Лаборатория слова

Феномен «запретных» отношений  в стихотворениях «Не будем пить из одного стакана» А.А.Ахматовой и «Мне нравится, что вы больны не мной» М.И.Цветаевой

                                                                                     Посвящаю  А.Г.

Перед нами два стихотворения замечательных поэтов серебряного века А.А.Ахматовой и М.И.Цветаевой. Оба текста посвящены сложным любовным отношениям, лишённым естественности, замешанным на  недоговорённости, недомолвках и тайне. Две истории несостоявшейся любви, два любовных треугольника. Как герои проживают эти истории? Что их объединяет? В чём уникальность любви  в каждой из историй? Что скрыто за строками стихотворений?

Стихотворение А.А.Ахматовой «Не будем пить из одного стакана» посвящено, по словам Л.К.Чуковской, Михаилу Леонидовичу Лозинскому, крупному талантливому переводчику.[3]. Отношения между А.Ахматовой и М.Лозинским  возникли в 1911 году, текст же датируется осенью 1913 года. В это время А.Ахматова уже три года замужем за Николаем Гумилёвым, ближайшим другом которого был Лозинский. У неё маленький годовалый сын (Лев родился в сентябре 1912года). Михаил Лозинский женат на Татьяне Борисовне Шапировой, произошло это также не позднее 1911года.  Анна Ахматова вспоминала: «Меня познакомила с ним Лиза Кузьмина-Караваева в 1911 на втором собрании Цеха поэтов (у нее) на Манежной площади. …Внешне Михаил Леонидович был тогда элегантным петербуржцем и восхитительным остряком, но стихи были строгие, всегда высокие, свидетельствующие о напряженной духовной жизни. Я считаю, что лучшее из написанных тогда мне стихов принадлежит ему («Не забывшая».[4]). Дружба наша началась как-то сразу и продолжалась до его смерти (31 января 1955 г.). Тогда же, т. е. в 10-х годах, составился некий триумвират: Лозинский, Гумилев и Шилейко. С Лозой Гумилёв играл в карты, они были на «ты» и называли друг друга по имени-отчеству. Целовались, здороваясь и прощаясь. Пили вместе так называемый «флогистон» (дешевое разливное вино). Оба, Лозинский и Гумилев, свято верили в гениальность третьего (Шилея) и, что уже совсем непростительно, – в его святость. Это они (да простит им Господь) внушили мне, что равного ему нет на свете. Но это уже другая тема».[5]. Именно Владимир Казимирович Шилейко станет вторым мужем А.Ахматовой, но брак с ним продлится три года − с 1918 по 1921.

Поэтесса  называла Михаила Лозинского человеком изумительным, благородным, отличавшимся изящным остроумием, умевшим хранить верность дружбе. Своеобразным символом её станет букет цикламенов, который получала в свой день рождения А.Ахматова от М.Лозинского, несмотря ни на какие самые трудные обстоятельства их жизней. Одним из примеров трогательного отношения М.Лозинского к А.Ахматовой может служить история, зафиксированная Л.Чуковской:

«12 июня 1942. Прочла мне письмо от Лозинского, в котором он между прочим пишет, что захватил с собой из Ленинграда ее портрет.
– «Милый Лозинька! Верный друг. Это портрет, который сделал Судейкин. Карандашный набросок. Мы с ним забежали в редакцию, Сережа Судейкин сказал: «как Вы красиво сидите!» и нарисовал на бумажке. Потом бросил бумажку, и мы пошли. Лозинский был секретарем редакции, подобрал рисунок, отдал его в рамку и всю жизнь с ним не расставался».[3].

Ценила Анна Андреевна и профессиональные качества Михаила Леонидовича. «В трудном и благородном искусстве  перевода Лозинский был для XX века тем же, чем был  Жуковский для века XIX».[1].

Но обратимся к  тексту. Первая строфа стихотворения – взгляд в будущее, предсказание. Но  это будущее ничего не сулит героям: «не будем пить», «не поцелуемся», «не поглядим». Употребление глаголов в форме будущего времени позволяет воспринять эту строфу и как призыв к тому, чего делать не нужно. «Не будем пить из одного стакана ни воду мы…» − героиня понимает, что утоление жажды и получение жизненных сил невозможно. Кроме того, «пить из одного стакана» − знак близости, отсутствия каких-либо границ между людьми. Есть примета − пить из одной чаши −знать тайные помыслы человека. Пить воду из стакана – отражение  простоты, чего-то каждодневного и необходимого в жизни. Вода − символ жизни. «Не будем пить из одного стакана ни воду мы, ни сладкое вино…» −вода сменяется «сладким вином», возможно, тем самым «флогистоном»... Возникает мотив опьянения, праздника, ухода из реальности. Для героев  опьянение – это и переход в иную, творческую ипостась. Они не могут быть вместе ни в обыденной жизни, ни в духовной. «Не поцелуемся мы утром рано» − инверсией  выделяется  «не  поцелуемся». Поцелуй так же, как и питьё, имеет сакральный смысл. Это форма поклонения, обожания. В фольклоре разных народов именно поцелуй возвращает память  или забытье, воскрешает из мертвых, переносит на тот свет. Слово «поцелуй», глагол «целовать» свидетельствует о пожелании быть целым, цельным и здоровым.[6]. И сейчас мы, интересуясь состоянием человека, спрашиваем его: «Ты цел?». От прилагательного «целый» ведёт своё происхождение и слово «целитель». Этой целостности наши герои лишены. Но есть ещё одна версия о происхождении глагола «целовать». Целовать в Древней Руси значило не только приветствовать, но и приносить присягу, преклоняться. А глагол соответственно связан со словом «чело» (лоб).[7].Вспомним фразеологизм «челом бить», обозначающий просьбу, часто выражаемую через преклонение и унижение. В пользу данной версии происхождения слова говорит и тот факт, что во многих летописных документах прошлого наблюдается замена «ч» на «ц»: «цело» вместо «чело». Возможно, это поцелуй любящих, проснувшихся утром рядом. Всего этого наши герои лишены. А.Ахматовой употреблено местоимение «мы», отражающее  единство лирических героев: «Не поцелуемся мы утром рано». «А ввечеру не поглядим в окно» − антонимы «утром рано» и «ввечеру» дают  понять, что день закончился, а влюблённым так и не суждено быть вместе. Приметы совместной  жизни: день и ночь − сутки прочь, включение в её круговорот − отсутствуют. Так незаметно, день за днём течёт человеческая жизнь, а наши герои врозь. Это подчёркивается и глаголом «поглядеть», многозначность которого обогащает текст дополнительными смыслами. «Поглядеть»−это и направлять взгляд, видеть; и  направить взгляд и отвести его; и прийти, чтобы убедиться в чём-либо. «Не поглядим»−не придадим значение чему-то, не отнесёмся к чему-то серьёзно. Кроме того, «поглядим» −выражение неуверенности надежды на успех− то же, что «будет видно». [8]. Даже некоторое  время провести вдвоём герои не могут. Стоит обратить внимание и на символику слова «окно». Это важный мифопоэтический символ, обнаруживающий противопоставление внешнего и внутреннего; переходное пространство, связывающее с внешним миром. Окно – неизменный атрибут мифологических сюжетов о любовном свидании; тайный вход в дом любимой, последняя грань, отделяющая возлюбленных от соединения.[9]. Кроме того, «не поглядим в окно» даёт нам понять, что герои находятся в одном пространстве, с одной стороны окна, у них общий мир, судьба. Это, как и местоимение «мы», соединяет их в нашем сознании, несмотря на то что А.Ахматовой утверждается невозможность героев быть вместе.

