Онтологические прогулки

2.9. Структура. Так почему –  структура? Почему именно к ней стремится наше мышление и почему оно в процессе познания пытается как можно выше подняться в иерархии структур?

     Структура представляет собой, грубо говоря, внутреннее устройство формы, организацию внутреннего взаимодействия частей. Иерархия структур есть иерархия форм, когда совокупность малых форм объединяется в большую форму, представляющую собой единое целое. Свойства большой формы являются по сути суммарным результатом взаимодействий большого числа малых форм. Таким образом, свойства структуры верхнего уровня определяются  совокупностью свойств структур нижнего уровня и свойств связей в общей системе. Следовательно, свойства структуры верхнего уровня обладают новым качеством,  которое зависит от характера связей и отношений между составляющими элементами этой структуры. Изменение характера внутренних связей приводит к изменению свойств структуры. Разрушение ( изменение, отсутствие) связей приводит к разрушению (изменению, отсутствию) структуры.

     Один из основных аспектов научной деятельности как раз и заключается в решении проблем соответствия свойств структур различных уровней иерархии. Таковы – статистическая физика, физика твердого тела, квантовая физика, молекулярная биология, генетика и др. «Пионером» в этой области был, как известно, Пьер Лаплас предположивший, что если задать начальные координаты и скорости всех частиц во вселенной, то можно, используя законы взаимодействия частиц, вычислить «все сущее» и будущее на любых уровнях организации материи. Примерно в этом ключе и действует современная наука. Приведу простой для понимания пример. Свойства газов, в конечном счете, определяются взаимодействиями соударяющихся шариков (атомов или молекул). Если взять большое число шариков, задать им произвольные начальные координаты и скорости, а затем на компьютере смоделировать дальнейшее поведение этой системы соударяющихся частиц (метод Монте-Карло), то прямой расчет показывает, что в системе быстро устанавливается, так называемое, распределение Максвелла по скоростям частиц. Это же распределение было найдено Максвеллом в 1859 г. из общих соображений о поведении молекул газа. Свойства структуры были сведены к свойствам и связям наименьших ее компонентов. Получается, что Максвелл смог узнать то, что спустя почти полтора столетия было найдено с использованием мощных вычислительных средств. Но важно подчеркнуть другое: распределение Максвелла никак не следует из взаимодействий отдельных частиц. Это качественно новое свойство большого ансамбля частиц – структуры более высокого уровня организации. То есть, как бы глубоко мы не изучали взаимодействие двух частиц, мы не узнаем свойства большого ансамбля частиц. Мы должны рассматривать большую систему одновременно взаимодействующих частиц, чтобы выявить свойства, общие для всей системы. Это – подход «снизу», от свойств элементов структуры к общим свойствам структуры. Так, например, организм человека представляет собой набор связанных между собой атомов и молекул, между которыми происходят физико-химические взаимодействия. Это самый нижний уровень структуры организма, который определяет все остальное. Другой подход – «сверху», от общих свойств структуры к установлению непротиворечивой связи с более низкими уровнями структуры, к примеру, от свойств человеческого организма в целом к свойствам отдельных систем организма, свойствам клеток, генов и т. д. вплоть до уровня межатомных взаимодействий. Как правило, различные разделы науки одновременно изучают различные структурные уровни организации, стремясь к «пересечению» результатов, как в примере с распределением Максвелла.

     Рассмотрение большой системы (структуры) позволяет обнаружить такие свойства и закономерности, которые требуют чрезвычайно больших усилий, если идти «снизу», от малых систем (структур нижнего уровня). Сам факт осмысления большой структуры означает прорыв в мышлении.

     Современное «экологическое мышление» было бы невозможно без осознания великими умами прошлого единства и взаимосвязи  сообществ животных и растительных организмов с окружающей средой. Но это осознание шло снизу, путем осмысления единичных связей, «расползание» которых и привело к осознанию единства, закрепленного в понятии экосистема.

     Другими словами, смысл движения вверх по иерархии структур состоит в том, что огромное множество частных связей и отношений сводятся к незначительному (по количеству) набору свойств структуры верхнего уровня. В большой структуре проявляются общие закономерности, не существующие в структурах нижнего уровня. Возникает новое качество, никак не проявляющее себя на нижнем уровне. Происходит «уплотнение» информации. Знание одной закономерности заменяет знание сотни фактов. При движении вниз по иерархии структур раскрываются механизмы, приводящие к возникновению общих свойств структур более высокого уровня. «Понимание детали – лучший и самый надежный способ понимания целого» (Лао-Цзы).  Движение вниз ограничено только уровнем структуры материи. Научный подход к изучению реальности основан на согласовании результатов, относящихся к различным структурным уровням, поскольку реальность обладает единством всех уровней организации. Согласование моделей, относящихся к различным структурным уровням, представляет собой стремление к единству, свойственному природе, а также необходимое (но не достаточное) условие истинности модели.

