Литературная критика

 

 

29 глава 6 части романа Л.Н.Толстого  «Анна Каренина» повествует нам о губернских выборах. На первый взгляд, глава мало что даёт читателю для понимания двух важнейших сюжетных линий романа – Анны Карениной и Константина Левина. Неискушённый читатель именно так и воспринимает великое произведение: в нём как бы совмещены  два романа, две темы,  мало связанные друг с другом.  Так «Анну Каренину» воспринимали и современники Толстого (например,  подобный взгляд высказал в своём письме к  писателю   ботаник и педагог С.А. Рачинский).  Толстой  отвечал: «Напротив, я горжусь архитектурой (романа) — своды сведены так, что нельзя и заметить, где замок. И об этом я более всего старался. Связь постройки сделана не на фабуле и не на отношениях (знакомстве) лиц, а на внутренней связи». [1]. Об Анне в этой главе не сказано ничего. Константин Левин не столько участвует в «выборных сражениях», сколько со стороны наблюдает за ними и  ещё ведет, казалось бы, ничего не значащую беседу со Степаном Васильевичем, эпизодическим лицом – «помещиком с седыми усами, в полковничьем мундире старого генерального штаба. Это был тот самый помещик, которого Левин встретил у Свияжского».[2].

 

Попробуем внимательно  рассмотреть второстепенные, на первый взгляд, события и лица, осмыслить их значение для романа в целом, помня, что важнейший  принцип построения  произведения  Л.Н. Толстого – «внутренние связи»,  соотнесённость всех элементов текста.  Л.Н.Толстой в одном из своих писем к H.H. Страхову  заметил, что при изучении романа «Анна Каренина», как и вообще при изучении любого произведения искусства, «нужны люди, которые… постоянно руководили бы читателей в том бесконечном лабиринте сцеплений, в котором и состоит сущность искусства, и к тем законам, которые служат основанием этих сцеплений».[ 3].  Задача нашей работы – пройти в  «бесконечном лабиринте сцеплений», « расшифровывая» их; увидеть соотнесённость элементов текста внутри романа; обнаружить толстовские реминисценции  в других произведениях русской литературы, а в частности в комедии «Вишнёвый сад» А.П.Чехова.

 

«Узкая зала, в которой курили и закусывали, была полна дворянами. Волнение все увеличивалось, и на всех лицах было заметно беспокойство. В особенности сильно волновались коноводы, знающие все подробности и счет всех шаров. Это были распорядители предстоящего сражения. Остальные же, как рядовые пред сражением, хотя и готовились к бою, но покамест искали развлечений». Начало главы «включает» сразу несколько устойчивых мотивов романа. [ 4].  Мотив «еды»(закусывали) и «удовольствий»(курили) – «хлеба» и «зрелищ» (развлечений). Впервые эту идиому «хлеба и зрелищ»  (лат. panem et circenses) — употребил в своей  7-й сатире древнеримский  поэт  Ювенал, используя  выражение  для описания современных ему устремлений римского народа.  Губернские выборы – вовсе не легкомысленное дело. Но помещики ищут удовольствий, а не дела. Мотив «игры»: «волновались коноводы», «распорядители предстоящего сражения», «как рядовые перед сражением…готовились к бою». Мы понимаем, что сражение это условное, «театральное». Степан Васильевич, собеседник Левина, иронично называет его по-французски «наш coup d'etat» (государственный переворот). Мы помним ещё по роману-эпопее «Война и мир» излюбленный прием Л.Н.Толстого – использование французского языка при описании   светского общества, что отражало его «чужеродность», отрыв от естественной русской жизни.  На дворянских выборах несколько неожиданным кажется слово «коновод» – вожак, зачинщик какого – нибудь дела, заправила. «Зачинщик и заправила» в словаре  помечены как неодобрительное, что  говорит об окраске начинаемого дела. Ещё одно значение слова «коновод» имеет помету «военное» – рядовой, остающийся при лошадях спешившейся кавалерии. [ 5]. С одной стороны, «вожак», с другой – рядовой при лошадях. В слове  объединяется  сразу два противоположных по смыслу значения, что создаёт комический эффект, снижая в глазах читателя всё, что происходит на губернских выборах.

 

Ещё один мотив, подспудно возникающий в главе дворянских выборов, – мотив «скачек». Красносельские скачки – символический центр романа «Анна Каренина». Этот мотив подкрепляется  фигурой Вронского, который оживлённо беседует  с близкими Левину людьми.  «Левину не хотелось есть, он не курил; сходиться со своими, то есть с Сергеем Ивановичем, Степаном Аркадьичем, Свияжским и другими, не хотел, потому что с ними вместе в оживленной беседе стоял Вронский в шталмейстерском мундире».[2]. Любопытно в этом описании  упоминание о «шталмейстерском мундире Вронского». Шталмейстер – (немец. – Stallmeister,-.начальник конюшен ) – один из придворных  чинов в царской России. Главный конюший, придворный конюшенный, в чине 3 класса.[6]. Вронский – центральный герой в важнейшей для романа сцене красносельских скачек. Не случайно на нём мундир главного конюшенного среди других рядовых коноводов.

 

То, что гонит людей на «гипподром» или губернские выборы и заставляет участвовать в «скачках», не является необходимым и естественным. Всё это – «игры» и развлечения взрослых людей, ищущих «хлеба» и «зрелищ». Не имея необходимости думать о куске хлеба, располагая неограниченным свободным временем, герои «занимают» себя, развлекаются. Ими руководят эгоистические желания, а порой и страсти. И в этом Вронский преуспел больше других.  Как в любом сражении, на выборах есть рядовые и генералы: «целая толпа помещиков, окружавшая толстого генерала, поспешно приблизилась к Левину. Помещики, очевидно, искали места, переговорить так, чтоб их не слышали».[2]. Есть свои заговорщики и обманутые («напоённые» ):  помещики «готовились  к бою, но покамест искали развлечений(!)». 

 

Взрослые играют в свои серьёзные игры. Точнее, то, что должно вызывать серьёзное отношение к себе, «проигрывается» взрослыми. Как древние римляне, русские помещики ищут «хлеба и зрелищ». Толстой вслед за Ювеналом напоминает современникам о  «падении нравов». Как и сейчас, римляне жаждали всё новых и новых удовольствий, забыв про то, чем когда-то являлся великий Рим. Современная жизнь в сравнении с  героическим прошлым  всё больше обнаруживает  черты  нравственного падения. Левин чувствует себя одиноким на выборах, он  не входит ни в какие «партии», а когда его приглашают голосовать, путается.  «Скачки»  приятелей героя  не вдохновляют. Он в эти игры не вовлечён.

 

Общий язык Левин находит с помещиком, которого встретил когда-то у Свияжского. Оба они сходятся на том, что «дворянские выборы» – «упавшее учреждение»  (сравни – павший Рим). Об этом свидетельствуют и реплики  помещиков, долетающие до Левина.

 «– Как он смеет говорить, что я велел украсть у него брюки! (неужели это дворяне?) Он их пропил, я думаю. Мне плевать на него с его княжеством. Он не смей говорить, это свинство!».[2].

 «Украсть брюки», «он их пропил», «плевать на него с его княжеством», «свинство» – вся эта лексика вполне могла бы оказаться в сатирических  рассказах А.П. Чехова или М.М.Зощенко, описывающих быт и нравы мещан. Как тут не вспомнить зощенковскую «Аристократку» и почти дословное совпадение: «Довольно свинство с вашей стороны…»

 «– А черта мне в статье! Я говорю по душе. На то благородные дворяне. Имей доверие». [2].

Совмещение лексики разной стилистической окраски: «чёрта… в статье» (оговорочка по Фрейду – отношение к печати) – «по душе» – «благородные дворяне» –  «доверие» – низкого стиля и  нравственно-философских понятий  – рождает комический эффект. «Благородство дворян» явно поставлено под сомнение.

 «  - – Ваше превосходительство, пойдем, fine champagne»,[ 2] – напоминает рефреном звучащую строку из рассказа А.П.Чехова «Дочь Альбиона»: «Пойдём водку пить!», принадлежащую уездному предводителю дворянства Фёдору Андреичу Отцову. Совпали  и тема – выборы, и герои-помещики,  и лексика. Прошло всего шесть лет – коньяк сменила водка.  Рассказ был написан и опубликован А. П. Чеховым в 1883 году. «Анна Каренина» писалась Л.Н.Толстым 4 года – с 18 марта 1873 по весну 1877 года. Хорошо осознавая проблемы своего времени, писатель предчувствовал новое.

