Онтологические прогулки

   Индивидуация есть переживание существования. Личная индивидуация есть переживание существования, осуществленная данным человеком в данных условиях, о которых он ничего не знает, никто не знает и не узнает, да в этом нет никакой необходимости. Для данного человека значение имеет и сам факт переживания, и то, как этот факт был осуществлен, потому что именно тот способ, каким произошло осуществление, становится для него матрицей, формирующей его поведение, его личной, индивидуальной, уникальной матрицей, которая, как некий центр, синхронизирует основные элементы личности. Решающее значение опыта индивидуации существования заключается в том, что он закрепляет способ консолидации жизненной энергии, необходимый для эффективного решения задач, как повышение температуры стало эффективным средством борьбы с инфекцией.
   Что означает переживание существования? А означает оно переживание жизненной энергии как таковой, безотносительно к какому-нибудь содержанию, переживание жизни как есть. Этот опыт не происходит сразу, из ничего, вдруг, он наращивается постепенно; накопление достаточного количества и качества опыта переживания силы жизни с необходимостью результируется консолидирующим опытом, закрепляющим накопление в единственном, разовом, тотальном переживании живого как переживании ЖИВЫМ. Не себя живым, а просто живым, существующим, реальным (это эволюционный опыт, стоит исследовать, когда он появился, но позже,  не в данный момент). Переживание живым завершает важный этап в формировании целостности человека, когда основные элементы, относящиеся к этому системному уровню организма или личности, если это человек, функционировали разрозненно, но теперь, после и в результате осуществленного опыта, синхронизировались. Теперь человек сформировал (не сам, конечно, а сформировал как тотальность, можно сказать и так, что в человеке сформировалась) матрицу, которая обеспечивает ему постоянный работающий доступ к реальному источнику жизненной силы (что является необходимостью для каждого живого существа, не только человека). Теперь человеку предстоит учиться жить живым, существующим; в зависимости от того, в каком возрасте и в каких условиях был реализован опыт существования, например, в утробе, как у Сергия Радонежского, или в 3-4 года, как у меня, этот опыт приобретает свои личные, для данного человека, особенности. Именно они определяют или задают тот горизонт, который становится для человека "живым", "привлекательным", "знакомым", "комфортным", "своим", горизонт, в котором человек чувствует себя "в своей тарелке". Опыт индивидуации существования, конечно, зависит от условий рождения, семьи и воспитания, и, если эти условия достаточно нормальные, то и опыт осуществляется таким образом, что обеспечивает норму жизненного горизонта. Если же это не так, если эти условия носят превращенный или даже извращенный характер, то формируется матрица, резко сужающая горизонт комфортного существования, причем этот горизонт может быть настолько особенным, настолько "личным", по словам Ахматовой, что может превратить человека в слишком особенного, в той или иной степени маргинального, такого, которого, по горькому замечанию героя "Джокера", большинство "не слышит".
   Горизонт "живого" совсем не означает, что другие горизонты, которые, конечно, существуют, являются "мертвыми", совсем нет, эти кластеры жизни человека не переживаются и не воспринимаются таковыми, однако доступный человеку жизненный ресурс здесь заметно ограничен и, если его начинает не хватать, человек вынужден или отказаться от этого горизонта, или находить дополнительные ресурсы. Здесь меня интересует не социология индивидуаций, а только личная индивидуация, поэтому продолжим. Личная индивидуация одновременно абстрактна и конкретна, абстрактна в том смысле, что переживание жизни по своему содержанию абстрактно, бессодержательно интенсивно, конкретно же переживание имеет вполне определенное содержание, наполняемое жизненной интенсивностью. Пруст именно так описывает состояние, которое охватило его во время эпизода с печеньем, Пруст выделил это состояние как особенное на фоне ставших для него привычными - скучных, безжизненных, омертвелых, окостеневших и т.д., которые были несомненно состояниями содержательными, но не наполненными жизненной силой. Здесь важно то, что Пруст до того, как испытал состояние восторга, не воспринимал свою повседневную жизнь как безжизненную, поскольку ему не с чем было сравнивать; должно случиться нечто экстраординарное, выходящее из ряда вон, только не в том смысле, что это какое-то экстра событие, форс-мажор, потоп, вручение премии, пожар, война, землетрясение, нет, но событие, выделяющееся интенсивностью переживания, экстра-живое событие, с акцентом не на интенсивность эмоции, которая связана с ее содержанием, а интенсивность собственно живого. Интенсивность эмоциональная случается с человеком достаточно часто, а вот интенсивность именно живого, оживляющего, возрождающего, - редко, вполне возможно, крайне редко. Заметьте, у Пруста не было недостатка в эстетических переживаниях или светского общения, в наслаждении музыкой, живописью, литературой, светским обществом, которые, как кажется, очень даже живые, однако так только кажется, для Пруста они оказались достаточно содержательные, но недостаточно живые. Только то переживание здесь идет в счет, которое своей живостью перекрывает любое содержание, каким бы важным не казалось оно человеку. Разве может вкус печенья вызвать возрождение живого?! Может, но имеет значение не вкус, живое возрождается само, если человек это живое не проигнорирует, не сольет в текучке обыденного, как это чаще всего происходит, а обратит на него внимание и удержит его.