Каждая из трёх строф стихотворения состоит из 6 строк. Первая – катрен (4 строки) с перекрёстной рифмовкой и двустишие. Катрен объединён не только рифмовкой, но и формой будущего времени, он представляет собой иллюстрацию, которая завершается двустишием-выводом. Нам становится понятно, почему невозможно ничто из приведённых действий.

Ты дышишь солнцем, я дышу луною,
Но живы мы любовию одною.

Глаголы двустишия употреблены в форме настоящего времени: «дышишь» − «дышу» − лексический повтор вновь соединяет героев. «Дышать» −не только «делать вдохи и выдохи», но и «быть проникнутым чем-нибудь». Дыхание − то, что даёт жизнь. Пространства, питающие героев, противоположны. Он дышит солнцем. Она – луною. Днём, при свете Солнца, каждый способен видеть мир ясно и реалистично. Совсем иначе этот же  мир видится при свете Луны. Солнце - символ мужской созидательной энергии, света, истины и интеллекта. Луна символизирует изобилие, циклическое обновление, изменчивость, искажение и обман, интуицию и эмоции. Луна управляет жизнью женщины и указывает дорогу в загробный мир. Солнце и Луна составляют неразрывное единство, как муж и жена, брат и сестра, мужчина и женщина, огонь и вода.[10].

В  двустишии-выводе противопоставлены две фазы существования героев: дышим и живы. Дышим, «питаемся»− действия, свойственные органической природе. Дышать могут различные живые организмы − растения, животные. «Жив» же имеет несколько значений – обладающий жизнью, одушевлённый; полный жизненной энергией; существует, живёт чем-нибудь, черпает жизненную силу в чём-нибудь. «Жив», таким образом, включает в себя как признаки органической жизни, так и иной. Одушевляет, наполняет жизненной силой героев «одна любовь».  Лишь она одухотворяет. Кроме того, «любовию одною» можно истолковать и иначе. Возможно, это чувство героев друг к другу. А может, они любят одно и то же. В первой строфе обращает на себя внимание ещё один лексический повтор –« из одного стакана» и «любовию одною». Чаша (стакан) − символ собирания, искупления грехов и духовного просветления.[10].  Символика единицы, «одного»− знак  Бога.[10].  Начинается и заканчивается первая строфа  текста А.Ахматовой употреблением местоимения «мы», несмотря на понимание непреодолимых  различий: «Ты дышишь солнцем, я дышу луною…». Вся строфа стихотворения А.Ахматовой отражает мотив притягивания и отталкивания лирических героев, сложного взаимодействия природного и  духовного.

 Начало второй строфы акцентирует внимание читателя на проблеме пространства: инверсией выделено «со мной»− «с тобой». Глаголы опущены, главное не действие, а «предметность», люди, занимающие те места, которые предназначены нашим героям.

Со мной всегда мой верный, нежный друг,
С тобой твоя веселая подруга.

Ахматова использует смысловую эпифору («друг» − «подруга»), а также  неполные  предложения, фиксируя внимание на подлежащих «друг» и «подруга».  Эти вроде бы положительные фигуры как будто примыкают к нашим героям («со мной»−«с тобой»). За счёт инверсии подлежащее как бы теряется, и более важную смысловую роль начинает играть дополнение. Рядом с лирической героиней «всегда» её  «верный, нежный друг», но она внимательно наблюдает за лирическим героем. Ей «понятен (его) серых глаз испуг». Героиня догадывается, чего боится тот, с кем рядом «весёлая подруга». «Весёлая подруга» оттого и весела, что в отличие от героини не видит, не замечает «испуга» в глазах своего избранника. Она либо не чутка, либо не придаёт значения этому «испугу». Впрочем, иногда весёлость – отражение внутреннего нервного возбуждения…Весёлость подруги  противопоставлена  «недугу» лирической героини. Более того, «весёлая подруга» тем и хороша для героя, что в отличие от лирической героини  легка.

Здесь уместно вспомнить несколько фактов из необычной биографии «весёлой подруги» −жены М.Л.Лозинского Татьяны Борисовны Шапировой. По свидетельству Татьяны Ильиничны Толстой, внучки М.Л.Лозинского и Т.Б.Шапировой: «После революции Татьяна Борисовна заведовала детским домом, располагавшимся в Парголово...» В 1947 году за перевод «Божественной комедии» Данте М.Лозинский получил Сталинскую премию… «половину премии бабушка Татьяна Борисовна частями высылала политосуждённым друзьям в лагеря».[11].

«Когда Михаил Леонидович умирал в 1955-ом, и врач сказал, что осталось ему максимум сутки, бабушка пошла к себе и приняла яд. Умерла раньше его на несколько часов. Это был страшный удар: два гроба. Мама вспоминала, что, когда она зашла к бабушке в комнату и та была при сознании, она спросила её, зачем приняла яд. Бабушка успела ответить: «Я, кажется, смалодушничала». Она так любила Михаила Леонидовича».[11].