 

Тема нарастания бездуховности жизни отражена у каждого из писателей. Л.Н.Толстой, живя в двух эпохах, стал соединяющим звеном «золотого века» классической литературы с модернистской прозой нарождающегося  века. Думается, здесь уместно будет вспомнить о наблюдении, сделанном А. П. Чудаковым: «Едва ли не ко всякому мотиву рассказа Чехова можно отыскать параллель – конечно, в масштабе малого жанра, – в романе Толстого». [7].  Вероятно, подобные параллели можно увидеть не только « в масштабе малого жанра», как считает исследователь, но и в комедии «Вишнёвый сад», 1903год. Об этом речь впереди.

 

Осознавая бессмысленность губернских выборов, «упавшего учреждения», Константин Левин  наблюдают за происходящим со стороны.  Толстой показывает, насколько разнородная публика съехалась на  выборы: «Вся Россия съехалась: и камергеры и чуть не министры. – Он (помещик) указал на представительную фигуру Степана Аркадьича в белых панталонах и камергерском мундире, ходившего с генералом». [2]. Стива Облонский «отстаёт» в «скачках» от Вронского. Камергер – придворное звание старшего ранга, первоначально 6 класса в Российской империи, отличительный знак-ключ на голубой ленте. [8].У Вронского придворное звание 3 класса. То, что происходит в губернии, по аналогии переносится на всю Россию. Падение нравов не только в «благородном дворянстве», но и во всей стране.

 

Ещё один вопрос, занимающий Левина и автора романа: как изменяется дворянство. На губернских выборах мы видим рядовых помещиков, генералов, «камергеров и чуть не министров». «Посмотрите, мундиры – и эти говорят вам: это собрание мировых судей, непременных членов и так далее, а не дворян».[2].  Шталмейстер, камергер, мундиры – всё это позволяет говорить о мотиве «переодевания», «костюма», отражающем неискренность, игру, отсутствие живой жизни, души. Мировые судьи и «непременные члены» противопоставляются дворянам. Всё это – должности в коллегиальных органах местного управления в Российской империи.  Их обязанность – заниматься проблемами крестьян. Мировые судьи и «непременные члены»   входили в губернские присутствия по крестьянским делам. Так называемый непременный член назначался министром внутренних дел из числа кандидатов – помещиков, избранных уездным земским собранием. Он исполнял решения присутствия. [9]. Степан Васильевич отказывается видеть в этих  людях  дворян.  Имя «Степан» восходит к древнегреческому венец, венок, корона и связывается с богиней Герой (охранительницей брака, рожениц). Василий от древнегреческого – царственный, властелин.   На реплику Левина: «– Это новое поколение дворянства», он отвечает: – Новое-то новое. Но не дворянство. Это землевладельцы, а мы помещики. Они как дворяне налагают сами на себя руки». [2]. С  его точки зрения, внутри дворянства выделились группы, «отпавшие» от него. ( Снова мотив падения). Люди в мундирах, уполномоченные властью, и землевладельцы – это не помещики и не дворяне.  Помещик – производное от поместье, древнерусское помѣстие – «земельный надел, выданный за службу», (по мѣсту). [10].

 

 

 

 

Чем же отличаются землевладельцы от помещиков? Помещиками называли  владельцев населенных крестьянами  имений, в отличие от землевладельца, владевшего землею без крестьян. После освобождения крестьян название "помещик" присваивается землевладельцам из потомственных дворян .[11]. Можно выделить, таким образом, несколько отличий. Дворянин (помещик) привязан к конкретному месту (поместью, имению, усадьбе – словарь синонимов), он владеет не только землёй, но и крестьянами. Помещик – это потомственный дворянин. Для него важно понятие «род», «предки», «память». Здесь уместно вспомнить высказывание Л.Н.Толстого: “Есть память своя личная, что я сам пережил; есть память рода — что пережили предки и что во мне выражается характером; есть память всемирная, божия — нравственная память того, что я знаю от начала, от которого изшел”.[12].  Осознавая недостатки дворянства, понимая, что дворянство «уходит», слабеет и деградирует, Степан Васильевич говорит: «– Отжившее-то отжившее, а все бы с ним надо обращаться поуважительнее… Хороши мы, нет ли, мы тысячу лет росли. Знаете, придется если вам пред домом разводить садик, планировать, и растет у вас на этом месте столетнее дерево... Оно хотя и корявое и старое, а все вы для клумбочек цветочных не срубите старика, а так клумбочки распланируете, чтобы воспользоваться деревом. Его в год не вырастишь, – сказал он осторожно и тотчас же переменил разговор».[2]. Осторожность и желание побыстрее переменить тему разговора свидетельствуют о том, что помещик «проговорился», поведал Левину нечто сокровенное и, вероятно, не раз передуманное.  Перед нами, если хотите, система ценностей  настоящего помещика и дворянина. Обратим внимание на ключевые слова. С прошлым, с историей, какими  бы они ни были, надо обращаться уважительно. «Отжившее — «с ним — «мы тысячу лет росли». Это прошлое не в прошлом, об этом говорит замена местоимения «с ним» на «мы».  Прошлое продолжается в настоящем, в этом помещике, в Левине… Мы – это часть отжившего. «Тысяча лет» имеет свою цену.  То, что выросло в тысячу лет, нельзя получить «в год». Думается, что взгляды, высказываемые Степаном Васильевичем, близки автору. Достаточно вспомнить интересные факты из жизни самого Л.Н.Толстого. В Ясной Поляне он особенно заботился о деревьях, посаженных матерью. На вопрос, где он родился, писатель отвечал, показывая на верхушку сорокалетней лиственницы: «Вот там, около самой макушки этого дерева, я и родился». Известно, что дом, в котором родился писатель, не сохранился, а на его  месте были посажены деревья.

 

В жизни писателя волею судеб осуществилась мистическая связь: дом – рождение – дерево – предки. Деревья для Толстого замена дома, связь с умершими близкими.  

Описываемая Степаном Васильевичем «приусадебная история» – зародыш сюжета «Вишнёвого сада» А.П.Чехова.  Отжившее дворянство, падение нравов – Раневская и Гаев; дом, разводить садик – продажа имения  и уничтожение сада, лучше которого нет ничего во всей губернии.  Планировать – планы Лопахина разбить усадьбу на участки для дачников. Ни Раневская, ни Гаев не умеют планировать. Сам выбор, перед которым встаёт дворянин, – столетнее дерево или клумбочки, сиюминутная выгода? «Столетнее дерево» символизирует и родовое древо дворян, дом, ощущение собственных корней, истории предков (у Чехова – вишнёвый сад ) – то, что так блестяще сформулировал А.С.Пушкин как необходимое условие «самостоянья человека», не только дворянина…

 

 

Пусть прошлое (дерево) «корявое и старое», а «клумбочки цветочные» – аккуратные и яркие, но помещик надеется, что «не срубите старика», оставите, «чтобы воспользоваться деревом». Не прервётся род, традиция, память. Именно дерево у Толстого оказывается  хранителем той «животворящей святыни», без которой «душа пуста» и «мир-пустыня». О связи «дерево – человек», в которой дерево оказывается связующим звеном между поколениями и «хранителем» памяти предков, пишет А.С.Пушкин в стихотворении «Вновь я посетил» :

 

 

 Но не получается в России сохранять, продолжать, сберегать. Как заметил поэт Давид Самойлов: «драматически порывистый способ исторического продвижения глубоко свойствен России и является одной из черт её своеобразия…» [14]. И зазвучит в «Вишнёвом саду»  «отдалённый звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву».[15].

 

Интересны «переклички», возникающие в финале пьесы, с фрагментом из романа – эпопеи Толстого «Война и мир» – ранение князя Андрея на Праценской горе. Повторяется мотив «неба» и «тишины».  У Толстого: «Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба… «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей… Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба… Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!» [16]. Мотив «неба» привносит символику Бога, судьбы, вмешательства Высшей Воли в жизнь человека. Раненый Болконский пребывает в изменённом состоянии сознания, и ему приоткрывается дверь в иное бытие: «Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба… Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!» [16]. На то, что герой Толстого находится в «промежуточном пространстве», указывает и ощущаемая им тишина. Поэтому так органично для неверующего Андрея Болконского звучит восклицание: «И слава Богу!» Тишина  призвана передать неземные пространства до рождения и посмертия, что, возможно, одно и то же. Именно к молчанию, тишине и музыке прибегают поэты и музыканты, когда хотят выразить невыразимое.

