Онтологические прогулки

Все бессмертно. Вечно и живо. До дырочки на сапоге, которая и не расширяется, и не «заплатывается» с тех пор, как была. Это лучше «бессмертия души», которое сухо и отвлеченно.

Розанов В.В. «Опавшие листья»

Мы существуем не потому, что мы хотим существовать, или потому что боимся умереть; мы существуем, потому что существуем вечно. Именно из абсолютной бесполезности, безосновности, бесцельности и ненужности нашего существования следует его абсолютная необходимость. Мы существуем не в силу желания жить или страха смерти, даже не в силу надежды или отчаяния, или вопреки злу и абсурду, мы существуем, потому что мы не можем не существовать. Именно потому, что наше существования никому не нужно, никем не обосновано, никуда не ведет, именно поэтому оно и имеет высшую и абсолютную ценность и смысл.

И это не парадокс, не насмешка, не ирония и не абсурд. Ибо наше существование не совсем наше, и оно проистекает из неведомого нам принуждения самого бытия к существованию. Это не мы существуем, это нас принуждают существовать. И это принуждение к существованию без спроса (без нашего ведома и желания) имеет единственное оправдание лишь потому, что мы существуем вечно. Будь мы конечны, это вынужденное существование без спроса, абсурдное и жестокое в своей основе, сущностно несправедливое, было бы просто невыносимо, и человечество давно бы придумало способ избавиться от самого себя. Но именно потому, что мы вечны, никакого конца света не будет. Будут отдельные смерти отдельных людей, но всеобщей смерти человеческого рода не будет.

Но суть не в том, что, как принято обычно гуманистически полагать, что род вечен, а индивид конечен. Дело в том, что и род вечен и индивид вечен. Есть смерть, но индивид вечен, вопреки очевидности и здравому смыслу. Будь обратное истинным, ни род, ни индивид не существовали бы. И причем, эта вечность – не вечность «за гробом», наступающая «после» конечной жизни, а что ни на есть наличная вечность, то есть вечная вечность. 

Вечность не метафора конечного сознания, тщетно тешащего себя иллюзией неисчезновения. Вечность рождается не из-за страха конечности, как думают атеисты, но и не из-за необходимости наказания, как думают моралисты. Вечность и не наша последняя надежда, когда все надежды уничтожены. Вечность – это данность, которая раскрывается по мере того, насколько мы чутки и внимательны к сущему, к близлежащему сущему, мерцающему в лучах красного заката никогда не кончающегося дня. Вечность рождается из «инстинкта вечности», который не имеет ничего общего с «вечной жизнью».

Только вечностью может быть оправдана наша бесцельность, только вечностью может быть прояснено наше фатальное неведение смысла всего, только вечностью может быть дарована абсолютная вечная радость, проистекающая лишь из одного только факта вечного существования и абсолютной радости, которая проистекает из него.

Такова парадоксальная, абсурдно-потрясающая, но бесконечно достоверная фактичность наличного бытия – вечное существование происходит из невозможности и ненужности существования.

Невозможность и ненужность – таковы главные атрибуты вечности. Часто ли об этом думали мыслители, часто ли это изучали ученые, часто ли этим восторгались и изумлялись поэты и художники, часто ли об этом вопрошали богословы и аскеты? Нет не часто. Ведь то, что сущее существует, истина самоочевидная. Она не нуждается ни в объяснении, ни в оправдании. Конечно, думали о «первоначале», о «причинах», «истоках». Думали и философы, и ученые; каждый думал на свой лад. Но приходили всегда к истинам нефилософским и ненаучным. Всегда находили причину и цель, исток и исход, необходимость, разумность и закономерность.

Но почему существующее возможно? До всяких научных теорий и объяснений нужно вглядеться в сущее, в то сущее, которое лежит на «поверхности»; не по ту сторону сущего нужно вглядеться, очаровав себя трансцендентной неожиданностью иного. Нужно вглядеться и вдуматься в то, что есть. Именно есть, есть и все. Без всяких объяснений и оправданий, без всяких причин. Есть то, что есть. И оно всегда продолжает быть. Горизонт вечного существования всегда озаряется лучами нестареющего заката, неумирающего солнца мира, неувядающего дыхания бытия.   

И невозможность сущего равна его простоте и очевидности. Что может быть проще дерева, растущего у дороги, или птицы, летящей в небе, или путника, бредущего в поисках, или камня, лежащего неподвижно? Все очевидное просто и естественно: небеса совлекаются своей потусторонней недоступности и пронзают сущее молнией посюстороннего восторга. И замирает ум, узрев очевидную невозможность происходящего и уже свершившегося. Ум потрясен и заворожен таинственной непостижимостью самого обычного и естественного. Но именно в этой естественности, в страшном свете солнечного мрака, в дневном пепелящем зное, в лучезарной прозрачности свежего дыхания ветра и видна вся его потрясающая неестественность. Неестественность и невозможность.