     Возможно также построение моделей структур без анализа всей полноты связей. Анализ заменяется воображением. Такие модели не выдерживают основательной проверки практикой. Существует вариант построения моделей по принципу сверху вниз, при котором свойства структур нижнего уровня «выводятся» из общих свойств структуры верхнего уровня. По такому типу действует мифологическое и спекулятивное мышление. Последнее – получило чрезвычайное распространение в наше время. Обычно, провозглашается некий принцип или закон, который  «доказывается» множеством фактов, далее, он считается доказанным, после чего «раскручивается» модель реальности, следующая из основных положений. Очень часто  смысл понятий заменяется их происхождением. Характерно, что спекулятивные модели находят многих сторонников, иногда – всеобщее признание. Их слабые места выявляются при анализе основных положений: именно те опоры, на которых держится вся конструкция, оказываются наиболее уязвимыми. На высоких опорах нельзя построить устойчивое здание. Опоры должны быть на уровне земли и уходить корнями в землю. Нормальная модель никогда не опирается на «высшие» принципы и «всеобщие» закономерности типа «единого источника жизненных сил», «инстинкта жизни и инстинкта смерти», «закона всеобщей Природной гармонии», витализма, классовой борьбы и т. д. В ее основе – элементарные, очевидные положения и факты, прошедшие тщательную проверку опытом и прежде всего – причинно-следственные связи.

     Приведу пример более близкий нам по тематике. Одно из популярных положений эстетики модернизма гласит, что настоящее искусство не должно быть утилитарным, предназначенным для удовлетворения практических потребностей, подобно тому, как настоящая фундаментальная наука имеет дело с чистым мышлением, далеким от земли и железок. Отсюда следует, что если искусство удовлетворяет потребность в удовольствии или наслаждении, пусть даже эстетическом, то такое искусство является утилитарным, практическим, потребительским, которое называется, китч (или кич), но никак не настоящим высоким искусством. Подлинное искусство можно только созерцать, но не использовать его никаким способом, даже для удовольствия. Последовательно развивая данный тезис, не представляет труда перевернуть вверх дном всю эстетику, что с успехом было сделано. Остается нерешенным только один вопрос: почему примерно половину всех материальных ресурсов человечество тратит на такую утилитарную и потребительскую вещь, доставляющую удовольствие, как красота, которая никак не влезает в рамки эстетики модернизма.

     Первый уровень познания – восприятие – фактически является мышлением, поскольку в нем реализуются точно те же механизмы, что и в мышлении. Но у восприятия особая роль: это первая и последняя инстанция, осуществляющая осмысленную связь с реальностью. Все начинается с восприятия и им все заканчивается. Осмысление самых больших гиперструктур сводится, в конечном счете, к обобщениям восприятий – исходным значениям.

     Структуры форм отношений или структуры отношений обладают более общим характером по сравнению cматериальными структурами, поскольку они реализуются на классах объектов, обладающих аналогичными структурными свойствами. Интеллект создает модели структур отношений в процессе мышления.

     Структура отношений в языке может быть наполнена практически бесконечным числом сочетаний значений слов. Структура отношений в научных моделях применима к любому набору объектов, описываемых данной моделью. Еще более широким охватом отличаются философские модели. На другом конце – эмпирические модели отношений, закрепляющие практический опыт человека и человечества. Наиболее общие эмпирические модели отношений связаны с представлениями об «устройстве мира», с выделением категорий причинности, пространства, времени, свойств, количества, качества, вещества, измерения, размерности, инерции, непрерывности, дискретности, информации и т. д. Конкретные эмпирические модели отношений закрепляют непосредственный практический опыт: модель двигателя внутреннего сгорания, редуктора, транзистора, печки, модель поведения... Например, модель отношений в классе веществ, именуемых термином газ: вещество, обладающее свойствами равномерно заполнять замкнутый объем, создавать давление на стенки и не оказывать сопротивление сдвигу. Если к этому набору отношений добавить еще электропроводность, то получим новый класс веществ, именуемых термином плазма. В принципе, можно, добавляя те или иные отношения, а также их сочетания «создавать» новые классы, но вне связи с практикой это может оказаться «игрой чистого разума». Например, дополнив класс газов отношением ароматичности, получим класс газов, обладающих запахом. Отношение инертности дает инертные газы. Однако если класс газов дополнить сразу двумя отношениями, ароматичности и инертности, то мы получим класс веществ, не существующих в природе, поскольку инертные газы не обладают запахом. Эмпирические модели являются обобщениями и осмыслением большого практического опыта.