 

У Чехова всё несколько более «реалистично»: «звук, точно с неба… Наступает тишина», а дальше слышно, «как далеко в саду стучат топором по дереву». Звук, точно с неба, как указующий перст судьбы. Тишина – предвестие конца, смерти, возможно, начала чего-то иного. «Далеко в саду» фиксирует, как меняется пространство.  Сад вдруг «оказывается» далеко, райское пространство отдаляется, а чётко слышен только стук топора.  Казнь… И осуществляет её купец Ермолай Лопахин. Если у Толстого герой, находящийся между жизнью и смертью, с Богом, то у Чехова всё трагичнее и безысходнее. Тишина – топор – знаки смерти. «Далеко в саду» – недостижимость божественного.

 

 

 

  В комедии Чехова, как и у Толстого, звучит  не только тема  древесного сада, но и  цветочная тема. Цветы – символ круговращения: рождения, жизни, смерти, возрождения. Это лаконичный символ природы, обозначающий женскую красоту,  молодость, краткость бытия, быстротечность мирской жизни. Если в главе из  «Анны Карениной» просто цветочные клумбы, то в «Вишнёвом саде» практичный Лопахин «посеял маку тысячу десятин и …заработал 40 тысяч чистого».[15]. Ермолай Алексеевич по-своему чувствует прекрасное: «А когда мой мак цвёл, что это была за картина!»[15]. Символика мака связана со сном, уходом в иллюзорную реальность, с искушением, наваждением, мороком. Символизм цветка основан на свойствах опиумного мака.[17].  Клумбочки цветочные и столетнее дерево – контекстные антонимы у Толстого.

 

Это же противопоставление можно обнаружить у Чехова. Лопахин – «новый помещик» – мак. Гаев и Раневская – прежние хозяева имения – вишневый сад. Молодое, быстротекущее, временное и столетнее, корявое, старое, несущее в себе память рода противопоставлено у Толстого. Чехов в своей пьесе в  образе вишнёвого сада объединил цветущее, прекрасное и старое. Сад – модель природного космоса, образ, помогающий отследить цикличность времени – смену сезонов. Сад – соединение природного и преображённого человеком пространства. Осмысление  изменений, происходящих в  жизни  героев, связано с описанием бытия деревьев, сада. Раневская «(Глядит в окно на сад). О моё детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, …и тогда он был точно таким, ничто не изменилось… Весь, весь белый! О сад мой! После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя… Если бы снять с груди и с плеч моих тяжёлый камень, если бы я могла забыть моё прошлое!» [15]. Окно детской – переходное пространство, граница между мирами.  

 

С одной стороны, сад – незыблемое, не изменяющееся во времени пространство – «тогда он был точно таким, ничто не изменилось». С другой стороны, время в вишнёвом саду всё-таки движется: «После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод». Эпитет «опять молод»  говорит о том, что сад вовлечён в некий цикл. Вообще перед нами место не вполне земное – в нём время не движется и движется одновременно. Сад-точка отсчёта в жизни Раневской, её начало, её корни. Он символизирует лучшее, что было и ещё остаётся в героине. Сад – божественное, чистое пространство, которое «ангелы небесные не покинули». Вишня – символ весны, девственности; в христианской иконографии её изображают вместо яблони как плод с Древа Познания добра и зла. Иногда Христос изображается с веткой вишни в руке.[17]. Название пьесы «Вишнёвый сад» вводит и цветовую символику. Вишнёвый – тёмно-красный, цвета крови. Всё это  позволяет предположить в образе «вишнёвого сада» мотив жертвы. Вишня, ягоды «подключают» в сознании читателя  символику «запретного плода» с мотивом  наказания  за нарушение запрета. Библейский символ «запретного плода» у Чехова можно рассмотреть с двух сторон. С одной стороны, Гаев и Раневская не достойны владеть садом: легкомыслие, эгоизм, безделье «переродило…живших раньше и теперь живущих, так что ваша мать, вы, дядя, уже не замечаете, что вы живёте … на чужой счёт»,[15] – говорит Петя Трофимов, объясняя Ане объективность происходящего. С другой стороны, бывшие хозяева и сад существуют теперь в разных, несовпадающих пространствах. Сад бел, чист и молод, а Раневской не возродиться: «Если бы снять с груди и с плеч моих тяжёлый камень, если бы я могла забыть моё прошлое!»  Брат с сестрой, как Адам и Ева, отведавшие запретного плода, изгнаны из райского вишнёвого сада. 

 

У Чехова настойчиво звучит мотив «хранения» в саду человеческих душ: «неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов…»  – Петя Трофимов. «Посмотрите, покойная мама идёт по саду…в белом платье! (Смеётся от радости). Это она». [15] – Раневская. Этот же сад до сих пор не покинули ангелы небесные.  Вишнёвый сад оказывается райским садом, Эдемом на земле. Цветопись, используемая Чеховым при его описании, – «белый» и «голубой»: «Весь, весь белый! О сад мой!»; «Какой изумительный сад! Белые массы цветов, голубое небо».[15].-Любовь Андреевна. Символика белого цвета – мир, чистота, невинность, божественность, лёгкость, счастье. С древних времен белая одежда считалась священной, неприкасаемой. Так, древнегреческие жрицы богини Весты давали обет невинности (девственности) и носили только белые одеяния. Известны белые одежды праведников. Голубой цвет символизирует воздушность, безмятежность, спокойствие, постоянство, нежность, легкость. Это символ чистоты, надежды, мечтаний. Также голубой цвет связан с  аристократизмом, высоким происхождением, благородством («голубая  кровь» Гаева и Раневской).  Сад «хранит» души ушедших, а Гаев и Раневская вместе со своими предками владели живыми душами и садом. Так, «символически» дворяне сохраняли  живую и ушедшую Россию,  память. Для прежних хозяев имение и есть их Родина, их Россия.  Петя Трофимов провозглашает: «Вся Россия наш сад».[15]. Любя и сберегая свой дом, свой сад, дворяне  «хранили» Россию.  Россия – деревня, именно в природном пространстве имения и сохранялся «русский дух». Так, Чехов фиксирует, что на каком-то этапе жизни «охранительная роль» сада и его хозяев «совпадала». Но всё меняется… Аня: «Что вы со мной сделали, Петя, отчего я уже не люблю вишневого сада, как прежде? Я любила его так нежно, мне казалось, на земле нет лучше места, как наш сад» [15].

 

 Логика «нового человека» Пети Трофимова, сына аптекаря, совсем иная: «Земля велика и прекрасна, есть на ней много чудесных мест». [15]. Петя предлагает всю Россию превратить в прекрасный общий («наш») сад. Дух всеобщего преобразования овладевает им. Он несёт «новую веру». Пётр – переводится как камень. Но не суждено Пете (а так его называют в пьесе все окружающие) заложить краеугольный камень новой веры. Петя – человек неосновательный. У него никогда не было «сада», он не привязан к нему, он верит, что любое место земли можно любить так, как любят родной дом. «Если у вас есть ключи от хозяйства, то бросьте их в колодец и уходите. Будьте свободны как ветер», [15] – призывает он Аню.

 

Хочется обратить внимание на слова-символы: «ключи», «колодец», «ветер». «Ключ – мощный символ. Это власть, выбор, свобода действия, знание, посвящение. «Ключи от Царствия Небесного» Христос символически передал апостолу Петру». [17]. «Новый апостол» Петя Трофимов предлагает бросить их в колодец. «Колодец  символизирует женское начало, утробу Великой Матери. Имеет связь с подземным миром, его воды спасают и очищают. Колодец у подножия Древа Жизни в раю даёт начало Водам Жизни. Может олицетворять союз мужского и женского начала». [17]. «Ветер – символ духа, объединяющего всё живое; движения. Любопытно, что четыре ветра Эола изображали в виде детей или безбородых мужчин, дующих в рог». [17]. (Вспомним, как Раневская говорит Пете: «Вы ничего не делаете, только судьба бросает вас с места на место, так это странно… И надо же что-нибудь с бородой сделать, чтобы она росла как-нибудь… (Смеётся)»). [15]. Петя свободен, оторван от жизни, как ветер. Он готов бросить ключи от Эдемского сада в колодец. С одной стороны, колодец (подземный мир) – антитеза райскому саду. С другой, колодец даёт начало Водам Жизни, вероятно, иной, преображённой. Чтобы создать новую жизнь, нужны перемены, преобразования, спуск в подземелье и очищение. Колодец – ещё и символ не признаваемого героем влечения к Ане. Петя не обладает маскулинными качествами. Он, как ветер, не привязан ни к кому и ни к чему. Он не признаёт своих чувств к Ане («Мы выше любви»), отказывается от предложенных Лопахиным денег. И это несмотря на то, что всем героям «Вишнёвого сада» их не хватает, деньги правят миром! Но не Петей. Свобода прекрасна, но только по-настоящему любящий человек может почувствовать уникальность и неповторимость любимого предмета, не важно, человек это или сад. Недаром Раневская иронизирует над Трофимовым: «Мы выше любви!» Петя   предлагает  любить «всю Россию» и землю. Но его любовь абстрактна, умозрительна, вряд ли можно считать это чувство зрелым и полноценным. Одинаково «любя» всю землю, он не способен беречь и ценить  ничего конкретно.