Закончить рассказ о семейной паре Лозинских хотелось бы воспоминаниями Ефима Эткинда из книги «Барселонская проза»: « В 1955 году Лозинского хоронили, из того же Дома писателя, и гробы его и его жены стояли там же, где он в 1935 году встречался с нами. Тогда на панихиде Николай Павлович Анциферов, автор прославленной книги «Душа Петербурга», сказал: «Эти два гроба стоят здесь рядом, они подобны средневековому надгробию рыцаря и его супруги». Анциферов был глубоко прав — сходство было не только внешнее: М. Л. Лозинский был рыцарем поэзии и поэтического перевода; его жена Татьяна Борисовна покончила с собой, она не хотела и не могла пережить мужа, и это тоже был отголосок иной исторической эпохи»[12].

Такой окажется судьба «весёлой подруги» в реальной жизни. Наша же героиня− иной по складу человек. Она убеждена, что герой− «виновник (её) недуга», не находясь рядом с ним, не имея на него никаких прав. Инверсией  выделено «понятен», что подчёркивает способность героини «прочесть» героя. «Знание» причин его испуга незаметно включает её в не проявленные в реальной жизни отношения. Трудно сказать, понимаем ли мы что-то или придумываем, додумываем за другого. Где заканчивается наша трактовка событий, а где начинается реальность?  Эта раздвоенность сознания между тем, что наблюдаешь в реальности при свете дня (Солнце), и тем, что подспудно ощущаешь в душе, не имея никаких доказательств своим интуитивным прорывам (Луна), и составляет, вероятно, недуг героини. Интересно, что слово «недуг» образовано сочетанием приставки не − «отрицание» и основного корня –дугь, что значит «сила». Корень «дугь» − тот  же, что в слове «дюжий» − «здоровый, сильный».[13]. Раздвоение сознания героини лишает её силы. Вспомним, в первой строфе звучал мотив нарушения цельности, здоровья героев («не поцелуемся»). Лирическая героиня ощущает  уязвимость героя, связывая её со своим присутствием. Во внешней же реальности рядом с её избранником «весёлая подруга», и всё у них хорошо. То, что кажется лирической героине понятным, ведёт её к недугу. Чувства героев различны: у него – испуг, у неё – недуг. Общее – эти чувства  одинаково  лишают их обладателей гармонии. Итак, чувства есть, и герои не стремятся развивать подспудные, скрытые от других, «непроявленные» отношения. Почему? Во-первых, их питают разные пространства, они принадлежат различным мирам. Во-вторых, у каждого из героев есть созвучный, преданный ему партнёр. В-третьих, наши герои оказываются некими центрами, «планетами». Вокруг них «вращаются» «верный, нежный друг» и «весёлая подруга». Герои больше, чем просто люди. Они включают в свои орбиты других  людей, поэтому, вероятно, использованы притяжательные местоимения «мой» и «твой». Катрен, описывающий  странные, «непроявленные» отношения между героями, вновь заканчивается выводом-двустишием:

Коротких мы не учащаем встреч.
Так наш покой нам суждено беречь.

Финальная точка, почему герои не «учащают  встреч», ставится в  последней строке вывода: «Так наш покой нам суждено беречь». «Так» − в значении  «таким образом» − сохраняется покой героев: отсутствием частых встреч. Кроме того, инверсией выделено «коротких», встречи между героями редки, но даже те, что есть, короткие. Покой важен обоим. Действия по его сохранению тоже обоюдные − «нам суждено беречь». «Суждено беречь» звучит как  приговор. Краткое  страдательное причастие «суждено»  выражает зависимость героев от некой силы, подчинившей их себе. Вспомним, «не суждено» − не Судьба. Почему так важен нашим героям покой? Слово «покой» позволяет увидеть аллюзию на стихотворение А.С.Пушкина «Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит…».[14].

Покой − необходимое условие для деятельности души, для возможности творить, пребывать в мире «чистых нег».  

Вторая строфа так же, как и первая, заканчивается единым «мы» и «нам», несмотря на разделение героев вначале: «со мной мой»−«с тобой твоя».

Третья строфа отличается от двух предыдущих. Во-первых, своим строением − на смену катрену приходят  три предложения - двустишия. Во-вторых, А.Ахматова изменяет рифмовку. Вместо перекрёстной появляется охватная  (кольцевая) рифма. С чем связано такое выделение третьей строфы?  

 Первое двустишие - предложение третьей строфы вновь продолжает мотив притягивания - отталкивания героев:

Лишь голос твой поет в моих стихах,
В твоих стихах мое дыханье веет.

Оба героя пишут стихи. Творчество – их  жизнь. Что же удалось сохранить героям от их необычных отношений? За счёт употребления притяжательных местоимений могут быть выделены следующие пары: «лишь голос твой» − « в моих стихах» и «в твоих стихах» − «моё дыханье». Частица «лишь»  подчёркивает, что только голос остался от героя. Кроме того, «лишь голос твой поёт в моих стихах» − метонимия, помогающая понять читателю, что герой - избранный, ничей другой голос не поёт в поэзии героини.  «Всегда нежному, верному другу» петь в её стихах не дано… Здесь вновь уместно обратиться к запискам Ахматовой, к роли Лозинского в творчестве поэтов-акмеистов и его непосредственному влиянию на поэтессу: «Лозинский прекрасно знал языки и был до преступности добросовестным человеком. Скоро он начал переводить, счастливо угадав, к чему «ведом». На этом пути он достиг великой славы и оставил образцы непревзойденного совершенства. Но все это гораздо позже. Тогда же он ездил с Татьяной Борисовной в оперу, постоянно бывал в «Бродячей Собаке» и возился с аполлоновскими делами. Это не помешало ему стать редактором нашего «Гиперборея» (ныне библиографическая редкость) и держать корректуры моих книг. Он делал это безукоризненно, как все, что он делал. Я капризничала, а он ласково говорил: «Она занималась со своим секретарем и была не в духе» …когда мы смотрели «Четки», и через много, много лет («Из шести книг», 1940): «Конечно, раз  Вы так сказали, так и будут говорить, но может быть лучше не портить русский язык?» И я исправляла ошибку».[5] .Стихи лирической героини озвучивает, материализует, поёт голос героя.

