Онтологические прогулки

Начало

I. Сознательная экология.

Сознательная экология есть умозрительный (сознательный) виртуальный
переход от бессознательного (инстинкта) ощущения отношения с природой
к устойчивому идеалистическому воззрению, диагностическим признаком
которого выступает экологическое сознание. Экологическое
сознание начинает зарождаться с отходом от язычества, и первые
шаги на этом пути были – пещера, хижина, шалаш – в общем ойкос
(жилище, обитание). Последующие гигантские шаги в становлении
человека, известные из антропологии, вместе с тем были развитием
экологического сознания, ибо, избавившись от языческой зависимости
от природы, человек не избавился от связи с природой, и, как бы
мстя за первобытный страх перед природой, человек попадает под
власть назойливого мечтания о порабощении природы. Человек добился
своего: современный глобальный экологический кризис есть результат
того, что человек натворил на пути покорения природы. Однако человек,
подчиняя природу и стремясь к господству в ней, вовсе не желал
полного закабаления природы и не добивался от
неё капитуляции, – он был удовлетворён чувством своего превосходства.
Это превосходство и есть своеобразное экологическое сознание
на сегодняшний день, то есть идеология НТР и экологический кризис,
прекрасно выраженные в социалистической формуле: «мы не можем
ждать милостей от природы, – взять их у неё – вот наша задача!».
Этот разбойничий лозунг полнее всего обнажает шаткость и зыбкость
экологического сознания в установке на порабощение природы. Само
собой разумеется, что нынешнее экологическое сознание должно быть
отвергнуто в антикризисном декрете также решительно, как идеология
научно-технической революции. Здесь возникает вопрос вопросов:
при общем контрасте материальной природы и человеческого духа,
каковы их действительные соотношения между собой? От этого будет
зависеть содержательный облик антикризисного экологического сознания.

В недрах русской духовной былины в трёх конструкциях, являющихся
составными частями доктрины – системе Соловьёва, системе Толстого
и системе Франка – главным рефреном проходит общая тема
враждебного отношения материальной природы к человеку и беззащитности
человека перед злобными стихиями. Эта тема, извлечённая
из церковных арсеналов, по крайней мере, в её идейном содержании,
тем не менее, не зависит от богословских уклонений авторов: учение
Соловьёва, явно склонное к апофатическому направлению, солидарно
в этом вопросе с системами Толстого и Франка, твёрдо стоящие в
катафатической позиции. Франк эмоционально живописует: «…если
мы как личности, как носители внутренней реальности непосредственного
самобытия остаёмся одинокими перед лицом холодного, бездушного
и безличного, равнодушного к нам предметного мира, если мы в этом
мире – беспомощные и беззащитные изгнанники и скитальцы, то именно
потому, что мы имеем родину в иной области реальности». Здесь
начинается сольная партия Соловьёва на тему человека, уходящего
от враждебной среды в родственную и близкую ему сферу духа, где,
обращаясь исключительно в атмосфере духа, приобретает могучее
средство защиты от внешней стихии. Действительно, человек познаёт
внешний мир и единственно силой духа извлекает из безличного бытия
знания и истины, а, впитывая их в себя, делает из них орудия не
только защиты, но и покорения внешних циклопов. Человек открывает
в себе способность к познанию, то есть владению, всеми истинами
мира, и уже не он беззащитен перед миром, а мир открыт ему во
всей своей прозрачности и доступности. Эта способность есть глубоко
имманентное и интимное, что предопределяет качественную содержательность
духовной существенности и самой личности, и жизни внешнего мира
в недрах личной жизни; это есть нечто изначально первичное и абсолютно
единичное, что способно всю необъятную массу внеличного бытия
поместить в призрачные контуры духовного бытия. Данная способность,
в интровертивном смысле ассоциирующаяся с талантом личности,
выступает во всех отношениях абсолютной потенцией человека, и,
как таковое, образует жизненный стержень человеческого сознания,
а в поисках, раскрытии и степени обладания сией внутрииндивидуальной
константой полагается смысл жизни человека. Франк пишет по поводу
таких поисков: «Но раз мы его нашли, мы тем самым имеем сознание,
что дело идёт вместе с тем о первоединстве, которое, как таковое
властвует над всем бытием и проникает его, объемлет его и проходит
через него» (С.Л.Франк «Непостижимое». В сборнике «Сочинения»,
1990, с.с.438-439,445). Данное «первоединство» (или ещё «первооснова»)
названо Франком «Божеством» а Божество, открытое человеку, называется
Богом. Итак, в понимании русского философа, Божество
есть универсальность мира, а Бог суть индивидуальность
мира или человек.

Эта величественная картина, нарисованная титанами русской философии
– В.С.Соловьёвым и С.Л.Франком, повёрнута в одну сторону – в сторону
враждебности материальной среды человеческому духу и озвучена
в одном регистре – защиты от бездушной природы. Основная цель
и главное предназначение первоосновы или Божества Франка телеологически
заключены в покорении и подчинении безличной натуры, и переводе
её элементов в психофизическое состояние верховенства духовного
начала, осуществляемых исключительно в режиме разрушения «враждебных»
сил, как обязательной предпосылки «защиты» личности.

