Мотив жизни
«Что наша жизнь?! Роман.− Кто автор? Аноним…»
Н.М. Карамзин 1
Пожив какое-то время, оглянувшись назад, человек рано или поздно задумывается над вечными вопросами бытия. Зачем он пришёл в этот мир? Что собственно такое «этот мир»? Каковы его границы? Кем дана нам эта самая жизнь и как надолго? Есть ли какие-то механизмы, влияющие на продолжительность нашего « жизненного пробега»? Все эти вечные вопросы вставали и перед большими и талантливыми поэтами, людьми, способными заглянуть в сферы, куда простому смертному хода нет. И не просто заглянуть, но и получить отклик. От кого? Бог весть!
Как точно заметила М.И. Цветаева: «В диалоге с жизнью важен не её вопрос, а наш ответ» 2. Свои ответы в этом диалоге с жизнью дают А.С. Пушкин в романе «Евгений Онегин» (финал 6 главы ХLIV−ХLVI)3 и А.А. Блок в стихотворении «О, весна без конца и без краю» 4. Думается, что Блок «учитывал» пушкинский первоисточник, а в чём-то даже отталкивался от него. Попробуем увидеть это: рассмотрим переклички, возникающие между двумя авторами. Кроме того, зная о существующем у Блока пушкинском подтексте, попытаемся расшифровать «тёмные» места стихотворения, понять их глубинный, скрытый смысл. Ну и просто поразмышляем над теми ответами, которые дали Пушкин и Блок своей жизни…
Василий Тропинин. Пушкин. 1828 г.
Стихотворение «О, весна без конца и без краю» начинается с поэтического обращения к весне, мечте. Гипербола «без конца и без краю» даёт понять, что речь идёт о весне – символе возрождения, новой жизни, пробуждения. Весна, она же мечта, преобразуется в «жизнь», слова становятся контекстными синонимами. Лирический герой Блока как бы учится воспринимать жизнь со всеми её сложностями. Поэт передаёт это, используя градацию: «Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! И приветствую звоном щита!» Сам акт познания, узнавания жизни помогает нам принять то, что вначале мы были склонны отвергать. Недаром говорят, узнать значит понять. Поняв что-то, мы способны это простить и принять. Узнать – получить сведения о чём-либо, разузнавая, допытываясь; обнаруживать, распознавать прежние черты. Следующая фаза взаимодействия человека с жизнью − принятие. Принять – включить в состав чего-либо; выразить согласие; присвоить себе; претерпеть, вынести (муку). Приветствовать («звоном щита») – сочувственно, благожелательно встречать появление чего-нибудь, одобрять. Блок использует однокоренные слова «приветствую», «привет», этимологически произошедшие от общеславянского «говорить». Ближайшие «родственники» этих слов −ответ, совет, весть(*5). Приставка «при» сближает отправителя и получателя. Несмотря на то что герой приветствует жизнь, проникается ею всё глубже, щита из рук он не выпускает. «Приветствовать звоном щита» — значит отражать удары меча, наносимые герою жизнью. В первой строфе стихотворения возникают противоположные пространства: безграничное, жизни вообще («без конца и без краю») и чётко ограниченное, принадлежащее герою («щит»). Безграничные пространства весны и мечты совпадают. Узнавая и принимая их, лирический герой постигает саму жизнь.
Путь познания проходит и автор-герой Пушкина в романе «Евгений Онегин». Анафорой выделяется: «Познал я глас иных желаний, познал я новую печаль». Познать – приобрести знание, получить истинное представление о чём-либо, постичь. Если герой Блока узнаёт весну – мечту – жизнь, то у Пушкина мотив познания связан с «иными желаниями» и «новой печалью». Следующее сходство двух текстов − риторическое обращение: «Мечты, мечты! Где ваша сладость? Где, вечная к ней рифма, младость?» Мечты − неотъемлемая часть молодости. Герой Пушкина приходит к осознанию: «Ужель и впрямь и в самом деле без элегических затей \ Весна моих промчалась дней». Повтор «ужель» подчёркивает, что герой ещё не вполне принял своё новое состояние. Таким образом в ХLIV строфе 6 главы «Евгения Онегина» выстраивается триада: мечты – младость – весна. Герой с сожалением говорит об утраченной молодости: «И ей ужель возврата нет? Ужель мне скоро тридцать лет?» У Блока в первой строфе стихотворения эти ключевые слова повторяются: весна-мечта – жизнь. Блоку было 27 лет, когда им создавался цикл «Заклятие огнём и мраком», а стихотворение «О, весна без конца и без краю» открывает его(1907).