Невозможность, граничащая с умопомрачением, если мы только на миг отрываем взгляд от привычного и направляем его еще на более привычное: на то, что есть. Не тошнота рождается от удивительной нудительности Бытия, не отвращение, не страх, но тихое изумление, по мере вглядывания в обычное, превращающееся в восторг от обычного. Вот эта невозможность существующего более всего и потрясает. И ум, испугавшись этой невозможности, убегает в недра «объяснений», и тонет в них и рождает мертвые истины о сущем.

И вот изумление от невозможности сущего и невероятности нашего существования, которое чем обычнее, тем невероятнее, еще и оказывается потрясенным ненужностью сущего.

Да, в мире все нужно, для всего есть нужда и необходимость. Хлеб насущный нам нужен, и он как острая связь смертной необходимости единит всех в одну давящую и страждущую нужду. Все друг другу нужны и необходимы. Цепь крепчайшей нужды связывает все в мире воедино, образуя бесконечные круги нужды.

Но весь мир в целом, мир как мир, для чего он, кому он нужен? Кому нужно это утреннее и беззащитное дитя, тянущие свои ручонки вглубь черного и мертвого мрака вселенной. Стоит лишь на шаг отойти от рутины внутримирной нужды и направить взгляд на сущее как таковое, на сущее поверх нужды хлеба насущного, как тут же, моментально открывается вся его абсолютная, вселенская, космическая ненужность. Кому нужен мир как мир?

Никому, в том-то все и дело, что никому. Исчезни мир, или не появляйся никогда, что бы изменилось в самом мироздании?! Что бы изменилось вообще в бесконечности и вечности? Где время, где пространство, где материя, где сознание, где природа и общество, где все это, составляющее столп и утверждение нашего такого нужно-ненужного существования?

Вот эта чудесная ненужность мира так же безумна, безумно проста и очевидна как и невозможность мира.

Ненужность и невозможность. Только они и образует порядок сущего, только благодаря им мир и существует как возможный (потому что он есть), и как нужный (потому что в нем живут люди). Но абсолютная ненужность и невозможность мира, открывающаяся в лучший момент дня (вероятнее всего в «великий полдень»!), становится понятной только тогда, когда есть абсолютное основание этой ненужности и невозможности. И это основание есть вечность.

Только вечность дает возможность существовать сущему как ненужному и невозможному, просто существовать, потому что это существование вечно. Только вечность решает все вопросы смысла и оправдания, добра и зла, страдания и радости, справедливости и сострадания. Только вечность и дает возможность просто существовать, ибо всякое незначительное, никчемное, бессмысленное существование есть вечное существование, и только этим оно и оправдано. Как понять смысл жука или песчинки, даже путь и целого народа, страны и культуры, существуй они лишь во времени. Тогда был бы прав тот, кто сказал, что разницы между навозным жуком и человеком нет никакой: и тот, и другой смертны. И никак невозможно было бы его опровергнуть.

Будь существование хотя бы на миг конечно, то вся бессмысленность, ненужность и невозможность мира уничтожила бы его в бесконечную бездну  абсолютного небытия и невозможности когда-либо появиться хоть на сколько-нибудь. Будь конечность хоть на миг права, мира бы не было никогда. Никакие законы времени, пространства, материи, энергии и вещества не смогли бы поднять эту мертвую скалу ненужности, этот айсберг невозможности. Мир был бы задавлен навечно могильной плитой вечного несуществования и невозможности существовать.

Только вечность рассеивает пыль и мрак всегда алчущей уничтожения смерти, только вечность развеивает мрак нашей бессмысленной скуки. Только вечность дарует абсолютную благодать всему и навсегда, только вечность благословляет нас на вечное существование, в котором мы терпим боль и смерть, добро и зло, радость, страдание и бессмыслицу, но только в которой и возможно самое невозможное – надежда. Только вечность дарует нам эту абсолютную радость существования – надежду, которая возможна только в том случае, если что-то уже есть. Вот это и есть самая удивительная и изумительная истина мира – уже что-то есть. И ее не отменить никогда, никому, никакое конечное сознание не в силу отменить то, что есть. А то, что есть, то и есть чудо, то и есть тайна, хрусталь нашего вечно-непостижимого бытия, предмет нашей высшей любви, заботы и благоговения.