В чисто экологическом ракурсе в этом глубокомыслии если и есть
логика мудрости, то в нём нет логики культуры и отсутствует культ
созидания, то есть из философии «враждебности» выпадает чисто
ноосферный контекст, лишённый сугубо ноосферных параметров – «культуры»
и «созидания». Как известно, ноосфера есть особое
состояние биосферы, и это состояние зиждется на субстрате двух
сентенций: экология есть человек в природе и культура
суть природа в человеке. Следовательно, ноосфера есть неразрывное
единство человека и природы, – культура в форме природы в человеке,
основывающаяся на разрушительных побуждениях в отношении этой
самой природы, никак не может быть ноосферной, и там не будет
человека faber.

Итак, мотив «враждебной» природы есть не что иное, как затасканная
мелодия покорения природы, и менестрелем её объявил себя воинствующий
материализм. Тема «холодного, бездушного и безличного, равнодушного
к нам предметного мира» оказалась общей для грубого воинствующего
материализма, занимающегося эксплуатацией (точнее, мародёрством)
природы, и русской идеалистической школы, воспринимающей природу
как непременное бытие сущего. По правилам формальной логики из
этого должен следовать вывод, что господство человека над природой
есть общая и конечная цель, объединяющая примитивную философию
воинствующего материализма и утончённую архиинтеллектуальную русскую
духовную доктрину. Но ложность этого силлогизма доказывается хотя
бы тем, что русская доктрина раскрывается в акцию «богопостижения»
С.Л.Франка. А к общему отношению к природе, доминирующему в русской
философии, эпитетом можно поставить слова Ф.И.Тютчева – самого
философского поэта в мировой литературе:

«Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик – 
В ней есть душа, в ней есть свобода
В ней есть любовь, в ней есть язык»

Философия воинствующего материализма (особенно в ленинском варианте
диалектического материализма) суть злейший антагонист русского
духовного воззрения, – они несовместимы ни по каким существенным
основаниям. В 1922 году этот антагонизм реализовался в историческое
действие: по воле В.И.Ульянова-Ленина советская власть изгнала
ведущих представителей русского идеалистического познания за пределы
России (так называемый «эпизод философского парохода»). Русская
духовная школа была в буквальном, физическом, смысле разгромлена.
Этот факт обладает ценностью в том отношении, что удостоверяет
реальность негативного «враждебного» отношения, на базе которого
строилась воинствующая идеология, причём в формах, более сильных,
чем духовный антагонист, ставший её жертвой. Не разрешив подобного
противоречия, невозможно выйти на экологическое сознание,
как демиурга культуры ноосферы и как обоснование антикризисного
декрета

Самое полное философское раскрытие концепции «враждебности предметного
мира», или внеличного бытия как антитезиса системы человек-природа
в порядке основного вопроса экология-экономия,
представлено великим русским философом С.Л.Франком в его монументальной
монографии «Непостижимое» (1939 г.) – одного из самых глубокомысленных,
и в такой же мере сложных, философских произведений XX века. Поэтому
кардинальные моменты внутреннего содержания и конструктивные фрагменты
внешней формы экологического сознания необходимо должны
быть изъяты из мудрословия франковского гнозиса. Параметр «враждебность»
Франк исследует в русле самого модного понятия философии, внедрённого
великим Г.Гегелем, – отрицание. Франк отталкивается
от аксиомы: «Основоположное условие всякого познания есть различения,
орудием же различения служит отрицание». А первой обязанностью
отрицания или его главной миссией выступает очищение реальности
от ошибочных и ложных объективизмов и субъективизмов, – по Франку:
«Раз реальность очищена от всего ложного – этим исчерпано дело
отрицания, и в самой реальности тогда остаётся только положительное».
У Франка общий итог имеет следующий вид: «Отрицание – как мы это
выяснили – само не может быть в абсолютном смысле отрицаемо, но
оно должно быть преодолено в своей абсолютности, с
сохранением своего положительного значения» (С.Л.Франк «Непостижимое».
В сборнике «Сочинения», 1990, с.с.291,299,302; выделено автором).

Данные силлогизмы, являясь радикальными в разрезе основного объекта
познания Франка о «Непостижимом», однако, для представления об
экологическом сознании, имеют лишь вводное, но не существенное,
значение. В том контексте, в каком рассматривается концепция «враждебности»
в русской философии, и, прежде всего, в генерации Франка, не рефлектируется
вопрос в аспекте, начально-нужном для познания экологического
процесса: что в глубинной своей основе враждебно
– человек природе либо природа человеку. Здесь не пригодно объяснение
Франка об отрицании ложного, ибо в действительности отрицание
происходит не только через «преодоление», но и через «разрушение»,
и, даже более того, отрицание-разрушение являет себя в столь выразительно-категорической
форме, что, прежде всего, обращает на себя внимание, и, по крайней
мере, концепция «враждебности» имеет это отрицание в качестве
первой преамбулы.