"Я бы хотел жить, если бы знал как". Александр Блок
Следующие три строфы стихотворения Блока организованы анафорой «принимаю». Герой готов воспринять любые проявления жизни, что выражено поэтом через антонимы («неудача» − «удача»; метафоры «заколдованная область плача» − «тайна смеха»). Метафоры подчёркивают непознаваемую сущность человеческих чувств и эмоций. Но жизнь, по Блоку, не только загадочные человеческие чувства. Она и «бессонные споры, Утро в завесах тёмных окна, \ Чтоб мои воспалённые взоры \ Раздражала, пьянила весна!» Весна «раздражает и пьянит» (олицетворение). Эпитет «воспалённые взоры» подчёркивает не только состояние героя после «бессонных споров», но и воздействие на него весны. Вновь герои Блока и Пушкина похожи. Вспомним стихотворение Пушкина «Осень»: «...весной я болен; кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены»6. Обоих героев весна будоражит, лишает возможности объективно смотреть на происходящее вокруг.
Четвёртая строфа – приятие героем Блока разных жизненных пространств: «пустынные веси» (природное) − «колодцы земных городов» (цивилизованное). «Весь» −деревня, селение, сельцо. Эпитет «пустынные» подчёркивает малолюдность сёл. Метафора «колодцы земных городов» настраивает нас на «тёмное», подземное пространство. Интересно, что в сказках и легендах колодцы и подземелья связаны символически с пространством зимы. Ему противостоит «осветлённый простор поднебесий», как возможность человека подняться ввысь, оторваться от будней земного существования. Но от «простора поднебесий» человек вновь «падает» в «томления рабьих трудов». Вспомним у Пушкина: «Давно, усталый раб, замыслил я побег \ В обитель дальную трудов и чистых нег» («Пора, мой друг, пора»). 6 Ощущение усталости, рабской зависимости от бытовых пут – неотъемлемая часть земной жизни человека. Это фиксируют оба поэта. К стихотворению А.С. Пушкина «Пора, мой друг, пора» Блок обращался не единожды и напрямую. Можно вспомнить дарственную надпись Блока 1915года на книге Зинаиде Гиппиус, а также статью «О назначении поэта»7.
Мотив приятия жизни присутствует и в ХLV строфе 6 главы «Евгения Онегина». Интересно, что совпадение можно увидеть и в повторе использования анафоры в организации текста. У Блока это глагол «принимаю». У Пушкина − «благодарю». Благодарить – будучи внутренне обязанным кому-нибудь, испытывать и выражать чувство признательности. Герой Блока приветствует (жизнь) «звоном щита». Приветствовать –благожелательно встречать, одобрять. Чувство одобрения всё-таки более слабое, чем благодарность героя Пушкина. Близкие по значению слова «благодарить» и «приветствовать» (Блок) также сближают героев в их отношении к жизни.