     Математические модели отношений, с виду напоминающие «игры чистого разума», тем не менее,  в большинстве своем, опираются на аксиомы, являющиеся обобщениями отношений реальности. Характер исходных аксиом, свойственный той или иной математической дисциплине, определяет применимость данной дисциплины для построения математических моделей реальности.

 3. Слово, значение, смысл.

  3.1. Слово. Вначале слова не было. А было значение – результат обобщения восприятий в интеллекте, модель объекта,  способная существовать в форме образа представлений. Следует различать значение и  значение слова, представляющее собой общепринятое лексическое значение.

     Характер поведения высших животных свидетельствует о наличии в их интеллекте представлений абстрагированных образов – значений. Вышеупомянутая лиса, которую научили опознавать треугольник, вне всякого сомнения, воспринимает треугольник вообще, как абстрактную структуру, поскольку она адекватно реагирует на треугольник любой формы и размера. Такое обобщенное восприятие, опосредованное через опыт, фактически является мышлением (и к тому же соответствует его традиционному определению). Для опознавания фигуры вообще необходимо иметь модель данной фигуры, закрепленную в интеллекте. Эта модель представляет собой индивидуальное значение.

     Из опыта известно, что собаки отлично различают человека вообще и хозяина или знакомого, кошку вообще и знакомую кошку и т. д. Трудно себе представить, как могли возникнуть слова, обозначающие значения, до того, как возникли сами значения.

     Значение – результат познавательной деятельности интеллекта. Слово – результат перекодирования познания в звуковую форму. Познание первично, слово – вторично. Может ли быть познание без слова? Да, может, что показывает опыт высших животных и глухонемых людей, не проходивших специального обучения. В интеллекте каждого человека существует масса значений, активно используемых в мышлении, но не имеющих соответствий в виде слов. Слова становятся остро необходимы при передаче информации.

     По-видимому, возникновение слова, речи, языка связано с коммуникативными действиями первобытного человека, как-то: эмоциональные звуковые реакции, имитативные действия, жестикуляция. Первые слова имели чрезвычайно общий характер (широкое семантическое поле) и, как правило, сопровождались жестами, что оставило свой след в структуре многих современных языков.

     Характер развития языка соответствует общим закономерностям познавательного процесса, что проявилось в его структуризации. Рост количества слов привел к возникновению грамматических значений (предметности, действия, признака), грамматических категорий (в первую очередь, рода, числа, времени). Возникновение организованных структур слов – предложений – знаменовал качественно новый этап – появления собственно языка, способного, в той или иной степени, соответствовать достигнутому уровню познания.

     Развитие языка можно сравнить со строительством жилища: оно хронически не соответствует опережающим насущным потребностям и поэтому обрастает дополнительными этажами, пристройками, коридорчиками, подвалами, верандами, причем все это делается стихийно, без какого-либо плана или осмысленной цели. Трагедия в том, что все это нельзя снести и построить заново. Каждая доска оприходована и охраняется как ценнейшее национальное достояние. Что-то совсем сгнившее выбрасывается, а на его место, преодолевая сопротивление блюстителей чистоты языка, внедряется новое. В результате, слова, обозначающие процессы, явления, состояния, свойства, отношения – имеют  грамматическое значение предметности и грамматическую категорию рода (мужского, женского или среднего), потому что на ранних стадиях своего развития язык сводил все значения к предметам, действиям и признакам, а также наделяя их качествами рода. Поэтому язык развивался в направлении усложнения структуры слова (корень, приставка, суффикс, окончание) и, главным образом, структуры предложений, дающей возможность практически неограниченно наполнять высказывание информацией посредством общих свойств структуры и появляющегося нового структурного свойства – контекста.Готический собор и «коробка» строились из одинакового кирпича. Различие только в структуре.

     Коммуникативная функция языка, бывшая основной, дополнилась функциями познания, фиксации и передачи знаний, что преобразовало познание из индивидуального явления в общественное. Возник своеобразный «общественный интеллект», как саморазвивающаяся система. Возможность  передачи знаний –  главное, что отличает человека от животного – преобразовала  эволюцию человека в прогресс. Последовал взрыв развития.

     Коммуникация с помощью языка основана на преобразовании (перекодировании) информации человеком-передатчиком в словесный код и обратным преобразованием человеком-приемником словесного кода в код значений. Эта процедура, использующая языковой каналпередачи информации коренным образом отличается от рассмотренного выше механизма чувственного восприятия, когда организм самкодировал внешние сигналы в форму ощущений, потом сам перекодировал в форму восприятий, осмысливал и т. д. Различие состоит в двух дополнительных операциях  кодирования и декодирования, выполняемых к тому же разными людьми.

