Онтологические прогулки

Отзыв на сборник  

В Воронеже были изданы первые 10 сигнальных экземпляров книги «Андрей Платонов. Философское дело». Основная часть тиража еще впереди, а эти первые экземпляры были выпущены по случаю проводимого Платоновского фестиваля, точнее, по случаю проводимого в рамках фестиваля круглого стола «Философские измерения творчества Андрея Платонова», в котором принимали участие авторы сборника. 6 июня была проведена презентация книги. Авторы сборника: Л.А. Аннинский, В.В. Варава, И.И. Евлампиев, Н.В. Корниенко, С.А. Никольский, В.Н. Порус, С.Г. Семенова.

Стилистически обложка сборника похожа на обложку выпущенной в прошлом году книги «Андрей Платонов. Личное дело». И не случайно, ведь какое дело может быть более личным, чем философское? Владимир Владимирович Варава, один из авторов сборника (по статье которого и назван сборник), заметил на презентации, что он очень надеется на продолжение этой серии: «Личное дело», «Философское дело»… Затем, например, «Главное дело» и т.д. Ежели в первом сборнике были собраны различные исторические документы по Платонову (письма, справки и пр.), то в «Философском деле», понятно, собраны статьи разных авторов (философов и филологов), посвященные осмыслению творческого наследия великого писателя. Именно осмыслению самого творчества, а не трактовок и критические разборов. Как отмечено в предисловии к сборнику, «литературоведение в силу органических задач своего метода занимается лишь философскими экспликациями творчества Платонова. Речь идет о «философской прозе», о «философских мотивах» и т.д. как части общего эстетического метода писателя. Авторы представленного сборника совершают попытку целостного философского анализа художественного мира Платонова, в котором философичность – не один из художественных принципов, но тип мировидения» (с. 5).

Сборник состоит из двух частей: философской и литературной (филологической), которые существуют, как написано в предисловии, «неслиянно-нераздельно».

Очень интересно, что статьи авторов как бы пересекаются друг с другом и в итоге сборник представляет собой не случайную компиляцию случайных текстов по заявленной теме (как, к сожалению, часто бывает со сборниками в нашей академической среде), а действительно целостное осмысление творчества Платонова. Имеется в виду не только лишь ссылки авторами друг на друга. Так, например,  Л.А.Анненский в первой статье сборника, разбирая хронику событий во взаимоотношениях Платонова и Горького, спрашивает: «Что же такое Платонов? С Щедриным ли он или с Чеховым?» (с.19). свой ответ дает В.Н.Порус в своей статье, которая так и называется: «Бытие и тоска: А.П.Чехов и А.П.Платонов». В.Н.Порус пишет, что герои Чехова предчувствуют культурную катастрофу, а герои Платонова – живут в ней (с. 304), и тоска здесь – «ключ к пониманию того, что происходит на пространстве, где произошла культурная катастрофа» (с. 310). «Чевенгурская тоска, - пишет философ,  – не предсмертная, она вся – ожидание новой жизни. В этом её сходство и различие с чеховской тоской» (с.314). Тему тоски продолжает в своей статье Светлана Семенова, связывая тоску с такими концептами, как «скука» и «смерть».

Эти пересечения в сборнике часто выглядят как столкновения точек зрения. Так, Светлана Семенова в своей статье (которая завершает сборник), пишет, что хотя Платонов фактически не был христианином и «был в этом смысле сыном эпохи, отвергнувшей религию как «предрассудок Карла Маркса и народный самогон», однако при этом  сама его душевная структура «оказывается поразительно близкой к тому, то называется христианским сердцем, христианской юродивостью и даже святостью « (с.344-345). Это мнение опровергает Владимир Варава, чья статья вместе со статьей Л.А.Анненского открывает сборник. Владимир Варава пишет, что писатель-философ «не вписывается в этот (т.е. христианский – прим. А.К.-Л.) контекст не столько из-за своей конфессиональной религиозности, а в силу того, что говорит о таких вещах, которые не могут быть безболезненно восприняты благочестивым сознанием, свойственным религиозной философии и уж тем более православному мироощущению» (с. 88).

И так далее. Авторы спорят друг с другом, создавая пространства для дальнейших дискуссий, или соглашаются, отмечая пройденные этапы осмысления той или иной проблемы.

Презентация сборника и круглый стол, на котором присутствовали все авторы сборника, дали интересные дискуссии, однако сговориться философам и филологам едва ли удалось. Так, Н.В.Корниенко, через день после круглого стола, в своей лекции, проводившейся в рамках Платоновского фестиваля, заметила по поводу круглого стола, что «философы люди мрачные, они всё больше говорили про смерть. Про смерть и безвыходность человека смертного. Я же думаю, что как раз жизнь и судьба Андрея Платонова представляют наибольший интерес…». -

Так и всегда: филологи всматриваются пристально в жизнь как судьбу писателя, им важна жизнь с её фактами, документами, свидетельствами и пр.; философ же всматривается в смерть как судьбу и тайну бытия, и эта тайна для философа есть самое главное свидетельство жизни и творчества Андрея Платонова,  и именно эту тайну следует разгадывать, по завету Достоевского.

Эта последняя фигура не случайно здесь вспомнилась. Подобно тому, как Достоевский когда-то сделал запрос на русскую философию и, по сути, вызвал русский религиозно-философский Ренессанс, так и теперь фигура Андрея Платонова занимает умы философов и, возможно, даст толчок к новому русскому Ренессансу, на этот раз уже собственно философскому. Надо полагать, что конференции и семинары имени Андрея Платонова, проводимые в Воронеже, немало послужат этому философскому делу – делу всей России, нашей странной страны философов…