 

Здесь уместно вспомнить слова Л.Н.Толстого: «Без своей Ясной Поляны я трудно могу представить Россию и моё отношение к ней. Без Ясной Поляны я, может быть, яснее увижу общие законы, необходимые для моего отечества, но не буду до пристрастия любить его». [18]. Фамилия «Трофимов» – от имени «Трофим» также является амбивалентной – в переводе с греческого означает «кормилец» – Петя учит всех, как жить; и «питомец» – «Ему 50 лет скоро, а он всё ещё студент» (Лопахин). [15].  

 А что же новый хозяин, «новый помещик, владелец  вишнёвого сада» Лопахин?  Любовь Андреевна говорит: «Как вы все серо живёте, как много говорите ненужного». Лопахин согласен с ней: «Это правда… жизнь у нас дурацкая…» [15].

 

Свою жизнь Любовь Андреевна тоже ощущает трагически: «Я всё жду чего-то, как будто над нами должен обвалиться дом… Уж очень много мы грешили…» [15].  Раневская осознаёт свои грехи и понимает, что ей от них уже не освободиться. «Люблю, люблю… Это камень на моей шее, я иду с ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу», – говорит она. [15].(Вспомним, камень – Петр-с камнем «иду на дно». А шесть лет назад Петя учил сына Раневской. «Хорошенький семилетний Гриша» утонул).  Идя на дно, Раневская и не пытается найти выход. Любя, Любовь Андреевна не предпринимает попыток изменить ситуацию. Она  не может отказаться от предавшего её, теперь больного человека или вырубить  сад, отдав освободившуюся землю под дачные участки. Она готова быть проданной вместе с садом, но никогда не решится  спасти себя ценой  его гибели. Так же жертвенно Раневская  любит и мужчину, может быть, её не достойного. Эти качества героини очевидны при расшифровке её имени. Любовь – Андреевна (мужество) – Раневская (ранет – сад; рана – боль). Так героиня проявляет мужество в любви, несмотря на наносимые ей жизнью раны. Несмотря на то, что Гаев – хозяин имения, именно его сестра «выражает» в полной мере судьбу сада. Любовь Раневская – рана – ранет – яблоко – искушение – сад.

 

 Любопытно, что на реплику Раневской о серости жизни откликается Лопахин. Она его чем-то задела. Рассмотрим символику серого цвета.  Его значение  связано со старением, зрелостью, временем, с испытаниями, справедливостью  и осознанием ошибок. Серый цвет также означает власть. Вспомним выражение «серый кардинал» – человек, обладающий огромной скрытой властью. Среди негативных значений серого цвета можно назвать тусклость, нежелание выделяться из толпы, скуку, дьявольское начало. Серый тон также иногда означает примитивность, низкое происхождение. К примеру, в Российской Империи существовало выражение «серый мужичок», которое обозначало простолюдина. Многое из символики серого может быть связано именно с фигурой Ермолая Алексеевича Лопахина. Его вполне можно назвать «серым мужичком», сам о себе он так и говорит: «Ничему не обучался, почерк у меня скверный, пишу я так, что от людей совестно, как свинья».[15]. Читал книгу и заснул. Отсутствие культуры и образования в Лопахине очевидно, он сам рассказывает об этом: «Мой папаша был мужик, идиот, ничего не понимал, меня не учил, а только бил спьяна, и всё палкой. В сущности, и я такой же болван и идиот».[15]. Гаев называет Лопахина хамом, имея в виду его происхождение, ведь для него, дворянина, Ермолай Алексеевич – мужик, купец. Но и поведение Лопахина вполне можно охарактеризовать как хамство. Он, как и библейский Хам, цинично высказывается об отце, его пьянстве, проявляя к «папаше» полное неуважение.  Ругая отца, Ермолай Алексеевич осознаёт его черты в самом себе. Яблоко от яблони недалеко падает. Вначале он осуждает отца за побои под пьяную руку, а чуть позже соглашается с Фирсом: «Прежде очень хорошо было. По крайней мере, драли» [15]. Интересно, что реплика  Лопахина почти дословно совпадает с письмом Чехова: «Во мне течёт мужицкая кровь, и меня не удивишь мужицкими добродетелями. Я с детства уверовал в прогресс и не мог не уверовать, так как разница между временем, когда меня драли и когда перестали драть, была страшная. Я любил умных людей, нервность, вежливость, остроумие…» [19]. Лопахин, купец, понятен Чехову. Оба из мужиков; Чехов, как и Лопахин, «любил умных людей, нервность, вежливость, остроумие…» Так и Ермолай Алексеевич смотрит влюблёнными глазами на Раневскую (нервность, вежливость); с удовольствием слушает умного Трофимова.  Но Чехов всю жизнь по капле выдавливал из себя раба. Здесь уместно вспомнить о происхождении этой идиомы. Фраза взята из письма  писателя  к издателю и журналисту А. Ф. Суворину (7января 1889 г.): «Что писатели-дворяне брали у природы даром, то разночинцы покупают ценою молодости. Напиши-ка рассказ о том, как молодой человек, сын крепостного, бывший лавочник, гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании… выдавливает из себя по каплям раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, что в его жилах течёт уже не рабская кровь, а настоящая человеческая». [20]. Чехов указывает на естественную связь: природа – дворяне (вспомним совпадение «охранительной роли» сада и его хозяев в пьесе). Совпадает и мотив «молодости», быстротекущего, временного, связанный с маком и разночинцем Лопахиным. История  рассказа совпадает с биографией героя только вначале  –  «молодой человек, сын крепостного», а продолжение  –  «бывший лавочник, гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании… выдавливает из себя по каплям раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, что в его жилах течёт уже не рабская кровь, а настоящая человеческая» – опыт Чехова. 

 

Есть ещё одно принципиальное отличие автора от героя. Ермолай Алексеевич вырубает прекрасный сад. А.П.Чехов в разоренном и обглоданном Мелихове посадил около тысячи вишневых деревьев и засеял голые лесные участки елями, кленами, вязами, соснами, дубами и лиственницами. На выжженном пыльном участке в Крыму посадил черешни, шелковицы, пальмы, кипарисы, сирень, крыжовник, вишни и прекрасный цветник. Сам писатель шутил о своём садоводческом таланте: «хоть палку воткни, вырастет». Когда у Чехова обострился туберкулез, он переехал  в Крым и купил земельный участок в деревне Аутка для постройки дачи. Произошло это в октябре 1898года. Этот факт нашёл отражение в пьесе. (4 действие: «Лопахин. На дворе октябрь, а солнечно и тихо, как летом. Строиться хорошо» [15]. Вспомним надежды Ермолая Алексеевича на дачников, сажающих сады). Участок был с пустырём, оврагами, зарос чертополохом. «Чехов шутливо сообщал о своих планах: «Сад будет необыкновенный. Сажаю я сам собственноручно. Одних роз посадил сто — и все самые благородные».  Писатель шутил: «Если бы я теперь бросил литературу и сделался садовником, то это было бы очень хорошо, это прибавило бы мне лет десять жизни».[21]. 

