Онтологические прогулки

К. Маркс и Ф. Энгельс

Созданное Карлом Марксом (1818-1883) совместно с Фридрихом Энгельсом (1820-1895) диалектико-материалистическое учение – марксизм, включающий в себя собственно философию, политическую экономию и теорию научного коммунизма, не только оказало заметное влияние на интеллектуальную элиту ХIХ—ХХ вв., но и стало для миллионов людей по всему миру своего рода политической религией без Бога. Поэтому влияние К. Маркса нередко сравнивают (например, Эрих Фромм) с влиянием библейских пророков. В сущности, марксизм – это пятая мировая религия, где образ Бога заменен образом Человека.

В СССР марксизм (точнее, марксизм-ленинизм) был не просто «одним из» философских учений, а государственной идеологией. По сей день в России миллионы людей, в т.ч. и молодых (хотя сегодня таких сравнительно немного), родившихся уже после распада Советского Союза, с благоговением относятся к именам Маркса – Энгельса – Ленина. Это обстоятельство, а также то, что автор сам родился и сформировался в советское время (более того, был преподавателем марксистско-ленинской философии^[i]), накладывает определенные этические ограничения в изложении и оценке марксизма как явления мировой философии Нового времени.

С другой стороны, осмысление марксизма с позиций сегодняшних реалий и личного интеллектуального опыта, с неизбежностью оказывается своего рода, говоря словами Маркса, «сведением счетов со своей философской совестью». Наконец, обозначу еще одно обстоятельство. В подавляющем большинстве наши современники и в России, и за рубежом не только не читали труды классиков марксизма-ленинизма, но не имеет даже элементарных представлений ни о создателях этого учения, ни тем более о его содержании. Поэтому изложение и оценку онтологических принципов марксизма целесообразно предварить кратким историко-биографическим экскурсом.

***

Карл Маркс родился 5 мая 1818 г. в Трире в семье преуспевающего еврея-адвоката Генриха Маркса, принявшего протестантизм. Отношения между сыном и отцом, скончавшимся в 1838 г., отличались взаимной любовью и уважением, чего, по-видимому, нельзя утверждать, говоря о его отношениях с матерью, которая, не довольная его браком, лишила Карла права распоряжения семейным имуществом, поэтому, будучи выходцем из состоятельной семьи, он почти всю жизнь провел в нужде.

Уже в гимназии проявились незаурядные интеллектуальные способности Маркса и его высокие моральные принципы, о чем свидетельствует сочинение “Размышление юноши при выборе профессии” (1835). В нем Маркс пишет, что человеку божество указало общую цель — облагородить человечество и самого себя, но оно предоставило ему самому изыскание тех средств, которыми он может достигнуть этой цели.

По окончании гимназии, Маркс поступил сначала в Боннский, затем в Берлинский университет, где изучал юридические науки. В студенчестве Маркс писал стихи, в которых говорил о своем предназначении: “Каждое мое слово станет огнем и действием”. В сущности, эти слова, сказанный в 1836 г., оказались (можно спорить, плохо или хорошо для других людей) пророческими. Впрочем, юношеский романтизм скоро сменился более трезвым взглядом на мир. В письме к отцу от 10 ноября 1937 г. Маркс называет свои стихи «чисто идеалистическими» и рассказывает о своем увлечении философией, в частности, о попытке построить “систему философии права”. Усмотрев в гегелевской диалектике метод, имманентный движению самой действительности, Маркс замечает: “Придется сотворить себе кумира из ненавистного мне воззрения”.

Окончив университет, в 1841 г. Маркс защищает докторскую диссертацию, посвященную атомистическим учениям Демокрита и Эпикура. Рассчитывая стать профессором философии, Маркс поселяется в Бонне, однако напряженная внутриполитическая обстановка побудила его отказаться от этого намерения и заняться журналистикой.