Герой Пушкина прощается с юностью и благодарит её «за наслажденья, за грусть, за милые мученья, за шум, за бури, за пиры, за все, за все твои дары». Вновь возникают лексические «переклички» между текстами поэтов: «грусть» − «область плача»; «неудача» − «милые мученья»; «шум», «среди тревог» − «бессонные споры». Герой Пушкина благодарит молодость за всё и принимает любые её дары. Ещё один повторяющийся мотив− каждый из героев подошёл к некоему жизненному рубежу, после которого всё изменится. Пушкин: «Так, полдень мой настал, и нужно мне в том сознаться». Полдень символически связан с часом откровения, что объясняется отсутствием в этот момент теней, соотносящихся со злом. Кроме того Солнце, как символ истины и света, в это время находится в зените своей славы и силы.8 Герой Пушкина, укреплённый светлыми силами, «с ясною душою» пускается «в новый путь». Начинается иной отрезок его жизненного пути. У Блока деления жизни на отрезки нет, хотя мотив границы, рубежа повторяется: «И встречаю тебя у порога –\ С буйным ветром в змеиных кудрях, \ С неразгаданным именем бога \ На холодных и сжатых губах…» Герой останавливается «у порога», на границе, после которой всё может измениться. Вновь перед нами переходное пространство, выход в другой мир, полный тайн и открытий. Ю.М. Лотман считал, что порог «делит всё пространство текста на два взаимно не пересекающихся подпространства. Это может быть деление на своих и чужих, живых и мёртвых…»9. Символ порога используется Блоком как завязка возможного конфликта. Герою потребуется вся его внутренняя сила «перед этой враждующей встречей». С кем же предстоит встретиться герою «у порога»?
Символ порога помогает Блоку свести во «враждующей встрече» лирического героя с некой призрачной сущностью. М.М. Бахтин считал, что пространство любого художественного текста образует оппозиции: внутреннего – внешнего, реального – ирреального. 10 . Перед нами символический портрет жизни, и весны, и мечты, и загадочной женской сущности, и Медузы Горгоны… Это нечто целостное, воспринимаемое героем сразу, единовременно в каждый момент жизни: «И встречаю тебя у порога». Далее портретная зарисовка ирреальной сущности конкретизируется: «С буйным ветром в змеиных кудрях». Эпитет «буйный ветер» − разрушительный, стихийный. «Ветер – знак изменений и перемен. Он символ духа, живого дыхания вселенной, поддерживающего жизнь. Олицетворяя нечто неосязаемое, ветер указывает на присутствие божества».11. Эпитет «змеиные кудри» совмещают в нашем сознании фигуры жизни, женщины и Медузы Горгоны. Взгляд на Горгону обращал человека в камень. Именно с Персеем, отрубившим голову Медузе, связан образ лирического героя А. Блока. Несмотря на то, что враг повержен, Персей продолжает смотреть на Горгону не прямо, а глядя на её отражение на полированном медном щите. Сама Медуза олицетворяла отвратительность зла, Великую Мать в её ужасном аспекте разрушения 11. Волосы, кудри – символ жизненных сил, их избытка. Эпитет «змеиные (кудри)» подчёркивает хитрость, коварство, злобу женщины-жизни – Медузы11. Она хранит молчание: «С неразгаданным именем бога На холодных и сжатых губах». Губы − символ закрытости, нежелания вступать в диалог. «Сжатые губы» − это ещё и знак недоверия. Эпитет «холодные» (губы) – неприязненные, неэмоциональные. Закрытость жизни не позволяет разгадать герою имени Бога. Сама фигура жизни, пока она отделена от героя некой границей, не позволяет воссоединиться с Богом, открыв его, назвав по имени. По принципу подобия «враждующая встреча» Персея и Медузы Горгоны переносится на лирического героя и жизнь. Он «никогда не бросит щита», а жизнь «никогда не откроет плечи» перед ним. Даже отрубленная голова Медузы не потеряла своего страшного дара. Открытые плечи, шея выражают доверие и беззащитность жизни (женщины). А порог, «сжатые губы», «враждующая встреча», щит, закрытые плечи − всё это отражает непроницаемость, существующую между лирическим героем и жизнью. Герой не получает никакой поддержки, лишь противостояние. Он одинок. Невозможность взаимодействия подчёркивается анафорой «никогда». Лирический герой останется со щитом, а не на щите. Щит − ещё одна «граница», не позволяющая прямо взглянуть на жизнь. Прямой контакт, непосредственная связь с жизнью приводит к окаменению. Несмотря на повтор «никогда», «над нами (героем/Персеем и жизнью/женщиной/Медузой Горгоной) хмельная мечта». Пьянящая, дающая надежду на доверительные, близкие отношения. Несмотря на закрытость жизни – женщины, мечта о сближении с ней героя не оставляет.