 

Лопахин несёт в себе серое, рабское начало: его невежество, неуважение к памяти отца, желание самоутвердиться. Как нелепо выглядят  попытки героя  встать с Гаевым на равных.  «Фирс входит; он принёс пальто. (Гаеву). Извольте, сударь, надеть, а то сыро. Гаев (надевает пальто). Надоел ты, брат. Фирс. Нечего там… Утром уехали, не сказавшись. (Оглядывает его)».[15] Для преданного и любящего Фирса дворянин Гаев всегда будет барчуком, за которым надо глаз да глаз. К жизни Леонид Андреевич не приспособлен, как дитя (всё состояние проел на леденцах). В сцене перед отъездом «Лопахин.  Епиходов, моё пальто! Кажется, всё. (Епиходову, надевая пальто) Ты же, Епиходов, смотри, чтобы всё было в порядке».[15]. Пальто  –  «знак» принадлежности к другой касте. (Вспомним: «Надень-ка,  брат  Елдырин,  на меня  пальто...  Что-то  ветром подуло... Знобит...» из рассказа «Хамелеон»).  Лопахину, купившему имение, необходимо «переодеться», поменять внешнюю оболочку, чтобы сойти за другого. « Жизнь – театр, а люди в нём -актёры»(Шекспир). О каком порядке печётся Лопахин, препоручив имение Епиходову, которого называют «двадцать два несчастья».  «Смотрителем» вырубаемого сада и обречённого под снос дома остаётся именно Епиходов («епиход»-«эпизод» – 1) случай, происшествие; 2) вставка, мелкий, незначительный случай). После «хранителей  — дворян  Епиходов может быть только кратким « эпизодом» в судьбе сада, «происшествием», «вставкой», чем-то временным  и неестественным. «Двадцать два несчастья» – человек, которому катастрофически не везёт, станет свидетелем катастрофы, разорения имения.

 

 Не случайно символическое совпадение цифр: герой – «двадцать два несчастья», торги назначены на 22 августа. Кроме того, многие детали в пьесе  отражают события, происходящие в семье Чеховых, в «мелиховский период». Упоминаемые Варей поющие скворцы не случайны. Известно, что в Мелихове было много этих птиц. Братья Чеховы соорудили для них трёхкомнатный скворечник и установили его в конце Аллеи мелиховского сада.  П.Е.Чехов, отец писателя, ведший дневник, писал о большом урожае вишен: «не знаем куда девать». Фирс также вспоминает  «прежние времена», когда  «вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили…» [15].

 

Интересно, что фамилия Ермолая Алексеевича Лопахина созвучна названию станции «Лопасня», в 12 верстах от которой находилось купленное Чеховым Мелихово. «Лопас — лабаз, сеновал, сенное сушило, поветь. [6]. Вся лексика связана с сельскими хозяйственными  пристройками. Мы помним, что Лопахин купил вишнёвый сад 22 августа.  Мелихово купил у Чеховых лесопромышленник Михаил Коншин ради леса, который он благополучно вырубит. Появился он в Мелихове 14 августа. А уже 3 сентября 1899 года сестра Чехова Маша сообщает брату Михаилу: «Мелихово продали, но как!.. Мне так надоело Мелихово, что я согласилась на всё… Антону не хотелось продавать на этих условиях. Может быть, (Коншин) и жулик, что же делать!» [22].  6 сентября Маша с матерью  курьерским поездом выезжала в Крым. Чехов к 25 августа закончил читать корректуру пьес для издательства и спешил из Москвы в Ялту, чтобы подготовить новый  дом к приезду женского состава чеховской семьи. Получается, продажа Мелихова произошла между 14 и 25 августа. Любопытно ещё одно «совпадение». 22 августа 1883 года умер И. С. Тургенев, в числе первых описавший поэзию и разрушение  «дворянских гнёзд».  Финальный монолог Фирса ставит последнюю точку в этой теме, вводя мотив преданности, жертвенности и самоотречения: «А Леонид Андреевич небось шубы не надел, в пальто поехал. (Озабоченно вздыхает). Я-то не поглядел…Молодо-зелено! (Бормочет что-то, чего понять нельзя). Жизнь-то прошла, словно и не жил. (Ложится). Я полежу… Силушки-то у тебя не осталось, ничего…Эх ты… недотёпа! (Лежит неподвижно.)».[15]. Как трагично, трогательно и по-своему гармонично уходит Фирс. Наверное, это единственный герой, достойный сада. С ним Фирс и умрёт!  Он часть этого теперь заброшенного, но гармоничного пространства. Фирс в переводе с греческого – «украшенный, увенчанный цветами». А «украшенный, увенчанный цветами» Фирс – своего рода двойник «царственного  венца» толстовского  Степана Васильевича.   За что же оба писателя увенчали героев? Вероятно, за преданность, верность себе. И не важно, кто ты – помещик-дворянин или лакей.

 

 Но вернёмся к символике серого, её можно проследить и во всё увеличивающейся власти Лопахина: «Я купил… Я купил!.. Вишнёвый сад теперь мой!.. Скажите мне, что я пьян, не в своём уме, что всё это мне представляется… Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на всё происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, … купил имение , прекрасней которого ничего нет на свете…Я сплю, это только мерещится мне, это только кажется…Это плод вашего воображения, покрытый мраком неизвестности…»[15]. Сам герой не верит в случившееся – «пьян», «не в своём уме», «сплю», «мерещится», «кажется — этот  ряд синонимов говорит о невозможности и неспособности Лопахина стать хозяином вишнёвого сада,  имения, «прекрасней которого ничего нет на свете». Недаром он употребляет слово «происшествие — событие, приключение, нарушающее нормальный ход вещей. Отсюда и эсхатологические мотивы восстания из гробов отцов и дедов. (Вспомним о «происшествии» – Епиходове.  Оба героя – «происшествия» в судьбе сада, и это делает их двойниками). То, что происходит, – «Это плод вашего воображения, покрытый мраком неизвестности»! «Мрак неизвестности»: мрак – отсутствие света, тьма – абсолютная неясность и неопределённость будущего. Что может ожидать вишнёвый сад?! Сущность  Лопахина не готова к восприятию вишнёвого сада. Он может купить его, но не способен ни полюбить, ни почувствовать, ни осознать…

 

Неземная красота деструктивно воздействует на грубую натуру Лопахина. Отсюда его стремлению к уничтожению того, что не понятно, что напоминает о рабстве дедов и отцов, а значит и о его неполноценности. Наверное, поэтому «человек с тонкими, нежными пальцами, как у артиста» (пальто-переодевание-театр) хочет самоутвердиться и сделать побольнее Раневской. Он, несмотря на её просьбу подождать с вырубкой деревьев до их отъезда, отдаёт приказ рубить. Гаев и Раневская покидают имение навсегда под стук топора. «Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором по вишнёвому саду, как упадут на землю деревья! Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь... (Со слезами). О, скорее бы всё это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастная жизнь».[15]. 

 

Это кажется удивительным и не очень понятным! Человек, купивший прекрасное имение, готов плакать, причём не от восторга, а от чего? Попытаемся это понять. «Приходите все смотреть» - герой ощущает себя победителем, он в центре внимания.  «Хватит топором — «хватить» этимологически связано с ловить, спешить, хватать [10]. Кроме того, «хватит — омоним со значением  достаточно, довольно. Думается, употребление Чеховым этого глагола даёт возможность лучше передать образ  героя. «Настроим мы дач — проект будущего глазами Лопахина. Дача – загородный дом для летнего отдыха, в ней не живут постоянно, и рассчитана она только на теплое время. Ничего настоящего и основательного Лопахин строить не собирается, это как с маком. В этих временных, не всегда даже принадлежащих проживающим жилищах  «наши внуки и правнуки (т.е. мы) увидят новую жизнь». Да, такая новая жизнь выглядит не очень привлекательно. Люди, живущие во временных домиках, дачники по жизни, ни к чему не привязанные, нигде основательно не осевшие…Те самые, о которых Пушкин писал: люди без «самостоянья», с «пустой душой». Временщики, не имеющие корней. «О, скорее бы всё это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастная жизнь». Эта жизнь складывается не так, но как выстроится новая? «Как-нибудь». Ничего вразумительного в будущем не может предложить ни «новый хозяин» жизни Лопахин, ни «новый человек» Петя.  

 

«Идёт новый помещик, владелец вишнёвого сада!... За всё могу заплатить!» [15]. Перед нами «новый помещик». Новый – теперь ему формально принадлежит имение Гаева. Новый – он из тех «новых помещиков», которых толстовский Степан Васильевич отказался считать дворянами и помещиками. Это землевладелец, но не из дворян, как у Толстого, а из разночинцев, купцов.  Для него «вишнёвый сад — предмет купли-продажи, земля – не «животворящая святыня», а способ нажить капитал. Поэтому в герое всё явственнее ощущается хищное, разрушительное, звериное начало.