Так называемая объективная реальность не существует вне познающего
сознания, то есть все признаки внеличного бытия есть фигуры разума.
Такова исходная аксиома всех философий, положивших человеческий
дух как предмет познания, но, как часто мы забываем то, чему нас
учили в первом классе. К примеру, если и может быть ничто,
как совершенное ничего, то есть то, что нельзя
назвать (даже в этом случае это не есть ничто,
ибо оно уже получило определение разума), то только в материальном
мире; в духовной же сфере ничего не существует. Брачные пляски
муравьёв в созвездии Скорпиона суть ничто не потому,
что оно не существует, а потому, что эта существенность не стала
духовной определённостью, не прошла горнило духовной первичности
и потому, даже как существенность, существует в несуществующей
для человека стихии. Все рассуждения о ничто, как и
все возможные конъюнктуры с первичностью материи и вторичностью
сознания, и наоборот, даже сама мысль, что подобные суждения присущи
лишь разуму, а не материальному бытию, суть не что иное, как ухищрения
мыслящего сознания, то есть духовная действительность и никакая
иная.

Первый урок в первом классе философии, который основательно забыт,
гласит: материя есть инобытие сознания. Но зато хорошо усвоен
второй урок: сознание есть инобытие материи. А третий урок философии
провозглашает: никакое бытие немыслимо без своего инобытия. Но
это уже урок философии абсолютного, как хартии всеединства. Когда
Франк заявляет, что «первооснова и есть всеединство или всеединое»,
то его следует понимать так, что постигаемое как условие постигающего
органически сочетается с постигающим как предпосылкой постигаемого,
и оно происходит в сфере абсолютного, а точнее, эта конъюнкция
и создаёт особую парафию, называемую абсолютным. А духовная консистенция
абсолютного и есть экологическое сознание. Отсюда понятно, что
данное сочетание не может базироваться на враждебности двух слагаемых,
а если и может, – и это действительно так, ибо отрицание возможно
и с разрушением, – то не различие полагается двигателем конъюнктивного
принципа сочетания, а тождество или единство есть генезис абсолютного.
Любой ойкос есть соединение, сочленение, единение, а потому тот
духовный элемент, что составляет динамический принцип внутренней
сущности этого ойкоса, и есть экологическое со-знание.

Было бы противоестественным, если бы такой проницательный аналитик,
как Франк, прошёл мимо этого обстоятельства: «Несмотря на все
расхождения и всю разнородность между непосредственным самобытием
и предметным бытием – несмотря на то, что мы обречены жить одновременно
в этих двух враждебно сталкивающихся мирах, мы всё же чуем, испытываем
последнее, непостижимое единство обоих этих миров, обладаем этим
единством, хотя это достояние как-то удалено от нас и лишь с трудом
поддаётся полному осуществлению. Это единство есть, следовательно,
истинная, лежащая в бесконечной глубине точка схождения, конвергенция
этих двух разнородных слоёв бытия, составляющих бытие вообще»
(выделено мною – Г.Г.). Но не «несмотря», а именно «смотря!» –
смотря на все различия между духовным миром («непосредственным
самобытием») и предметным миром. И выводится глубокое их единство,
то есть такое единение, которое исключает враждебное противостояние
как принцип сосуществования, и переводит саму враждебность в преходящий
момент общности. Как в своё время В.С.Соловьёв, Франк поддаётся
воздействию своей могучей интуиции, и высказывает глубокие, но
непоследовательные мысли: «Мир» – во всём его облике тёмной фактичности
и безличности – потенциально человечен, есть потенциальная человечность,
потому что через его основанность в Боге он связан с началом человека
и даже совпадает с ним» (С.Л.Франк «Непостижимое», В сборнике
«Сочинения», 1990, с.с.444-445,527).

Таким образом, в недрах русской идеалистической философии отчётливо
намечаются философские основания для деления экологической системы
человек-природа на два функциональных типа: «враждебность» и единство.
Данная типология ценна не сама по себе, как реально-объективный
факт, а как источник особых требований к экологическому сознанию,
как единственному параметрическому мерилу этих типов. Представленный
ранее вид экологического сознания, как сущности всеединства человека
и природы, в таком плане оказывается недостаточным, ибо из поля
её предикации выпадает случай «враждебности» в сочетании человека
и природы. Диалектически неординарно мыслящий Франк не противопоставляет
эти две точки зрения, и глубина его постижения заключена в том,
что идею враждебности он увязывает с вековечной дилеммой «Бог
в мире», и направляет её в лоно самой человеческой духовности,
где обнажились новые слои когнитивного пространства – сфера абсолютного
и особый познавательный конструкт – Бог. Экологическое сознание,
в таком виде выставляет свои уникальные и самостоятельные критерии
– Абсолют и Бог.

