Онтологические прогулки

 

Уже несколько тысяч лет философия пытается отследить, выделить и удержать тему клинамена – отклонения, из раза в раз, от философа к философу, постепенно и понемногу расширяя горизонт этой темы. В принципе философия – это и есть учение об отклонении или единичном устройстве мира. Все остальное в ней – побочное и второстепенное.

Например, что такое относительность и абсолютность у Ньютона? Неужели Ньютон был настолько ограничен, что действительно полагал в основу своей физики абсолютность пространства и времени? Конечно, нет. "Абсолютным" великий мастер называл не некое вместилище всего и вся, а тот феномен (для тел – то пространство и время), который как закон определил совокупность проявившихся и установившихся сил, то есть определил отношение их друг к другу. Но, обратите внимание, не как внешний или матричный закон, действующий везде и всегда, а как закон единичный! При этом данный "абсолют" "спрятан" в совокупности соотношений вступивших во взаимодействие сил, но не как их сущность, причина и т.д., а как индивидуальное, единичное отклонение, клинамен, искажение.

То есть абсолютное пространство и время ньютоновской  физики – это клинамен относительности, или искажение-отклонение, сформировавшее данное соотношение проявившихся сил.

Только не пробуйте понять это, то есть представить клинамен как возможность всего корпуса своих знаний, это практически невозможно; любая попытка сделать это исказит удерживаемое мною представление о единичности отклонения или единичности закона. Представление о единичности законов, формирующих вселенную, принципиально противоречит общепринятой картине мира, и, при попытке понять его, неизбежно трансформируется последним. Пока достаточно просто! удерживать внимание на разворачивании данного текста. Я, например, именно так и делаю, не пытаясь прикидывать, насколько перспективна тема отклонения, но точно чувствуя, что в привычной картине мира места для нее нет. Потому что расхожее представление об уникальности, своеобразии, неповторимости и т. д. никакого отношения к философии не имеет и призвано заполнить дыры повседневности. Представление об объективности, всеобщности и т. д. мира – это не философия и в принципе даже не наука, а некое приложение, прагматика, своего рода атомная бомба ядерной физики. Событие, породившее суеверие и потом привычку повторяемости. Удвоение мира или на современном языке – адаптация, попытка втиснуть в мир, уже тебя породивший, свой клон, свое подобие, личину, в которой угадывается полнота бытия, но которая всего лишь пустая обложка, несуществующая действительность или недействительное существование, полая наличность, кукла мошенников.

Философия же говорит только об одном, том, что уже случилось, метафизическом апостериори, эпифании,  единичном многообразии, феномене, атоме.

Содрогании бытия.

Встряхивании вселенной.

О том, что можно не помнить, но невозможно забыть.

О навсегда потерянном и в любой момент обретаемом.

Через внутреннее потрясение, потряхивание, вибрацию, содрогание.

Мы не знаем и не помним Сократа, мы никогда не узнаем и не вспомним его, никогда, но только до тех пор, пока нас не встряхнет так, как когда-то Сократ встряхнул бытие, отклонив, исказив, содрогнув его конфигурацию и тем самым дав бытие лицо, единичное выражение или, как говорят философы, вечность.

Нестираемое.

Постоянное присутствие.

Которое возродится в нас в тот момент, когда наше внимание сможет схватить и удержать то, что когда-то схватывало и удерживало внимание Сократа. Нас разделяет непреодолимая пустота времени и пространства, не оставляющая нам свободных для соприкосновения частей, но нас объединяет поднятый Сократом ветер, вихрь, увлекающий подобное содрогание.

Эта вибрация, эта музыка философии живет в нас, но не звучит, пока наше внимание увлечено адаптацией, окукливанием мира. Нам нравится «сильный», облачившийся в панцирь и движущийся маршем мир, впереди которого мы хитро ставим куклы личностей, этот мир разоблачивших. Но наш мир марширует туда, куда направлено наше внимание и, пока оно не поменяет направления, этот марш не прекратится.

Философия невозможна, потому что неадаптивна.

Философия невозможна, потому что окружена пустотой.

Философия невозможна, пока ты невозможен.