 

Интересно соотнести реплики-реакции героев в начале пьесы на сообщение Вари о продаже в августе имения. «Аня. Боже мой… Лопахин (заглядывает в дверь и мычит). Ме-е-е. (Уходит)». [15]. Дверь – знак границы разных пространств: «Боже мой» – «Ме-е-е».  Контраст очевиден. Перед нами человекокозёл.  В репликах Лопахина   появляется  «разрушительная» лексика: «вишнёвый сад… разбить на дачные участки», «не останется ни одного свободного клочка» (клочок – небольшой кусочек, обрывок. Сравни: разорвать в клочья. Фирс: «а теперь всё враздробь — искажённое «вразброд — не вместе, порознь, разбредясь). Фирс помнит времена, когда всё было ясно: «Мужики при господах, господа при мужиках». Теперь же «не поймёшь ничего». [15].

 

Грядут перемены. Вместо прежней целостности – «клочки», бывшие мужики – новые хозяева жизни. Глаголы в репликах Лопахина выдают речь деляги: «отдавать в аренду — «иметь в год дохода».  Он вновь как бы продолжает мысль Фирса: «До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились ещё дачники…И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьёт на балконе, но ведь может случиться, что на своей десятине он займётся хозяйством, и тогда ваш вишнёвый сад станет счастливым, богатым, роскошным…» [15]. (Вероятно, мысли  Фирса близки  Лопахину, герои также оказываются двойниками).  Можно ли не согласиться в данном случае с Гаевым, с возмущением, воскликнувшим: «Чепуха!» В самом деле, «дачник… размножится до необычайности — звучит почти издевательски, если бы это был не Лопахин. (Сравни: размножится – раздробится, вновь мотив «измельчения»). И этот самый размножившийся дачник и станет «спасителем» вишнёвого сада! Эффект комичности возникает  за счёт употребления рядом лексически не сочетающихся слов. Размножаются кролики, тараканы, а не дачники. Может ли подобный проект замены вишнёвого сада удовлетворить  Гаева и Раневскую? Что несёт с собой новый хозяин в русскую жизнь, в Россию – сад? Он его уничтожает, распродаёт, отдавая на откуп  таким же холодным и бездушным дачникам, которые «размножатся до необычайности». Мы понимаем, что такие «дачники», как Чехов, уникальны. «Размножить» их не представляется возможным. 

 

Но вернёмся от «новых помещиков» Чехова к помещикам-дворянам Толстого и их ценностям.  Левин и Степан Васильевич  занимаются хозяйством «в убыток», относясь к этому со спокойствием и убеждением, «что это так надо». Степан Васильевич даже понимает, что «сын не имеет охоты к хозяйству…Так что некому будет продолжать. А всё делаешь. Вот нынче сад насадил. – Да, да, …Я всегда чувствую, что нет настоящего расчёта в моём хозяйстве, а делаешь… Какую-то обязанность чувствуешь к земле».* 2. Отсутствие расчёта, обязанность к земле, стремление делать на ней то, что тебе реальной и сиюминутной пользы и выгоды  не принесёт, – черты дворянского и крестьянского  патриархального сознания. Как все любимые герои Толстого, наши помещики живут «без расчёта», естественно, по душе, потому что иначе не могут. В рассказе Степана Васильевича писатель «сталкивает» две модели жизни – дворянскую и купеческую: «Сосед купец был у меня. Мы прошлись по хозяйству, по саду. «Нет, говорит, – Степан Васильевич, всё у вас в порядке идёт, но садик в забросе». А он у меня в порядке. «На мой разум, я бы эту липу срубил. Только в сок надо. Ведь их тысяча лип, из каждой два хороших лубка выйдет. А нынче лубок в цене, и струбов  бы липовеньких нарубил».[2].  Взгляды на хозяйство купца и помещика противоположны. То, что для купца «в забросе», для помещика «в порядке». Если дворяне живут «без расчёта», то купец опирается «на разум», а душа эфемерна, её к делу не приложишь. Аллея из тысячи лип не вызывает у «соседа» никакого иного желания, как извести её на «струбы» и «лубок». Чужда купцу поэзия «темных аллей». Как не вспомнить строки Николая Огарева из стихотворения «Была чудесная весна!..» (1842г.)

 

Символика липы очевидна.  Это дерево дворянских имений.  Липы росли  в родовом имении Л.Н.Толстого Ясной Поляне. «И сегодня в парке Ясной Поляны сохраняются 200-летние липы, посаженные  Марией Николаевной, матерью писателя. В 90-ые годы ХIХ в. Лев Николаевич восстановил беседку в парке, существовавшую во времена его матери и деда». (Вспомним беседку в вишнёвом саду – «Направо, на повороте к беседке, белое деревцо склонилось, похоже на женщину», именно это деревцо Любовь Андреевна вначале приняла за покойную маму). Начало садам в имении «заложил ещё дед, Николай Сергеевич… Лев Николаевич значительно расширил яблоневые сады… Они сохраняются и поныне. «Разбит молодой сад. Весной, в цвету и осенью, с отяжелевшими от плодов ветками сады представляют необыкновенное зрелище!» « Весна во всём разгаре. Яблони цветут необыкновенно. Что-то волшебное, безумное в их цветении. Я никогда ничего подобного не видела. Взглянешь в окно в сад и всякий раз поразишься этим воздушным, белым облаком цветов в воздухе с розовым оттенком местами и с свежим зелёным фоном вдали», – писала в дневнике Софья Андреевна, жена Л.Н.Толстого» [24].  Усадьба Ясная Поляна превратилась в имение Болконских Лысые Горы. « Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребцом лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями». [16]. Заколоченный дом, срубленные липы – следы разорения Лысых Гор после оставления русскими Смоленска. Последствия войны с Наполеоном. Разорение дворянских усадеб – черта нового времени, несущего России-саду то же разорение, которое принёс на родную землю враг, иноземец. Купцы – те же иноземцы.

 

 «Липа – символ возвращения в золотой век античности. Дерево дружбы и сотрудничества. Символ деревенской жизни. Имеет связь с германскими языками: глаголом «Lindra» – «смягчать». Линдой назывались ленты для пеленания грудных детей. Сердцевидные листья ассоциировались с сердечностью. Дерево-медонос связывалось с женской сущностью: женственность, мягкость, нежность – и было противопоставлено  дубу. Западные славяне почитали липу как дерево-родительницу, сопровождавшую их всю жизнь. Липа давала одежду и обувь, укрытие и посуду».[17]. Если вишня соотнесена с христианской символикой («запретный плод»), то липа – возвращение к античности. Оба дерева связаны с женской сущностью, но вишня – девственность, а липа  – материнство, женственность, мягкость. Если вишня привносит мотив наказания и жертвы;  то липа ассоциируется с «сохранением» и сердечностью. Липа – супружество, вишня – чистота помыслов.

 

Но что же ценит в липе купец? Его интересует  лубок и струбы.  Луб, лубок – подкорье, исподняя кора, отделяемая непосредственно от ствола, особенно липовая, идущая на кровли (под тёс), на мочала, а с молодых лип – на лыко. Слово «лубок» имеет ещё одно значение – недорогие картинки с подписями, предназначенные для массового распространения, род графического искусства. Это род незатейливого, грубоватого искусства, приобщавшего к чтению беднейшие и малообразованные слои населения. Не поэзия дворянских усадеб, а лубок понятен cоседу Степана Васильевича. Купец предлагает срубить липы, когда они идут «в сок». Учитывая, что сок для растения то же, что кровь у человека, а «исподняя кора» создаёт ощущение «тела», уничтожение липы напоминает убийство человека. Возникает лермонтовский мотив «Трёх пальм»:

 

 

 («Питомцы столетий» – «столетнее дерево»).