     В связи с этим возникают вопросы относительно возможностей языкового канала. 1. Каково соотношение между передаваемой информацией и действительно принятой человеком-приемником? 2. Каковы возможности кодирования информации с помощью языка?

   3.2. Значение и смысл слова. Информация, передаваемая посредством слова, есть значениеэтого слова (п. 2.6). В обыденном общении – так называемое,лексическое значение. Передача информации может состояться, если она представленав лексике человека-передатчика. Предположим, человек впервые увидел некое животное и решил сообщить о нем информацию другим людям. Однако все попытки сделать это посредством слов закончатся неудачей: рассказчик, в конце концов, начнет рычать, строить рожи, применять жестикуляцию, другими словами, прибегнетк имитационным действиям, столь характерным для первобытного человека. Если он обладает художественными способностями, то может нарисовать образ зверя.

     Дело в том, что слово не способно передавать не только образы, воспринимаемые органами чувств, или образы представлений, но вообще – зрительные, звуковые и осязательные формы. Слово – это общепринятое обозначение значения. Поэтому, значение слова не предоставляет вещь, а относит ее к определенной категории, систематизирует, классифицирует. Можно сказать, что значение слова есть результат «общественного осмысления» вещи.

     Теперь вспомним (п. 2.3), что воспринимаемый образ отображает не только структуру  реальности, но также структуру интеллекта. Следовательно, образ представлений одних и тех же значений слов у всех людей разный. Можно сказать, что каждый человек имеет личное, индивидуальное значение слова или смысл слова.

     Смысл зависит не только от структуры интеллекта, но также от суммы различных внешних и внутренних факторов. Например, фактор потребности нашел выражение в поговорках: «Сытый голодному не товарищ», «Голодной куме – хлеб на уме»... Сильное эмоциональное потрясение также может радикально изменить смысл многих значений слов.

     Очень часто общение двух людей подобно разговору сытого с голодным. Говорят: «...я не могу до него достучаться», а в других случаях – «...понимают друг друга с полуслова». Люди, которых называют «родственные души» способны передавать друг другу максимум информации, поскольку значения слов обладают для них одинаковым смыслом. В противоположном случае, люди говорят «на разных языках», так как они наделяют одни и те же значения слов различным смыслом.

     В среде монахов существовал феномен соборного сознания, как бы единого сознания коллектива людей, преданных одному делу, одной идеологии и длительно живущих вместе. Эффект соборности, в той или иной степени присущий сплоченным коллективам, позволяет объединять и концентрировать усилия многих людей для решения общей задачи. В таких коллективах появляется возможность точной передачи смысла, возникает своего рода «резонанс» душ, заставляющий работать коллектив как единое целое. (Впрочем, творческая личность в таких коллективах может чувствовать себя неуютно).

     Итак, различие между передаваемой с помощью слов и принимаемой информацией соответствует различиям в смыслах слов у человека-передатчика и человека-приемника. Эти различия с трудом поддаются оценке, но ясно, что они могут быть значительны.

     Превращение образа в слово есть «умерщвление образа» (Гегель). Образ отображает жизнь, поэтому он постоянно изменяется, он живой. Слово (знак) неизменно, поэтому мертво. Даже зафиксированный образ или представление образа не могут быть переданы с помощью слов.

     Теперь попытаемся ответить на второй вопрос, поставленный в конце предыдущего раздела: каковы возможности кодирования информации с помощью языка? Ясно, что в некоторых случаях эти возможности весьма ограниченны, в первую очередь, при передаче образов и форм (пространственных и звуковых), причем эти ограничения имеют принципиальный характер. Но если человек воспринимает информацию посредством образов, а образы не передаются словами, то, что можно передать без искажений?

     Во-первых, можно передать значения слов. В небольших сообществах, находящихся в тесном и непрерывном общении, постепенно уточняются значения слов и различия между смыслом и значением доведены до уровня, который не сказывается на точности передачи информации. В этом состоит один из важнейших подходов для повышения определенности значений. В своем завершенном виде этот подход предполагает замену существенных для общения значений понятиями. Он принят в делопроизводстве и науке. Другой подход основан на повышении уровня структуризации языка. Слово, используемое в структурах, приобретает новый смысл, контекст, возникающий благодаря связям с другими словами текста – совокупности слов, образующих структуру. 

