Онтологические прогулки

Первичная индивидуация Декарта была связана с сомнением, то есть переживание живым для него было сопряжено с сомнением, он наполнялся жизнью в тот момент, когда преодолевал некое сомнение, неуверенность, затруднение в каком-то предмете, мнении, оценке.
"Целых девять лет я ничем иным не занимался, как скитался по свету, стараясь быть более зрителем, чем действующим лицом. По поводу каждого предмета я размышлял в особенности о том, что может сделать его сомнительным и ввести нас в заблуждение.  С тех пор как я стал пользоваться этим методом (методом ясности и отчетливости), я испытал много раз чрезвычайное наслаждение, приятнее и чище которого вряд ли можно получить в этой жизни. Я переполнялся таким чувством удовлетворения, что все остальное для меня как бы не существовало."
Девять лет Декарт удерживал внимание на сомнительности вещей не потому, что он в них сомневался, а потому (как я уже писал в прежних эссе), что, как человек позднего средневековья, он не мог, точнее, у него не было твердой точки отсчета, ведь каждой вещи противостоял не он,  Рене Декарт, а некое мнение, предрассудок, знание, кем-то полученное, поддержанное, доказанное или отвергнутое. Сомнительность вещей порождалась сомнительностью, иллюзорностью человека, эти вещи наблюдающего, с вещами и методами их исследования было все более или менее ясно, проблема была в том, что множество различных взглядов на вещи имели равное право и равную истинность. Демократия, толерантность и равнозначность мнений были следствием призрачности человека, отсутствия у него критерия или основания истинности; в течении девяти лет всматриваясь не в вещи, а в мнения и знания о них, Декарт все более склонялся к тому, что сомнительны все представления о вещах, а не какая-то их часть. И вот, когда этот опыт сомнительности обрел для него ясность и отчетливость, и ему стало понятно, что на этом пути он достиг пика, после которого не сможет больше добавить к опыту ничего нового, он решил вглядеться в накопленное и извлечь результат. Одиночество и полное отсутствие каких бы то ни было забот в один из дней предоставили ему такую возможность. Напоминаю, сам Декарт не знал и не мог знать, в чем проблема сомнительности, а только испытывал к ней живой интерес, формируя на этом интересе горизонт своего внимания и жизни.
   "Но я тотчас обратил внимание на то, что в это самое время, когда я склонялся к мысли об иллюзорности всего на свете, было необходимо, чтобы я сам, таким образом рассуждающий, действительно существовал."
Современный читатель, впрочем, как оказалось, и большинство классических философов, о нынешних и говорить нечего, следуя по своим стопам, но не стопам Декарта, проскакивает решающий, можно сказать, революционный, шаг Декарта, а именно: "я тотчас обратил внимание на то...". Античный философ говорил нам, что философия – это "обращение (глаз) души", обращение от всполохов теней на стене пещеры не внутрь себя, не к некоему особому Я, потому что никакого "внутрь" и никакого особого "Я" нет, а к чему тогда? А вот к тому, что я и называю здесь индивидуацией, интенсивным переживанием живого (живым), только на этот раз индивидуацией вторичной, как интенсивное переживание себя живым. Не себя как Я, а себя как наполненного стихией жизни. Наполнено жизнью не Я, а весь человек, в том числе и то из сменяющих друг друга Я, которое налично сейчас как один из второстепенных элементов его личности. То, что Декарт пережил вторичную индивидуацию как дворянин, наемный воин, такого-то возраста, находящийся в Германии и т.