Лирический герой Блока не теряет надежды: «И смотрю, и вражду измеряю». Измерять – определять величину, объём, протяжённость чего-либо какой-либо мерой. Но высчитывает герой то, что определить рационально невозможно, − вражду. Глагол «измеряю» сопровождается эпитетами «ненавидя, кляня и любя». Вспоминается, от любви до ненависти один шаг. Герой находится в противоречивом состоянии: измерять – мыслительный процесс (рациональное), «ненавидя, кляня и любя» − сфера чувственной жизни человека. Противоречивое восприятие жизни лирическим героем не меняется во времени. «За мученья, за гибель – я знаю − \ Всё равно: принимаю тебя!» Вводное предложение «Я знаю» подчёркивает его уверенность в неизбежном гибельном и мучительном финале. Но жизнь героем жертвенно принимается.
У Пушкина в 6 главе «Евгения Онегина» в ХLVI строфе встречаем тот же мотив взаимодействия героя с жизнью. Он оглядывается на своё прошлое: «сени, где дни мои текли в глуши», выделяя в нём два пространства. Сени – нежилая часть дома, соединяющая жилое помещение с крыльцом, или прихожая господского дома. Глушь – труднопроходимая, заросшая часть сада, леса; безлюдное место вдали от крупных городов, захолустье. Оба пространства связаны с миром природным, естественным. Глушь у Пушкина связана с одиночеством, даже с изоляцией и потерей живых проявлений души человеческой. Вспомним всем известное: «В глуши, во мраке заточенья тянулись тихо дни мои \ Без божества, без вдохновенья, без слёз, без жизни, без любви»6. Анафора и лексический повтор «без» подчёркивает важность отсутствующего: божество → вдохновенье → слёзы →жизнь → любовь. Каждое слово в ряду однородных членов продолжает и развивает непрерывную смысловую цепочку. Глушь – тянущиеся бесцветные дни, лишённые ощущения высшего предназначения, связи с божеством, без которого ни один поэт творить не способен («без божества → без вдохновенья»). Муза молчит. «Сердце не бьётся в упоенье», охладевает и окаменевает, нет его живого отклика («без слёз → без жизни»). Вспомним афоризм Н.М.Карамзина: «Поэзия − цветник чувствительных сердец» 12. Время как бы останавливается. Каменное сердце ничего не чувствует («без любви»). Божество, высшая восприимчивость (вдохновенье), отзывчивость и чуткость сердца, его «всеотклик» − всё это даёт ощущение полноценной жизни человеческой душе. Только пробудившаяся, чуткая, открытая душа способна ощутить любовь. Всё вместе – это, вероятно, формула истинной жизни, по Пушкину.
Пушкин уточняет, чем наполнены дни героя: «дни мои текли в глуши, исполнены страстей и лени и снов задумчивой души». Страсти – сильные увлечения, создаваемые побуждениями инстинкта, и в то же время страдания, мучения, безудержная любовь с преобладающим чувственным началом. Лень, свободное от суетных дел время – необходимое условие для творчества. «Сны задумчивой души» − некое переходное пространство между реальностью и иным, тонким миром. Душа пребывает в родном пространстве «снов» на воле, живёт своей скрытой от человеческого сознания жизнью. Автор в 1 главе «Евгения Онегина» в LV строфе говорил о себе: «Я был рождён для жизни мирной, для деревенской тишины: В глуши звучнее голос лирный, Живее творческие сны»3. Таким образом, пространство «глуши» обретает новые, положительные коннотации. Деревня, природа, одиночество, праздность способствуют погружению души в «творческие сны», позволяют ей услышать «голос лирный», установить тонкий контакт с Музой. Сон, по наблюдению Ю.М. Лотмана , «часто употребляется как синоним «мечты». Такая синонимия …поддерживалась специфической семантикой слова «мечта» в церковнославянском языке («призрак», « сновидение»)». 13.