     Например, значение слова человек имеет чрезвычайно неопределенный смысл. Высказывание «...старый человек шел по дороге» существенно снизило неопределенность благодаря связям с другими словами. Связи «привязали» человека к дороге, состарили, заставили идти. С помощью других связей можно обрисовать его внешний вид, характер походки, состояние здоровья, образ мыслей, цель путешествия, описать его родственные связи, род занятий, отношения с родственниками, отношения с властью, историю жизни, историю местности, где он проживает, в контексте истории жизни  и т. д. В какой-то момент мы начинаем видеть этого старикашку, как если бы он был наш старый знакомый. Очевидно, в игру вступили воссоздающие представления (п. 2.4). Но характер возникновения образов представлений (представляемых образов) аналогичен таковому при перцепции (деятельности в процессе восприятия). Следовательно, имеет место превращение смысла воспринимаемой структуры текста в воспринимаемый образ. Происходит включение чувственного механизма познания смысла текста. Интеллект синтезирует образы представлений с использованием имеющихся моделей отношений.

     Повышение определенности смысла произошло за счет конкретизации, перехода от общего к частному, что явилось результатом связей множества значений в единую структуру.

     Возникает вопрос: а что происходит с общим? Исчезает  ли оно по мере конкретизации смысла? Казалось бы, если все значения увязаны в столь жесткую структуру, что все полностью определено и нет никаких степеней свободы, то общее должно неуклонно «сжиматься»? Это не совсем так. Ведь старик в то же самое время остался человеком, а дорога и село – что под Тверью, что под Рязанью – невелика разница. Общее сохраняется в модели отношений, применимой не только к данным  конкретным значениям, но к классам значений. Индивидуальное осмысление этой модели приводит к возникновению в интеллекте собственной модели отношений. То общее, что характерно именно для данной модели отношений имеет определенный смысл. Назовем его сверхсмыслом, поскольку он отличается от смысла конкретной структуры значений в силу более общего характера.

     Возникает ощущение, что структуры из слов способны не только создавать новый смысл, (который, в принципе, может быть обозначен новым словом), но неограниченно повышать точность передачи смысла, включая передачу информации, существующей в образах и формах.

     Похоже, что это действительно так, но повышение точности передачи информации должно сопровождаться соответственным неограниченным ростом масштаба словесной формы. Например, мы можем в небольших словесных структурах точно описывать простые геометрические формы: окружность – непрерывная, плоская, замкнутая линия, отстоящая на одинаковое расстояние от точки, называемой центром; квадрат – замкнутая фигура из четырех одинаковых отрезков, соединенных концами, имеющая одинаковые по величине углы; «Черный квадрат» Малевича – черный квадрат на фоне белого квадрата, размер черного квадрата такой-то, расстояние от края черного квадрата до края белого –  такое-то. Незначительному содержанию соответствует незначительная словесная структура. Но попробуйте точно описать форму человека или хотя бы его лица.

     В принципе можно точно передать словами любое изображение, подражая методу, каким природа формирует ощущения: разбить изображение на миллион точек и описать цвет каждой точки. Эта словесная посылка из нескольких миллионов слов есть та цена, которую следует заплатить за точную передачу формы посредством слов. Но эта чудовищная словесная структура, тем не менее, не способна передать, ни образ, ни форму – она есть средство реконструкции формы. (Этот метод реализован в цифровой фотографии). Музыкальные звуки могут передаваться нотами – своеобразными «музыкальными словами». Но с помощью нот можно передать только два отношения: высоту и длительность звуков. Реальная звуковая форма, воспринимаемая органами слуха, остается неподвластной словесной передаче. Мы должны признать, что формы, воспринимаемые органами чувств, в полной мере не могут быть переданы непосредственно словами (без последующей реконструкции).

     Можно ли утверждать, что переход от значений к структурам значений позволяет передать смысл – субъективные значения? С одной стороны, безусловно, точность передачи смысла может быть существенно повышена. С другой – в процессе создания структуры слов человек-передатчик создает новый смысл, содержащийся как в структуре смыслов, так и в структуре отношений. Человек-приемник, воспринимающий структуру значений, преобразует ее в собственный смысл. Точность передачи смысла значения, повышается в ущерб точности смысла текста.

     Способность воспринимать смысл в структурах значений, а тем более – в структурах отношений, есть свойство высокоразвитого интеллекта. В большинстве случаев, среднее мышление если и ощущает, то не в состоянии осмыслить структуры отношений. Более того, в трудах критиков и литературоведов часто можно встретить поверхностный анализ этого аспекта содержания, что свидетельствует о недостаточно глубоком восприятии текста.

     Мы выходим на еще один существенный аспект восприятия структур из слов (текстов): один и тот же текст принципиально создает множество субъективных смыслов. Эти смыслы – результат взаимодействия структуры из слов (текста) с индивидуальной структурой интеллекта. Попытка рационализировать этот смысл проявляется в толковании илиинтерпретации текстов.