Хочется  обратить внимание и на символику цифр. «Ведь их тысяча лип, из каждой два хороших лубка выйдет».  «Тысяча символически имеет значение множества. Двойка – грех, отклоняющийся от первоначального блага, указывает на преходящее, подверженное порче. Без полярностей жизнь не может существовать: свет-тьма, верх-низ,  жизнь-смерть и т.д.  В то же время наличие двойной системы отсылает нас к парным предметам, связанным, например, с частями человеческого тела. Два – это один из древних способов выражения множественности». [17]. Вспомним, «тысячи лип — «мы тысячу лет росли» (дворянство), «столетнее дерево» – все эти понятия одного ряда. Желание срубить тысячи лип, превратив каждую в 2 лубка, – грех, отклонение от первоначального блага. По принципу подобия липы  соотносятся в нашем сознании с их «хозяевами», дворянами, а уничтожение лип – посягательство на дворянство и весь их образ жизни. Исполнив задуманное, купец бы, по мысли Левина, «накупил бы скота или землицу купил бы за бесценок и мужикам роздал бы внаймы… И он составит себе состояние. А вы и я – только дай бог нам своё удержать и детям оставить».[2]. Удивительно, и Степан Васильевич, и Левин понимают механизм того, как «он составит себе состояние», но не прибегают к нему. Свою задачу они определяют как закон. Толстой использует формы инфинитива,  который не имеет   никаких непостоянных  признаков: «своё удержать и детям оставить». Удержать – 1. Держа, не дать упасть кому-нибудь, чему-нибудь; 2. Сохранить, сберечь. [ 5].Есть в такой позиции  уязвимость: «не дать упасть» и «сохранить» не подразумевает никакого развития, а значит обречено! «Удержать» (дворянское) на фоне агрессивного – «хватить топором», срубить «в сок» ( купеческое) – выявляет столкновение непримиримых позиций дворянства и купцов с явным преимуществом последних.  Возникновение конфликта  очевидно. Вспомним ещё жалобы Степана Васильевича на то, что «оставить некому», и тогда позиция патриархальных  дворян выглядит совсем бесперспективной. Впрочем, наши дворяне  – помещики и это понимают. (Это напоминает  Раневскую с её мужеством в любви). «Да, что-то странно, – продолжал он (Степан Васильевич). – Так мы без расчёта и живём, точно приставлены мы, как весталки древние, блюсти огонь какой-то. Помещик усмехнулся под белыми усами».[ 2]. Усмешка – своего рода защита, понимание «странности» подобного выбора. Впрочем, страдательное причастие «приставлены» свидетельствует о том, что выбора  на самом деле нет. Они – орудие в чьих-то руках. Приставить – 1) поставить близко, вплотную. Мы помним, отличие помещика от землевладельца– привязанность к конкретному месту(имению, усадьбе); сравни – приставить револьвер к виску; // поставить, прислонив – помещик так же зависит от поместья, как оно от  него; 2) сделать наставку, прибавить; поместье, имение – это то, что питает, позволяет развиваться и расти; 3) назначить быть при ком-нибудь(для надзора). [5]. Мы видим взаимообусловленность помещика и его усадьбы, имения.

 

Интересно сравнение помещика с весталками, обязанность которых «блюсти огонь какой-то». Весталки уже упоминались нами в связи с символикой белого цвета и вишни (девственность) в «Вишнёвом саде». У Толстого символ заявлен открыто, у Чехова проявляется подспудно.  Итак, «весталки – жрицы богини Весты. Ве́ста (лат. Vesta) — покровительница семейного очага и жертвенного огня в Древнем Риме; символ неподкупности и непорочности.  В центральной части священного  храма располагался очаг, на котором горел огонь. Его затухание римляне воспринимали как предвестие будущих бед, поэтому за ним тщательно следили. Этот очаг, согласно верованиям древних римлян, являлся центром вселенной и олицетворением самой богини. В храме, в закрытой для общего доступа сокровищнице, находились важнейшие для римлян реликвии, которые по легенде прародитель римлян Эней вывез из пылающей Трои. Кроме того, в  храме римляне сохраняли свои завещания. Жриц богини подбирали исключительно из знатных семей.  В обязанности весталок, кроме строгого целомудрия, входило поддержание священного огня, соблюдение чистоты храма, совершение жертвоприношений богине Весте и пенатам, охранение палладиума и других святынь. Виновная в угасании священного огня жрица наказывалась розгами. Весталки пользовались большим почётом и многими правами.  Вследствие их личной неприкосновенности многие отдавали им на хранение духовные завещания и другие документы». [26].

 

Помещики – дворяне, как древние весталки, хранят священный огонь семьи, рода, оберегая этим Россию (Рим) от страшных бед, которые могут случиться, если священный огонь в храме по недосмотру жриц погаснет. Вновь, как и в «Вишнёвом саде», возникает мотив «сохранения России». Ещё одна обязанность дворян, принятая ими от римских весталок, – хранение духовных завещаний, реликвий и других документов (памяти). Дворяне – избранные, им доверены  те сокровища, к которым обычным людям допуска нет.  Весталки  приносят жертвы только Весте и пенатам.  Поэтому и помещики не могут служить Мамоне: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и мамоне». (Мф. 6:24, Лук. 16:13).

 

Понимая, как достичь богатства, дворяне не могли нарушить свой долг, свои обязанности.  «– Но для чего же мы не делаем, как купцы? На лубок не срубаем сад? – возвращаясь к поразившей его мысли, сказал Левин. 

   – Да вот, как вы сказали, огонь блюсти. А то не дворянское дело. И дворянское дело наше делается не здесь, на выборах, а там, в своем углу. Есть тоже свой сословный инстинкт, что должно или не должно. Вот мужики тоже, посмотрю на них другой раз: как хороший мужик, так хватает земли нанять сколько может. Какая ни будь плохая земля, все пашет. Тоже без расчета. Прямо в убыток.

  – Так так и мы, – сказал Левин. – Очень, очень приятно было встретиться…». [2]. Итак, «дворянское дело» – блюсти огонь, хранить род и память о нём, беречь духовные документы и реликвии. От дворян, от исполнения  ими своего предназначения зависит судьба не только конкретного имения или усадьбы, но и всей России.

 

 

Уже после публикации «Вишнёвого сада» и смерти автора в 1904 году  Лев Толстой  в своём  дневнике  30 сентября 1906 года размышляет: “Что такое порода? Черты предков, повторяющиеся в потомках. Так что всякое живое существо носит в себе все черты (или возможность их) всех предков (если верить в дарвинизм, то всей бесконечной лестницы существ) и передает свои черты, которые будут бесконечно видоизменяться, всем последующим поколениям. Так что каждое существо, как и я сам, есть только частица какого-то одного временем расчлененного существа — существа бесконечного. Каждый человек, каждое существо есть только одна точка среди бесконечного времени и бесконечного пространства. Так я, Лев Толстой, есмь временное проявление Толстых, Волконских, Трубецких, Горчаковых и т. д. Я частица не только временного, но и пространственного существования. Я выделяю себя из этой бесконечности только потому, что сознаю себя”. [12]. Эти размышления Л.Н.Толстого вновь возвращают нас к сходству дворян и весталок. По Толстому,  дворянин  должен «блюсти» огонь. Огонь в храме, поддерживаемый весталками, – это и огонь семейного очага, рода; это и огонь, поддерживающий будущее России. Этот огонь – олицетворение самой богини Весты. Вспомним, дворяне «точно приставлены» – вот, кто их приставил. Этот очаг, по верованиям римлян, был центром вселенной. Толстой, рассуждая о породе, осознаёт себя частью вселенной.

 

 В финале разговора помещиков Толстой использует контекстные  антонимы, требующие  комментария.  «И дворянское дело наше делается не здесь, на выборах, а там, в своем углу».   «Выборы» не принимаются  автором  не только потому, что это «упавшее учреждение», не только потому, что это игры и развлечения скучающих  людей. Они неприемлемы для настоящих дворян, по сути. У них нет выбора, у них есть только служение, и даже жёстче – «свой угол». Вспомним выражение «загнать в угол» – поставить в тяжёлое, безвыходное положение. Что же включает в себя символика «угла»? «Угол – часть дома или другого хозяйственного строения, отделяющая «свое» (замкнутое) пространство от «чужого» (открытого, не освоенного человеком). Вспомним, красный угол, в котором находились иконы и стоял стол. Внутренний угол символизирует весь дом («иметь свой угол»). Похоронные причитания сироты, потерявшей родителей звучали так: «…к которому мне теперь углу приткнуться». Угол  соотносился  с родителями.  «Свой угол» противопоставляется «чужому» – «скитаться по чужим углам». «Чужой угол»  связан со смертью, горем, запустением, бедностью. Сравни в причитаниях «А мы ж то с своего угла повышли». Кроме того, угол дома как пограничное пространство традиционно считался местом обитания нечистой силы  и духов умерших, вспомним представление о домовом, живущем  в углу».[27]. Таким образом, в тексте романа антонимы «обрастают» колоссальными дополнительными смыслами. Неестественному, общественному, «упавшему» устройству выборов противопоставлено частное, интимное, родовое пространство «угла». Символика «угла» связана с верой и ценностями (иконы, стол), родителями, домом, смертью, духами умерших – всем тем, что питает душу человека, поднимает его.  По принципу подобия угол соотносим с домом и имением в целом, а значит со всей Россией и вселенной. Образ толстовского «угла — ещё одна параллель к «вишнёвому саду» Чехова. Именно «своими углами» питается и живёт не только Россия, но и вселенная.  Так, по непонятным духовным законам малая пространственная точка: «я, сознающее себя», или «свой угол», сад – хранят в себе не только Россию, но и вселенную.