Герой обращается к вдохновенью: «А ты, младое вдохновенье, Волнуй моё воображенье, Дремоту сердца оживляй…». Эпитет «младое» (вдохновенье), подчёркивает оживляющее, омолаживающее воздействие творчества на лирического героя, переступившего границу, отделяющую его от лет юности. Обращение героя к этому эликсиру молодости связано с глаголами в повелительном наклонении: «волнуй», «оживляй», «прилетай», «не дай остыть». Движение к оживлению начинается с волнения: «волнуй моё воображенье». Способность к фантазии отвлекает сознание героя от «глуши» и «снов задумчивой души», погружает в мир более живой и высокий; оживляет «дремоту сердца». С возрастом мы становимся менее отзывчивыми. Разумный совет не принимать всё близко к сердцу через какое-то время приводит к бесчувствию, желанию отгородиться от чужих проблем. Человек словно погружается в состояние некой апатии, дремоты. «Дремота» – переходное пространство, когда душа пребывает сама в себе, внутри человека происходят процессы, совсем им не осознаваемые. Нечто творится независимо от нашего сознания. Это не смерть, но и не полноценная жизнь с перепадами чувств.
Пушкин, по словам Ю.М.Лотмана, создал концепцию «собственного духовного развития. Сам Пушкин резюмировал её так: «В лучшее время жизни сердце, ещё не охлаждённое опытом, доступно для прекрасного. Оно легковерно и нежно. Мало по малу вечные противуречия существенности рождают в нём сомнения, чувство (мучительное, но) непродолжительное. Оно исчезает, уничтожив навсегда лучшие надежды и поэтические предрассудки души». Таким образом, история души автора рисовалась как смена первоначальной наивной ясности периодом острых сомнений, за которым последует спокойное, но глубокое охлаждение. В творчестве Пушкина имелась и другая, хотя и близкая концепция его эволюции. Уже в 1819г. Пушкин написал стихотворение под выразительным названием «Возрождение», где намечена триада: «первоначальные, чистые дни» − «заблужденья» − «возрождение». Мысль о возврате к чистому истоку душевного развития: «Душе настало пробужденье»» 14.
Поэт обращается к вдохновению: «в мой угол чаще прилетай», и вводит новое пространство – «мой угол». Что же включает в себя символика «угла»? Выражение «загнать в угол» значит поставить в тяжёлое, безвыходное положение. Угол – часть дома, отделяющая «своё» (замкнутое) пространство от «чужого» (открытого, не освоенного человеком). «Красный угол» хранил самое важное – иконы, в нём же стоял стол. Внутренний угол символизирует весь дом («иметь свой угол»). Угол соотносился и с родителями. Похоронные причитания сироты, потерявшей родителей, звучали так: «…к которому теперь углу приткнуться». «Мой угол» противопоставлялся «чужому»− «скитаться по чужим углам». Кроме того, угол дома как пограничное пространство традиционно считался местом обитания нечистой силы и духов умерших, например, считалось, что домовой живёт в углу.15. Таким образом, символика «угла» связана с верой, ценностями, родителями, домом, смертью, душами умерших. Угол оказывается местом обитания души, её хранителем, тем гармоничным пространством, в которое можно призвать вдохновенье.
« Угол» и «вдохновенье» способны спасти героя от умирания: «В мой угол чаще прилетай, \ Не дай остыть душе поэта, \ Ожесточиться, очерстветь и наконец окаменеть». Пространством, противостоящим «моему углу», оказывается «свет». Градация показывает, как влияет жизнь в свете на героя: «Не дай остыть душе поэта, Ожесточиться, очерстветь И наконец окаменеть В мертвящем упоенье света, В сём омуте…». «Остывает» обычно умерший человек. Пушкин описывает «живой труп». «Ожесточиться» – озлобиться, стать жестким, жестоким, непреклонным. «Очерстветь» – стать черствым; переносное значение – неотзывчивым, нечутким. «Окаменеть» – превратиться в камень; переносное значение −замереть, застыть, стать неподвижным; а также −бесчувственным, бессердечным. Приставка «о» передает, как мертвящее начало постепенно, но неуклонно овладевает человеком, окутывая его в некий непробиваемый кокон, отгораживающий от мира. Поэт использует после градации наречие: «наконец окаменеть», то есть «после всего, напоследок». Окаменение как последний, завершающий штрих. Пушкин описывает жизнь, проживание её человеком как медленное его очерствение и превращение в камень. Окаменение героя предчувствует и Блок. Его герой не смотрит прямо на Медузу Горгону/жизнь, но знает, что «мучений и гибели» не избежать.