   Я снова, по спирали, возвращаюсь к исходной точке, созерцание которой добавило новую черту в содержание, а именно: если мы сравним условного Пруста 5-7 лет и Пруста, давно перевалившего за "середину земной жизни", при условии! сохранения одной индивидуации, то есть отсутствии обновления, то горизонт первого будет наполнен энергией жизни, горизонт второго ее практически лишен. Вкус печенья или дребезжание колокольчика, вообще, "таинственное волшебство сходства", лишь "переносит" в другой топос, рождает дугу метафоры, соединяющую "тонкой нитью" не настоящее с прошлым, прошлое не вернешь никак, а что? Что происходит? Именно вот этот, зрелый, в этот день, в этот час пьющий чай Пруст испытывает состояние возрождения, не ребенок Пруст, а Пруст взрослый, не за счет воспоминания или собственного усилия, а случайно. Двигаясь по спирали, ты не можешь вернуться в начальную точку так, как будто она все та же, нет, начальной точки уже нет, да и тебя уже нет, все другое, все изменилось, я другой, Пруст другой. Здесь созерцание показывает, что происходит то, с чего начинается для каждого человека все, - настройка внимания, в случае Пруста правильная, мудрая настройка, а именно: акцент на живое, не на вкус, не на обстоятельства, не на поиск причин и обьяснений, не на мечтания и воображение, а именно на интенсивность живого. Вкус, обстоятельства, причины, обьяснения и воображение остались, живое исчезло, но Пруста интересует только оно. С этого момента начал накапливаться опыт того, на что было направлено внимание, - опыт переживания себя! живым. В отличие от первичной индивидуации, которая в течение многих лет обеспечивала эффективное формирование и функционирование личного горизонта, теперь, когда потенциал этого горизонта выдохся, когда Пруст "очутился в сумрачном лесу", индивидуация по типу первичной уже невозможна, второй раз в реку не войдешь, независимо от того, знаешь или нет, как вошел в первый. Пожалуй,  самое трудное для восприятия данной ситуации оцепенения жизни, ситуации так называемого "кризиса среднего возраста", когда человек нуждается в обновлении, возрождении (видите, даже в этих терминах заметно представление о возвращении утерянного), или, что то же самое, стоит перед задачей "второго рождения".
   Я отвлекаюсь от рассмотрения различных вариантов понимания "второго рождения" и сосредоточусь на втором рождении только как вторичной личной индивидуации. Сущность первичной личной индивидуации - накопление и фиксация опыта существования как такового, формирование матрицы реальности (существования), которая с необходимостью включает в себя вполне определенное и конкретное содержание; это содержание задает горизонт лично живого. Особенность первичной индивидуации в том, что она формируется с необходимостью, то есть как эволюционная живая форма, но в то же самое время случайно, как непредсказуемое сочетание индивидуальных факторов, интерференция которых сгущается в содержание опыта. Для Пруста содержанием живого стала радость, для меня - боль. Вторичная индивидуация так же необходима, как первая, так же является живой формой эволюции, но уже не может быть случайной, но только - намеренной. Пруст, который, конечно, не обладал подобного рода представлениями об индивидуациях, буквально вцепился в эпизод с печеньем (этот эпизод он выдумал, скрыв тот действительный эпизод, который с ним произошел, но для нас это не имеет значения, важна матрица его действий), точно выделив в нем то, что именно его интересовало, - возрождение, обновление, интенсивность переживания себя живым.
   Итак, существенное отличие вторичной индивидуации от первичной состоит в том, что решающим условием ее формирования является контролируемая настройка направленности внимания и удерживание этой настройки в течении продолжительного времени. Направленность внимания первичной индивидуации формируется эволюционно, как дыхание или восприятие, вторичная сама не сработает, она еще не стала эволюционной формой. Первичная индивидуация есть опыт полного присутствия в моменте, присутствия, фиксирующего полноту живого. Соответственно, все элементы, которые были захвачены внутрь этой монады или попали в топос этого атома, неминуемо приобретают для осуществившего этот опыт человека атрибут насыщенности жизненной силой, повторю, именно поэтому для Пруста радость стала такой живой, не потому, что радость сама по себе как-то особенно наполнена жизнью, а потому, что первичная личная индивидуация Пруста придала радости дополнительную интенсивность. Интересно здесь вот что: пивший чай с мадленками ребенок-Пруст, в силу некоторых причин, например, волнения или усталости, "пропустил" процесс чаепития в его возможной полноте переживания, "утратил время" чаепития как актуальное, и вот, спустя много лет, вкус печенья "вернул" ему то, что он пропустил, - полноту присутствия и существования, а, следовательно, и интенсивную радость. Так, как будто несостоявшаяся полнота "ждала" момента осуществления, находилась в режиме ожидания полного проявления и проявилась сразу, как только сработал триггер, - вкус печенья. Вопрос вот в чем, случилась ли монада, произошло ли событие, сформировался ли атом, если человек не присутствовал полностью? утратил время? Событие, не состоявшись полностью, исчезает или пребывает в буферной зоне, чистилище бытия, "дожидаясь" своей реализации?