Онтологические прогулки

   Созерцание является столь же онтологическим элементом, как и  созерцаемое.

   Собственно, всякого рода деления на гносеологию, онтологию, этику, эстетику, логику и т.д. имеют значение только для составителей университетских курсов и оглавления учебников, но никакого – для мышления, в котором некое содержание прекрасно не потому, что оно само по себе, в себе гармонично (самого по себе содержания просто не существует), а потому, что целостность, актуальность совершенна. Мераб Мамардашвили размышлял об этом в "Эстетике мышления", показывая, что мышление, если оно осуществилось, самим фактом своего осуществления,  существования, эстетично, безупречно. Марсель Пруст, впечатлившись чем-то, например, кустом шиповника или игрой света и тени придорожных деревьев, не искал красоты в них, для него сам факт впечатления уже эстетичен, существует уже или уже обладает измерением прекрасного. Внутри впечатления уже всё упаковано, даже если человеку не удастся хоть что-то из этого вытянуть или вообще заметить это впечатление в потоке повседневности, само расположение элементов, их взаимосвязь и содержание, как шелест листьев родных Есенину тополей, совершенно. Задача человека не в том, чтобы "заметить", "увидеть" и потом, так или иначе переработав, "воспроизвести" увиденное в живописном полотне или словесном описании, совсем нет, задача человека, при условии, конечно, что ему это вообще интересно и он понимает природу этих процессов, заключается в том, чтобы (самому) стать впечатлением, и, если оно случилось, пребывать, быть впечатлением, настолько долго, насколько хватает сил и внимания. А так называемое "творчество", сколько бы в него сил, времени и внимания не было вложено, есть лишь, по меткому определению Льва Толстого в отношении романа "Война и мир", "безделица". Поэтому навязываемое российско-советским-и-снова-российским литературоведением отделение автора от его произведения оставляет нас не с автором в полном смысле слова, то есть с человеком, а с "безделицами", которые можно воспринимать и использовать как угодно и в каких угодно целях, чем это самое литературоведение с таким "благородным" рвением и занимается, с Белинского до Басинского. И чёрт бы с ними, Толстого не убудет, но вот не менее благородное образование вбивает в невинные головы учащихся гвозди безделиц, правда, в свою очередь, это компенсируется тем, что этим головам наплевать на то, что им вбивается. Тому же, как воспринимать некие произведения не как отдельные и отделённые от человека феномены, а как живые формы, и посвящены, в том числе, эти размышления.

   Марсель Пруст видел написанное им самим "вещами легкомысленными", что для него не было таковым, а было действительно важным, так это задача стать вкусом печенья "мадлен" и этим становлением растянуть, протянуть себя, как вкус, а, вследствие этого, и как оживающего, живого, радостного, счастливого, эспандером возможного, растягивая секунды переживания в десятилетия живого. Сам он не мог оживить себя, сколько бы и как бы не старался, впрочем, как и любой из нас, но вот поймать вспыхнувшего на мгновения феникса за хвост и прокатиться на поднятой им волне, насколько хватило сил, ему удалось. Бытиё, красота, мысль, память, радость, счастье, полнота, в общем, жизнь не свалилась на него с неба набитым чемоданом, она промелькнула нечаянным всполохом, слегка коснувшись его своим очарованием, которым ему повезло стать самому и которое через него или, точнее, им самим, веет и на нас.

   Человек не творит бытиё, красоту, мысль, радость, счастье, полноту, человек не творит жизнь, он ею является, он и есть жизнь. Жива и мерзость, часто очень даже жива, она тоже питается жизнью и, следовательно, несёт в себе бытиё, красоту и пр., но особенность её в том, что искажения первичной индивидуации (смотри посвящённые этому феномену эссе данного цикла), усиленные "глупой" направленностью внимания, которое, как говорят философы, "себя не знает", подчиняют человека драйвам мерзости (смотри отдельное эссе о мерзости), так что однажды индивидуировавшись как мерзость, он воспринимает мерзость как жизнь и, наоборот, жизнь как мерзость, распространяя это переживание и восприятие на всё в себе и вокруг.

   Философы склоняются к тому, что человек ответственен за присутствие в мире истины, добра, красоты, полноты и т.д., повторяя раз за разом, что в мире не будет ничего подобного, если человек не совершит "усилие воскресения", не испытает "второе рождение", не преобразится. Я не так категоричен, система кровообращения или дыхания отъявленного негодяя столь же совершенна, как и у помогающего бомжам волонтёра. Кто знает, может, через пару тысячелетий каждый человек будет мыслить так же, как сейчас дышит, правда, это совершенно не означает, что человечество сумеет реализовать "проект полиса" как той единственной живой формы социума (в самом широком значении термина "социум"), которая обеспечивает значимый статус феноменам истины, добра, красоты, совершенства и полноты. Вполне возможно, что на земле будут свирепствовать архаичные формы, различные варианты которых нам предлагают футурология, кинематограф, нетфлекс, индустрия игр и огалтелые пропагандисты; почему нет, очень даже возможно, по мне, так это более вероятное будущее, чем будущее прустовских "обретённых времён", держащееся только на индивидуальном усилии и не обеспечивающее даже элементарного выживания. Драйвы обретения тонкие, требуют тщательной настройки и упорного удерживания внимания, что бесконечно далеко от драйвов первичных индивидуаций, превращающих человека в лист на шквальном ветру социальных процессов, которым он не в силах не только противостоять, но которые даже не замечает, насколько тотально он манипулируем.

   Итак, созерцание онтологично, представляет собой необходимый конструктивный элемент формирующегося горизонта событий, который (горизонт) без этого элемента или с замещающим его квази-элементом, будет формироваться по законам "глупости", то есть по законам первичных индивидуаций или, что то же самое, семейно-родовых отношений, непомерно раздувшихся до размеров социальных. Это не означает, что человечество повсеместно практикует йогу, это означает, что человечество, прежде всего, индоевропейская цивилизация, выработала особые формы "коллективного" созерцания, на которых я пока здесь подробно останавливаться не буду, отмечу лишь самое существенное, а именно: коллективное созерцание формируется по тем же законам, что и индивидуальное – по законам направленного и удержанного внимания, "мудрым" результатом которого (направленного и удержанного внимания) может стать действующая связь с живой формой, так, например, формировался и развивался каждый вид техноса, от ручной обработки земли мотыгой до создания высокоскоростных процессоров. Пошагово:
   1. Формирование определённой направленности внимания.
   2. Удерживание этой направленности.
   3. Образование (само по себе спонтанное, но в то же самое время спровоцированное настойчивостью субъекта, будь это человек, группа людей или человечество) намерения как действующей связи с живой формой.
   4. И, наконец, активация связанной с этим намерением формы жизни как стихии творения.