Стало быть, без хотя бы ретроспективного обзора понятия Абсолюта
нет возможности проникнуть в сущность экологического сознания,
как качественно нового фабриката человеческого духа. Лежащая на
поверхности синонимизация всеединства и абсолютного есть, по сути,
формальное знание абсолютного, если последнее понимать в сугубо
духовном, а не религиозном и не психологическом, плане. Первое
истинно философское определение Абсолюта было дано великим польским
философом И.М.Гоэнэ-Вронским (первая половина XIX века), который
признавал за Абсолютом безусловный, первый и вечный принцип Вселенной,
имеющим в себе начало своего существования, и который сам собою
пребывает. Гоэнэ-Вронский опосредует Абсолют как постулат разума.
(Классическая европейская философия отвергла систему И.М.Гоэнэ-Вронского,
содержащую не только суждения об Абсолюте. На русский язык сочинения
Вронского не переводились, и только в 1956 году русский философ
игумен Геннадий в своей блистательной магистерской диссертации
показал на русском языке «Закон Творения» И.М.Гоэнэ-Вронского)

Со временем философский подход, где философия понималась как наука
о человеке, полностью поглотил атрибутику Абсолюта, и последний
стал полным адекватом человека: основатель философии экзистенциализма
С.Кьеркегор отметил, «…что абсолют – это я сам; я сам полагаю
начало абсолюту, т.е. я сам выбираю собой абсолют; иначе говоря:
выбирая абсолют, я выбираю себя». Мощную философскую поддержку
такая схема получила в лице европейской концепции человека как
члена человечества, где человек исповедуется в качестве юридического
лица (среднестатистической персоны), обладающего задатками фаустовского
гоменоида, и категорически отвергающего все индивидуальные побуждения
индивида. Главное, что такая схема в идеологическом плане неизбежно
впитывает в себя дух религии человечества – человекобожия (человек
равен Богу), что отдаляет Абсолют от Бога. Климат отстранённости
от религии и Бога европейская схема со временем укоренила и узаконила
до поведенческих нормативов в производственной деятельности и
демократическом устройстве, и глобальным образом вывела, как окончательный
итог, в экологическую катастрофу человечества.

Полный переворот в осмыслении Абсолюта и абсолютного был совершён
в русской духовной философии гением В.С.Соловьёва. Соловьёв совершил
поразительное открытие в реальной действительности мира: «Человеческое
Я безусловно в возможности и ничтожно в действительности» и расшифровал
эту философскую формулу: «…с одной стороны, человек есть существо
с безусловным значением, с безусловными правами и требованиями,
и тот же человек есть только ограниченное и преходящее явление,
факт среди множества других фактов, со всех сторон ими ограниченный
и от них зависящий, – и не только отдельный человек, но и всё
человечество» (В.С.Соловьёв «Спор о справедливости», 1999, с.с.48,43).

Второй член соловьёвской дилеммы есть эпицентр европейской схемы,
и выражает совокупность существенностей, входящих в содержание
концепции человека члена человечества. А концентром свой философской
системы Соловьёв сделал первый член дилеммы: в итоге явилась русская
концепция человека как культа личности, которую великий философ
снабдил нравственной философией. Итак, индивидуальная личность
в своём живом лице, отдельном, самобытном и неповторимом, представляет
Абсолют как таковой в русском мудролюбии, и в последнем зародилась
философия абсолютного – новая дисциплина философского цикла. Экологическое
сознание априорно принадлежит философии абсолютного, как отрасли,
осмысляющей живую индивидуальную личность, а потому все особенности
философии абсолютного, явленные при этом, в той или иной мере
характеризуют экологическое сознание.

Европейская концептуальная схема зиждется на отстранённости от
христианского Бога, как иносказания абсолютного. А в русской концепции,
наоборот, пытаются найти пути к совмещению Абсолюта и Бога. В
своей диссертации игумен Геннадий писал: «Как мы можем охватить
одним понятием и Бога и мир? Конечно, не извне, не становясь как
бы на точку, внешнюю по отношению и к Богу и миру, а только лишь
изнутри, постулируя, что и я, мыслящий субъект, и то, что я мыслю,
находится в Боге, в Абсолюте (конечно, не в физическом плане),
Им объемлется» (1956, с.267). Философия абсолютного ограничила
гегемонию материалистической догмы «сознание есть инобытие материи»,
и, сочленив её с однотипной идеалистической догмой «материя есть
инобытие сознания», получила качественно новый и научно невиданный,
но философски ощущаемый, мир Бога. Это означает, что Бог существует
в таких же критериях вечности, что и Природа, взятая в форме материи,
как инобытия сознания. Каждый атом, каждый минерал, каждая тварь
содержит в себе свой Абсолют, как постигаемую истину и первооснову
всего сущего.