 «В твоих стихах моё дыханье веет» − метафора, требующая  более подробного анализа. Одно из значений «дыханья» − переносное – «ветер, дуновение», связанное в свою очередь с понятием «божество». «Веет» − о ветре, струе воздуха. Его стихи одухотворены, оживлены её дыханием – «веет»−проявление души, божества. Таким образом, перед нами отношения творца и музы. Взаимодействие между героями, акт сотворчества происходит в мире тонком, «непроявленном». Голос и дыханье возникают благодаря физическим органам человека, но по своей природе не материальны. В творении участие принимают не только сами герои, имеющие материальное тело, но и их божественные ангельские сущности. Дыханье, голос напрямую соотносятся с вдохновением, Божественным вдохом и Словом, дающим жизнь. Связь между героями, отсутствующая в реальной внешней жизни, сохраняется в  мире нематериальном, тонком. Соединение героев происходит за счёт участия их «тонких», духовных  сущностей в творении. Возникает некая магия, то, что невозможно объяснить рациональным путём.  Поэзия творится на границе человеческого и ангельского.

Второе предложение - двустишие третьей строфы, казалось бы, никак не связано с первым:

Почему возникает образ «костра»? Думается, он помогает передать и объединить многие «смыслы». Костёр, огонь, огненные языки пламени −символы божественной сущности и источника жизни, связаны с появлением Святого Духа. Костёр – символ магического единства сидящих возле него людей, символ горения в творчестве. А именно огонь творчества  связывает наших героев. Кроме того, огонь и горение − метафоры любовного акта.[10]. Вспомним, например «гореть желанием» (экспрес.) − очень сильно, непреодолимо желать чего-то.[15]. Так образ костра помогает А. Ахматовой передать всю сложную гамму взаимоотношений между героями. Этого священного пламени «не смеет коснуться ни забвение, ни страх». «Не сметь» − возглас, выражающий категорическое запрещение делать что-либо. Даже лёгкое, мимолётное прикосновение запрещено. Олицетворение «не смеет коснуться ни забвение, ни страх» подчёркивает принадлежность совместного творчества героев вечности, человеческое не властно над их связью. «Страх» напоминает нам об «испуге» «серых глаз». То, что является человеческим между героями – страхи, ревность, должно быть отброшено. Единство героев вне человеческих ощущений. Эту мысль мы можем обнаружить и благодаря охватной  рифмовке, позволяющей объединить строки ещё и другим способом:

И

В твоих стихах мое дыханье веет.                                 О, есть костёр, которого не смеет…

 Стихи нечто сокровенное и святое – сотворчество героев, своего рода, восхождение на жертвенный костёр. На этом жертвенном костре поэзии сжигается, казалось бы, всё человеческое, земное во имя вечного…

Финальное двустишие отличается от двух предыдущих и тем, что не образует вместе с ними охватную  рифму, и тем, что в нём используется условное наклонение. Если лирической героине «понятен серых глаз испуг» её избранника, то он не знает о чувствах, пылающих в героине.

И если б знал ты, как сейчас мне любы
Твои сухие, розовые губы!
 

Думается, финальное предложение самое страстное и «земное» в стихотворении. Об этом свидетельствует и восклицательный знак, и усилительная частица «как», передающая восторг, порыв лирической героини. Она страстно желает перевести таинственные, «не проявленные» в реальности отношения в земной план. Отсюда подробное, почти физиологическое описание − «сухие, розовые губы». Эпитеты выразительны. «Сухие» − это и лишённые влаги, свежести, мягкости; и высохшие, омертвевшие, безжизненные.[16]. Вероятно, из-за того, что «костёр» и недуг коснулись не только героини. Признаки болезни она видит и в герое. «Розовые»−цвета недозрелой мякоти  арбуза, румяный; переносное −радужный. Кроме того, «розовый» – связанный с розой.[16]. Губы избранника видятся героине и малокровными, неяркими, болезненными, и в то же время влекущими – связь с розой и радужными надеждами. Просторечное прилагательное «любы» звучит даже несколько грубо на фоне «веет», «дыхание». Интересно, что в кратком церковнославянском словаре Т.С.Олейникова «любы» значит «любовь». Кроме того, «люб» в славянской мифологии дух-охранитель брачного ложа.[17]. От небесного, нематериального и «непроявленного» в финале третьей строфы возникает резкий переход к страстному, взрывному и алчущему − костру страсти − «любы». Финал противопоставлен началу. От «не поцелуемся мы» к «как сейчас мне любы твои сухие, розовые губы». Героиня А.Ахматовой, всё понимая, заканчивает костром, эмоциональным порывом и не смиряется, несмотря на все свои доказательства и уверения, с тем, что суждено. Живая земная женщина пока побеждает в ней поэта.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                          

Стихотворение М.И.Цветаевой «Мне нравится, что вы больны не мной…» начинается с анафоры «мне нравится», являющейся главной частью группы сложноподчинённых предложений первой и второй строфы. Эта анафора их и организует. Как и стихотворение А.Ахматовой «Не будем пить из одного стакана», оно тоже состоит из трёх строф. В отличие от текста А.Ахматовой строфа у М.Цветаевой имеет 8 строк. Общее в стихах − перекрёстная рифмовка, только М.И.Цветаева  использует её на протяжении всего стихотворения.

[Мне нравится],( что вы больны не мной),
[Мне нравится], (что я больна не вами),
(Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами).
[Мне нравится], (что можно быть смешной —
Распущенной —) и ( не играть словами),
И( не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами).[2].

Мы погружены в ощущения лирической героини. Она подробно говорит о том, что ей нравится, как бы примериваясь к тому, чего лишена. Это способ понять что-то важное о себе самой. Скажи, что ты любишь − и я скажу, кто ты.  

Первая строфа «Мне нравится, что  вы больны не мной» колеблется между «я» и «вы», переходя в общее – «под нашими ногами». Общее между героями и то, что они «больны». Герои не поражены друг другом. Их уязвимость связана с другими. У М.Цветаевой повторяется мотив болезни, «недуга», возникший в тексте А.Ахматовой. Только героиня А.Ахматовой считает виновником своего недуга героя. Её же избранник вроде бы неуязвим.