          В 40-е годы большое влияние на Маркса, как и на Энгельса, оказали появившиеся тогда сочинения Л. Фейербаха, особенно его “Сущность христианства” (1941). Ознакомившись с ними, Маркс и Энгельс не зависимо друг от друга сразу стали “фейербахианцами”. В этот период (с января 1842 г. по январь 1843 г.) Маркс работал в Кёльне в редакции “Рейнской газеты”. Ярко выраженная революционная направленность издания привела к его закрытию. Выйдя из редакции “Рейнской газеты”, Маркс, по его собственному выражению, удалился “в учебную комнату”. Он принимается за рукопись “К критике гегелевской философии права” (1843). Однако уже в 1844 г. откладывает завершение этой работы ради принципиально нового исследования, посвященного проблемам отчуждения труда и частной собственности. Так рождаются знаменитые “Экономическо-философские рукописи 1844 года”, предметом которых стала трудовая природа человека. На Западе многие интеллектуалы считают эти рукописи главным философским сочинением Маркса.

 Родные и близкие называли Маркса за его внешность Мавром. В 1843 г. в Крейцнахе, после семи лет помолвки, “Мавр” женился на подруге детства красавице Женни фон Вестфален, происходившей из знатной аристократической семьи. Женни, в которую Маркс был по-юношески влюблен всю свою жизнь, следовала за мужем в дни самых больших невзгод и лишений. Из семерых детей выжили трое —дочери Женни, Лаура и Элеонора.

          В 1843 г. Маркс переезжает в Париж. Здесь в редакции “Немецко-французского ежегодника” в конце августа 1844 г. произошла первая встреча Маркса и Энгельса. Обнаружив полное единство взглядов, друзья принимаются за разработку нового диалектико-материалистического учения, основные принципы которого Маркс наметил в так называемых “Тезисах о Фейербахе” (1845). В 40-х гг. появляются их совместные сочинения: “Святое семейство” (1845), “Немецкая идеология” (1846), “Нищета философии” (1847). В Брюсселе, куда Маркс отправился после высылки из Парижа, весной 1947 г. Маркс и Энгельс примкнули к тайному обществу “Союзу коммунистов”, вскоре став его лидерами. В 1848 г. появляется “Манифест Коммунистической партии”, в котором было дано систематическое изложение нового мировоззрения, а также учения о классовой борьбе и всемирно-исторической роли пролетариата.

Во время февральской революции 1848 г. Маркс был выслан из Бельгии. Маркс вновь отправился в Париж, а когда в Германии началась мартовская революция, он вернулся в Кельн, где стал издавать “Новую Рейнскую газету” (01.06.1848 — 19.05.1849). После поражения революции Маркс был предан суду, но был оправдан (19.02.1949) и вскоре эмигрировал: сначала в Париж, а затем в Лондон, где в достаточно стесненных обстоятельствах прожил до конца своих дней. Его научная деятельность была бы просто невозможна без всесторонней (в т.ч. финансовой) помощи Ф. Энгельса, который был весьма состоятельным фабрикантом^[ii].

В работе “К критике политической экономии” (1859), ставшей прообразом “Капитала”, Маркс дает классическую формулировку сущности материалистического понимания истории: “Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание”. В 1867 г. выходит в свет первый том «Капитала» – главного сочинения Маркса. Второй и третий тома “Капитала” были завершены Энгельсом уже после смерти автора.

Главную цель своего труда Маркс видел в том, чтобы открыть экономический закон движения современного ему буржуазного общества. Маркс показывает, что сущность стоимости, прикрытая вещной оболочкой, заключается в отношениях между людьми, и вскрывает тайну капиталистического накопления: рабочий продает на рынке свой уникальный “товар” — не труд, а рабочую силу, эксплуатация которой и является источником так называемой “прибавочной стоимости”.