В досознательном инобытие сознания абсолютное каждой вещи существовало
в себе и для себя, проявляясь лишь внешним образом, что и воспринимается
положительной наукой как внутренняя сущность. Великие законы Природы
в этом плане суть не что иное, как правила игры внешностей. Взаимодействующие
тела Природы никогда не теряли своего основополагающего признака
– конечности и определённости, доказывая, что постигаемая первооснова,
или иначе Бог, содержится внутри материи в свёрнутом виде. Но
инобытийное сознание требовало своего выхода, и эволюция Природы
протекала в направлении способа явления Бога миру, а этот способ
был открыт в виде появления познающего сознания за счёт акции
ойкоса, который в философском выражении имеет вид перехода инобытия
сознания (экологии) в инобытие материи (экономии). Так философия
абсолютного подтверждает гипотезу Вернадского о появлении живой
органической жизни на Земле вследствие крутого перелома всей планетарной
системы, а не за счёт маловероятных единичных событий в одной
или отдельных точках земного пространства, как трактуется в современной
биологии.. Появление познающего сознания (синоним – экологическое
сознание) или переход потенциального в актуальное не может проходить
спорадически в борьбе с противостоящими реалиями, ибо здесь нет
борьбы и нет агентов борьбы – данное явление происходит спонтанно
и повсеместно за счёт смены одного состояния другим, но, естественно,
с разной интенсивностью и в различных формах.

Экологическое сознание приобретает в объёме философии абсолютного
свою определённость в случае, когда она ощущает себя системой
человек-Бог. Другими словами, вдохновение, которое выводит индивид
из обыденного, мещанско-языческого и универсально-узаконенного
состояния, поднимает экологическое сознание личности на более
высокий одушевлённый уровень. Здесь неважно и не нужно знать этого
«Бога», как деятельного атрибута, – главное Его чувствование и
ощущение, ибо какой бы Он не был, Он всегда положительный, но
и всегда индивидуальный, рассчитанный на особенную личность. В
этом секторе русское духовное постижение достигло впечатляющего
успеха, выйдя на специального гоменоида – Богочеловека (по В.С.Соловьёву,
это образование состоит из неразрывного единения Божества и Природы,
а, следовательно, экологическое сознание есть колыбель Богочеловека,
хотя у Соловьёва отсутствует данный ноуменальный оборот).

Система человек-Бог есть единственный механизм по выработке абсолютного
в его безусловно-духовной форме, а объектом-носителем выступает
Богочеловек, как личность, наделённая ощущением Бога – чувством
вечности, знанием любви к людям, и, главное, снабжённая нравственным
духостоянием. Эти Божественные знаки сфокусированы исключительно
на индивидуальную личность с целью стимулирования созидания его
абсолютного и безусловного, то есть угодного Богу. Таким содержанием
оплодотворяется практическая деятельность Богочеловека в общении
с инобытийным сознанием, то есть с материальным веществом, и это
содержание вводится в основное оценочное мерило предметной деятельности
человека – экономическую выгоду, а доминирование здесь духовных
Божественных критериев указывает на деятельность Богочеловека
в его отличии от человека. Отличие Богочеловека от человека мыслится
в разделе принципиально важных концептуальных величин, но как
раз с этой стороны они не выяснены, но более ясны общие философские
моменты этого отношения, достаточные для трассирования линии раздела
между философией абсолютного и традиционной философией.

Обычная человеческая деятельность, контролируемая экономической
выгодой и разворачивающаяся в среде предметного производства проходит
в атмосфере потребительства и неизбежно создаёт вещественные приоритеты,
погружая человека в пучину самодовольства и равнодушия к окружающим,
и при этом человек не испытывает особого душевного дискомфорта,
ибо моральные критерии обычно адаптированы к сложившимся обстоятельствам.
В этом пункте заканчивает свой маршрут традиционная философия,
уступая место практической психологии, но с этого момента начинает
показывать себя философия абсолютного, полем деятельности которой
является исключительно внутренняя сфера человека, или, как обозначил
Франк, «идеальное бытие», а иначе, экологическое сознание. Психологически
этот момент является результатом перевода конечного предметного
материала, принесенного экономической выгодой, в индивидуальное
безусловное личности. Талант, – эта подсознательная первооснова
человека, – становится главным действующим лицом жизненной драмы,
а вера в собственный талант – ярким прожектором и стимулятором
духовного либидо. Но основные ориентиры на этом пути не могут
находиться внутри системы, ибо в этом случае безусловное неизбежно
замкнётся в своей конечности и превратится в условное, а личность
потеряется для абсолютного и для бессмертия. Множество факторов
влияет на выбор человеком жизненных ориентиров и целевых установок,
но если главную роль в этом процессе будут играть исторический
опыт и соответствующее воспитание, то человек неотвратимо будет
направлен в нравственное религиозное пространство, где властвуют
принципы Бога с ведущим императивом любви к людям. Человек расширяет
своё экологическое сознание до системы человек-Бог и, приобретя
в этом свою безусловную неопределённость, становится Богочеловеком.
Важно, что, черпая нравственные законы из внешней Божеской среды,
человек не ограничивается их неукоснительным исполнением, и при
восприятии некоторых общих моментов, формирует свой внутренний
нравственный кодекс; но это уже из области гипотез: нравственная
философия В.С.Соловьёва остановилась на этом пункте.