Форма настоящего времени сменяется будущим: «что никогда тяжёлый шар земной не уплывёт под нашими ногами». Метафора «шар земной не уплывёт» включает нас в космическое пространство, в которое уплывают, испытывая сильные чувства, любящие. Но эпитет «тяжёлый шар земной» и «ноги» «заземляют» чувства  героев, лишают их возможности отдаться своим эмоциям. Второе четверостишие первой строфы возвращает нас к лирической героине. Мы узнаём о её человеческих качествах, об особенностях её поведения. Героине нравится, что «можно быть смешной». Эпитет «смешной»− это не только «вызывающий смех», но и «достойный насмешки» и даже «нелепый, ни с чем не сообразный»[16]. Такой может позволить себе быть героиня. Но и этого ей не достаточно. Негативная коннотация эпитетов нарастает −«можно быть смешной − распущенной». Распущенный − недисциплинированный, своевольный и даже безнравственный, развратный.[16]. Лирическая  героиня может быть абсолютно свободной, не стремится никому нравиться. Она не хочет завлекать героя − «играть словами»− острить, каламбурить или стараться скрыть за словами истинную сущность намерения, цели.[18]. М.Цветаева использует начальную форму глагола – «можно быть» и «не играть словами». Данные формы составляют пару антонимов: «быть» и «не играть», отражая желание героини ощущать себя естественно, органично, проявляя всю свою суть. «Можно быть распущенной» несколько противостоит «не краснеть удушливой волной». Метафора «краснеть волной» напоминает нам о состоянии человека, вспыхнувшего под воздействием чего-то неожиданного и волнующего его до глубины души. В данном случае «слегка соприкоснувшись рукавами». Чувства нахлынули «удушливой волной», то есть «душной, стесняющей дыхание; вызывающей удушье и даже удушение».[19]. Обращает на себя внимание упоминание рукавов. Рукав не просто часть одежды, покрывающая руку. Зелёные рукава являлись атрибутом одежды куртизанок в средневековой Англии и намекали на «лёгкость в любви», поскольку после «свободной любви» на одежде девушки оставались пятна от травы. Эта лёгкость невозможна между героями, даже если они «слегка соприкоснулись рукавами». Героиня − чуткий человек, потому что соприкоснуться, дотронуться − едва уловимые ощущения. У М.Цветаевой они определены ещё и наречием «слегка», то есть «едва», «легонько». Чем тоньше влияние, тем более сильное воздействие оно оказывает.

 Важно, что такие тонкие ощущения знакомы героине, отражаются в её сознании. А это возможно, когда ты на чём-то внутренне сосредоточен, когда это связано с чем-то сокровенным для тебя. Мы понимаем, что всё, что касается лирического героя, важно во внутренней реальности лирической героини М.Цветаевой.

 Вторая строфа вновь начинается с анафоры «мне нравится ещё». «Ещё» − «в добавление».

[Мне нравится еще], (что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то), (что я не вас целую).
(Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью — всуе)…
(Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!)[2].

Но состояние героини раскрывается уже иначе – через её отношение к действиям героя: «вы при мне спокойно обнимаете другую». Интересно, как М.Цветаева в данной строке использует местоимения: «вы при мне – другую». Вновь возникают аллюзии на текст А.Ахматовой: «с тобой твоя весёлая подруга». Героини обоих стихотворений имеют «соперниц». У А.Ахматовой она «весёлая», легкая в общении с героем. «Весёлая подруга» не ведает о тайной связи, существующей между её избранником и лирической героиней. Кроме эпитета «весёлая», А.Ахматова нигде впрямую не высказывает своего отношения к «сопернице». М.Цветаева же пишет: «Мне нравится ещё, что вы при мне спокойно обнимаете другую». Наречие «спокойно» отражает отсутствие волнения, трепетности в отношениях героя с другой. Не важно, что другая − младшая родная сестра Цветаевой Анастасия. Здесь уместно вспомнить рассказ Анастасии Цветаевой о создании стихотворения «Мне  нравится, что вы больны не мной». Текст по признанию сестры поэтессы, сделанном в 1980 году, был посвящен ее второму мужу, Маврикию Минцу. По воспоминаниям Анастасии Цветаевой, Маврикий Минц появился на пороге ее дома с письмом от общих знакомых и провел с ней почти весь день. У молодых людей нашлось много тем для беседы, их взгляды на литературу, живопись, музыку и жизнь в целом совпали удивительным образом. Поэтому вскоре Маврикий Минц, плененный красотой Анастасии, сделал ей предложение. Но счастливого жениха ждало еще одно приятное знакомство. На сей раз с двадцатидвухлетней Мариной Цветаевой, которая произвела на него неизгладимое впечатление не только как талантливая поэтесса, но и как очень привлекательная женщина. Анастасия Цветаева вспоминает, что Маврикий Минц оказывал ее сестре знаки внимания, выражая свое восхищение и преклоняясь перед поэтессой. Ловя на себе его взгляд, Марина Цветаева краснела, словно юная гимназистка, и ничего не могла с этим поделать. Однако взаимная симпатия так и не переросла в любовь, так как к моменту знакомства поэтессы с Маврикием Минцем он уже был обручен с Анастасией. Поэтому «Мне нравится…» стало своеобразным поэтическим ответом на слухи и пересуды знакомых о том, кто и в кого влюблен в семействе Цветаевых. Своим стихотворением Марина Цветаева поставила точку в этой запутанной истории, хотя и признавалась своей сестре, что увлечена её женихом не на шутку. Сама же Анастасия Цветаева до самой смерти была убеждена, что ее сестра, влюбчивая по натуре и не привыкшая скрывать свои чувства, попросту проявила благородство. Блистательной поэтессе, к моменту знакомства с Маврикием Минцем успевшей опубликовать два сборника стихов и считающейся одной из самых перспективных представительниц русской литературы первой половины 20 века, ничего не стоило завоевать сердце любого мужчины, не говоря уже о «маленьком рыжем еврее со странной фамилией». Однако Марина Цветаева не могла причинить собственной сестре боль и разрушить наметившийся союз. Счастливый, но  непродолжительный брак между Анастасией Цветаевой и Маврикием Минцем продлился всего 2 года. М. Минц скончался в Москве 24 мая 1917 года от приступа острого аппендицита, а его вдова так больше и не вышла замуж».[20].