28 сентября 1864 г. в Лондоне был основан Первый Интернационал, сыгравший заметную роль в политических событиях Европы тех лет. Важнейшим из них стала Парижская Коммуна, опыт которой Маркс проанализировал в работе “Гражданская война во Франции” (1872). На основе этого опыта в “Критике Готской программы” (1875) Маркс сформулировал идею переходного периода от капитализма к коммунизму и соответствующего этому периоду особого государства — диктатуры пролетариата.

          Активная политическая деятельность, изнурительная научная работа, смерть жены (02.12.1881) окончательно подорвали здоровье Маркса. 14 марта 1883 г. он навсегда заснул в своем кресле. Карл Маркс был похоронен рядом со своей женой на кладбище Хайгейт в Лондоне.

***

Обстоятельства жизни Маркса и Энгельса и сложившееся между ними «разделение труда» обусловили то, что бÓльшая часть философских работ (особенно касающиеся онтологии, которая нас, собственно, сейчас и интересует), считающихся классикой марксизма, были написаны не Марксом, а Энгельсом. Маркс до конца жизни не терял надежды лично изложить философию марксизма, полагая, что она еще не написана, но этим надеждам не суждено было сбыться. Какой она могла быть, теперь уже никто сказать не может, но, думаю, не хуже написанной Энгельсом^[iii]. Это ничуть не умаляет вклад Энгельса, и вовсе не означает намерения противопоставить его Марксу, но «мы имеем то, что имеем», и не допустимо игнорировать расхождения между Марксом и Энгельсом в каких-то важных вопросах (а такие расхождения, разумеется, есть: не существует двух людей, думающих абсолютно одинаково).

Первой собственно марксистской работой стали, написанные Марксом в возрасте 25 лет «Тезисы о Фейербахе»^[iv] (1843 г., опубликованы Энгельсом в 1888 г.). Уже в первом тезисе Маркс утверждает: «Главный недостаток всего предшествующего материализма – включая и фейербаховский – заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно^[v]. Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой.»

Уже здесь сформулирована центральная идея Маркса, идущая от И. Фихте, – практика субъекта, но практика, ориентированная не на сознание субъекта, а на объективный мир. Отсюда – последний, одиннадцатый тезис: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его.» Это стало своего рода жизненным Credo Маркса, которому он никогда не изменял.

Совершенно очевидно смещение акцентов в понимании практики не только по сравнению с Фихте, но и (тем более) с Кантом, для которого практика – «это то, что возможно благодаря свободе». Согласно Канту, практика имеет две стороны: нравственную и прагматическую. У Маркса, в сущности, понимание практики стало склоняться ко второй стороне как деятельности по преобразованию материальных условий жизни. Конечно, это еще далеко не крайне примитивный американский прагматизм^[vi] Ч. Пирса и Дж. Дьюи, но нравственность уже оказалась явно в тени пользы и выгоды.

На мой взгляд, историческое величие и непреходящая ценность философии марксизма – в открытии материалистического понимания истории. Лишь однажды – за полтысячелетия до возникновения марксизма – сходные идеи были прописаны арабским мыслителем Ибн-Хальдуном (1332-1406), с работами которого европейцы познакомились лишь в конце XIX века. Маркс открыл для европейцев то, чего до него не только не исследовали, но даже не осознавали – общественное бытие как совокупность отношений собственности, обусловленных способом производства. Эта идея – главная в учении Маркса, но в то же время и менее всего понимаемая. Могу судить по собственному пятнадцатилетнему опыту преподавания марксистско-ленинской философии: ведь большинство людей понимают бытие как «материально-техническую базу», а тут речь идет об идеальных (!) по своей природе экономических отношениях^[vii]. Это было новым, неожиданным и трудно усваиваемым.

