтез осуществляется в условиях Большого Взрыва,
и приводит к образованию лёгких элементов, не тяжелее
лития. Ядра тяжелее Fe и Ni формируются на последующих стадиях в
условиях звёздного нуклеосинтеза. В науках космического
цикла считается за неопровержимое правило, что для нуклеосинтеза
необходимы особые условия – сверхдавление и сверхвысокие
температуры, ибо при ядерной реакции ядра должны преодолевать
силы взаимного отталкивания, так называемый Кулоновский
барьер, что требует огромной энергии, чего на Земле нет. И
далее, следующий директивный запрет обязан тому, что при ядерных
реакциях выделяется колоссальное количество тепловой
энергии, - таким способом образуется энергия в звёздных системах, -
и Земля мгновенно расплавилась бы в этих условиях.

Постоянство атомного состава земного вещества и отсутствие условий
атомных превращений в земных атомах слагает основополагающий
фундамент точного знания, то есть того знания, что
объективирует классическое мировоззрение (глобальный экологический
кризис есть самый яркий маяк последнего). Периодический закон
Д.И.Менделеева, выстроивший атомы по ранжиру, определивший
их поведение и движение «все – в ногу», заключивший каждый
атом в самостоятельную клетку, что сделало его заложником
своей ячейки, и давший, в конце концов, грандиозную таблицу –
шедевр точного знания, представляет собой наивысшее достижение
материалистического миропонимания.

Открытие признаков внутриатомных превращений в земных объектах и
земных условиях, - а к таковым относятся радиоактивный распад и
наличие изотопов в ядрах, - должно бы повергнуть
консервативную физику в шок, ибо, по существу, до настоящего времени
она не имеет однозначных объяснений этих феноменов с позиции
классических канонов. Но ничего не произошло: с миной
верховного величия физика прошествовала мимо этих фактов в
проблеме генезиса атомов, и потому мысль Вернадского, что
радиоактивный распад наличествует в каждом химическом элементе, не
нашла своей аудитории в академической физике. Равно, как она
отмахнулась от утверждения Вернадского, проникнутого
гениальной интуицией: «…можно считать более, чем вероятным, что
изменение изотопического состава элементов организмами – живым
веществом – происходит в биосфере при обыкновенном давлении и
обыкновенной температуре поверхности Земли, тогда как для
косной среды аналогичный процесс происходит только при
высоком давлении и высокой температуре в недрах метаморфической
оболочки» (В.И.Вернадский «Труды по биогеохимии и геохимии
почв», 1992, с.321; выделено автором)

Однако интуиция не миновала и научную физическую элиту,
похваляющуюся своим строгим рационалистическим расчётом и здравым
смыслом, и в их среде заявилась научная сказка о «холодном ядерном
синтезе», где во что бы не стало, стремятся доказать
невозможность нуклеосинтеза при земных температурах. По поводу
этого опуса физик из Сиэтла Лоренс Крам высказался: «Задача
матушки-природы в том и состоит, чтобы делать из учёных полных
дураков».

Но Вернадский не был писателем-фантастом, и его вдохновенная
интуиция не является беспочвенным витанием неординарного ума. Идея
Вернадского о ядерном синтезе, хотя и не снабжена строгой
семантической формулировкой (а возможно, последняя таится в
нераскрытых архивах учёного), но имеет такое идеологическое
обоснование, как ни одна другая научная идея. Это обоснование
есть геохимия Вернадского. Поразительно, но до сих пор,
вознося хвалу Вернадскому как создателю геохимии, в аналитике не
понимают новаторской сути этого мысленного усилия великого
учёного. В настоящее время бурного расцвета достигло не
постижение Вернадского, а то, что следует назвать статистической
геохимией, трактующей о распространении, концентрации,
консервации и миграции отдельных атомов, химических элементов и
минералов во всех природных средах (Космосе, планетах,
земной коре, океанах и континентах). Эта регистрационная опись
лишь по касательной касается историко-генетической сущности
учения Вернадского.