Пространство, противостоящее «моему углу» и связанное с окаменением /умиранием души, − «свет»: «и наконец окаменеть в мертвящем упоенье света, в сём омуте…» Эпитет «мертвящем», употреблённый с метафорой «упоенье света», создаёт оксюморон, так как «мертвящий» произошло от мертвить; губительный, тягостный, удручающий. А метафора «упоенье света» даёт понять, как герой относится к этому пространству. «Упоенье» – восторг, восхищение («светом»). Так, эпитет «в мертвящем упоенье» и сравнение «в сём омуте» противостоят метафоре «упоенье света», создавая противоречивый образ. В сознании читателя сравнение « в сём омуте» включает поговорку «в тихом омуте черти водятся». «Свет» становится пространством адским, тёмным, уничтожающим, вступающим в противоречие с собственным значением (свет – освещённое пространство). Вероятно, Пушкин имел в виду другое значение этого слова – «избранный круг дворянства». «Свет» – это ещё и земля, вселенная. Живя на земле, человек упивается радостями бытия, иногда забывая, что он гость в этом приятном путешествии. Срок путешествия ограничен. Первый шаг младенца есть первый шаг к его смерти. Вся человеческая жизнь – приближение к её концу. Жизнь как постепенное приближение к смерти. Герой вместе с друзьями совершает этот путь в «мертвящем упоенье света». В финале 6 главы Пушкин описывает жизненный путь человека как постепенное умирание, окаменение, причём увлечение жизнью ведёт к ещё более быстрому омертвению. Человек забывается, «упиваясь светом», теряя важные ориентиры: «В сём омуте, где с вами я купаюсь, милые друзья!» «Омут»– от общеславянского «мут» − водоворот, омут на реке. В диалектах отмечается как «огрех», «огул» 5. Возникает мотив реки жизни, ямы в ней, встречного, сбивающего с ног течения. Это путь многих. Не только лирического героя, но и «милых друзей». Здесь уместно вспомнить высказывание автора в 4 главе «Евгения Онегина» в ХVIII строфе: «Врагов имеет в мире всяк, Но от друзей спаси нас, Боже!»3. Противоречивое отношение автора к «милым друзьям» очевидно. В финале 6 главы Пушкин противопоставляет два пространства: спасающее «мой угол», куда будет прилетать «младое вдохновенье», и губящее, связанное с «упоеньем света» и «милыми друзьями».
Исследуя существующий у Блока пушкинский подтекст, мы обнаружили много общего в текстах поэтов. Герои и Пушкина, и Блока принимают все дары жизни: и «бури», и «пиры», даже «мучения и гибель». Оба героя достигли некой границы. Оба переживают то, что можно назвать духовным кризисом. Пушкинский герой, поддержанный светлыми силами, пересекает границу и движется дальше. Он осмыслил своё прошлое и поблагодарил судьбу за прожитое: «простимся дружно, о юность лёгкая моя!». Герой призывает в свой «угол» «младое вдохновенье». Он ожидает от него благотворного, омолаживающего воздействия на свою жизнь. «Мой угол» то пространство, что хранит «душу поэта». Восприятие жизни у Пушкина дано с позиции поэта. Поэзия, творчество, способность быть благодарным, мудро принимая всё посланное свыше, дом и одиночество – то, что позволяет герою «не остыть» раньше времени. Пушкин даёт «противоядие» от ожесточения и смерти, оставляет надежду. При этом поэт понимает, что жизнь – постепенный, разворачивающийся во времени процесс умирания. Этот мотив жизни как окаменения/умирания использован Блоком вслед за Пушкиным. Образ порога помогает Блоку свести во «враждующей встрече» мифические фигуры Персея/лирического героя и Медузы Горгоны/жизни. «У порога» − постоянное положение героя, суть его жизни. Он не пересекает границы, «порога», приветствует противостоящую ему мифическую иррациональную силу «звоном щита». Нам представлен символический портрет этой странной сущности. Она одновременно и жизнь, и весна, и мечта, и загадочная женская сущность, и Медуза Горгона. Блок не делит жизнь героя на отрезки, кризисные или благополучные. Она нечто целостное, воспринимаемое героем сразу, одновременно во всех её спектрах. Жизнь не меняется во времени. Меняется лишь понимание жизни героем: через узнавание к приятию и приветствию, несмотря на её вражду. Герой Блока пытается совместить крайности жизни и найти баланс.