А вот вся «перелицовка» Ф. Энгельсом гегелевской диалектики на материалистический и даже естественнонаучный лад была затеяна исключительно для того, что подвести под это открытие «научно-обоснованную» онтологическую базу. Уже в этом состояла большая ошибка Энгельса: со времен Аристотеля хорошо известно, что не наука определяет исходные основания философии, а философия – мировоззренческие и методологические основания науки. Нельзя сказать, что из затеи Энгельса обосновать философию наукой ничего путного не получилось, но до гегелевской глубины и системности диалектическому материализму изначально было очень далеко. Это связано отнюдь не с профессиональным уровнем или интеллектуальными способностями авторов, а с установкой в понимании бытия, о чем подробнее будет сказано ниже.

Нет нужды пересказывать основные онтологические положения Энгельса, изложенные в работах «Диалектика природы», «Анти-Дюринг», «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» и др. Для этого достаточно освежить в памяти вузовские учебники по философии, хоть советского периода, хоть современные. Принципиальной разницы лично я не вижу: просто перестали ссылаться на Энгельса^[viii].

Например, авторство учения о трех основных законах диалектики теперь приписывают не Энгельсу, а Гегелю, что, наверное, вызвало бы большое удивление самого Гегеля, который, конечно, детально разработал всеобъемлющую и утонченную систему категорий диалектики, в т.ч. писал о единстве тождества и различия, о понятии меры как единстве качества и количества, об отрицании отрицания, но Гегель никогда не говорил о трех основных законах диалектики. Таких «законов» он, наверное, мог бы насчитать в своей системе десятки, и каждый из них мог бы претендовать на статус основного. Например, закон единства тождества и различия, закон явления и сущности, закон сущности и существования, закон содержания и формы и т.д.

Поэтому остановлюсь только на тех положениях Энгельса, которые вызывают у меня, если не возражения, то как минимум вопросы. Первое положение касается так называемого основного вопроса философии об отношении мышления к бытию. Сама формулировка «Что первично: дух или природа?» заимствована у Шеллинга, но автор идеи всеединства (Шеллинг) не только не придавал ей статуса основного вопроса философии, но и саму проблему формулировал как ложную, чреватую крайностями и однобокостью решения. Еще Кант называл материализм и идеализм двумя разновидностями догматизма, поскольку оба они «утверждают больше, чем могут знать». Иначе говоря, базируются на постулатах, принимаемых на веру, поскольку их в принципе невозможно доказать ни логически, ни эмпирически.

К тому же, ранний Шеллинг, как до него и Фихте, называл бытием вовсе не бытие как таковое (в традиции Парменида, Платона, схоластов или Гегеля, которое чаще всего отождествлялось именно с мышлением, духом, Богом, Абсолютом), а чувственно воспринимаемую природу. Я уже не говорю о том, что Энгельс исходил из классового подхода – категории явно не философской, а политической. Политика, как известно, преследует не истину, а обретение власти для реализации частных интересов наций, классов, сословий и других социальных групп. Проблема здесь не в том, что у Энгельса бытие отождествляется с одной из форм его существования, а именно материей (это делал любой материалист в истории философии), а в том, что Энгельс ставил вопрос «Что первично: мышление или бытие?» политически. Вопрос о первичности природы и духа превратился баррикаду, разделяющую две враждующих силы. В практике философствования это означает не что иное как субъективизм, возведенный в принцип деятельности, чреватый волюнтаризмом. При такой постановке вопроса философу уже не до истины и нравственности: ему надо просто быть победителем. В философии же может быть только один победитель – истина.

Общефилософская (онтологическая) концепция марксизма традиционно называется диалектическим материализмом (правда, накануне распада СССР его всё чаще, видимо, стесняясь материализма, стали называть «материалистической диалектикой»). Но диалектика в принципе невозможна без понятия бытия. Кант, отрицавший какую-либо познаваемость бытия, потому и остановился в развитии диалектической логики на четырех антиномиях, что дало Гегелю повод обвинить его в «нежничании» с вещами, которые буквально разрываемы бесконечным множеством противоречий.