     Огромное разнообразие толкований Библии наглядно демонстрирует широту диапазона индивидуальных смыслов. В некоторых художественных текстах (например, у символистов) используются специальные приемы, направленные на расширение поля смыслов, на повышение многозначности слов, с целью инициировать появление сверхсмысла, выявить его некое сокровенное значение, в котором, по мнению авторов, и состоит истинный смысл текста. Можно с уверенностью утверждать, что этот новый смысл будет в высшей степени субъективен и неоднозначен.

     Множественность смыслов – естественное следствие несовпадения значений и смысла множества слов, неопределенности и подвижности логической структуры отношений в тексте, и, наконец – неспособности интеллекта создать модель адекватную тексту. Это свойство текста в некоторых случаях, например в художественной литературе, является безусловным достоинством: текст автоматически «адаптируется» к особенностям интеллекта, пробуждает созидательную работу мышления, воображения и фантазии. В других случаях, например, в науке, праве, делопроизводстве требуется жесткая однозначность смысла текстов. Это требует несколько иного подхода к слову. В целом, однако, можно констатировать: переход от смысла к тексту и от текста к смыслу в большей или меньшей степени неоднозначен.

     В настоящее время наблюдается тенденция расширительного толкования понятия текст: музыка как форма текста, живопись как текст, танец как текст и т.д. Традиционное понятие текст предполагает наличие информационного кода и алфавита этого кода с целью достижения максимальной точности передачи смысла. Любое средство коммуникации стремится к этой цели, однако, более или менее однозначная передача смысла средствами искусства возможна лишь при условии совпадения характера восприятия различными людьми одной и той же художественной формы. Подробнее этот вопрос рассмотрен в п. 6.3.

     В общем, процесс восприятия текста аналогичен процессу восприятия образа с помощью органов чувств: интеллект сам синтезирует новый смысл и, по существу, воспринимает результат собственного синтеза. Текст лишь управляет процессом синтеза смысла, но если смысл не был синтезирован, то, следовательно, текст не был воспринят. Информация, воспринимаемая при помощи слов, содержит объективную составляющую и составляющую, созданную интеллектом человека-приемника и представляющую собой индивидуальный смысл. Этот смысл не может быть целиком передан от человека к человеку посредством текста.

     Восприятие текста, таким образом, представляет собой своего рода сотворчество, а качество вновь созданного «творческого продукта» зависит от уровня развития воспринимающего интеллекта и от готовности человека к творчеству.

   3.3. Понятие. Ранее было показано, что можно уточнить смысл слова при помощи дополнительных смысловых связей, ограничивающих «свободу смысла», то есть, используя дополнительные словесные конструкции. Такой подход можно назвать определением значения слова при помощи других слов. Он реализуется в толковых словарях. С помощью определений значения стандартизируются, сужается возможное «поле смыслов», повышается точность и определенность передачи информации.

     Можно ли сузить «поле смыслов» до такой степени, что значение будет определено совершенно точно? Безусловно, можно, и мы это делаем постоянно, если речь идет о конкретных вещах: конкретная ложка – это именно данная ложка, а не какая-либо другая, Сидоров – это именно Сидоров, а не какой-либо другой человек. Естественно, восприятие конкретной ложки или Сидорова у разных людей будет различаться, но в смысле передачи информации будет достигнута полная определенность: никто не укажет на Иванова «в смысле Сидорова».

     Можно ли достичь такой же высокой определенности значений вообще, а не только значений конкретных объектов? Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим конкретный пример. Когда мы покупаем, к примеру, ткань мы должны однозначно определить длину, необходимую для конкретной цели. При этом мы должны быть уверены, что метр или аршин у продавца совпадает с вашим аршином. Следовательно, необходим единый эталон или  стандарт. Эталон – это конкретная вполне определенная вещь, последовательно прикладывая которую к другой вещи мы определяем число, обозначающее, сколько раз эталон поместился в данной вещи. Это число и есть длина вещи, выраженная в эталонах. Другими словами, длина вещи есть отношение, определяемое с помощью вышеописанной процедуры. Вводя отношение произвольного к конкретному, мы можем точно определить значение этого произвольного.

     Описанная выше процедура не сводится только к введению в обращение эталона. Она неявно предполагает, что человек способен определять отношения и измерять. В свою очередь, это означает владение алгоритмами упорядоченности (счет), непрерывности и связности (измерять все и один раз), гладкости (измерять по прямой). Возможность использования одного эталона для всех трех измерений предполагает неявное осознание однородности пространства в смысле отсутствия в нем каких-либо выделенных направлений. Кроме того, необходимо владение элементарной логикой (опять же, неосознанное, п. 4.2). Вся эта мощная, неосознаваемая часть мышления рационализирована и закреплена в структуре интеллекта, функционирует на уровне чувств. Подобно невидимой подводной части айсберга она держит на себе видимую надстройку.