Героиня М.Цветаевой продолжает описание  действий/не - действий героя: «Не прочите мне в адовом огне Гореть за то, что я не вас целую»…Сначала «вы при мне спокойно обнимаете другую», затем «мне гореть за то, что я не вас целую».  Антитеза «спокойно обнимаете» (он) − «в адовом огне гореть за то, что я не вас целую»(она) помогает передать разницу в состоянии героев. Мы видим абсолютную незащищённость героини и отстранённость и сдержанность героя. Между героями игра, кто кому сделает больнее, но не равнодушие и не безразличие. Отсюда, вероятно, предположение героини о чувствах героя. Даже то, что это не-действие, не отменяет силы и яркости ощущений,  страстей, таящихся под внешним спокойствием. Он не прочит ей гореть в «адовом огне». Прочить – перен. − предназначать, заранее определять для чего-нибудь в своих предположениях.[21]. Адовый огонь – пространство, состояние, далёкое от равнодушия и спокойствия. Эпитет  «адовый» имеет несколько значений − связанный с адом; ужасный, как в аду; перен.− превосходящий меру человеческих сил, возможностей, чрезвычайный, чрезмерный, мучительный.[22]. Само пространство адового огня в христианской традиции  связано с чувственным выражением страданий грешной души, выставленной на суд Божий. Вспомним выражение «гореть в огне» − находиться в сильном эмоциональном состоянии.

Интересно, что построение предложения акцентирует внимание на лирической героине, хотя описывает, казалось бы, действия героя: «Не прочите мне в адовом огне Гореть за то, что я не вас целую…». Достигается это отсутствием  подлежащего - деятеля в главном предложении  и личными местоимениями: «мне», « я не вас». Вероятно, спокойствие, свойственное герою, чуждо лирической героине. Это вновь напоминает взаимоотношения героев в стихотворении А.Ахматовой: его «испуг» и накал чувств в ней. «Не поцелуемся мы утром рано» (Ахматова)− «я не вас целую». Если у А.Ахматовой «мы» и действия/не-действия  героев едины, то у М.Цветаевой акцент на «я» и не-действии героини: она целует, но не его. Ценность поцелуя отменена за счёт инверсии «не вас». Как и у А.Ахматовой, внимание героини М.Цветаевой обращено не на того, кто рядом с ней, а на другого, рядом с которым не она…

В обоих текстах возникает стихия огня, отражающая, вероятно, энергии страстей героев. У А.Ахматовой – «О, есть костер, которого не смеет Коснуться ни забвение, ни страх». Но в стихотворении «Не будем пить из одного стакана» стихия огня соотносится ещё и с жертвенным восхождением героев на костёр во имя творчества, поэзии. Это то, что связывает героев А.Ахматовой не в земном пространстве, но в вечном.  М.Цветаева, разрывая предложение и вынося его часть в новую строку: «Гореть за то, что я не вас целую», как бы переосмысливает понятие «грех». Грехом становится то, что героиня запрещает себе целовать того, к кому влечёт её сердце. Интересно, что способность «быть распущенной» героиню при этом не спасает. И неслучайно обращается она к герою «мой нежный». Лирическая героиня эмоционально включена в эти неявные отношения и в какой-то момент начинает додумывать за героя. Даже то, что герой «имя нежное» её не упоминает «ни днём, ни ночью – всуе», она воспринимает как знак особой «отмеченности» её персоны в его внутренней реальности.

М.Цветаева, отрывая частицу «не» от глагола «упоминаете» и оставляя его в другой строке,  вновь меняет смысл сказанного. Получается, что лирический герой помнит о ней:

Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью — всуе…

 Он избегает говорить о ней всуе – «зря, напрасно вспоминать, называть − по отношению к чему-нибудь (кому-нибудь) уважаемому, высокому».[16]. В Православии упоминание  имени Господа всуе – грех. Избитое слово не оказывает на человека никакого воздействия, ведь он сам его обесценил. Этимологически «всуе» связано со словом «пустой», а слова «суетный», «суета» однокоренные. Значит, её «нежное имя» для него, «нежного», свято. Эпитет «нежный» − лексический повтор: «имя нежное моё, мой нежный, не упоминаете…» объединяет героев в нашем сознании и указывает, вероятно, на их отношение друг к другу. Интересно, что и в тексте А.Ахматовой используется этот же эпитет − «со мной всегда мой нежный, верный друг». Но у А. Ахматовой «мой нежный» не её избранник, а друг, в отличие от М.Цветаевой.

Ещё один мотив, повторяющийся в обоих стихотворениях, – невозможность героев быть вместе, мотив разлуки. Это подчёркивается у М.Цветаевой  антонимами «не упоминаете ни днём, ни ночью», то есть никогда. У А.Ахматовой антонимы «утром рано» и «ввечеру» дают понять, что в сутках нет времени, когда бы герои были вместе.

 Мотив избранничества также повторяется в обоих стихотворениях, но с некоторой разницей. В тексте А.Ахматовой избранный – лирический герой: «Лишь голос твой поёт в моих стихах». У М.Цветаевой избранная – лирическая героиня, имя которой не упоминается всуе.

Новое придаточное предложение переносит нас в пространство храма: «Что никогда в церковной тишине не пропоют над нами: аллилуйя!» Наречие «никогда» и местоимения, отражающие единство героев («под нашими» и «над нами»), а также форма будущего времени объединяют в сознании читателя два «высоких» пространства: «шар земной» (взгляд из космоса) и «церковная тишина» храма.

Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами

И

Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Ни в одном из этих неземных пространств героям не быть вместе − ни в космическом, природном, ни в духовном, божественном. Тот же мотив звучит, но более явственно, у А.Ахматовой – «Коротких мы не учащаем встреч. Так наш покой нам суждено беречь». Действия героев предопределены свыше− «суждено». Естественных, общепризнанных любовных отношений между героями быть не может. Высшей санкции на них нет. Ничего не меняет в божественном замысле  и светлое, гармоничное пространство «церковной тишины» и «аллилуйя»− восторженный возглас, славящий Бога, ставший частью христианского богослужения. «Аллилуйя» поётся во время различных таинств, в том числе при крещении, венчании и других. Венчание для героев невозможно. Ещё одна «перекличка» между текстами А.Ахматовой и М.Цветаевой – глаголы, связанные с пением: «голос твой поёт в моих стихах» (Ахматова) − «не пропоют над нами: аллилуйя!». Данные глаголы появляются, фиксируя высокие ценностные ориентиры героев. У А.Ахматовой− голос избранника озвучивает её стихи. У Цветаевой− славят Бога во время таинства венчания.

Последнее слово второй строфы−«аллилуйя» − «слава Богу, восхваляю Бога»− органично перетекает в «спасибо» − «спаси Бог», начинающее третью строфу. Так мы понимаем, что в отношениях/не - отношениях  героев косвенно присутствует ещё одна важная фигура − Бога. Героиня М.Цветаевой ощущает эти высокие токи. Участие в отношениях лирических героев высшей силы отмечено и в тексте А.Ахматовой: «Так наш покой нам суждено беречь».