 

Итак, мы прошли в «бесконечном лабиринте сцеплений», «расшифровывая» их. Выявленные ряды мотивов помогли нам  на их «пересечении»  обнаружить скрытые глубинные смыслы, заложенные писателями. Так, мотивы, возникающие в 29 главе «Анны Карениной» Л.Н. Толстого: «хлеба и зрелищ», игры, скачек, переодевания – позволяют обнаружить важнейшую для автора тему фальши, «падения» современного мира. Толстой рассматривает приметы этого «падения».  Одна из них – расслоение дворянства: «истинные дворяне» и землевладельцы.  «Истинные дворяне», верные  «сословному инстинкту», хранящие «священный огонь», «свои углы» как древние  весталки. Их меньшинство, и, вернее всего, они обречены. Но уступят они не землевладельцам – переродившимся дворянам, а разночинцам, купцам.  Совместить ценности дворян и купцов невозможно.  Дело дворян – сохранение, купцов – уничтожение (история с липами) и нажива.  «Выхода» Толстой не даёт. Остаётся только следовать «своему инстинкту», «душе» – «блюсти огонь» и делать дело в «своём углу».

 

Пантеистическое сознание Толстого ориентировано на  античность (падший Рим, мотив  «хлеба и зрелищ», весталки, дерево, липа).  По Толстому, именно малое: «я, сознающее себя», а также труд в «своих углах» – хранят Россию и вселенную.  По духовным законам, открывшимся Толстому, жизнь на земле – это выделение себя из «расчленённого временем и пространством бесконечного существа… только потому, что сознаю себя». Симпатии автора отданы «истинным дворянам», несмотря на то, что в реальной жизни они, скорее всего, будут уничтожены. Это понимают и сами герои, и автор. Россию ждут катастрофы, потому что «древний огонь» дворяне сохранить не смогут.  Вся надежда не на земное, а на законы вселенной.

 

Здесь уместно вспомнить замечание русского филолога Сергея Маратовича Телегина: «Почти всякое художественное произведение как бы раздваивается: оно имеет конкретный, реальный план, развитие сюжета, перипетии и конфликты, но за всем этим всегда скрывается что-то еще, некий тайный, глубинный план, который и заполняется мифом. Как у человека существует подсознание, заполняемое мифом, так и у сотворенного им художественного произведения почти всегда есть подтекст, организованный тем же мифом». [28].  «Миф Толстого» выводит   «из угла» во вселенную. Чехов, как любой настоящий писатель, выстраивает свой миф. Он ищет свой выход «из угла», обнаруженного Толстым. Мотивы «запретного плода», жертвы, возникающие в его комедии «Вишнёвый сад», а также символы: сад, вишня, ключ – позволяют говорить об обращении писателя к библейской мифологии.  Образ сада даёт возможность рассмотреть отношение разных людей (сословий) к этому сакральному пространству. Было время, когда «сакральное» и «земное» в России составляло единое целое. Это золотой век дворянской культуры. Пришли иные времена. «Вишневый сад» вырублен.  То, что наметил Толстой, осуществилось. Никто  из   живущих,  по Чехову, кроме умирающего Фирса, не имеет права  даже  быть  рядом с  райским садом, а уж тем более владеть им.  Демонизм правит современной жизнью. Чем выше в тебе степень «звериного», тем ты успешнее.  Сакральному пространству на земле места больше нет. Те, кто им дорожат (дворяне), безвольны.  Для остальных, «новых людей» (разночинцев) сад ценности не представляет. Чехов «даёт слово» разночинцам, но обнаруживается, что сказать им нечего. Им нечего сказать ни будущему, ни прошлому. «Всё враздробь». В России больше нет райского сада, она – «дробящийся хаос»: «клочки», «размножающиеся дачники». В этом перестраивающемся «новом мире» нужно учиться «как-нибудь» жить. Выход и надежда, по Чехову, – в неискоренимости не только грехов, но и лучшего в человеке. В преданности и умении любить, несмотря на боль (Раневская). В желании свободы и отречении от денег, правящих этим миром (Трофимов). В попытках помочь; в глубинной неудовлетворённости собой, несмотря на внешнюю  успешность

(Лопахин). По слову Апостола: «тяготы друг друга носите и тако исполните закон Христов» (Гал.6,2). Россия должна пройти через очищение, преобразования (вишнёвый – цвет крови), выстрадав новые пути и новые – «старые» ценности: «род», родина», «дом», «память». Как говорил Вольтер: «faut cultiver son jardin» // «надо возделывать свой сад»…

 

 

 1. Письма Толстого и к Толстому. – М.-Л., 1928. – С. 223.

 2.Л.Н.Толстой «Анна Каренина» ч.6, гл.2.

 3.Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. В 90 т. Т. 62. – М., 1992. – С. 269.

 4. О мотивах в романе « Анна Каренина» смотри статью В.Е.Ветловской  «Поэтика   «Анны Карениной»(Система неоднозначных мотивов)// // Русская литература. 1979. № 4.  С. 17–37.

5. Толковый словарь Д.Н.Ушакова.

6.Толковый словарь Даля В.И. 1863-1866.

7. Чудаков, А. П. Поэтика Чехова. Мир Чехова: возникновение и утверждение / -

     Александр Павлович Чудаков; СПб.:  Азбука: Азбука-Аттикус, 2016. 

8. Большой энциклопедический словарь,2000.

9. По материалам Большой Российской Энциклопедии..

10.Этимологический словарь Макс Фасмер.

11.Исторический словарь

12. Цитаты по статье  Аллы Полосиной «Л.Н.Толстой об аристократизме и аристократах», журнал «Нева», 2009,9.

13. А.С.Пушкин Сочинения в 3-томах, т.1, «Стихотворения. Сказки. Руслан и Людмила», М., «Художественная литература», 1985, стр.496 и 573.

14.Д.Самойлов «Памятные записки», «Время», 2014.

15. А.П.Чехов, СС в 12 томах, ГИХЛ, М., 1960-1964,т.9, стр.407-461. 

  6. Л.Н.Толстой «Война и мир» в двух книгах, книга 1, т1ч3 гл. 16 и  книга 2, М., «Художественная литература», 1970,  стр.123.

 17. Энциклопедия символов, сост. В.М.Рошаль, -М.,АСТ;СПб,:Сова,2007.-1007, стр.44, 

 89,227, 235,303-304, 744.

 18. Павел Басинский  «Лев Толстой: бегство из рая», АСТ; АСТРЕЛЬ; М., стр.53.

 19-https://litresp.ru/chitat/ru/%D0%A1/sobolev-yurij-vasiljevich/chehov/1.

 20. Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. – М.: «Локид-пресс». Вадим  Серов.2003.

21. https://www.culture.ru/materials/254562/dachnaya-kultura-fermer-tolstoi-sadovod-chekhov-i-ogorodnik-pasternak.

22.  Дональд  Рейфилд «Жизнь Антона Чехова», Б.Г.С.-Пресс, стр.585.

23. Николай Огарёв «Была чудесная весна» ,  http://www.world-art.ru/lyric/lyric.php?id=9998.

24. https://kraeved1147.ru/yasnaya-polyana/.

25.М.Ю.Лермонтов «Три пальмы  — https://ilibrary.ru/text/1037/p.1/index.html.

26. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А.Ефрона.-СПб.;Брокгауз-Ефрон.1890-1907.

27.http://www.symbolarium.ru/index.php/%D0%A3%D0%B3%D0%BE%D0%BB.

28. Телегин С.М.Русский мифологический роман. – М.: Компания Спутник +, 2008.