      Итак, от представления о пространственной  протяженности мы перешли к понятию длины, как меры протяженности. Это понятие возникло как отношение произвольной протяженности к конкретной – эталону. Именно эталон внес полную определенность в смысл значений протяженность, длина, ширина, расстояние, поскольку позволил соотнести любой размер с мерой длины. (Здесь использовано слово длина как значение и как понятие).

     На самом деле, не все так просто. Вначале необходимо было осмыслить протяженность путем сравнения различных предметов в пространственном отношении, с помощью анализа выделить в предметном мире и синтезировать в интеллекте соответствующее представление, как общее свойство реальности и, наконец, свести общее к конкретному и полностью определенному, вводя понятие меры протяженности, длины, при помощи соответствующего эталона. Как видим, понятие представляет собой модель отношения значений, которая становится полностью определенной после введения эталона.

     Аналогично можно ввести понятие, относящееся к любому значению, при условии, что можно ввести эталон данного значения. Так что, в принципе, количество всяких понятий может расти как снежный ком, способный раздавить любой интеллект.

     К счастью, не все так трагично. Оказывается, подавляющее большинство понятий являются моделями отношений других понятий, в силу всеобщей связи, существующей в природе. И подобно природе, понятия структурированы: отношения понятий самого нижнего уровня структуры образуют понятия следующего уровня и т.д. В результате, все упирается в набор исходных понятий, несущих всю огромную структуру. Чем (или кем) определяются эти исходные понятия? И что собой представляет эта огромная надстройка – структура из понятий и их связей?

     Во-первых, следует отметить, что если исходные понятия обладают мерой, то любое новое понятие, являющееся моделью отношений исходных понятий, также обладает мерой – отношением мер исходных понятий. Скажем скорость – отношение изменений длины и времени – имеет меру – отношение мер длины и времени. Аналогично, все понятия более высоких уровней иерархии автоматически обретают меру. Так чем же определяется выбор исходных понятий и исходных мер? Случаен ли он?

     Если обратиться к так называемым «общим соображениям», то можно предположить, что исходные, основные понятия должны быть связаны с наиболее общими представлениями о реальности. При этом совокупность исходных понятий должна обладать полнотой охвата, но не быть избыточной, то есть одни исходные понятия не должны выводиться через другие. Рассмотрим в качестве примера понятия классической физики. 

     Фундаментальных основ реальности всего три: пространство, время и материя. (Еще одна основа – электрический заряд – проявляет себя в электромагнитных явлениях). По логике, должно быть только три исходных понятия и три исходных меры, определяющие все остальные понятия и меры (четыре – при учете электромагнитных явлений). Все остальные, какие только мы можем себе представить, наблюдая природу, должны выражаться через эти три (четыре). Вот, эти исходные понятия: длина, время, масса, (заряд) и их эталоны – метр, секунда, килограмм, (кулон).

     В разные времена исходных понятий было значительно больше: например, наука не всегда осознавала единство механических и тепловых, электрических и магнитных явлений. До сих пор температура измеряется в условных единицах – градусах, хотя может выражаться в единицах механической энергии. Но общая тенденция науки – уменьшение числа исходных понятий, сведение их к фундаментальным основам бытия, выражающим единство всего сущего.

     Естественно, я слукавил, «логически выводя» четыре первоосновы естествознания. Это вывод с заранее известным результатом. Но он наглядно демонстрирует тот факт, что поступательное движение науки неизбежно приходит к единым, наиболее общим «началам», как говорил великий Ньютон.

     Итак, все огромное множество понятий, это дерево колоссальных размеров вырастает из нескольких исходных, – уходящих корнями в первоосновы. Что связывает это дерево, не дает веткам отделиться от ствола, охраняет единство? Ответ чрезвычайно банальный – связи (отношения), которые закреплены в модели отношений понятий. Причем, модели отношений образуют иерархическую структуру, полностью соответствующую иерархии понятий. Интеллект в очередной раз реализует механизм структуризации, испытанный им на обширной практике восприятий. Точно так же, как в восприятии используются исходные эталоны, здесь используется исходная модель отношений, связывающая исходные понятия. Из этой исходной модели вырастает вся конструкция, вплоть до «последнего гвоздя».

     В механике эта исходная модель представляет собой закон Ньютона: F=M*A, гдеF, Mи A– сила, масса и ускорение, соответственно. Как видим, исходные первоосновы – пространство, время и материя – определяют силу – меру взаимодействия тел. Из этой исходной модели с помощью логики можно двигаться по направлению к частным и конкретным вещам, окружающим нас в жизни. Подобным же образом действует восприятие: вначале схватывается целое, а затем следует перцептивная  деятельность – исследование деталей, вплоть до самых мелких.