Итак, напрашивается гипотеза, согласно которой индивидуальная
личность приобретает возможность развернуть своё экологическое
сознание в богочеловеческом направлении в систему человек-Бог.
На этом пути индивид приводит в действие персональный талант,
– свою подсознательную первооснову и свой Абсолют, – и, используя
свой нравственный кодекс, уходит из системы и обращается к миру
других гоменоидов. Короче говоря, человеческий индивид творит
культуру как реализацию культа личности, Отсюда исходит непосредственный
вывод: экологическое сознание нацелено на культуротворчество,
и культура суть потенциал экологического сознания, созревающего
до системы человек-Бог. Стало быть, экологическое сознание есть
плодородная почва для ноосферы, и через экологическое сознание
ноосфера становится кузницей будущей человеческой культуры.

Итак, культурное творчество осуществляется в системе человек-Бог,
которую каждая личность создаёт сама в рамках своей психикофизиологической
данности. Внешняя сторона этой деятельности, то есть положение
творца культуры в системе связей с неживой природой, продуцируется
в направлении одушевления неодушевлённого и одухотворения неодухотворённого,
или, другими словами – переводу потенциально постигаемого бытия
– истины, знания, идеи – в актуально безусловную абсолютность
идеального бытия. Содержанием культурной деятельности становится,
таким образом, обожествление внеличной природы, в чём следует
видеть имманентный смысл максимы: культура есть природа в человеке.
Этим полностью исключается какое-либо враждебное отношение природы
к человеку, а даже напротив, – человек становится для природы
её Абсолютом или Богом, а сама она приходит в состояние любящего
и верующего существа. В этом-то и заложена величайшая мудрость
творения живой природы, в этом-то и заложена эзотерическая причина
перевода инобытийного сознания в абсолютное сознание – динамику
экологического сознания. Именно деятельность, называемая культурой,
единственно угодна Природе, и этот смысл направляется в экономическую
сферу в виде истины – природе полезно то, что экономически выгодно
человеку.

Индустриальная культура, создаваемая человеком в процессе НТР,
не может быть экономически выгодной человеку, невзирая на все
расчёты и прогнозы, ибо имеет в своей глубинной основе разрушительный,
а не созидательный характер. Создавая системы и объекты, каких
не существует в натуральном естестве, человек закладывает в них
потребительско-хищнические цели и задачи, а потому все они контактируют
с природно-естественными системами по линии разрушения или деформации
последних. Любой полёт самолёта, каждый рейс парохода, всякий
выстрел не уничтожает среду, а вносит в неё поток деструкции,
который тогда обретает смысл обратный обожествлению природы, когда
не входит долей в экономическую выгоду человека, то есть не влечёт
за собой культурно-нравственную отдачу. Природа становится враждебной
человеку в том случае, когда он забывает эту свою священную обязанность
по обожествлению природы, или в другом более понятном выражении:
природа мстит человеку за то, что он забыл Бога. В этом контексте
выявляется самая важная конструктивная черта современной экологической
катастрофы: человекобожие классической европейской философии,
сместившее Бога с его высшего пьедестала, или, как назвал русский
философ о.С.Н.Булгаков, атеистический гуманизм этого мировоззрения,
есть генеральная причина и кардинальный источник кризиса всей
производственной деятельности человечества Тогда как в лоне русского
духовного сказания звучат другие, прямо обратные, мысли, идеи
и вожделения, философское выражение которым придал великий русский
философ С.Л.Франк: «Всякое «для-себя-бытие» по самому своему понятию
есть собственно «бытие-с-Богом», «бытие-для-Бога» – всё равно
в какой мере мы это сознаём и в практическом образе нашего самосознания,
нашей жизненной установке сознательно это осуществляем» (С.Л.Франк
«Непостижимое». В сборнике «Сочинения», 1990, с.472).

Обилием человеческих жертв, разнообразием форм принижения человека
и преследования инакомыслия, фантастическим совершенством средств
уничтожения человека XX столетие повергло в трепет все предшествующие
века. Однако количество людей, общая масса индивидуальных сознаний
на планете Земля вовсе не снижается, а, наоборот, возрастает.
Демографические взрывы и среднестатический рост населения при
этом не могут быть прямым следствием сознательной жизнедеятельности
человечества, которое не знает никакой другой, кроме технологической,
деятельности, приводящей к экологическому бедствию. И это чрезвычайно
важно, ибо означает, что Природа не только мстит человеку, но
и пытается помочь, нейтрализуя его пагубные действия, старается,
вопреки абсолютистской доктрине враждебности, сохранить и увеличить
свою величайшую ценность – человеческий генофонд. И только отсутствием
Бога в душе можно объяснить те действия, в которых демографические
всплески и рост деторождения объявляются не благодатью, а какой-то
опасностью, требующей принятия мер борьбы; и аборты пытаются объявить
правами женщин.