В.И.Вернадский постигает: «Каждый химический элемент отвечает для
нас особому атому или атомам, определённо точно отличным по
своему строению от других атомов, соответствующих другим
химическим элементам. Атом науки XX в. не есть атом древних
мыслителей – эллинов или индусов – или мусульманских мистиков
средних веков и учёных нашей цивилизации последних четырёх
столетий. Это совершенно новое представление, новое понятие. И
если исторические корни современных понятий могут быть
сведены к атомам и к элементам древней науки и философии,
изменения, которые они претерпели, так велики, что от старого
остались одни лишь названия. Всё изменилось коренным образом.
Может быть, было бы правильнее дать «атому» XX в. новое
название. Это можно было бы сделать без всякого ущерба для
исторической правды…Факты вызвали создание новых научных дисциплин,
отличных от прежних, изучавших материю – совокупность
бесчисленных атомов – под статистическим углом зрения. И мы в XX
столетии являемся свидетелями расцвета этого рода новых наук –
наук об индивидуальных атомах – физики атомов, радиологии,
радиохимии и последней выявившейся – геохимии, небольшой
части астрофизики» (В.И.Вернадский «Очерки геохимии», 1983,
с.с.12,13).

Таким образом, не статистика, а история – генеральное свойство
индивидуальных атомов – положена в основу геохимии Вернадского.
Смелой рукой Вернадский взломал темницы клеток, в которые
атомы были заключены в таблице Менделеева, и отправил их в
странствия по всей таблице. Со-общения атомов между собой или
междуатомные взаимодействия определяют в геохимии Вернадского
исторические анналы биосферы, а тем самым выводится
важнейший идеологический вывод мировоззренческого ранга биосферной
эпопеи Вернадского, самым ярким выразителем которого
выступает у него наука геохимия: генеральным и кардинальным
источником всех движений Земли является само вещество Земли.
Профессор М.М.Тетяев, один из авторов пульсационной гипотезы в
геологии, ветви русской либеральной науки, определил действующий
принцип неклассической геологии: «…прежде всего мы должны
понять историю Земли, как её саморазвитие, как имеющую в
самой себе источник этого развития, одновременно представляя
себе законы этого развития, как частное проявление общих
космогонических законов Вселенной» (М.М.Тетяев «Основы
геотектоники», 1934, с.55). В недрах той же пульсационной геологии
Н.Е.Мартьянов, воспринимая междуатомные взаимодействия как акции
индивидуальных атомов, представляет решение самой жгучей
тайны современного естествознания – источника энергии Земли. У
Мартьянова сказано: «Для того, чтобы энергия междуатомных
взаимодействия могла производить работу тектонического
процесса, необходимо, чтобы характер междуатомных взаимодействий
изменялся не только в пространстве при переходе от одного
типа атомов к другому, но также и во времени для каждого
данного типа атомов» (Н.Е.Мартьянов «Размышления о пульсациях
Земли», 2003, с.105; выделено автором)

Итак, научные соображения, принадлежащие по духу постижения к
русской либеральной науке, охватывают положения экологического
процесса, которые не в состоянии получить какого-нибудь
обоснованного решения в современной науке, а имеют вид «тайн» или
«мистерий», не давая возможности найти противопоказания
глобальному экологическому кризису. Это не означает, что реально
не существующая русская либеральная наука объявляет себя
панацеей всех бед классического кругозора, - vice versa
(наоборот) – она даже не шаг, а только взгляд в нужном направлении.
Вся ценность русской либеральной науки в условиях
сегодняшней ситуации в науке, как раз и содержится в утверждении
этого нужного направления, в качестве предпосылки целевой
установки антикризисного декрета. Само же данное направление
зиждется на двух слонах: отсутствии человека-разрушителя как
гоменоида и экологической катастрофы как совместного продукта
классической науки и демократии демоса.

В русском постигающем познании это направление склоняется к
мировоззренческому уклону благодаря тому, что она (наука) впитывает
в себя специфическую и уникальную русскую духовную
(идеалистическую) философию. Даже более того. Без русской духовной
философии невозможно смысловое существование и как самобытной
русской науки, и как действенного антикризисной панацеи. Это
происходит по причине того, что только в русской духовной
доктрине поставлена в качестве философемы проблема, имеющая
себя ЭКОЛОГИЧЕСКИМ СОЗНАНИЕМ – самым главным атрибутом
идеалистической экологии. Любой задекларированный проект станет
действенной величиной при наличии понятной идеологии, и потому
антикризисный декрет приобретёт свою реальность при
условии, когда экологическое сознание разрастётся до стойкой
идеологии, и тогда, только тогда, появятся новые афиши:
экологическое миро-воззрение, экологическое миро-ощущение и ноосферный
миро-порядок. Но и само экологическое сознание, как
таковое, как особый вид постигающего человеческого духа, далеко не
просто, и в дальнейшем будет видно, что даже такое могучее
средство духовного проникновения, как русская духовная
философия, не до конца разобралось с проблемой экологического
сознания.

(Окончание следует)