Образ Персея Блоком переосмыслен. Персей победил, хотя победа эта в любой момент может закончиться смертью, стоит только прямо взглянуть на Горгону. При прямом взаимодействии с жизнью процесс «окаменения» происходит мгновенно. Соединения с весной/мечтой/жизнью невозможно. Герой Блока одинок. В отличие от пушкинского, у героя Блока нет хранящих и оберегающих его пространств. Он всегда «у порога» и во «враждующей встрече». Лирический герой не позиционирует себя в качестве поэта. По принципу подобия он равен Персею. В используемом Блоком мифическом сюжете о победе Персея над Медузой Горгоной читаем: «Одним ударом отрубил Персей голову Медузе. Её тёмная кровь потоком хлынула на скалу, а с потоками крови из тела Медузы взвился к небу крылатый конь Пегас…Пегас –сын Посейдона и Горгоны. Крылатый конь вознёсся на Олимп, где доставлял Зевсу грома и молнии. Пегаса называют конём муз, так как он ударил копытом по горе Геликон и выбил из-под земли Гиппокрену – источник муз, обладавший чудесным свойством вдохновлять поэтов15. Так лирический герой Блока становится родоначальником самого появления поэзии, ведь благодаря его подвигу открылся источник, дарующий вдохновение поэтам. Одновременно герой, как обычный человек, ощущает бессилие и обречённость, но готов жертвенно принимать жизнь: «За мученья, за гибель − я знаю − Всё равно: принимаю тебя!»
1. https://rvb.ru/18vek/karamzin/1bp/01text/01text/118.htm
2. http://tsvetaeva.lit-info.ru/tsvetaeva/proza/tetradi/tetrad-1-6.htm
3. А.С.Пушкин Сочинения в 3-томах, т.2, «Поэмы. Евгений Онегин. Драматические произведения», М., «Художественная литература», 1985, стр. 292-293; 206;247
4. Блок А.Стихотворения.Поэмы/Сост. и вступит. ст. Л.Левиной.− Т.; Укитувчи,1980, стр. 248-249
5.https://lexicography.online/etymology/%D0%BF/%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%B2%D0%B5%D1%82
6. А.С.Пушкин Сочинения в 3-томах, т.1, «Стихотворения. Сказки. Руслан и Людмила», М., «Художественная литература», 1985, стр.520, 528, 352
7. Мокиенко В.М., Сидоренко К.П. Словарь крылатых выражений Пушкина.−СПб.:Изд-во СПбГУ;Фолио-Пресс,1999.Стр.368
9. Лотман Ю.М.Структура художественного текста/Ю.М.Лотман.М.: Искусство. 1970.Стр.256
10. http//www.chronos.msu.ru/old/RREPORTS/baktin_hronotop/hronotop 10.htm/
11. Энциклопедия символов, сост. В.М.Рошаль, - М., АСТ; СПб,:Сова,2007.-1007, стр.303, 342,911
12. https://rvb.ru/18vek/karamzin/1bp/01text/01text/128.htm
13. Ю.М.Лотман Роман А.С.Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий: Пособие для учителя.−Л.:Просвещение,1983, стр.236, 336-337
14. http://www.symbolarium.ru/index.php/%D0%A3%D0%B3%D0%BE%D0%BB.
15. Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима/Сост. А.А. Нейхардт.−М.: Правда,1987.−Стр.114
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