Глобальная экологическая катастрофа, как уже не раз провозглашалось,
не есть просто пример неразумной деятельности человека, не преходящий
момент человеческой истории, и не роковое стечение обстоятельств,
– это Судьба человечества, крутой перелом христианской цивилизации,
вознёсший идею Всеединства или «русскую идею» Соловьёва и идею
ноосферы или «русскую идею» Вернадского на уровень единственной
спасительной альтернативы. Установлено, что формула НТР – «знание
против сознания» – есть формула самоуничтожения человечества,
и это возможно по той причине, что нынешние знания не доходят
до уровня превращения их в абсолютное человека ввиду принижения
духовного начала человека в технологическом бытие. Бог, как должно
понимать, не имеет отношения ни к разрушительным действиям людей,
ни к уничтожению человеческой среды обитания, ни к вселенскому
злу на Земле, – наоборот, всё это вырастает из сознательного пренебрежения
понятием Бога: во главе Мира сегодня стоит не духовный человек,
а гоменоид, лишённый ощущения Бога, – животный человек (синонимом
которого можно считать человека-разрушителя). Бог суть высшая
совесть человека, которая не стала совестью человечества.

Русские духовные мыслители, трактуя о враждебности предметной
среды человеческому духу, не погрешили против истины и излагали
действительное положение дел: они обозревали кругозор животного
человека – нынешнего властителя дум в Мире. И заслуга русской
постигающей мысли, сродни духовному подвигу, состоит в том, что
параметром «враждебность» отнюдь не исчерпывается духовная суть
всего сущего в экологическом соотношении природы и человека. Как
раз, напротив, – в основе Мира русскими мыслителями полагается
органическая спороднённость этих субстанций, осенённая перспективой
и альтернативой Всеединства. Именно эта идея была воплощена с
такой мощью, глубокомыслием и широтой, что в итоге явилась качественно
новая философская отрасль и специфическая русская духовная школа,
равнопринципная и противостоящая классической европейской философии.
Уникальность русского философского воззрения более всего репрезентовала
самобытная русская концепция человека как культ личности, огромный
познавательный потенциал которой был проиллюстрирован оригинальной
философией абсолютного.

Выдающимся образцом умопостижения в этом секторе русской духовной
философии явились разделы трактата С.Л.Франка «Непостижимое»:
«отношение «я-ты», «Бог и я», «Бог и мир». Логика Франка состоит
в том, что отторгнутое враждебностью внеличного мира, сознание
погружается в свой духовный мир и, так как в силу своей абсолютной
природы не может содержаться в собственной неопределённости, сознание
устремляется к внешнему, но родственному духовному бытию «ты»,
которое по определению дружественно раскрыто ему. Поскольку здесь
нет враждебного противостояния, то общение происходит в доминирующем
режиме родства и согласованности до полного слияния, идеалом которого
постулирована любовь мужчины и женщины, сделавшаяся универсальной
схемой всего духовно-сущего. Идиллия общелюдской любви Франк рисует
в эминентном стиле: «…любящий, отдаваясь самозабвенно и самоотверженно
любимому, переносит – не переставая быть самим собой – средоточие
своего бытия в любимого, пребывает в любимом, как и любимый –
в любящем; «я» теряю себя в «ты» и именно тем обретаю себя, обогащённый
привступившим ко мне дарованным мне «ты». Дающий и расточающий
именно в силу этого становится обретающим» (С.Л.Франк «Непостижимое».
В сборнике «Сочинения», 1990, с.495).Здесь я не могу изложить
в деталях исключительно глубокомысленное и сложномысленное творение
Франка. Гениальность философского дарования Франка раскрылось
ещё и в другом плане, какой имеет отношение к теме об экологическом
сознании, и в этом ракурсе автор не успел до конца домыслить своё
открытие.

В чисто методологическом отношении русская философия эмпирически
объяла два функциональных состояния всего сущего: «враждебность»
мира и духа, с одной стороны, и, с другой стороны, их идеологическое
родство и органическую близость. Но на этом эмпирическом законе
наблюдаемости С.Л.Франк не остановился: эту эмпирию философ повысил
до теоретического ранга, и определил причину или закон этой дуалистической
данности. Франк постигает, что «…не существует конкретного отношения
«я-ты», которое наряду с моментом «родного», нахождения себя в
«другом», не содержало бы в себе и противоположного момента «чуждого»,
«жуткого», инородного и враждебного в «ты». Капля горького разочарования
содержится в самом интимном и осчастливающем отношении «я-ты»
(С.Л.Франк «Непостижимое». В сборнике «Сочинения», 1990, с.386).
Однако в реальной жизни наличествует ни «я» как первая субъективность,
ни «ты» как вторая субъективность, а нечто третье, которое Франк
назвал «актуальной реальностью», – то, что индивидуум Я выбрал,
собрал в окружающем мире для своего духовного бытия.