д., что относится к его Я в данный момент, существенного или специального значения не имеет, имеет значение только полнота переживания опыта живого. Обалдев от прорыва теоретического, осуществленного Декартом, философы прошляпили прорыв метафизический, гораздо более сущностный и формирующий. Ну, бог с ними, философами, что важно для меня, так это обращение внимания (на языке философии) или, на моем языке, формирование нового горизонта, новой направленности внимания, связанной с переживанием себя живым. Еще раз: человек позднего средневековья, несомненно, осуществлял первичную индивидуацию, которая, как я показал, была независима от временных, сменных Я, но и перед ним не стояла, и он сам не ставил перед собой задачу обретения себя как действующего субьекта. Его можно сравнить с сегодняшним обывателем, пижама-человеком, по меткому образу Френка Заппы, или диванным экспертом, на которого из каждого утюга льются помои пропаганды, полные всякого бреда, позволяющего выбирать любую подходящую ему "версию" происходящего, не важно какую, главное, чтобы он не слезал с дивана, не накапливал опыт обращения души. Как бы он ни кипятился, сколько раз бы ни вскрикивал "я думаю", "я считаю", "я понял", сколько бы ни втюхивал свои "думаю" и "понял" соседу или сослуживцу, его активность пуста, бессмысленна, безличностна, не стоит выеденного яйца. Как не стоит выеденного яйца и то временное Я, которое значится в формуле Декарта "я мыслю, я существую" или в переводе философов – Я есть Я. Как не имеет значения Я Пруста, пьющего чай с печеньем или слышащего дребезжание колокольчика. Это не какое-то особенное, трансцендентальное Я, это обычное временное Я, к которому не то, что истину, даже ложь не привяжешь, поскольку оно ни к истине, ни ко лжи отношения не имеет, а имеет значение как один из элементов личной и социальной ориентации, не более того.
   Декарт обратил внимание не на свое или вообще некое Я, как его ни назови, а на "существование рассуждающего", на существование: только существующий может рассуждать, сомневаться, мыслить, воспринимать, то есть только существующий когитирует, не Я существующего, не Я мыслящего, не Я сомневающего и т.д., а именно существующий и поэтому сомневающийся, мыслящий, воспринимающий. Установившееся существование, не важно, будет ли это первичная или вторичная индивидуация, вообще не имеет никакого Я, ни временного, ни трансцендентального. Индивидуации это матрицы, консолидирующие основные элементы личности в одном горизонте внимания, один из этих элементов – временное или психологическое Я, которое никак не формирует этот горизонт, а только в нем функционирует. В чем обманулись философы? в том, что матрица существования Декарта связана с универсальным сомнением, которое "очищает" психологическое Я, превращая его в Я трансцендентальное, свободное от сомнений и тем самым обладающее истиной. Интересно, если бы Декарт установил индивидуирующий опыт существования на материале восприятия комиксов или сбора урожая картофеля (что не менее возможно, чем на материале сомнения), то как бы выкрутились философы? Картофельное Я, открывающее дорогу к истине, вряд ли их устроило бы, впрочем, мой вопрос, конечно, риторический. Первичная и вторичная индивидуации осуществляются, в силу тотальности человека, то есть в силу правила полноты присутствия человека в любом его действии, вместе с психологическим Я, но без его формирующего воздействия; меняется человек, но его Я остается тем же. Вторичная индивидуация отличается от первичной тем, что, вместе с повышением степени контроля, повышается и степень участия Я в индивидуации, но, как и в первичной, во вторичной индивидуации Я не участвует в формировании, но только в синхронизации уже произошедших изменений.
   Декарт изменил направленность формирующей личность матрицы с формирования "человека спасения" или человека верующего, с вечной душой и временной греховной плотью (прахом), на формирование существующего (здесь и сейчас) субьекта, субьекта автономного, действующего не на основе выбора из имеющихся вариантов, например, добра или зла, а на основе правил, выработанных им самим. Чтобы создавать, необходимо быть, существовать, тогда как чтобы выбирать, существовать необязательно, пижама-человек не существует как создающий, его выбор есть действие, к существованию отношения не имеющий.
   Впрочем, некоторые философы восприняли революцию Декарта вполне адекватно, например, Кант выразил ее содержание максимально коротко и точно, – "я сам", заметьте, не "мое я", а именно "я сам". Сам.