Онтологические прогулки

   "В этой книге, где нет ни единого невыдуманного факта, ни единого реального персонажа, где все от первой до последней строчки выдумано мной, волей моей фантазии," – пишет Пруст о своих "Поисках", но эти слова не должны вводить нас в заблуждение в том, чтобы воспринимать этот роман как литературу, по крайней мере, в ее прустовском понимании. Пруста прежде всего интересует жизнь как таковая, в ее наиболее чистом и интенсивном проявлении, соответственно, та литература, которая находится в фокусе его внимания, может быть только жизнью как есть.
"Величие истинного искусства состоит в том, чтобы отыскать, ухватить, представить нам эту реальность, вдали от которой мы живем и которая является нашей жизнью. Истинная жизнь, наконец то найденная и проясненная, то есть единственная жизнь, прожитая в полной мере, – это литература."
Повторю: литература – это единственная жизнь, прожитая в полной мере. Не написание букв, слов, предложений, глав, конечно, а полнота или созревание жизни. Посмотрим, как происходит это созревание. Добившись устойчивого созерцания сущности вещей и очистив намерение, Пруст все еще стоит перед задачей разгадки источника "вспышки", но теперь, в отличие от того случая со вкусом печенья, испытанного им много лет назад, он оказался готов к тому, как с ним "работать".
"То, что мы называем реальностью, – это некая связь между ощущением и воспоминанием, которые в одно и то же время окружают нас – единственная связь, которую должен отыскать писатель, чтобы навсегда соединить в своей фразе два различных понятия. Истина появится лишь тогда, когда писатель, взяв два различных предмета, установит их связь и заключит их в окружность изящного стиля. То же самое и в жизни, когда, сравнивая общее качество двух различных ощущений, он высвободит их единую сущность, обьединив то и другое, дабы избавить от условности времени, в одну метафору."
Здесь каждое слово точно и важно. На каждом шаге движения необходимо сохранять живую память шага первого; Пруст начал с всплеска жизни в некий момент, удерживание всплеска привело к вспоминанию эпизода из детства, удерживание вспоминания воссоздало огромные кластеры прошлого, исследование и путешествия по которым никак не меняли источника всплеска – тождества ощущения и воспоминания, каждое из которых связано условностью времени, своего времени. Всматриваясь ("сравнивая") в их общее качество (здесь – вкус), то есть удерживая их в фокусе внимания, созерцатель создает перенос (в древнем смысле) или общее пространство двух отстоящих друг от друга во времени событий. Чем дальше отстоят события друг от друга, тем значительнее перенос, тем внушительнее связывающее их пространство, или метафора ("над несущим"), мета-пространство. Созерцание общего элемента двух разделенных и отдаленных друг от друга ощущений (предметов) имеет удивительный эффект, – оно создает мета-пространство, в котором происходит высвобождение их единой сущности. Происходит освобождение и выход из потока времени, то есть освобождение от влияния всех факторов, отвлекающих, затемняющих, препятствующих и пр. чистоте переживания, наслаждению моментом, полноте жизни в моменте. Что это за сущность? Мета-фора связывает два момента, каждый из которых обусловлен временем, то есть лишен полноты, поскольку в нем не "сработали" некие индивидуации. Например, настоящее лишено красоты, поскольку в нем не работает воображение, прошлое же максимально наполнено красотой (воображением), но лишено – существования! Вот "единая сущность" двух моментов – существование, существование общих обоим моментам индивидуаций, вкуса печенья.
   "Одно и то же ощущение свернуто одновременно и в прошлом, что позволило моему воображению насладиться им, и в настоящем, когда воздействие на мои органы слуха и осязания добавило к грезам воображения то, чего они обычно лишены: идею существования – и благодаря этой уловке позволило моему существу получить, выделить, зафиксировать – хотя бы на длительность вспышки – то, что оно обычно не воспринимает: немного чистого времени."
   Пока оставлю вопрос о том, что такое чистое время и живущее в Прусте "существо", и обращусь к связи существования и чистого времени. Существует только живое, оно существует только то время, пока  живое. Быть живым, будучи живым, – это единственная проблема и единственная задача человека, кем бы он ни был, когда и где бы он ни жил. Из этих эссе видно, что созерцание – это не некий линейный последовательный процесс, двигающийся по логическим цепочкам смыслов, совсем нет. Созерцание – это процесс постепенного, циклического, точнее, спирального расширения некой начальной точки, с постоянным возвращением к ней и новым движением ответвления от нее. Основная особенность созерцания, о которой мало кто знает и еще меньше кто сумел узнать, это безусловная необходимость удерживать в живой памяти все движение целиком  с самого начала до самого конца. Что, конечно, требует опыта, решительности, свободы и много чего еще. Самое интересное здесь то, что все, что происходит в созерцании, не имеет, казалось бы, самого необходимого или, лучше сказать, неизбежного, а именно: времени. В созерцании нет времени в самом точном значении этого термина, то есть процесса изменений или смены состояний. Повторяю: в созерцании нет смены состояний, все действия, которые происходят в нем, не имеют временного значения, они могут двигаться от начальной точки к конечной или от конечной точки к начальной, могут идти параллельно или по отдельности. В созерцании нет времени или оно вне времени, можно сказать и так: время созерцания – это "чистое время" или "вечность". Пруст использовал оба термина, чаще все же употребляя "чистое время". Античные философы предпочитали термин "вечность", поскольку время для них еще не было и даже не могло быть "грязным", при этом "вечным" в античности именовался – один, отдельный, единственный момент, тогда как время – это ряд следующих друг за другом моментов-вечностей. Вечностей много, а время одно. Помните у Демокрита: существуют атомы и пустота. Попадая в вечность, выпадаешь из времени, очищаешься от обусловленности временем.