Таким способом Франк приходит к новому понятию – к духовному отбору,
как поиску, предназначенному для удовлетворения или пополнения
сущностных показателей индивида. Духовный отбор Франк рассматривает
в качестве средства, благодаря чему осуществляется не только духовная
механика и динамика индивидуальной личности в духовном мире, но
и раскрывается сущность самой личности. Франк постигает: «На этом
основана таинственная способность человека – единственный подлинный
признак, отличающий его от животного – соблюдать дистанцию в отношении
самого себя, привлекая свою непосредственную самость на суд высшей
инстанции, оценивать и судить её и все её цели. Это высшая, духовная
«самость» и конституирует то, что мы называем личностью. Личность
есть самость, как она стоит перед лицом высших, духовных, объективно-значимых
сил и вместе с тем проникнута ими и их представляет, – начало
сверхприродного, сверхестественного бытия, как оно обнаруживается
в самом непосредственном самобытии» (С.Л.Франк «Непостижимое».
В сборнике «Сочинения», 1990, с.408-409).

Идея духовного отбора (или духовного поиска) внесла значительные
коррективы в познавательную стратегию русской духовной философии.
Но до сих пор не понята и не оценена удельная доля С.Л.Франка
в этом творчестве. Духовный отбор суть первый постулат философии
абсолютного, а система «я-ты» стала онтологией и гносеологией
выбора и отбора в духовном мире. Процедура духовного отбора (трансцендирование)
ценна не столько как средство, сколько как результат: какова цель
и что ищет личность в духовном поиске? Франк утверждает, что посредством
духовного отбора сознание Я изыскивает реальность, которая была
бы «сродной ему по существу», и он глаголет: «Реальное трансцендирование
непосредственного самобытия, подлинная его связь и слияние с превосходящей
его реальностью, подлинное обретение его субъективности совершается
лишь там, где непосредственное самобытие встречает и обретает
вне себя самого, за своими пределами, реальность, в каком-то смысле
сродную по существу ему самому, с которой поэтому оно может прочно
опереться своим внутренним существом» (С.Л.Франк «Непостижимое».
В сборнике «Сочинения», 1990, с.346). В итоге, сознание Я (непосредственное
самобытие) в духовном поиске и выборе ищет самого себя.

Франк не успел в своих изысканиях поставить только точку над i:
этому поиску «сродни самого себя» дать название духовный отбор
и указать, что данный отбор в духовном мире суть тот же естественный
отбор в дарвинизме. Они оба продукты единого универсально-вечного
постулата о первично-инициативном достоинстве фактора индивидуальности:
личность – в духовном мире, организм – в биологии, ген – в генетике,
атом – в химии. Интуиция гениального Дарвина подарила биологии
помимо прочего выдающееся открытие – искусственный отбор, то есть
отбор, совершаемый человеком наряду с организмами. В западном
дарвинизме эта новация не прижилась, зато на русской стороне ноуменальное
проникновение в этот предмет сделало из русского дарвинизма специфическую
модификацию: блестящие исследования русского дарвиниста И.И.Шмальгаузена
превратили искусственный отбор в откровение, какое дало русской
либеральной науке её жемчужину – генетическую селекцию Н.И.Вавилова.
Закономерно, хотя и спонтанно, стихийно, искусственный отбор человека,
представленный академиком Н.И.Вавиловым генетической селекцией,
нравственно совместился с духовным отбором в русской духовной
философией. Именно нравственным свойством более всего привлекательна
процессуальная сторона духовного отбора в философском глубокомыслии
Франка. Не нравственность ли стала причиной, что оба эти эпохальные
произведения русской постигающей мысли, – русская духовная философия
и генетическая селекция Вавилова, – были в своё время разгромлены
в Советском Союзе?

Итак, философское опознание в недрах русской духовной философии
феномена соотношения человека и природы, или экологического процесса,
приводит к выявлению двухчленной функциональной схемы, состоящей
из: динамического принципа, базирующегося на духовном отборе,
и духовного принципа нравственной природы. Реально-объективное
содержание данного процесса, исходящее из мировоззренческих установок
русского воззрения, определяется непременным приоритетом духовного
принципа или нравственного фактора, – и методологически этот приоритет
являет собой действующим стимулятором во всех формах проявления
экологического процесса. А такие формы в реальной действительности
существуют в виде двух эмпирических антиподах. Первая антиподальная
форма обнимает весь спектр диагностических признаков животного
человека: выбранный при духовном отборе тип враждебного отношения
к природе, на базе которого формируется стратегия покорения природы,
и глобальный экологический кризис, как итог; направляющим регулятивом
здесь является нравственность, но нравственность особого, вторичного,
класса: производное от власти (модель: закон власти). Эта форма
названа материалистической экологией.

Вторая антиподальная форма концентрирует в себе признаки и критерии
духовного человека: духовный отбор осуществляется в ритме связки
«я-ты», развёрнутой в богочеловеческом направлении, и организовываемой
нравственностью, первичной по отношению к власти (модель: власть
закона). Эта форма называется идеалистической экологией, а духовным
человеком в экологической сфере должен числиться гоменоид, обладающий
экологическим сознанием. Это означает, что никакие административные
мероприятия или верховно-государственные уложения не способны
пресечь экологическую эпидемию, ибо они сами служат не столько
противопоказаниями разрушительному процессу, сколько катализаторами
этого последнего. Итак, главной целью антикризисного декрета является
приобретение экологического сознания, а без него закрыт путь в
ноосферу.