Если две первых строфы стихотворения  М.Цветаевой были посвящены рассказу героини о себе – «мне нравится», то последняя третья строфа: «Спасибо вам и сердцем и рукой…» − благодарность, обращенная к лирическому герою. В то же время нам описаны элементы ритуала обручения, предложения руки и сердца, что  ведёт обычно к созданию брачного союза и семьи. Обряда венчания в храме не будет, но М.Цветаева намекает на обручение героев, используя фрагмент фразеологизма «предложить руку и сердце». Обручение всё-таки происходит, но весьма своеобразно.  Обычно руку и сердце предлагает мужчина женщине. В тексте М.Цветаевой предложение-благодарность сердца и руки звучит из уст героини, поэтому, вероятно, «сердце» опережает «руку». Следуя за своим сердцем, живя, а не играя, героиня протягивает с благодарностью руку своему избраннику. Вывод молодой женщины парадоксален: «Спасибо вам и сердцем и рукой За то, что вы меня – не зная сами!− Так любите…» Герой, не зная, любит. Важную роль играет у М.Цветаевой наречие «так». Как? Отчасти это «так» раскрывается в первой и второй строфе. Кроме того, двоеточие после «так» отражает значение пояснения, выявление того, как любит герой, с точки зрения героини, что приносит ей любовь избранника. В тексте А.Ахматовой также используется наречие «так» в значении «таким образом», как и у М.Цветаевой.

Анафора – предлог «за» и сложный союз «за то, что» организуют всю третью строфу. За что же благодарит героиня своего избранника?

Лирическая героиня признательна своему избраннику за неповторимую гамму чувств, которую она, благодаря их отношениям, пережила. За любовь, которую, не осознавая этого, он ей подарил.

 Интересна ещё одна перекличка между текстами А.Ахматовой и М.Цветаевой – мотив  незнания, связанный у обеих поэтесс с лирическими героями.  У А.Ахматовой: «и если б знал ты…». У М.Цветаевой: «вы, не зная сами, так любите». Часто женщина, впервые увидев мужчину, по непонятным причинам знает, что он расположен к  ней. Для сильной половины человечества такое открытие  и осознание собственных чувств может оказаться долгим, болезненным и неожиданным процессом. Вспомним, разные светила питают мужчин и женщин.

Ещё один общий мотив для текстов двух поэтов − мотив любви. У А.Ахматовой: «как сейчас мне любы Твои сухие, розовые губы». У М.Цветаевой: «Спасибо вам и сердцем и рукой  За то, что вы меня – не зная сами!− Так любите». Интересно, что в стихотворении А.Ахматовой страсть овладевает лирической героиней, а у М.Цветаевой героиня чувствует любовь своего избранника, о которой тот не подозревает. Героиня ощущает себя обручённой с ним, но обручение это не от мира сего. В чём же выразилась любовь героя, с точки зрения героини. Во-первых,  она благодарна «за (её) ночной покой». Слово «покой» важно для М.Цветаевой, оно перекликается с наречием «спокойно» во второй строфе: «вы при мне спокойно обнимаете другую». Спокойствие присуще обоим героям. «Покой»− важное понятие  и в тексте А.Ахматовой: «так наш покой нам суждено беречь». Покой, как мы помним,− необходимое условие для способности творить, заниматься поэзией. Он важен для обоих героев, они его оберегают. Важен он и для лирической героини М.Цветаевой, творческой личности. Во-вторых, героиня М.Цветаевой благодарна избраннику «за редкость встреч закатными часами», это напоминает «коротких мы не учащаем встреч»(Ахматова) − герои обоих стихотворений не часто видятся и не стремятся к этому. У М.Цветаевой пространство «закатного часа» предсказывает угасание, обречённость отношений, причём отношений, которых, казалось бы, в реальности нет…Вновь перекличка с текстом А.Ахматовой: «закатный час» и «ввечеру». Позднее время не для наших героев, в обоих случаях оно предсказывает, что отношения обречены. В-третьих, героиня М.Цветаевой  благодарна «за наши не-гулянья под луной, за солнце не у нас над головами…». Вновь возникает реминисценция-отсылка к тексту А.Ахматовой: «Ты дышишь солнцем, я дышу луною…». В стихотворении «Не будем пить из одного стакана» каждый из героев сориентирован на своё пространство: он на солнце, она – на луну. Героев питают разные миры. Местоимения, используемые М.Цветаевой: «наши не-гулянья» и «не у нас над головами», напротив, отражают единство героев. Несмотря на единство, ни под луной, ни под солнцем их вместе нет. Светила сияют не нашим героям.  Кроме того, в тексте М.Цветаевой герои окружены, окутаны с ног до головы чуждым пространством: «тяжёлый шар земной не уплывёт под нашими ногами», «никогда в церковной тишине не пропоют над нами: аллилуйя!» и «за наши не-гулянья  под луной», «за солнце не у нас над головами». Сравни: «под ногами» (низ)− «над нами» (верх); «под луной» (низ) – «над головами» (верх). Повторяется тот же мотив, что и у А.Ахматовой – нет пространства, где герои могли бы быть вместе. Они не предназначены друг для друга. Но в отличие от А.Ахматовой лирическая героиня М.Цветаевой преодолевает свои чувства и благодарит за подаренную болезнь: «за то, что вы больны − увы!− не мной, за то, что я больна − увы!− не вами!» Из её губ вырывается лишь восклицание сожаления о невозможности общей судьбы: «увы!». Чувство благодарности помогает героине М.Цветаевой  преодолеть свой эгоцентризм и принять то, что суждено.  Лирическая героиня А.Ахматовой не может смириться с предначертанным свыше. При этом героев А.Ахматовой связывает некое избранничество − они оба поэты. У М.Цветаевой этого мотива нет.