     Каким образом возникают новые понятия? Один из путей – через познание реальности. Открытие новых связей реальности сопровождается возникновением новых отношений в модели и новых понятий, соответствующих этим отношениям.

     Механика Ньютона в «зародыше» уже содержалась в законе инерции Галилея: «Всякое тело сохраняет состояние покоя или равномерного прямолинейного движения, пока на него не действует сила». Отсюда следовала связь между взаимодействием (силой) и движением: скорость не есть следствие действия силы (как в механике Аристотеля). Действие силы вызывает изменение скорости, то есть ускорение.

     Почему же Галилей, первый установивший равномерно-ускоренное движение под действием постоянной силы, не написал второй закон Ньютона? Именно потому, что он был велик и не позволял себе безответственных действий. До сих пор многие, даже образованные люди, определяют силу, как меру ускорения определенной массы, а массу – как меру ускорения под действием определенной силы, причем их «чувство здравого смысла» не посылает сигналы отрицательных «интеллектуальных» эмоций.

     Необходимо было ввести эталон силы, не зависящий от массы, например, растяжение конкретной пружины на вполне определенную длину. Но растяжение пружинки на конкретную длину – это не метр, его не приложишь к куску ткани. Можно при помощи эталона растянуть другую пружину и зафиксировать длину растяжения. Будет ли сила растяжения второй пружины равна эталону? Можно предположить в качестве гипотезы, что эти силы равны. Это будет гипотеза о равенстве сил действия и противодействия. То есть сила растяжения  последовательно соединенных пружин (двух или более) одинакова. Идя по этому пути можно научиться суммировать силы и делить их на части, изготовить прибор (динамометр), калиброванный по эталону. Далее можно ввести понятие равнодействующей суммы сил, в том числе – действующих под углами и т. д. Другими словами – сформировать понятие силы как определенную модель отношений на основе определенных связей реальности. Полная определенность понятия возникает благодаря использованию эталона именно силы, а не отношений других эталонов.

     Далее, при помощи прямых измерений оказалось возможным установить, что ускорение определенного тела оказывается пропорциональным действующей силе и ввести понятие инерции тела, как меры величины силы, необходимой, чтобы придать телу эталонное ускорение. (Другими словами, инерция тела равна отношению силы к ускорению). Наконец необходимо было экспериментально установить аддитивность инерции, то есть, инерция суммы двух тел равна сумме их инерций. После этого можно записать соотношение между величинами инерции, силы и ускорения и использовать термин масса вместо термина инерция, помня при этом, о предположении равенства сил действия и противодействия. Чтобы соотношение превратилось в закон, следовало провести опытную проверку следствий, в которых может проявиться несоответствие модели и реальности (в частности, сохранения импульса, которое следует из основного соотношения, но определяется равенством действия и противодействия).

     Очевидность принципа равенства действия и противодействия – кажущаяся. Действительно, каждое звено натянутой цепочки находится в покое, следовательно, находится под действием равных и противоположных сил. А что будет, если одно из тел – пушечное ядро или ударная волна взрыва, если уже на межатомных расстояниях различаются скорости и ускорения? Задуматься есть над чем.

     Закон природы потому и закон, что выполняется всегда. Он отражает коренные причинно-следственные связи. Если существует хотя бы один эксперимент, опровергающий закон, происходит революция – коренная ломка представлений. Взявший на себя груз ответственности за провозглашаемый закон, ощущает всю тяжесть этого груза. Поэтому Ньютон первым своим законом сделал закон инерции Галилея, действительно являющийся идеологической основой ньютоновской механики. В то же время он, хотя бы отчасти, перекладывал груз ответственности на  плечи великого итальянца.

     Другой путь образования новых понятий – операции над понятиями.

     Если проинтегрировать по времени уравнение, выражающее запись второго закона Ньютона, то в левой части получим некую величину – произведение силы на время, а в правой части – произведение массы тела на квадрат скорости, деленное на два. Левая часть имеет физическую природу, выражаемую  понятием работа. Правая часть – выражает определенное состояние тела, зависящее от квадрата его скорости. Для характеристики этого состояния потребовалось ввести новое понятие – энергия. Это понятие зафиксировало новое отношение: работа, совершаемая над телом, переходит в его энергию и наоборот. Для того чтобы получить новое понятие, не пришлось таскать тело на пружинке и измерять его скорость. Оказалось, достаточно произвести действия не с предметами, а с понятиями.

     В этом месте нам следует расставить некоторые акценты.