Но еще хуже обстояло дело у философов науки –  позитивиста Огюста Конта и последователей его идей вплоть до нынешних, например, Д. Чалмерса. Конечно, Энгельс никогда не доходил, как позитивисты, до отрицания понятия бытия как «метафизической химеры», но его заигрывание с наукой обусловило то, что он во многом пошел по пути О. Конта, который с одной стороны, «похоронил» религию и метафизику; с другой стороны, попытался возвести науку в ранг религии и философии, породив на деле очень убогую религию и весьма поверхностную философию – гибрид наивного эмпиризма и самоудовлетворяющегося субъективного идеализма. Ф. Энгельс тоже обращался к науке как к последней инстанции в разрешении философских проблем, а финалом марксизма стала теория «научного (?) коммунизма» (в основном разработанная, кстати, Энгельсом, а не Марксом) и почти религиозная вера масс в светлое будущее всего человечества.

По-человечески, романтические идеи и в целом образ отзывчивого, сострадательного и увлекающегося Ф. Энгельса мне гораздо симпатичнее демонической натуры К. Маркса, но сейчас речь идет не личных симпатиях, а об исходных принципах и практических следствиях онтологии Энгельса, и моя задача состоит не в том, чтобы обвинять или защищать Энгельса, но понять. Если у Маркса исходным принципом исторического материализма был тезис о первичности общественного бытия, то у Энгельса бытие вообще оказалось малосущественным условием материального единства мира (как говорится, «почувствуйте разницу»).

Следствием неразличения Энгельсом, во-первых, бытия и существования; во-вторых, бытия и материи (в сущности, подмены бытия существованием материи) стало не очень корректное в естественнонаучном и философском отношениях знаменитое положение Энгельса из «Анти-Дюринга» о том, что «единство мира состоит не в его бытии, хотя его бытие есть предпосылка его единства, ибо сначала мир должен существовать, прежде чем он может быть единым». Возникает вопрос: если бытие – это предпосылка материального единства мира, то почему же бытие должно быть после такого единства: ведь если нет условия, не может быть и обусловленного?

Энгельс прямо связывает единство мира (как некое свойство, или предикат) с существованием, причем, физической материи, бесконечно делимой, как бы «рассыпающейся» на составные элементы (вспомним демокритовские неделимые «атомы бытия»), которой Энгельс приписал не свойственную ей и даже прямо противоположную функцию всеединяющего бытия. Можно было бы еще долго перечислять уязвимые места онтологии Энгельса (например, тезис о абсолютности движения и относительности покоя), но сразу перейду к главному. На мой взгляд, основными негативными следствиями фактического отказа от исходного понятия бытия в общей (энгельсовской) онтологии и замены его понятием материи стали две «вещи»:

во-первых, ущербное понимание диалектики, которую невозможно вывести исключительно из царства природы: оно само, это царство, должно быть выведено из бытия как такового, точнее, из противоречивого единства бытия и небытия, которое разрешается или осуществляет себя в мире конечных вещей (мире существования); всё остальное – частные следствия;

во-вторых, исчезновение онтологической основы всякой личности – я-бытия, без которого в принципе невозможно уразуметь ни сущность человека, ни тем более его самосознания, а, соответственно, деятельной субъектности человека, о которой писал Маркс в первом тезисе о Фейербаха. Я уже не говорю о различных издержках морально-нравственного свойства такой онтологии человека и мира, о чем уже полтора столетия не говорил только ленивый.

Однако несмотря на все слабые места онтологической концепции Ф. Энгельса, которые с годами становятся всё очевиднее, не говоря уже об устаревшем эмпирическом материале естествознания XIX столетия, ее появление было исторически обусловленным и сыграло в целом положительную роль, если не в развитии философской мысли, то в ее популяризации. В этом отношении она, как и концепция исторического материализма, имеет свою (пусть и не столь значительную) историческую ценность, а поскольку в философии (в отличие от науки) ни одна идея никогда не устаревает, возможно, – при определённых обстоятельствах – онтология Энгельса будет вновь (как знать?) востребована в каком-то неожиданном для всех виде.