Итак, мы обнаружили много общего между стихотворениями А.А.Ахматовой «Не будем пить из одного стакана» и М.И.Цветаевой «Мне нравится, что вы больны не мной». Думается, что произведения объединяет не только вечная история несложившейся,  невоплощённой любви, но и очевидная, судя по количеству обнаруженных  реминисценций, ориентация М.И.Цветаевой на текст А.А.Ахматовой «Не будем пить из одного стакана». История распорядилась так, что массовому читателю известен текст М.И.Цветаевой, ставший замечательным романсом в исполнении талантливой А.Б.Пугачёвой. Стихотворение А.А.Ахматовой известно гораздо меньше, тем любопытнее было обнаружить  взаимосвязь текстов двух замечательных поэтов серебряного века. Отражение непосредственного влияния поэта А.Ахматовой на мировосприятие М.Цветаевой мы можем найти и в цикле, так и названном М.И.Цветаевой «Ахматовой», написанном почти через год после «Мне нравится». Одно из стихотворений цикла начинается характерно: «Златоустой Анне− всея Руси Искупительному глаголу, − Ветер, голос мой донеси И вот этот мой вздох тяжёлый…»[2]. Очевиден пиетет М.Цветаевой перед А.Ахматовой. Эпитет «златоустая Анна» отсылает нас к образу Иоанна Златоуста, богослова, проповедника и учителя. За свои проповеди Иоанн и получает от своей паствы прозвище Златоуст. Кроме того, М.Цветаева считает, что достаточно просто упомянуть имя− Анна− и все понимают, о ком идёт речь. Определение роли А.Ахматовой в поэзии начала века видится М.Цветаевой так: «всея Руси искупительный глагол». Творчество А.Ахматовой − то, что оправдает Русь, искупит её вины. «Глагол» −действенное слово, по Пушкину, доходящее до сердца каждого и меняющее его изнутри. Конечно, всё это не отменяет самобытности и талантливости М.И.Цветаевой и никак не умаляет её значения в поэзии начала века.

Итак, перед нами тексты о не состоявшихся в реальности, но проигранных, практически пережитых героинями во внутреннем мире отношениях. Оба текста посвящены конкретным известным адресатам. Стихотворения о несостоявшейся любви, и героини  переживают схожие состояния −болезнь, недуг, порождённый страстью. Каждая из женщин имеет соперницу, таит в себе свои чувства, остро ощущает невозможность полноценных отношений, встреч. Героини осознают, что не всё в жизни зависит от человеческих желаний, ощущают Промысел Божий в своей судьбе. Они понимают обречённость своих чувств и в природном и в духовном плане, но эмоционально включаются в эти ущербные отношения. Догадки, додумывание за героя становятся компенсацией коротких и редких встреч. Сделать их долгими и частыми героини не стремятся, это привело бы к потере покоя. Покой важен героям, только он позволит творить. Творчество своего рода компенсация невозможности воплотить свои чувства (у А.Ахматовой). Несмотря на то, что рядом с героинями есть близкие люди, это их не спасает. Их проницательность, внимание направлены не на близкого человека рядом, а на избранника, спокойного, не одинокого и не догадывающегося о страстях, бушующих в молодых женщинах. Вполне закономерно в текстах обоих поэтов как отражение страстных, запрещённых свыше отношений возникает стихия огня. Повторяется в текстах и мотив нежности, так свойственной женской природе, но в данном случае это качество присуще героям-мужчинам. Избранность, непохожесть героинь на обычных земных женщин делает их неспособными на гармоничные отношения. Избранничество свойственно романтическому сознанию. О романтическом мироощущении свидетельствует и фигура Бога, участвующего в отношениях героинь с их избранниками, и наличие противопоставленных друг другу миров, питающих героев,− Солнца и Луны (у А.Ахматовой). У М.Цветаевой Солнце и Луна – знаки мужского и женского −помогают сделать акцент на том, что для героев нет на земле пространства, где они могли бы быть вместе. Они не предназначены друг другу. Даже поцелуй становится чем-то недостижимым. Героиня А.Ахматовой съедаема страстями, несмотря на понимание недопустимости отношений со своим избранником. Лирическая героиня М.Цветаевой, пережив невозможные отношения, избывает внутреннюю травму запрета и смиряется с реальностью, благодарит за полученный опыт, правда, с некоторым сожалением. Кольцевая композиция стихотворения подчёркивает это. Отличает героинь  двух стихотворений ещё и то, что у А.Ахматовой героиня  обращается к избраннику на «ты». Это подчёркивает близость героев, ведь их связь возможна в мире поэзии, творчества, они оба поэты. Каждый из героев становится Музой другого – в  этом предназначение героев в жизни друг друга. У М.Цветаевой  употребляется местоимение «вы», задающее дистанцию между героями. Их ничего не связывает, кроме той внутренней драмы, которую они вместе переживают.

_________________________________________________________________

1.А.Ахматова «Лирика», М.: Художественная литература,1989, стр.66; «Слово о Лозинском», стр.490

2. Цветаева М.И. «Стихотворения» - А.: Туркменистан,1986, стр.44, 89

3 - https://iknigi.net/avtor-lidiya-chukovskaya/45379-zapiski-ob-anne-ahmato...

4.* Не забывшая

https://slova.org.ru/lozinskiy/nezabyvshaja/

5. https://www.rulit.me/books/listki-iz-dnevnika-proza-pisma-read-502940-22.html

6. «Этимологический словарь русского языка» под редакцией Г. Цыганенко, Киев, «Радянська школа», 1989

7. «Этимологический словарь русского языка» под редакцией А.Семёнова. Серия «Рус­ский язык от А до Я». Из­да­тель­ство «ЮНВЕС». Москва, 2003 г. 

8. «Толковый словарь русского языка» Дмитриева. Д.В.Дмитриев.2003

9. https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_myphology/3421/%D0%9E%D0%9A%D0%9D%D0%9E

10. Энциклопедия символов, сост. В.М.Рошаль, - М.,АСТ; СПб,:Сова,2007.-1007, стр.44; 248-254; 279-285; 299; 485;568

11.http://nauka.x-pdf.ru/17jazykoznanie/431657-19-zhenschina-eto-priglashenie-schastyu-sharl-bodler-tishine-ee-tela-tailsya-snezhniy-cvetok-pushistiy-nee-plechah-lezhala-p.php

12. http://library.khpg.org/files/docs/1369299590.pdf

13. http://pervobraz.ru/slova/article_post/nedug

14. А.С.Пушкин Сочинения в 3-х т.Т.1. Стихотворения; Сказки; Руслан и Людмила, М., «Художественная литература», 1985, стр.528

15.Фразеологический словарь русского литературного языка. - М.: Астрель,  АСТ. А.И.Фёдоров.2008